Предисловие. Историческая справка. Битва на Vinegar Hill.
Ирландия была цитаделью английского лендлордизма. Английским землевладельцам здесь принадлежали обширные поместья, и они извлекали огромные доходы от сдачи земли в аренду небольшими участками. Ирландские крестьяне отдавали в виде ренты большую часть урожая. Ирландский народ не имел ни земли, ни политических прав. В парламенте этой жестоко угнетаемой английской колонии господствовали английские лендлорды и их ставленники. И более того, несмотря на то, что ирландцы являлись католиками, они вынуждены были вносить десятину в пользу англиканской церкви.
Под влиянием Французской революции в Ирландии возникло сильное демократическое движение. Объединяющим центром для всех противников английского господства стало общество «Объединённых ирландцев» во главе с Уолфом Тоном и другими буржуазными революционерами, стремившимися к созданию независимой Ирландской республики. «Объединённые ирландцы» возглавили организацию восстания, начало которого планировали приурочить к моменту ожидавшейся высадки в Ирландии французской экспедиционной армии. В 1796 г. французская эскадра, имея на борту армию генерала Гоша, попыталась достичь ирландских берегов, но потерпела неудачу. Руководители «Объединённых ирландцев» были арестованы английскими властями. И, тем не менее, в мае 1798 г. в ряде районов Ирландии началось вооружённое восстание, которое было подавлено в августе с исключительной жестокостью.
Последней попыткой повстанцев защитить свою землю от британских военных стал битва на Vinegar Hill (Уксусная гора). Эта битва признана самой кровопролитной. Более 1000 ирландских повстанцев отдали свои жизни, защищая городок Enniscorthy, расположенный в 20 километрах от города Wexford, где находилась штаб-квартира организации «Объединённых ирландцев».
21 июня 1798 года более 15 тысяч английских солдат начали наступление с целью подавить мятеж. Повстанческое руководство выступило с призывом собраться на Vinegar Hill, за пределами Enniscorthy , чтобы встретить английскую армию. 20000 ирландцев откликнулись на этот призыв, готовые принять бой за освобождение своей земли. Но большинству из них не хватало оружия и приходилось полагаться на пики. В повстанческом лагере находились также женщины и дети.
Британцы планировали полное уничтожение повстанческой армии. Для достижения этой цели генерал Жерар Озера разделил свою армию на четыре колонны, три из которых направились на встречу с армией повстанцев, а четвертая приступила к штурму города. Английское командование надеялось окружить повстанческую армию, отрезав её от единственного пути к спасению – захватив мост через реку Slaney.
Битва началась незадолго до рассвета с артиллерийского обстрела ирландских позиций на холме. Повстанцы вынуждены были отступить, пытаясь избежать окружения. Оставляя за собой сотни убитых и раненых, основная часть ирландской повстанческой армии бежала. Ожесточённое сопротивление защитников города Enniscorthy помешало английским войскам захватить мост, что позволило повстанцам отойти к городу Wexford, где впоследствии их сопротивление было окончательно сломлено.
***
Воскресное утро – это святое! Даже мои неугомонные гавроши эту истину усвоили и ведут себя вполне прилично, позволяя мамаше выспаться. Вот только для моей любимой подруги закон не писан. Ева ворвалась мой благословенный сон ни свет, ни заря – аж в 10 часов утра. И ладно бы кофейку попить, последние сплетни поведать – весьма уважительный повод лишить меня объятий Морфея. Так нет же! Эта любознательная особа сама дома не сидит и мне, несчастной, не даёт.
— Ветка! Харе дрыхнуть! – подружка не постеснялась рявкнуть мне в ухо, заметив, как я тихо пристроилась в кресле, надеясь откупиться от внезапной утренней визитёрши чашкой кофе.
Я грустно зевнула и попыталась открыть слипающиеся глаза. Вот же мымра! И знает, что вчера за полночь засиделась у компьютера потому как «сова». Она ведь и сама такая, а сочувствия ни на грош. Размечтавшись о мести, я не заметила, как окончательно проснулась, и, конечно же, прослушала пламенную речь подруги.
— Ты меня слышишь?! – Её вопрос был явно риторическим.
Я невинно хлопнула глазами и ляпнула наугад:
— Огласите весь список, пожалуйста.
— Ты хотя бы помнишь, в какой стране живёшь? – ехидно спросила Ева.
— Засыпала в Ирландии, — обрадовала я её ответом. – А что, за ночь что-то изменилось?
— Ну, ты и склеротик! Уже неделю тебе твержу о празднике в городе. Всё, давай собирайся – идём на Винегар Хил битву смотреть.
Вариантов Ева мне не оставляла. А так не хотелось тащиться на Уксусную гору. Хотя, с другой стороны, увидеть реконструкцию знаменитой битвы, случившейся в этих местах в 1798 году, было, конечно, интересно. Такого представления я точно ещё не видела. Любопытство и лень некоторое время во мне сражались. Видимо, битвы – это заразное. Но на стороне любопытства выступила тяжёлая артиллерия в Евином лице.
— Историю страны, в которой живёшь, нужно знать!
— И язык не мешало бы освоить, — ехидно заметила я, намекая на то, что в ирландском мы с ней ни в зуб ногой.
Но моё ворчливое ехидство было проигнорировано, а строгий взгляд принуждал к действию. Очень некстати вспомнилось, что я когда-то исторический заканчивала и, вроде как, должна интересоваться подобными мероприятиями. Испугавшись, что подруга припомнит сей факт моей биографии и полезет на холодильник в поисках моей совести, которую я давным-давно туда забросила, я поторопилась скрыться в ванной. Встречаться с совестью мне совсем не улыбалось – зануда а ещё.
Гавроши меня удивили – проявили интерес к местной истории, хотя раньше такой странности я за ними не замечала. В общем, собрались мы довольно быстро, по-военному, видимо, вдохновившись грядущим событием. Ну, или испугавшись, что Ева нас полуголыми из дома вытолкает. Её Лера с моим Саней вперёд умчались, делая вил, что они не с нами. Мы же следом вместе с мелкими потащились. К счастью, городок у нас небольшой, особенно устать не успели. Конечно, идти в гору – то ещё удовольствие! Я бы вообще её обошла, как самая умная. Но кто же мне это позволит!
Краем уха слушая разглагольствования восьмилетнего Туси о том, как он обожает всё «воЕнское», я пыталась избавиться от дурного предчувствия. Ирландская погодка тоже не прибавляла веселья – привычный дождь не заставил себя ждать. Прикрываясь сломанным ветром зонтиком, мы смешались с толпой ирландцев, которые шествовали в одном и том же направлении. Вот же дружный народ! Ну везде толпой ходят и праздники очень уважают. Если праздника нет, так они его придумывают. Вот, например, есть у них такой оригинальный выходной, который называется Bank Holiday. Я долго не могла понять, почему порой по понедельникам выходной устраивают. Оказалось, народу просто поводов для праздников недостаточно было, а с фантазией скудновато, поэтому они периодически день банка отмечают.
Старших гаврошей догнали уже у самой горы. На мои стоны о том, как же не хочется тащиться на эту Уксусную гору, умная Евина Лера невинно заметила, что, вообще-то, Vinegar Hill на ирландском языке пишется как Cnoc Fiodh na gCaor, что означает ягодный холм. Я сделала вид, что не заметила намёка на свою вопиющую неграмотность и постыдное незнание Gaelige – ирландского языка. Сами ирландцы, кстати, общаются на английском без малейшего смущения, а уж я тем более по этому поводу краснеть не собираюсь, да и совесть у меня, как известно, на холодильнике.
За самооправдывающими размышлениями не заметила, как одолела знаменательную гору. Ещё бы не одолеть, когда Ева следом подгоняет, на пятки наступая. Оглянулась – народищу вокруг, даже яблоку негде упасть. Все на битву пришли поглядеть. И, главное, все вокруг с фотоаппаратами – ну, чтобы историческое событие запечатлеть. Мы с Евой тоже не рыжие: она блондинка, и я недавно красилась. Это я к тому, что фотики, как и общественность, прихватить не забыли. Сначала снимали ожидающий праздника народ – тоже интересные экземпляры попадаются порой. Потом заприметили движение. Первыми подошли, типа, английские войска, а следом на место битвы притопала армия ирландских повстанцев. Я от любопытства глаза вытаращила. Ощущение возникло, словно на съёмках исторического фильма присутствую. Правда, гавроши заныли – кончился у них заряд бодрости и жажда знаний иссякла. И солдатиков им, понимаешь, не видно. И место битвы уж больно далеко – а ближе не подползёшь, потому что охрана не пропускает. У меня от их нытья вмиг зубы заболели.
— Идите-ка вы отсюда домой! – отмахнулась я от нытиков.
Не успела ещё фразу закончить, как их, словно ветром сдуло. А мне, напротив, любопытно стало. Натура-то увлекающаяся! Вот и увлеклась…на свою голову.
То, что произошло после, объяснить могу только временным помутнением рассудка. Можно было бы списать всё на развитое воображение. Но тут примешивается одно «но». У Евы воображения отродясь не было. Или было, но, по её уверению, совершенно неразвитое. Да и с ума, насколько я знаю, обычно поодиночке сходят. А вот так, чтобы дуэтом – о таком феномене никогда не слышала. В общем, теперь я знаю, что к дурным предчувствиям хоть изредка, но прислушиваться не мешает. Впрочем, лучше начну с начала хотя знаю, что легче всё равно не станет.
В какой-то момент две вещи произошли одновременно: дождь припустился стеной, и загрохотали бутафорские пушки. Ну, это я тогда думала, что стреляет всего лишь реквизит. Я же, гонимая неуёмным любопытством, желая рассмотреть картину боя, невольно сделала шаг вперёд. Ещё успела услышать Евин возглас:
— Ветка! Куда тебя понесло?!
И вдруг осознала, что стреляют совсем рядом. Каким образом я оказалась в гуще событий, остаётся только гадать. Ведь сделала лишь шаг, а не тысячу. Но этот шаг для меня оказался роковым. Стена из дождя осталась позади, а вокруг в дыму метались странные тени, слышался грохот орудий и ржание коней. Не успела задать себе вопрос, откуда взялись вокруг лошади, как кто-то налетел на меня и сбил с ног. Вот уроды! Мой ярко-оранжевый плащик перестал радовать глаз своей солнечной расцветкой. Валяться в грязи совсем не предел моих мечтаний. Попыталась вскочить, но чья-то грязная рука надавила на затылок, прижав моё лицо к земле. Какой-то ирландец навалился на меня, не позволяя даже пискнуть. Он что-то проорал мне в ухо, и тут я сильно пожалела, что не соизволила выучить язык страны, в которой волею нахалки-судьбы вынуждена жить. Но валяться в грязи быстро надоело. Решительно брыкнувшись, проорала что есть мочи:
— Please leave me alonе! – В смысле отцепись, придурок!
В ответ услышала озадаченное:
— An Englishwoman? – вопрошающий настороженно взглянул мне в лицо и быстро с меня сполз.
Я уже было собралась соврать, но тут увидела его безумные янтарные глаза. Руки чумазого незнакомца потянулись к моей шее, и я нервно ею задёргала, открещиваясь от приписанной мне национальности:
— No! no! Мама украинка, папа белорус, а я русская!
Ирландец нервно сдул с глаз длинную рыжую прядь, явно ничего не понимая, но душить меня не стал. Спросил только хрипло:
— Who are you?
— I’m Russian, — испуганно повинилась я.
Его реакцию на моё признание увидеть не успела. На меня снова упал какой-то человек. Я пискнула и попыталась вскочить на ноги. Ужаснуться было отчего. Упавший на живого походил мало. Вряд ли возможно остаться живым с дыркой в голове. С другой стороны проскакала лошадь. До этого момента я не знала, что боюсь лошадей. Незнакомец, тот, что был живым, снова дёрнул меня на землю. Лужа с грязью мне больше не показалась отвратительной. В душе робко теплилась надежда, что моё лицо соприкоснулось именно с грязью, а не лошадиным помётом. Волосы на голове тихо шевелились. Да, устроители праздника явно погорячились, стремясь к максимальной степени реалистичности.
— Where did you come here from? – рявкнул мне в ухо новый знакомец, вытаскивая меня из лужи за шиворот.
— Оттуда, — пискнула я, забывшись, и махнула рукой куда-то в сторону.
Всё равно из-за дыма сориентироваться было невозможно. Я видела только мечущиеся тени вокруг, слышала ирландский говор и ржание коней. Ирландцу надоело меня допытывать, и он коротко распорядился:
— Follow me, but don’t get up!
Как можно одновременно идти и не вставать? В общем, пришлось ползти на четвереньках. О плаще и джинсах, окончательно изменивших цвет, старалась не думать. Страшно было до обморока. Ничего себе комната страха под открытым небом! Интересно, это мне так крупно повезло вляпаться, или тут в дыму все зрители ползают? Я нервно завертела головой, пытаясь разглядеть блондинистую подругу. Еву, к счастью, я не заметила, но порыв ветра разогнал дымовую завесу, позволив увидеть то, что до сей поры стоит живым кошмаром у меня перед глазами. Вокруг были люди, очень много людей. Одни были живы. Они кричали и бежали куда-то, сжимая в руках странное оружие. Другие… Мёртвых вокруг было так много, что у меня невольно вырвался сдавленный всхлип. Думаю, мои глаза стали такими же безумными, как и у моего спасителя. Это мероприятие уже мало походило на праздник. Мёртвые мужчины, женщины и дети – их кровь пропитала землю, по которой я так упрямо ползла, спасаясь от этого безумия. Очередной выстрел из английских пушек оглушил меня. Но спасительный дым снова укрыл поле боя, позволяя очнуться. Ещё минута, и я бы с диким воплем помчалась, не видя ничего перед собой, словно испуганная грохотом лошадь, потерявшая в бою всадника. Я не видела больше пытавшегося спасти меня ирландца. Изредка кто-то натыкался на меня, что-то выкрикивая, но никто не остановился, чтобы помочь. Гибнущим под артиллерийским огнём повстанцам было некогда разглядывать ревущую иностранку в грязном оранжевом плащике. Я сидела, обхватив голову руками, и тихо скулила, раскачиваясь в разные стороны. Да, было страшно. Но по-настоящему пугала не блуждающая вокруг смерть. Пугала боль, которая пронзала меня всякий раз, когда рядом раздавался очередной предсмертный вскрик.
Вряд ли я смогла бы выйти из того смертоносного кольца, в которое попала, решившись посетить ирландский праздник. Незнакомец вернулся за мной. Он сам отыскал меня в дыму. Внимательно вглядевшись в моё зарёванное, грязное лицо своими янтарными глазами, ирландец молча потащил меня куда-то сквозь дым и грохот. Когда звуки боя стали глуше, а дым реже, снова пошёл дождь. Крупные капли стекали по моему лицу, смешиваясь со слезами. Мой спаситель резко остановился и махнул рукой вперёд.
— Get out. This is not your fight, — произнёс он хрипло, легко коснувшись рукой моей щеки.
Да, он прав. Мне нужно идти, ведь это не мой бой. Но боль уже не оставляла меня, словно я успела стать частью этой битвы. Я неожиданно для себя порывисто обняла этого чужого для меня человека, который спас мне жизнь. Была ли это благодарность или извинение за то, что я ухожу, а он остаётся – не знаю. Скорее всего, и то и другое одновременно.
— Thank you, — пробормотала я глухо, не решаясь посмотреть на него.
Глубоко вдохнув, я всё же решилась взглянуть в янтарные глаза, и, отступив на шаг, спросила:
— What is the name of the one who saved me?
Тот, кто спас меня, криво улыбнулся:
— John Murphy.
Уже делая шаг назад, он всё же спросил:
— What is the name that I saved?
— Ветка, — совсем растерянно обронила я.
Он улыбнулся:
— Strange name.
Да, имя у меня странное, как и я сама – осколок чужой для него эпохи, лишь тень иного мира.
Ещё шаг, он исчез, словно растворился в дыму, и битва поглотила его, как и многих других.
— Прощай Джон Мёрфи, — пробормотала я уже скорее самой себе и попыталась продолжить свой путь.
Моё падение было предрешено – дождь превратил землю в грязное месиво. Поскользнувшись, я даже не удивилась. А вот камню совсем не обрадовалась. Головой приложилась, видимо, крепко. Какое-то мгновение считала звёздочки, замелькавшие перед глазами. Потом услышала знакомый вопль над головой:
— Ветка! Ты живая?! Или как?!
Ева бегала вокруг меня, нервно дёргая за то, что когда-то считалось оранжевым плащиком.
— С тобой спятить можно! Где ты валялась? Грязная вся, да ещё, кажется, в крови.
Я, не слушая возгласов обеспокоенной подруги, осторожно поднялась на ноги. Вокруг по-прежнему стояли люди, наблюдая представление, обсуждая увиденное, щёлкая фотоаппаратами. Не говоря ни слова, развернулась и пошла в сторону дома. Подруга следовала за мной, всем своим видом давая понять, что ответов на свои вопросы она добьётся, чего бы ей это ни стоило. Мне же не хотелось больше наблюдать за потешным боем. Перед глазами всё ещё стола настоящая битва, где стреляли не понарошку и умирали взаправду.
Когда рассказала Еве, что случилось со мной, она быстро затолкала меня в душ, мою одежду в стиральную машину, а себе накапала валерьянки.
— Я же говорила, что не поверишь, — пожала я плечами, наблюдая, как закипает чайник. – Я и сама себе не верю.
Подруга задумчиво улыбнулась:
— Я бы не поверила. Только этого с янтарными глазами сама видела. Когда ты прыгнула в дождь, я за тобой, было, сунулась. Но тут меня какой-то ирландец толкнул назад. Я его видела всего лишь мгновение, но глаза запомнила.
— Считай, тебе крупно повезло, — я невольно нахмурилась, вспомнив то, что пришлось пережить. – Такого праздника и врагу не пожелаю.
— И вечно ты, Ветка, во что-то, да вляпаешься! – Ева решительно махнула рукой. – Всё, на ирландские праздники больше ни ногой. Можно сказать, уговорила.
— Ага, ага, — словно болванчик закачала я головой, судорожно борясь с желанием рвануть обратно, не понимая, откуда во мне вдруг такая жажда битв образовалась.
Ева знала меня, как облупленную. Заглянула в глаза и ухватила за руку, опасаясь нового приступа безумия.
— Меня тоже тянет сунуть нос за стену из дождя, — заметила она осторожно, будто разговаривая с тяжело больной. – Но это не наша битва, понимаешь. Да, и дождь уже кончился.
Я растеряно взглянула в окно. Дождь, действительно, закончился. Прошлое растаяло в солнечных лучах. Я тихо вздохнула, смиряясь. Потом улыбнулась, вспомнив, что живу в стране дождей. И кто знает, куда удастся заглянуть мне завтра, куда приведут меня дороги дождей.