За пятьдесят лет до старости

Старый деревенский дом стоял на небольшом возвышении от дороги. Внутри этого дома, как и во всех избах, находилась русская печка. В сенцах стоят стол и четыре табурета. За столом этим сидел среднего роста парень, по имени Петька. Он ел из чугунка картошку, сдобренную сливочным маслом и жареным луком. Всего два дня назад ему исполнилось восемнадцать лет и будущей осенью предстояло идти парню в армию.

Одет, Петька в синею отцовскую рубашку и клетчатые брюки, которыми он вчера зацепился за забор, оторвав задний правый карман. Мать не стала зашивать брюки с утра. В деревне повелось, что нельзя в церковные праздники и по воскресеньям ничего шить, мыть, стирать. Был случай ещё до войны, мужик гнул сани из прутьев, а его жена ждала первенца. Родилась девочка с гнутой ножкой. После этого многие стараются придерживаться советов старших и жизнь трудовая в деревне в эти дни затихает.

Волосы у Петьки чёрные, такие будто их намазали гуталином с рождения. Нос картошкой, а глаза карие.

Набив живот, Петька встал и подошёл к буфету. Открыл дверцу, и заглянул внутрь. В буфете были грязные чашки, рюмки, пол кило шоколадных конфет, несколько старых тряпок, большая отцовская лупа и бутыль самогона, который был настоян на березовых почках. После смерти отца, мать больше не прятала беленькую. Закончив ревизию, он взял рюмку с бутылкой и закрыл буфет.

— Выпью я немного, – подумал Петька.

Он откупорил ртом бутыль и налил белой мутноватой жидкости в рюмку. Потом сделал выдох и выпил залпом. В тот же момент лицо его стало бледным, глаза выпучились, рот перекосился. Он быстро почерпнул кружкой из рядом стоящего ведра с водой и запил, вдруг вспыхнувший пожар в горле.

— Крепкая зараза! – просипел Петька.

Потом он поставил бутыль назад в буфет и вышел во двор.

На дворе была грязь. Недавно прошёл дождь, и лужи были всюду: около сарая, под воротами, возле крыльца. Петух даже куриц не стал выводить на прогулку. Сам двор, был беден. Крыши на доме и сарае были покрыты, уже кое-где подгнившими от сырости досками, ворота давно покосились. Мать Петьки ходила к главе просить, чтобы выделили материал на ремонт. Она являлась Героем труда (35 лет отработала в совхозе им. Крупской), а муж погиб где-то в Сибири, во время экспедиции по разведке нефтяных месторождений. Как обычно глава ссылался на нехватку бюджетных средств и в очередной раз просил подождать до следующего года. Пейзаж Петьку вогнал в тоску, и он решил развеяться, навестив своего старого друга Егора.

Егор жил по соседству. Дом у них был больше и лучше Петькиного, целая усадьба по деревенским меркам, но всё равно сказывалась ветхость жилища, построенного в 30-х годах. В детстве Петька всегда любил сидеть на лавке с Егором и мечтать о будущем. Когда учились, то сидели за одной партой, дрались тоже вместе, влюблялись в одних и тех же девчонок, словом были лучшими друзьями. Егору тоже недавно исполнилось восемнадцать, поэтому им вместе предстояло идти в армию. Петька подошел к калитке и крикнул:

— Егор!

Дверь веранды заскрипела, и из нее вышел высокого роста парень, белобрысый. Судя по его виду, он только что встал и не успел, ещё толком проснутся.

— Здорово сосед, — прохрипел Егор. – Ты чего так рано пришел? Еще девяти нет.

Он достал сигарету из мятой пачки и, закурив, сел на лавку возле веранды.

Петька подошел и сел рядом.

— Чего пришел?

— Поговорить хочу, — ответил Петька. – Нам же вместе идти в армию?

— Да, ну и что?

— Как ну и что?! – встрепенулся Петька. – Ведь на войну в горы могут отправить. Явно ведь туда пошлют.

— Да не дрейфь, — спокойно сказал Егор, выпустив клубы дыма. – Не пошлют сразу. Сначала в учебку, а там уж что-нибудь придумаем. Он достал новую сигарету и подкурил от спички. Моя мать сейчас в центре работает. Так вот её там один полковник гуляет по вечерам в ресторанах. Пообещал посодействовать. Я и за тебя словечко замолвлю.

— Это конечно здорово, но я все-таки побаиваюсь немного, — проговорил Петька, глядя на Егора. – Не хочу умирать непонятно за что, да ещё молодым. Я у матери один остался, кто ей будет помогать, если что случится?

Егор многозначительно вздохнул. Поднес сигарету ко рту и глубоко затянулся, обжигая едким дымом лёгкие.

— Слушай, ты сегодня пойдёшь в клуб? – продолжил разговор Егор, после небольшой паузы. – Говорят, много народу придет. Суслик сказал, что из Жирденёвки приедет группа какая-то. Ребята наши хотят встретить их радушно.

— Что, опять драка будет?

— Не без этого, думаю.

— Как бы резни опять не было, — с опаской сказал Петька.

— Да, жерденевские ребята, отмороженные на всю голову. Помнишь, как они из ружей с другого берега стреляли, а мать у тебя отцовскую двустволку спрятала в колодце и не пустила к реке.

Помню. Как такое забыть…

Оба опять замолчали.

— Ладно, Петь, я пойду, закину чего-нибудь внутрь себя, а ты зайди за мной часов в семь или восемь вечера, — сказал Егор и зашёл в веранду.

— Хорошо, – ответил Петька.

Погода была скверная. Накрапывал мелкий дождик. Петька сидел на обрыве, возле реки и болтал ногами. Было около пяти часов вечера.

«- Скучно…, — сказал вслух Петька и убил на руке комара. – Скучно в деревне. Раньше вот был маленьким, казалось, что мир просто прекрасен. Ходил в школу, вечером гулял, катался днями напролёт на велосипеде под рамой. Ездили за сеном на тракторе через речку. Вода по дверцу кабины. Из трубы фонтан как у кита. Телегу сеном набьешь, ложишься на самый верх. Высоко очень. Ощущение как будто на ковре-самолете летишь.

Ходили с матерью за крапивой на гать. Там крапива была выше меня ростом. И собирали лишь одни листья. На потолок сушить раскинешь. Зимой крапива мягкая, душистая. Отличный корм скоту.

А что теперь? Вот окончил школу, хотел поступать в университет ехать в город. Не склеилось. Сейчас в армии, даст Бог, отслужу и что дальше? Работы почти никакой. Спиваться не для меня. Ох. Хоть бы дядька, что ли взял в Питер. Там почти центр. Там другой мир. Там можно и до старости спокойно дожить».

В то время как Петька размышлял о настоящем и будущем, к нему незаметно подошла Маринка, с которой он учился в одной школе и даже встречался одно время.

— Здравствуй, Петь, – ласковым голосом сказала Марина. – Чего тут сидишь один?

— А тебе что?

— Да, так просто. Я мимо шла, смотрю, ты сидишь, решила поздороваться.

— Поздоровалась?

— Да.

— Ну, тогда иди дальше.

— Ты чего такой злой-то? – спросила Маринка, сев рядом с ним. – Давай рассказывай.

— А что рассказывать? – спросил Петька, глядя на неё. – Просто скучно как-то. Вот скоро ещё в армию идти. Могут и убить.

— Да не грусти ты по пустякам и глупости не говори, – смотря на речку, сказала Маринка. – Сколько вещей в жизни хороших, лишь было бы желание познавать их. Армия? А что армия. Научишься Родину защищать, настоящим мужчиной станешь. Потом учиться пойдешь.

— Не получится учиться, – грустно сказал Петька. – Меня после армии не возьмут, да и забуду я уже всё.

— Тогда работать будешь, — сказала Маринка. – Например, водителем в совхозе.

— Не хочу, — ответил Петька, опять посмотрев ей в глаза. – Это все не для меня. Кстати, ты идешь сегодня в клуб?

— Не знаю, — неуверенно сказала Маринка.

— А я пойду, — ответил Петька. – Уже с Егором договорился. В семь собираемся. Говорят, из Жерденевки шпана опять приедет какая-то. Может, биться будем с ними.

— Значит, в армии умереть боишься, а тут дома нет? — спросила Маринка.

— Ну, ты сравнила, – с ухмылкой сказал Петька. – Это разные вещи. В общем если хочешь, я в семь тридцать за тобой могу зайти. Будешь готова?

— Ну,…хорошо. Давай. Буду.

— Тогда пока, — сказал он, встал, отряхнулся и пошёл к дому. А Маринка осталась сидеть на берегу, смотря в след уходящему однокласснику.

Петька Маринке всегда нравился. Он был не похож на остальных ребят. Скромный. Любил читать. С ним всегда можно было найти, о чём поговорить. А самое главное в Петьке не было той пошлости, что была в других. Единственный минус, это его друзья, от которых он всегда боялся отстать и боялся показаться слабым. Пить не любил, но отказать не мог, когда предлагали. И напивался так, что мать потом его месяц выхаживала. Как раз после одной такой пьянки Петька на глазах у дружков оскорбил Марину, прогнал её домой. Просил прощение, и Марина его простила, потому что любила, но отношения как-то сразу поостыли.

На часах было около семи. Петька сидел за столом и ужинал макаронами с домашней тушёнкой. Мама всегда делала тушенку сама. И некоторые даже приезжали специально, чтобы купить её.

— Так, уже почти семь. – Вслух сказал он. – Сейчас надо зайти за Егором, а потом за Маринкой. Ой, чувствует мое сердце, будет драка. Хотя чего, у нас столько больших, крепких ребят: Егор, Толик, Сашка. Отобьёмся если что. Не в первый раз, поди.

Петька доел всё, что было в тарелке, встал из-за стола и пошёл одеваться. Чёрные брюки, которые ему подарила мать в честь окончания школы, белая рубашка и коричневые отцовские туфли, вот и весь Петькин наряд. Отодвинул ящик стола и взял самодельную свинчатку, чтобы утяжелить кулак если что. Потом вышел на улицу, закрыл дом на старый замок и пошёл к Егору. Матери дома не было. Она ухаживала за бабой Глашей, которую недавно свалил инсульт. Дали телеграмму её дочери в центр, та обещала приехать и забрать мать через неделю. Муж бабы Глаши умер от аналогичного недуга два года назад. Она часто любила повторять, что сейчас бы литру самогона поставила своему деду, лишь бы он ожил и вернулся к ней. Скучно, тоскливо без него. Хотя как жив был, ругались страшно. И бились до крови.

Егор сидел на лавке и курил сигарету. Одет он был в синюю олимпийку и в поизносившиеся джинсы. От него сильно пахло дешёвым одеколоном, таким же, как и у Петьки. Других в магазине не продавали. Рядом так же стояла бутылка пива и магнитофон. Петька подошёл и сел рядом.

— Ну что готов? – спросил Егор, допивая пиво. – Денег я взял, кастет тоже прихватил.

— Готов, только за Маринкой зайдём. – Смущаясь, ответил Петька. – Она тоже пойдёт.

— Маринка, хорошая девчонка. Я бы её отвёл на сеновал, — смеясь, сказал Егор.

— Ну-ну. Потише на поворотах.

— Ладно. Я шучу. Пошли уже.

Они спустились к реке, и пошли вдоль берега к дому Маринки. Она жила вместе с матерью, отец их бросил, когда девчонке было только три годика. Мать работала тоже в совхозе, а сама Маринка, мечтала работать учительницей в школе.

Маринка ждала уже у калитки своего дома.

— Привет, Маринуэль! – громко крикнул Егор.

— Чего кричишь, дурак! – тоже громко сказала Маринка.

Она улыбнулась Петьке, и они втроём пошли в клуб.

Клуб находился на возвышении, недалеко от магазина. Вообще это был третий по счёту клуб на этом месте. Первый, ещё в войну, немцы использовали как штаб моторизированной дивизии, которая заняла эту деревню в октябре 1941 года, одновременно с взятием Орла танковыми группами Гудериана. Сразу после войны клуб и бывший немецкий штаб сожгли по приказу одного заезжего пьяного генерала. Якобы где-то в этих местах расстреляли его брата. Лет десять на его месте выращивали картошку (на перегное она замечательно произрастала). Но вскоре в стране потребовались места, где должны были устраиваться вечера комсомола, поэтому на старом месте построили новый клуб. Из центра, начали приезжать литераторы, которые читали стихи, приезжала кинобудка показывать кино (правда в ненастную погоду часто обрывались провода, и кино не всегда удавалось посмотреть). Ну и конечно проводились партийные собрания, принятие в пионеры и комсомол. В общем, как и во всей необъятной нашей стране.

К концу 80-х, когда империя билась в агонии, но рычаги управления не до конца ещё заржавели, клуб решили перестроить. По плану должны были провести газовое отопление, заменить окна, расширить сцену, но ночью в неохраняемое помещение кто-то забрался переночевать пьяный, да так и сгорел там вместе с клубом. О причинах не говорили, но скорей всего сигарета непотушенная.

Решили восстанавливать. Деньги из центра успели прийти. Закупили на местной пилораме досок и бревен. Кирпичи выписали. Стекла. Начали строить. Но Союз приказал долго жить. И стройка, как и всё в стране замерло и остановилось. Оставшиеся деньги куда-то пропали. Успели лишь фундамент заложить. Года два ничего не происходило. А потом решили достроить клуб всей деревней за свой счет, чтобы молодежи было хоть куда ходить гулять. Время было тяжелое, но средства кое-какие нашлись. С горем пополам доделали. Правда так и остался он без отопления. Дед один буржуйку свою подарил. Вот от неё и грелись в холода.

Петька, Егор и Маринка шли теперь по центральной улице. По дороге они встречали других ребят, которые присоединялись к ним, поэтому к самому клубу подошла довольно большая компания. Здесь была почти вся молодежь деревни. Все смеялись, шутили, просто разговаривали, кто-то играл на гитаре, кто-то сидел у костра, где-то в тени, около рощи целовались. Петька с Маринкой прошли в клуб, а Егор подошел к Гвоздю, Семену и Тузу.

— О, здорово Егор! – протянув руку, сказал Герман.

— Здорово, Егор!

Все протянули ему руки. Все парни уважали Егора за его силу и умение никогда не паниковать. Все в деревне также помнят, как Егор просто искалечил Ивана-Пузо два года назад. Тот потом три месяца в больнице лежал, лечился.

— Где уже надраться успели? – осведомился Егор у ребят.

— Дома у Тузика, — хором ответили ребята. – У него бутылка была.

— Слушай, Егор, есть дело – сделай смело, – сказал Герман. – Нужно смотаться к Клавдии, купить самогону, а то нам она не продаст, сказала. Сбегай не в службу, а в дружбу.

— Где шершавые?

— Вот, ровно на два литра, — протягивая деньги, сказал Герман. – У бабки Клавдии купи не забудь, у нее без демидрола.

— Хорошо сбегаю, — сказал Егор. – Только вы присмотрите за Петькой и Маринкой, ладно?

— Да в чём вопрос! — сказал Герман. — Конечно. Эй, Петька, смотри мне, не балуй!

Егор побежал по полю и скрылся в темноте, а вся компания завалилась в клуб. Тут уже находилось столько народу, что сесть негде было. Повсюду слышались смех, ругань, гогот. Столы были заставлены пустыми бутылками из-под пива, дым стоял коромыслом. Герман с компанией подошли к Петьке с Маринкой.

— Здорово, Петруха! – сказал Герман.

— Здоровей, видали и не испугались, — ответил он, протягивая руку Герману и остальным ребятам. Маринка тоже поздоровалась.

Все посмеялись и начали рассаживаться за стол, готовясь играть в секу. В магнитофоне, что принес с собой Егор, играл Михаил Круг.

Спустя минут тридцать к клубу подъехали на машине «ЗИЛ» жерденевские. Они были все пьяные. Вылезли из кузова (их было человек двадцать) и сразу же направились внутрь.

— Здорово, лягушата! – крикнул самый высокий из них. – Чего приуныли. Давай веселиться!

Все сразу повернулись к ним. Кто-то убавил громкость на магнитофоне.

Компания рассредоточилась по клубу. Самый высокий подошёл к столу, где сидели Петька, Маринка, Герман и остальные.

— Какие красивые барышни тут обитают! – потрогав волосы Маринки, сказал он.

— Убери от меня свои грязные руки, свинья! – сдерживаясь, чтобы не закричать, сказала Марина.

Все остолбенели. Высокий перестал смеяться. Он схватил Маринку за волосы ещё сильней и потянул на себя. Кто-то завизжал. Кто-то выбежал из клуба. Петька поднялся и подошел к обидчику.

— Отпусти – спокойно сказал Петька.

— Вам чего, молодой человек? – спросил, гримасничая Высокий.

— Отпусти её немедленно! – ещё раз повторил Петька.

Дружки высокого заржали.

— У тебя, гнида, смотрю здоровья много! – зарычал Высокий, и неожиданно врезал свободной левой рукой Петьке по лицу.

Но удар оказался смазанным, не сильным. Петька дал сдачи, вложив в удар всю свою мощь. Высокий сразу обмяк. Отпустил волосы Маринки и схватился за челюсть.

— Всё! Ты покойник, парень, — сплёвывая на пол кровь, сказал Высокий.

Он достал из кармана брюк нож. Герман и ребята встали рядом с Петькой. Маринка забилась в угол. Дружки высокого начали обступать ребят. Кто-то наматывал на кулак цепочку, кто-то надел кастет. Ситуация накалилась до предела. Петька понимал, что шансы у них не велики. Четверо против двадцати.

Но тут в клуб вбежал Егор с ружьём. Он сделал предупредительный выстрел из одного ствола в потолок, откуда сразу же посыпалась штукатурка, и направил ружьё на жерденевских.

— Кто шевельнется, получит дробью в скворечник! – крикнул он. – Ребята давайте ко мне.

Жерденевские стояли не двигаясь. Высокий нервно щурился.

— Чтобы духу вашего через десять минут не было, — скомандовал Егор приезжим. – В следующий раз предупредительного выстрела не будет.

— Посмотрим ещё, — сказал самый высокий Егору. Он жестом показал своим дружкам на выход.

Приезжие вышли на улицу, погрузились в кузов и поехали прочь.

— Что ж вы меня не дождались, — с улыбкой сказал Егор, всем оставшимся в клубе. – Клавдию еле разбудил. Вот бутылочка.

— Да, сейчас самое время выпить и успокоить нервы, — проговорил Герман. – Эти гады нас тут чуть всех на тот свет не отправили.

— Егор, а ты когда успел за ружьем сбегать? – спросил Петька.

— Так я увидел, как гости проехали, пока у бабы Клавдии был — ответил он. — Сразу побежал домой, взял ружье и назад. Выслушал от старухи нравоучения и мигом сюда.

Ребята расселись за стол. Разлили беленькой жидкости по рюмкам и без тоста молча, выпили. По обыкновению время пролетело очень быстро. Утро незаметно наступило, сменив беспокойную ночь. Петька, попрощавшись с теми, кто ещё остался в клубе, пошёл провожать Марину до дому. Они шли по улице и молчали. Пастух уже шёл по дворам и собирал коров на пастбище. Кое-где затопили печки. Хозяйки начинали готовить еду скоту. Вдруг Петька остановился и взял Марину за обе руки.

— Ты выйдешь за меня замуж, — спросил он, глядя ей прямо в глаза.

— Ну, если ты обещаешь, что никогда меня не бросишь и будешь всегда любить и оберегать, то выйду, — ответила она.

— Обещаю, — сказал Петька и поцеловал ее в губы.