— Вы забыли о долге гостеприимства, ярл! – Валфагар побелел от возмущения, и я это законное чувство мужа разделяла.
— А вы забыли об истинных богах, — ответил ему вовсе не хозяин замка, а непонятно откуда появившийся перед нами дворецкий Берим.
— Я не понимаю! Что всё это значит?! – мой супруг был растерян и зол, но страха в нём не было даже тени. Я невольно восхитилась его выдержкой.
— Сейчас поймёшь мальчик, — старуха зашла к нам в комнату последней. От её вчерашней дряхлости не осталось и следа.
Впрочем, все эти люди неузнаваемо изменились. Их лица стали похожи на маски мимов, глаза горели холодным огнём. Сосредоточенная отрешённость угадывалась в застывших фигурах. И если леди Свегей и раньше казалась не особенной живой мумией, то помертвевший вдруг ярл, с приклеенной к окаменевшему лицу улыбочкой, напоминавшей нынче скорее оскал зверя, поражал и пугал намного больше своей мрачной супруги. Только тётушка в этот раз была на удивление подвижна и оживлена. Она мелкими шажками бодро обежала дворецкого и попыталась подскочить ко мне, но Валф стеной стал на её пути, яростно вращая глазами. Оружия у мужа под рукой не было, если, конечно, не считать дульцимер. Только, подозреваю, вряд ли эту компанию удастся сразить музыкой. Старуха всё же умудрилась взглянуть мне в глаза через плечо загораживающего меня мужа.
— Мне жаль, малышка, — тихо пробормотала она своим скрипучим голосом. – Жаль, что ты не услышала мои упреждающие вздохи.
Странно, но её сожаление показалось мне даже искренним, хотя оно вряд ли теперь могло нам помочь. Так вот кто выл прошлой ночью. Такие вздохи было трудно не услышать. Действительно жаль, что она так неразборчиво предупреждала нас об опасности.
— Да, объясните же, наконец, что вам нужно?! – в отчаянии прорычал Валф.
Мой муж тоже изменился. Я почти не узнавала того милого парня, за которого несколько часов назад вышла замуж. Его лицо с правильными чертами утратило выражение мягкости. Оно закаменело от гнева. Янтарные глаза смотрели твёрдо и угрожающе. Я в восхищении подумала, что сделала совсем недурной выбор, точнее его сделали без меня, но он оказался весьма удачным. Как ни странно, во мне тоже не было ни капли страха, только возмущение. Вся ситуация казалась мне глупой бессмыслицей, напоминающей какое-то представление. Но надвигающуюся опасность я чувствовала кожей. Меня трясло, словно я вдруг жутко озябла.
Валф с тоской взглянул на свой меч, оставленный у двери за ненадобностью. Теперь верный клинок находился, к сожалению, слишком далеко от своего хозяина, чтобы помочь ему сразить мерзких фанатиков старой веры. Любящий супруг не смел даже помыслить, чтобы оставить меня без своей защиты, и за это я была ему благодарна. Впервые я почувствовала тепло в своей душе по отношению к новоиспечённому супругу.
Дворецкий проследил за взглядом Валфагара и криво ухмыльнулся, глаза его при этом покраснели, словно налились кровью.
— Нам ничего не нужно, — тихо прошелестел он. – Но нашим богам нужна ваша кровь, дабы утолить жажду мести и снова обрести силу. Ибо кровь отпрысков-предателей вернёт мир истинным богам, и с вашей смертью, я верю в это, власть Пятерых падёт.
Этот скользкий дворецкий теперь вовсе не напоминал слугу. Он держался так, словно был хозяином всего сущего. Остальные фанатики всё так же стояли неподвижно, и лишь тихое неразборчивое бормотание неизвестных мне молитв свидетельствовало о том, что они пока ещё не превратились в статуи. Стояли они полукругом: супруги Свегей с двух сторон, а старуха посередине, отделяя нас от спасительной двери. От их напевного гудения жутко разболелась голова, и заслезились глаза. Куда там серенаде Валфа против их завывания! Эх, не зря я так ненавижу песни!
Кровавоглазый Берим спокойно подошёл к Ваофагару и протянул к нему костлявые руки, словно собираясь задушить точно ещё неоперившегося птенца. Валф не стал безропотно ждать, когда его начнут убивать. Он со всей силы ударил дворецкого по прилизанной голове тем, что у него в данный момент было в руках. Дульцимер жалобно зазвенел и раскололся на несколько частей, его струны печально повисли. Я подскочила на кровати с одобрительным криком:
— Так его! Бей урода!
Урод же и глазом не моргнул, словно получать струнными инструментами по голове было его привычным занятием. Берим лишь небрежно махнул, явно чугунной головой, сбрасывая с себя на каменный пол пещеры остатки, погибшего в неравной схватке, дульцимера. Муж, не останавливаясь, нанёс мерзавцу удар в живот. Гад, даже не закашлялся. Быстро отступил назад, криво ухмыльнувшись. Я не заметила, откуда он достал нож, но огромный тесак произвёл впечатление. У меня вырвался невольный возглас:
— Валф, осторожней! – будто он и сам не видел мелькнувшего у него перед носом лезвия ножа. Муж ловко увернулся от нападавшего, а я визгливо возмутилась:
— Так не честно! Он же безоружен!
— Мы не на турнире девочка, — глухо прорычал Берим, снова наступая на Валфа. – И это не игра.
Очень хотелось заорать, но я помнила, что мои вопли могут отвлечь не только скотину дворецкого, но и уворачивающегося от ударов Валфа. Пришлось до боли закусить губу, сдерживая рвущийся из меня ор, и в отчаянии бросаться подушками, благо их отыскалось на огромном брачном ложе довольно много. Парочка даже долетела до костлявого таракана. Он мотал головой, отклоняясь от моих мягких снарядов. Ещё счастье, что остальные члены этой кровавой секты не принимали участия в потасовке, продолжая увлечённо мычать, то ли призывая своих богов, то ли проклиная наших.
Валфагар стоял ко мне спиной, но раз всё же умудрился оглянуться, чтобы удостовериться: не валяюсь ли я ещё в обмороке, как подобает по этикету приличной леди. Ещё чего! Не дождётся! Пропустить собственную смерть – это было не в моём характере. В глазах мужа мелькнуло привычное восхищение. Да уж, нашёл время для восторгов! А уже в следующую минуту произошло то, что изменило меня невероятным образом. Берим пронзил плечо Валфа и я закричала от боли, впервые почувствовав самый настоящий страх. Мой муж отшатнулся назад к кровати, зажав рану другой рукой.
— Кровь, — пробормотала я, не желая верить, что смерть подступила к нам так близко.
Улыбка дворецкого стала шире и зловещее, завывание фанатиков громче и увереннее, а боль, пронзающая мне грудь – острее. Перед гибелью Пятеро послали мне чувства. Я узнала, что значит страх. И ещё в эту минуту мне показалось, что я научилась любить. Я верила, что люблю красивого юношу, с судьбой которого связала свою судьбу. Безумными глазами огляделась вокруг и вдруг заметила своё свадебное платье, лежащее на другом конце кровати. Там же, рядом с ним лежал декоративный позолоченный кинжал, когда-то подаренный мне отцом. Я не стала задумываться о том, почему Нелли оставила здесь эту игрушку, просто схватила его, хотя и знала, что он не способен пробить даже куска тонкой кожи. Пусть это оружие бесполезно. Но я, безумная, надеялась, что боги помогут мне проткнуть убийце хотя бы один глаз. Ведь не зря говорят: ненависть даже палкой убить способна. А уж этого добра у меня было предостаточно, вот только палок вблизи не наблюдалось. Зажав в правой руке своё игрушечное оружие, левой я вцепилась в ещё здоровое плечо мужа, тоже вынужденного взобраться на кровать, отступая от медленно наступающего на нас дворецкого. Он не торопился нанести свой последний удар, понимая, что нам от него всё равно не убежать. Выставив перед собой крошечный кинжальчик, я прошипела:
— Не подходи, тварь!
В ответ тот только широко издевательски улыбнулся, продемонстрировав большие, жёлтые зубы:
— Я — тварь! И уже через минуту освобожу ваши души от плена тел, напою вашей кровью моих богов.
Я понимала, что это действительно конец, но не собиралась доставлять гаду удовольствие и сознаваться в этом. Валф обречённо скользнул взглядом по моему решительному лицу.
— Ты обезумела, Ветвелин, — пробормотал он тихо.
— Считаешь, у меня не было для этого повода, — не глядя на него проворчала я, и вдруг заорала во всё горло, заглушая завывание супругов Свегей и старухи:
— Хэрсир! Где тебя носит, паразит?!
Торн вбежал к нам в комнату, сжимая меч в оцарапанных до крови руках. Уж не знаю: боги ли нам посочувствовали и предоставили ещё один шанс, или мой зов обладал магической силой, что вряд ли, только появление хэрсира сразу же изменило ситуацию кардинальным образом. Выглядел он весьма помятым и ещё больше злым. В карих глазах его горело бешенство, тёмно-каштановые волосы растрёпаны, губы плотно сжаты – в общем, выражение смуглого лица сразу давало понять: хэрсир пришёл убивать, можно даже не сомневаться. Торн только мечом успел замахнуться, как от мычащих чужие молитвы фанатиков и след простыл. Я ещё успела вздохнуть с облегчением и наградить нашего спасителя несправедливым упрёком:
— Ну, и где ты был? Нас тут чуть по твоей милости не убили!
Хэрсир лишь нетерпеливо боднул воздух головой, отбрасывая непослушные пряди, всё время падающие ему на глаза, и рыкнул угрюмо:
— Дверь рубил! Крепкая, сволочь!
Торн, не останавливаясь, бросился в нашу сторону с таким зверским выражением лица, что мне на мгновение показалось, будто прибежал он сюда именно по мою душу. Но смотрел он на приближающегося к нам дворецкого. Берим не стал поворачиваться к хэрсиру: то ли решив с разъярённым парнем не связываться, добровольно предоставив для удара свою незащищённую спину, то ли понадеялся на его благородство. Все мои версии оказались ошибочными. Кровавоглазый быстро вскочил к нам на кровать, благо размеры брачного ложа позволяли всем разместиться на нём с удобствами, и размахнулся своим жутким тесаком, явно собираясь пронзить мою, чуть прикрытую тонким пеньюаром грудь. Хэорсир закричал что-то злое, отчаянное и совершенно неразборчивое, понимая, что не успевает предотвратить убийственный удар. Я впервые в жизни пискнула:
— Мамочка! – заворожено наблюдая, как в мою сторону летит сверкающее лезвие ножа, и одновременно роняя своё бесполезное оружие-игрушку. А Валф с криком:
— Нет, только не её! – резко толкнул меня здоровой рукой вперёд, одновременно делая свой последний шаг навстречу убийце.
Я со всего разгону влетела в объятья бегущего навстречу хэрсира, едва не порезавшись о его меч, а нож дворецкого нашёл, наконец, свою цель и вдоволь напился крови моего мужа. Валф навалился на Берима всем телом, обхватил его руками, и прошептал, глядя на меня уже помертвевшими глазами:
— Спаси её, друг. В ней вся моя жизнь.
Ловкий дворецкий не стал ожидать нападения Торна. Он в мгновение ока оказался у противоположной стены, которая вдруг раздвинулась перед ним, будто кто-то, поджидающий с другой стороны, угодливо распахнул дверь. Подхватив полумёртвое тело Валфа, Берим скрылся в тайном ходе. Стена за ним тут же захлопнулась, чуть не прищемив нос хэрсира, пытающегося преследовать фанатика. Торн яростно ударил мечом по глухой каменной стене, грубо выругавшись. Потом, тихо скрипнув зубами, еле слышно прошептал:
— Прощай.
Крепко обхватив меня за талию левой рукой, он повернулся в сторону двери. Но не тут-то было. Моё в первое мгновение помертвевшее тело, вдруг ожило и, не слушая доводов разума, скорее всего в это мгновение разума во мне ни капли не осталось, устремилось обратно – следом за умирающим мужем. О чём я в ту минуту думала – сказать трудно: или не хотела оставлять тело Варфа в кровавых руках его убийцы, или хотела ещё хотя бы раз взглянуть в его янтарные глаза. Мысли в голове путались, тело сотрясала дрожь ужаса, душу разрывала боль утраты.
— Дура! – рявкнул Торн, ещё крепче прижимая к себе, удерживая от попытки пробить головой стену.
— Он ещё жив! Мы должны найти Валфа! – я пустыми глазами уставилась в его хмурое лицо, всё ещё пытаясь вырваться из его железных объятий.
Он молча тащил меня к выходу, не обращая внимания на моё вялое сопротивление. Уже в коридоре, когда я совсем выдохлась, глухо пробормотал:
— Не думаю, что мы успеем его спасти…Но я попробую отыскать его тело.
Я посмотрела на него сухими глазами и в отчаянии заколотила кулаками в грудь.
— Как ты мог?! Как ты посмел его не спасти?!
Торн не отстранился, позволяя мне выкричаться. Потом, глубоко вздохнув, резко обнял и прижал к себе.
— Прекрати истерику, принцесса, — прошептал совсем тихо, осторожно погладив рукой растрёпанные волосы. – Ты справишься с этим. Ты сильная, я знаю. Нам нужно выбраться из этого гадючьего гнезда. И мы выберемся. Я обещаю.
Я затихла, успокаиваясь. Жить всё ещё хотелось. И верить хотелось, что он выполнит своё обещание. Я кивнула головой, давая понять, что пришла в себя. Отстранилась, взглядом обещая больше не буянить. Торн взял меня за руку и повёл по узким коридорам вглубь подземелья. Меч он не опускал, шёл, настороженно оглядываясь, каждую минуту ожидая внезапного нападения, явно подозревая в стенах наличие замаскированных дверей. Я покорно тащилась следом, обессилено спотыкаясь и путаясь в длинном подоле своего ночного одеяния. Когда подходили к повороту, за которым должна была находиться лестница, ведущая наверх, я встрепенулась, вспомнив о Нелли, и уже собралась было мчаться к ней, чтобы предупредить об опасности. Торн мягко удержал меня, и легко толкнул к себе за спину.
— Подожди, — шепнул еле слышно. Он осторожно шагнул вперёд, внимательно вглядываясь в темноту, потом резко обернулся, пытаясь преградить мне путь.
— Не смотри, — сказал отрывисто, будто желая оградить меня от чего-то жуткого. Я почувствовала беспокойство, и, оттолкнув его, побежала к лестнице. Тут же споткнулась обо что-то мягкое и упала. Подо мной было тело. Неподвижное, мёртвое тело. Я подскочила. Страх, или точнее ужас, поселившийся во мне, теперь уже не отпускал. Я шарахнулась в сторону, судорожно сжимая руки, испачканные во что-то влажное и липкое. Хэрсир обнял меня за плечи.
— Идём, принцесса. Мы уже ничем не сможем ей помочь.
— Нелли, — ахнула я, чувствуя, как пустота внутри меня разрастается, пожирая душу. Сглотнув, сжимающий горло, комок боли, я резко потребовала:
— Мне нужен свет! Я не могу видеть в темноте, как ты.
Торн попытался возразить:
— Нам не стоит привлекать к себе внимание прежде времени. Свет нас может выдать. К тому же нам нужно торопиться.
Он попытался увести меня от этого страшного места, где лежало остывающее тело, в котором ещё недавно находилась душа моей няни, заменившей мне мать. Я упрямо замотала головой, упираясь изо всех сил, стараясь не завыть в голос от разрывающей меня на части боли.
— Я хочу увидеть её! Я должна попрощаться с Нелли! И ты не можешь мне этого запретить.
Угрюмо пробормотав что-то, явно, неприличное, как-то связанное с «упрямой ослицей», Торн достал из кармана кожаной куртки какой-то предмет. Потушенный факел отыскался здесь же, на стене. Спустя мгновение я услышала звук удара кремня о кресало. Торн привычно высек сноп искр, которые сразу же воспламенили трут. Факел осветил каменные ступеньки, у которых лежала Нелли. Нянюшка выглядела мирно спящей. И если бы не кровавое пятно, бесформенной кляксой расплывшееся на белоснежной сорочке, я немедленно бросилась бы её будить. Но Нелли уже никогда не проснётся от своего вечного сна. Я поняла это сразу, только лишь взглянув на сосредоточенное, бледное лицо. Боль в груди стала такой сильной, что показалось, будто у меня вырвали сердце. Я даже мельком взглянула на себя, опасаясь увидеть кровавую рану. Новых отверстий в себе не заметила, но виду своему ужаснулась. Вся моя одежда, руки и даже лицо были в крови, в крови Нелли. Эта её кровь на моих руках вызвала во мне тот невероятный ужас, который одним глотком выпил остаток моих сил. Я пошатнулась, обречённого закрывая глаза, и обязательно упала бы на каменный пол рядом с Нелли, возможно разбив себе голову, если бы хэрсир вовремя не поддержал меня. Он крепко взял меня за плечи, пытаясь заглянуть в опустевшие глаза, потом осторожно встряхнул, пытаясь привести в чувство. Моя голова обессиленно откинулась назад, словно у сломанной куклы. Почти злобно скрипнув зубами и рыкнув что-то о слабонервных дамочках, Торн вдруг резко хлопнул меня по щеке. Не то, чтобы так уж больно, но оскорбительно. Я вздрогнула, ахнула, попыталась отшатнуться от своего обидчика, мечтая вцепиться ему зубами в горло. Но он не отступил, только сильнее прижимая к себе и позволяя по-звериному взвыть, выплёскивая невыносимую боль. Впервые я разревелась, впервые узнала горечь слёз, оплакивая свою утрату. И эти слёзы принесли мне облегчение. Сознание прояснилось. Хэрсир обеспокоено погладил меня по голове, словно маленькую, уверенно пообещал:
— Всё будет хорошо!
Я знала, что со смертью Нелли ничего хорошего уже быть не может, но автоматически кивнула головой, обречённо сопя носом.
— Ты как, принцесса? Идти сможешь? – тихо спросил Торн, осторожно пытаясь увести меня дальше от мёртвого тела.
Я осторожно переступила с ноги на ногу. Как ни странно, но тело продолжало функционировать, а минуту назад казалось, что разваливаюсь на части. Я в последний раз взглянула на свою няньку, прощаясь с ней взглядом. О каких-либо достойных похоронах не могло быть и речи. Это я понимала и не стала требовать от своего новоявленного хранителя невозможного. Уже отводя взгляд, я заметила на полу рядом с Нелли свою шубку. Хэрсир проследил за моим взглядом и быстро поднял нечаянную находку.
— Думаю, твоя нянька что-то узнала о наших хозяевах и пыталась тебя предупредить, может даже спасти, — тихо предположил он, надевая на меня короткую шубку.
— Она любила меня, как мать, и так же, как мать, отдала за меня свою жизнь, — глухо ответила я, и, резко развернувшись, направилась вглубь подземелья.
Валфа мы нашли в той самой пещере, где ещё совсем недавно я обменялась с ним клятвой верности на венчальном обряде. Его окровавленное тело, видимо, неоднократно пронзённое ножом, лежало на священном камне, утратившим свой серебристый блеск, словно выброшенный за ненадобностью пустой мешок. Над ним стояла старуха и что-то бормотала себе под длинный крючковатый нос. Слов я не расслышала, но знакомое завывание, очень напоминало молитвенный стих. Уж не знаю, о чём молила тётушка Лавиния: о проклятье для предавших её богов, или о прощении для себя, ставшей одной из убийц моего мужа. Мне, вообще-то, к тому моменту уже всё было безразлично. Я равнодушно глядела на мёртвого супруга и на опасную, должно быть, старушку, ничего больше не чувствуя. Пустота поселилась во мне, выжав мою душу досуха. Хэрсир же не стал медлить, быстро направившись к сгорбленной фигурке, стоявшей у священного камня. На ходу замахнувшись мечом, он уже был готов снести уродливую голову Лавинии с плеч, как та сделала шаг назад, прижавшись спиной к стене. Тайная дверка в любое мгновение готова была пропустить её сквозь непроходимую для нас стену. Но, как ни странно, старуха не торопилась исчезать с наших глаз. Она резко подняла руки ладонями вперёд, будто могла так легко остановить занесённый над нею меч, и проскрипела низким голосом:
— Я не хотела смертей. И мне жаль малышку принцессу. Всего, чего я хочу, так это упокоения. Я слишком долго жила, и знаю, что бессмертие, которого так жаждут мой племянник ярл и его жена, на самом деле проклятье. Я укажу вам выход из подземелья. Но знаю, что вам не уйти от восставшего зла.
— Показывай! – резко оборвал её Торн. – Если ты солжёшь, то умрёшь!
— Нет, — печально покачала головой старуха. – Моё тело разрушить легко, но душа не найдёт покоя. Я умру лишь тогда, когда будет уничтожен жрец старых богов. Убей Берима! Убей его и ты спасёшь всех нас.
Хэрсир ничего не ответил, только внимательно вгляделся в единственный глаз Лавинии, горящий, словно уголь в камине, и плотно сжал резко очерченные губы. Старуха вдруг с облегчением выдохнула, будто смогла заглянуть в будущее.
— Ты сможешь! – уверенно заявила она, и уж совсем невпопад добавила:
— Сдвинь камень.
Исчезая за тайной дверью в стене, она искоса взглянула на моё застывшее, словно маска, бледное до синевы лицо, тихо обронив:
— Прощай малышка… И прости…
Я чуть качнула головой, сама не зная, принимаю ли я её мольбу о прощении. Но ненависти к старухе я не чувствовала. Впрочем, я вообще ничего не чувствовала, будто превратилась в камень, и теперь уже не знала, смогу ли когда-нибудь стать прежней, стать снова живой. Что-то умерло во мне, оставшись на каменной лестнице, рядом с Нелли. Ещё часть души, полумёртвой души, я знала, что оставлю здесь у камня, приютившего тело моего мужа, которого я так и не успела полюбить по-настоящему. Теперь я жалела бы об этом, если могла сожалеть. Мой муж был достоин моей любви. И он тоже, как и Нелли, отдал за меня свою жизнь.
Торн, словно подслушав мои горькие мысли, тихо сказал, не отрывая взгляда от тела своего друга:
— Он всё правильно сделал. Если бы Валф поступил иначе, это был бы уже не он.
Хэрсир склонил голову и приложил правую ладонь к сердцу. Но времени для долгого прощания не было. Камень сдвинулся неожиданно довольно легко. Под ним обнаружился очередной тайный ход, который вёл куда-то вниз. Закралось подозрение, что вся гора, на которой стоял замок Игленар, состояла из множества пещер, и, путешествуя по ним, мы сможем выбраться на свободу, возможно уже в самом низу, у подножья горы. Не тратя больше время на размышления, я последовала вслед за Торном в пугающую темноту подземелий, которые могли подарить нам шанс на спасение.