— Послушай, Хаммер! Сядь! – здоровенный детина в спортивном костюме сел напротив. – Я знаю и ты знаешь, что мы с тобой лучшие. Ты лучший, потому что ты без пяти минут чемпион. Можешь поверить Калачу. Калач тебя когда-нибудь подводил?
Хаммер покрутил здоровенной головой.
— Я тоже лучший, как и ты! И знаешь почему? Можешь не отвечать. Просто потому что я тренер без пяти минут чемпиона. – Калач подождал, пока смысл сказанного дойдет до будущего чемпиона, но не дождался. — Ты будущий чемпион. Скоро бой. Ты в хорошей форме, сынок, и станешь чемпионом. Точно говорю. Я стану тренером чемпиона. Мы лучшие. Кто тебе ближе всех и кого нужно слушаться в первую очередь?
— Тебя тренер!
— Правильно! Теперь подумай хорошенько, дурья твоя башка! Кто ты без меня? Кто вырастил из тебя чемпиона?
— Ты, тренер.
— А еще?
Хаммер расстроился и с тоской посмотрел на ринг, на ринге тренировались боксеры. Больше всего на свете он не хотел расстроить своего тренера и от обиды на самого себя мог запросто пустить слезу. Он был по гроб жизни обязан своему тренеру.
— Матушка, Хаммер! Твоя матушка!
Хаммер постучал себя по дурьей башке и улыбнулся. Хаммер любил матушку так же сильно, как любил тренера. Его руки были, как два молота, а башка, как чугунный котел. Матушка каждый раз встречала его после тренировки, и они шли пить вкусный молочный коктейль, и есть мороженое.
— Хорошо тренер, я все сделаю так, как ты хочешь! – на всякий случай заверил его Хаммер, потому что чувствовал, что разговор тренер затеял не зря. Он гнул в свою сторону.
Тренер нахмурился. Не всегда легко наставнику подобрать нужные слова. Не всегда удается убедить в своей правоте подопечного. Заставить, это совсем другое дело. Парень заслужил хорошее к себе отношение.
— Слушай Хаммер! Ты должен выбрать свой путь. Тренироваться на ринге, это хорошо. Проводить время с матушкой это тоже не плохо. Но ты когда-нибудь станешь взрослым мужчиной. Захочешь самостоятельности. Вот тут у тебя могут возникнуть проблемы. Понимаешь, Хаммер! Бой с действующим чемпионом будут освещать все ведущие телеканалы. Журналюги с камерами будут бегать за тобой по пятам, не давая проходу. Они как крысы, буду сторожить тебя в гостинице, будут переодеваться вместе с тобой в раздевалке и незаметно фотографировать. Это расплата за популярность, Хаммер! И вот, я хочу, чтобы ты был хорошим мальчиком!
Тренер с беспокойством посмотрел на ринг, а Хаммер просиял от радости. Когда его называли хорошим мальчиком, то обычно дарили что-нибудь или угощали мороженым.
— Ты должен научиться быть самостоятельным, парень, и не бить в морду, когда тебе под нос тычут микрофон. Знаю как это сложно, чертовски сложно. — Тренер приблизил к Хаммеру свое лицо и, положив пятерню на голову Хаммера, заглянул ему в глаза. Тренер знал, как сложно выдержать вспышки камер, наставленные на тебя объективы и глупые вопросы, что задают репортеры. Хуже всего дело обстояло со змеей Лурдес. Она была репортером гида в мире спорта. Гид в мире спорта крупнейший европейский телеканал. – Запомни! Там будет змея Лурдес! Змея Лурдес собаку съела на боксерах. Еще говорят, что у нее нюх на слабые стороны. Она с лету может зацепить твою слабую сторону и вытащить ее наружу. Она может налепить такой ярлык, от которого не отмоешься. Помнишь Бобобоа? – Хаммер кивнул. Он видел записи всех боев Бобобоа. — На самом деле парня зовут Боб, но парень заикается, когда волнуется. Я сам видел, как Лурдес наставила на него свой микрофон, а парень не смог сходу назвать свое имя. Ты новичок, Хаммер и должен знать, что в мире встречаются такие чертовки, которые легко добираются до сути.
Калач посмотрел на ринг, на Хаммера и решил, что момент настал: — Мы поедем без матушки! Матушка останется дома! – главные слова прозвучали как приговор.
Хаммер почувствовал себя так, словно из-под него выбили стул, на котором он сидел. Словно его взяли за шиворот и бросили в прорубь.
— Мы поедем без матушки? – спросил Хаммер. Упрямый огонек надежды зажегся в его глазах.
— Без матушки! – в словах тренера зазвучал лед.
Дело в том, что Хаммер не представлял себя без матушки. Матушка всегда была рядом все двадцать три года его спортивной жизни.
Калач пожевал губами. Он нервничал.
— Этого парня зовут Робби! Узнаешь его сразу, он знаменитость. Вот визитка. Робби мой приятель. Можешь доверять этому парню как самому себе. Он сделает так, что ты сможешь обходиться без матушки и сможешь выглядеть настоящим чемпионом.
***
— Я работаю только со звездами! – сказал Робби. – Эти чертовы куклы, звезды, они хуже любой, самой гнусной мерзости. Они приходят ко мне, чтобы я немного почистил их. Знаешь, им бы почистить свои грязные душонки, но мне приходится лишь скрывать то, что лезет из них наружу. Всю эту мерзости в виде кокаина, дорогого пойла и разврата. Моя задача сделать так, чтобы ничего не пробивалось наружу. Знаешь, дружище, у меня дети и они часто сидят перед телевизором. Ты, Хаммер, это совсем другое дело.
Что и говорить, когда Хаммер не знал, что ответить, он выглядел глуповато.
— Нейрофизиология, друг мой! Наука в чистом виде! – продолжил Робби. – Технология такова — физиологи сделали так, что наши серые клетки становятся доступны для программирования. Программа объединяет нейроны и настраивает их на заданный тон. – Робби показал короткий рекламный фильм с помощью проектора.
«Никакая пластика, ботекс и косметика не могут создать свет, бьющий из глаз, не могут наполнить ваш облик энергией позитива!» — сказал голос с экрана. Хаммер увидел океан, высокие волны, солнце и брызги соленой воды, когда волна выбрасывает свою энергию на каменистый пустынный берег.
Робби подумал, глядя на Хаммера, что парня не нужно перегружать информацией. Хаммер подумал, что Робби в самом деле друг Калача, раз так перед ним распинается. На всякий случай Хаммер еще раз протянул Робби визитку.
— Это моя визитка! – сказал Робби, сунул ее в карман, подошел к Хаммеру и начал лепить на его голову электроды, липкие кружки с металлическим пятаком в центре.
Когда с электродами было покончено Робби, сел в кресло напротив и запустил программу. То, что он увидел, видимо расстроило его, он нахмурился, встал и некоторое время расхаживал по кабинету. Расхаживая взад и вперед, Робби искоса изучал гиганта, его лицо. Черты лица Хаммера были крупными с широкими скулами, выраженными надбровными дугами, расплющенным носом и толстыми губами. Всему виной были глаза. В них проглядывало мальчишеское беспокойство, склонность к агрессии, и уж если говорить честно, то и глупость проглядывала. Самая обычная улыбка только страшила это лицо. Гигантский рост, груды мышц в сочетании с глупостью делали Хаммера зловещей, пугающей машиной. Парень мог запросто поиграть с тобой в темной подворотне, как кошка играет мышкой, пощупать твои слабые стороны. Даже сидя Хаммер возвышался над стоящим рядом Робби. Бритая голова с кучей проводов налепленных вместо волос делала Хаммера похожим на космического монстра. Робби передернул плечами и велел секретарю позвать матушку. Матушка ожидала в приемной.
— Ваш мальчик слишком непосредственный! — сказал Робби и велел матушке садиться. – Мы пойдем простым путем. Что ваш мальчик любит? Кроме бокса конечно?
Матушка испуганно посмотрела на сына с гривой проводов.
— Угук! – сказал Хаммер, чтобы помочь матушке.
— Что, что? – спросил Робби.
— Угук! – горло гиганта довольно булькнуло.
Робби искал поддержки у матушки. Матушка погрозила Хаммеру пальцем. Хаммер зажмурился. Догадливый Робби понял, что «Угук!» это универсальное выражение радости и согласия. Хаммер произносил «Угук!» всякий раз, когда они с матушкой направлялись в молочное кафе «Белоснежка!»
— Я люблю молочный коктейль и мороженое! — признался Хаммер, вполне достойно.
— Буду краток! – продолжил Робби. — Наше лицо это наша визитная карточка. Выражение нашего лица поддерживают мимические мышцы. Мимические мышцы особенные, они крепятся к костям только одним концом, другой конец вплетается в кожу. Они отвечают за все наши гримасы. – Процедура безопасная! – уверил Робби взволнованную матушку. Матушка мяла сумку, лежащую у нее на коленях. — На самом деле мышцы всего лишь исполнители. За их работу отвечают серые клеточки. Мозг в конечном итоге формирует то выражение лица, которое нам не нравится или наоборот нравится. Сигналы от серых клеточек направляются к мышцам по нервным волокнам, как ток по проводам. В этот процесс вмешиваться нет необходимости, он слишком прост и понятен. Смотрите на меня. Чтобы произвести улыбку, нужно послать совокупность определенных сигналов мимическим мышцам. — Робби нажал на кнопку. Лицо Хаммера растянулось в улыбке так, что стали видны его розовые десны.
— Теперь грусть! — Робби нажал на другую кнопку. Лицо Хаммера поникло, меж бровей легла складка, губы безвольно повисли.
Матушка насторожилась и снова поправила сумку. Робби продолжал нажимать на кнопки, лицо Хаммера меняло маски с невероятной скоростью. Игра, судя по всему, понравилась гиганту и не понравилась матушке.
— Я не смогу каждый раз находиться рядом и нажимать на нужную кнопку. Для этого существует программа. С помощью программы я создам стойкие ассоциативные связи с устойчивыми образами. Образы будут поддерживать нужное выражение лица двадцать четыре часа в сутки. Нам нужен позитив. Нам нужна уверенность в завтрашнем дне. Посмотрите на меня! — Лицо Робби излучало благополучие, глаза сияли перспективой. Невероятная харизма отпечаталась на этом умиротворенном лице. Хаммер от восторга открыл рот. Матушка перекрестилась. – Так вы говорите мороженое и коктейль?
Хаммер тряхнул проводами: — Сначала коктейль, а потом мороженое!
Робби сел в свое глубокое кресло.
***
— Как зовут чемпиона, с которым тебе предстоит драться?
— Арапмои!
— Очень хорошо! – Робби настраивал программу. – Так значит сначала коктейль, потом мороженое!
— Два коктейля! – поправил его Хаммер. — Первым делом я выпиваю два молочных коктейля. Первый ванильный, второй с яблочным соком. Одна треть яблочного сока. Оба не холодные. Очень пить хочется после тренировки. – Хаммер снова посмотрел на матушку. Та ответила строгим взглядом. – Я пью их через край, чтобы напиться. Все остальные пьют через соломинку, но это долго и не вкусно. Я пью через край большими глотками, и у меня остаются усы.
— Усы? Какие усы? – Робби выглянул из-за монитора.
— Белые молочные усы! – вмешалась матушка и снова пригрозила Хаммеру пальцем.
— Вот здесь! — Хаммер показал, какие шикарные у него появляются усы на верхней губе.
— Совсем хорошо! – Робби успел нажать на нужную кнопку.
— Потом порция пломбира с шоколадной крошкой. Из трех шариков. Или сливочное с ореховой, тоже из трех. Потом два шарика фисташкового! Шоколадное мороженое я не люблю.
— Как насчет фруктового? – Робби поймал момент раздумья на лице Хаммера, раздумья особенного рода, когда нужно сделать выбор.
— Если ананасовое, когда ананас кусочками, тогда да! Если клубничное, тогда нет! Можно фруктовое ассорти, когда мороженое сверху, если хочется есть.
— Ты не любишь клубничное мороженое? – Робби умело вычислял все нюансы.
— Я не люблю шоколадное. Совсем не люблю, даже с крошкой или сиропом. Пломбир или сливочное с клубничным сиропом можно. Это вкусно. Клубничное, если клубники в нем нет, то оно не вкусное. Ванильное с кусочками клубники иногда можно. Фруктовое ассорти, если в нем будет ананас, то можно и с клубникой! – Гигант, судя по всему фантазировал, комбинируя ингредиенты мороженого, что наполнило его глаза смыслом.
— Клубничное с ананасовым сиропом? Ореховой крошкой? – Робби предложил свой рецепт.
Впервые за время разговора Хаммер почувствовал превосходство. Робби сказал глупость, Хаммер знал, что поливать ананасовым сиропом клубничное мороженое никому и в голову не придет. Он точно определил подвох и в его наполненных смыслом глазах, мелькнуло лукавство, означавшее, что он способен оценить шутку. Хаммер мог многое, если дело касалось мороженого. Уверенность в собственном превосходстве над противником не только необходимое качество, его нужно уметь продемонстрировать окружающим. Постепенно Хаммер перечислил все известные ему сорта мороженого, коснулся даже экзотических. По каждому сорту Хаммер имел свое вполне определенное мнение. Богатое меню кафе «Белоснежка» прошлось как нельзя кстати. Все возможные оттенки мимики легко соотносились с вкусовым разнообразием десертов. Выяснилось, что к крем-брюле Хаммер не питал никаких чувств, а фруктовый лед просто ненавидел. Хаммер по особенному относился к этому продукту со вкусом водопроводной воды, а к тем, кто лизал фруктовый лед, надетый на палочку, испытывал сложные чувства.
— Чашечку капучино? – предложил Робби из-за экрана монитора.
Хаммер насторожился.
— Эспрессо? — Хаммер насторожился еще больше. – Просто замечательно! – проворковал Робби, увлеченный новыми оттенками физиономии Хаммера. – Может просто кофе?
— Я кофе не пью! – заявил Хаммер со спортивным достоинством. — От кофе боксеры теряют силу.
Робби как будто удивился, Хаммер продемонстрировал достоинство, в котором Робби позволил себе усомниться. Робби поманил Хаммера к себе. Хаммер боязливо покосился на матушку и перегнулся через стол.
— А это? – на экране монитора красовалась креманка с ярко-красной дрожащей пирамидой. — Я никому не скажу! – добавил хитрый Робби, он видел, что парень готов замкнуться.
— Это мама! — шёпотом признался Хаммер. – Малиновое желе! Оно кислое! Я его не люблю!
Малиновое желе совершенно не привлекало Хаммера, но он относился к нему с должным почтением. Матушка предпочитала малиновое желе всему остальному ассортименту кафе «Белоснежка». Хаммер мог не стыдиться, матушка боялась застудить горло, а это уважительная причина.
Через минуту Робби объявил, что новое лицо готово. Пришлось подождать еще минут десять, пока программа закончит работу. На прощанье, Робби посоветовал купить костюм и туфли с металлической застежкой. Хаммер вспомнил, что говорил ему Калач накануне: «Слушай этого парня, сынок, веди себя хорошо и делай все так, как он говорит. Его советы в мире звезд стоят немалых денег» Хаммер пожал на прощанье руку Робби и сделал это ласково. Робби, судя по всему, остался доволен своей работой.
***
Калач обрадовался так, словно заново обрел пропавшего сына. Он онемел от радости и долго хлопал своего подопечного по спине, больше похожей на каменную плиту. «Робби мне обещал, но Робби не просто мастер, Робби творец!» — произнес Калач горлом, пересохшим от волнения. Они отправились в торговый центр, откуда Хаммер вышел в дорогом костюме и туфлях из крокодиловой кожи. Матушка тайком утирала слезы. Потом закатились в ресторан, где Хаммер опустошил весь запас мороженого.
— Что ты чувствуешь? – Хаммер на вопрос тренера только пожал плечами. — Теперь чемпионский титул у нас в кармане. Теперь Арапмои у нас вот где! – Калач крепко сжал свой стальной кулак.
На чемпионате все складывалось удачно. Змея Лурдес была очарована Хаммером.
— Надо же, давно не видела таких красавчиков! – призналась в камеру змея Лурдес. – Эй, там, на высоте? Как слышимость?
Хаммер был вполовину выше Лурдес, чтобы ответить, он нагнулся и прошептал ей что-то совершенно особенное. Лурдес объявила в камеру, что красавчик Хаммер назвал ее клубничным мороженым в ананасовом сиропе. Толстые губы Хаммера растянулись в довольной ухмылке, а в глазах запрыгали веселые огоньки.
Двадцатитысячная арена О2 в Лондоне пришла в движение, когда Хаммер вышел на ринг.
— Не помню, чтобы О2 так приветствовала новичков! – заявился змея Лурдес в камеру. – Похоже, красавчик Хаммер знает волшебное слово. Может он поделится с нами?
— Смотри, ты здесь в первый раз, а тебя уже успели полюбить! — крикнул Хаммеру Калач.
Хаммер сбросил халат, поднял руки и стал поднятыми перчатками приветствовать зрителей. Он был похож на груду мышц, способную запросто перемолоть любого действующего чемпиона. Тысячи вспышек загорались со всех сторон веселыми звездами. Хаммер улыбался толпе. Он был настроен решительно. Он привык, что его любят. Матушка всегда заботилась о нем и окружала своей любовью.
Калач суну ему в рот капу, боксеры приветствовали друг друга перчатками.
— Соберись малыш! – услышал Хаммер голос Калача, когда ударил гонг.
Арапмои был похож на глыбу фруктового льда цвета кофе. У него было свирепое лицо, застывшее, словно маска и квадратные трусы красного цвета. Хаммер легко продержался четыре раунда. В пятом он получил рассечение брови, а в шестом одним точным попаданием отправил Арапмои в нокаут. Это был классный боец, но Хаммер предвидел все его ходы и действовал на опережение.
Когда Хаммер поднял над головой чемпионский пояс, ему больше всего хотелось, чтобы его увидела мама. Репортеры высыпали на ринг, мигали вспышки. Все многообразие меню молочного бара «Белоснежка» промелькнуло на лице Хаммера. В его глазах светилась благодарность. Он решил про себя, что когда вернется, закатит маме пир. Закажет целую гору малинового желе с цельными просвечивающими ягодами. С краю Хаммер попросит положить шарик ванильного мороженого, посыпать ореховой крошкой и полить ананасовым сиропом. Всего один шарик, ведь мама не сможет отказать чемпиону мира.
Новое лицо еще не раз выручало его. В трудные моменты перед ним появлялись прорези для глаз. Хаммер видел все происходящее через эти прорези. Прорези моргали совсем как настоящие глаза. Затем появлялся рот, он был внизу, ниже глаз и напоминал собой щель, которая говорила – открывалась, закрывалась, но чаще улыбалась, растягиваясь дугой в стороны. Хаммер не всегда понимал, как работает его новое лицо, он просто не успевал за ним. Остальные тоже не успевали. Это его не сильно беспокоило. Он научился действовать на опережение и добился успеха. Калач считал, что это самое главное, он продолжал тренировать его и часто повторял, что теперь ему нужно победить собственный успех. Хаммер не понимал, что это значит, но он целиком доверял своему тренеру.