Не успела я впорхнуть в холл замка и оглядеться, лишь краем глаза заметив серые каменные стены вокруг и ступеньки лестницы у своих ног, когда мне навстречу выскользнул высокий костлявый мужчина в сером, под цвет стен, сюртуке. За моей спиной вскрикнула нянька, напугавшись внезапного появления встречающего. Я же лишь вопросительно подняла бровь.
Этот человек не показался особенно приятным. Его мышиного цвета волосы были гладкими, словно приклеенными к черепу. Прозрачные, почти бесцветные, чуть выпученные глаза, излишняя костлявость тела и вкрадчивые движения немного настораживали. Но особых причин для испуга я так и не увидела. Мысленно обозвав няньку «пугливой курицей», благосклонно приняла его вежливый поклон, кивком головы ответив на приветствие. Немного раздражали излишне плавные движения этого слуги и тихий, шелестящий голос, которым он представился:
— Я дворецкий ярла Свегея, Берим. Ваше Высочество, прошу следовать за мной. Ваши комнаты уже готовы.
Он сделал приглашающий жест рукой. В другой руке у него был подсвечник. Огонёк свечи помог нам не заблудиться в тёмных коридорах замка и благополучно дойти до предназначенных для нас спален.
Проводив нас с Нелли, скользкий дворецкий ярла бесшумно удалился, напомнив напоследок, что через час нас ждут в большом зале к ужину. Я даже не успела спросить, где этот зал находится. Только лишь оглянулась от двери комнаты, но за спиной уже никого не обнаружила. Странный тип исчез, словно растворился в воздухе. Удивлённо пожав плечами и отмахнувшись от няньки, суетливо просящей защиты у Пятерых от надуманных ею страхов, я решительно шагнула в свою опочивальню, сердито захлопнув дверь перед носом сунувшейся было за мной Нелли. В конце концов, могу я хотя бы час отдохнуть от её кудахтанья!
Комната, в которой меня поселили, оказалась на удивление уютной, во всяком случае, не такой мрачной, как всё, что я до этого встречала. Вся она была задрапирована шёлковыми тканями осенних цветов. Здесь преобладали мои любимые золотисто-красные расцветки. Стены, покрывало, и даже балдахин над большой кроватью радовали глаз и согревали душу, напоминая о доме. Собственно, кроме кровати здесь больше ничего и не было. Разве что небольшой высокий столик на трёх ножках, служивший подставкой для большой толстой свечи, да круглое зеркало на стене. Мой сундук тоже оказался здесь, что невольно порадовало. Не успела я, как следует, осмотреться, устало присев на кровать, и мимолётно подумав о заботе хозяев замка, которые оформили эту комнату в цвета моего королевства, когда раздался тихий стук в дверь. Сначала я громко позволила войти, но никто не отозвался. Пришлось идти открывать дверь, смиряя раздражение от излишней вежливости местных слуг. На пороге никого не оказалось, если не считать, конечно, серебряной миски для умывания, большого кувшина с тёплой водой и пушистого куска ткани. Всё это находилось на небольшом столике, оснащённом колёсиками. Стоило мне коснуться его рукой, и он сам вкатился в мою комнату. Представив, как завизжит нянька, решив, что столик заколдован, я мысленно расхохоталась, и начала смывать с себя дорожную пыль.
Тёмно-зелёное платье с пышными рукавами сидело на мне, как нельзя лучше, удачно подчёркивая цвет глаз. Довольно взглянув в зеркало, я скрепила волосы золотым ободом, напоминающим венок из переплетённых листьев, — традиционная диадема принцессы Срединного королевства, где почти всегда властвовала осень.
— Неплохо, — с улыбкой прокомментировала, внимательно рассмотрев своё отражение – рыжеволосую, стронную девушку с бездонными, как омуты, зелёными глазами.
Ровно через час после прибытия в замок ко мне заглянула Нелли, принарядившаяся в свои лучшие ярко-красные юбки. Всегда поражалась тому, как точно она чувствует время. В детстве мне казалось, что нянька когда-то проглотила механические часики, и они с тех пор тикают в её большом животе, подсказывая, который нынче час. Не помню случая, чтобы Нелли хотя бы разок опоздала к ужину. Нянька взяла свечу и предложила мне отправиться на поиски обеденного зала. Снова оказавшись в коридоре, я немного растерялась, но моя нянька всегда имела отменный нюх, особенно на свежеприготовленное жаркое.
Обеденный зал в этом замке был достаточно большой, чтобы скудное освещение не позволило разглядеть его во всех подробностях. В свете множества свечей, которые стояли на специальных высоких подставках, мне удалось рассмотреть только большой камин, в котором плескалось жаркое пламя, и круглый стол, уставленный блюдами с угощением. В зале нас встретил дворецкий. Он тихо извинился за допущенную оплошность, ведь именно в его обязанность входило сопровождать гостей. Костлявый Берим проводил нас к столу, предложив присесть на стулья с высокими прямыми спинками. Красное вино, похожее на кровь, уже было разлито в хрустально звеневшие бокалы. Заверив нас, что хозяева и гости будут с минуты на минуту, дворецкий скрылся за большой, дубовой, обитой железными полосами дверью.
Пока нянька наслаждалась вином, критически оценивая предложенные блюда, в основном мясные: оленина в брусничном соусе, перепела, гуляш, запечённый с грибами заяц и ассорти из десятка различных видов колбас, я отдала предпочтение блюду с сырами и сушёными фруктами. Волноваться по поводу встречи с будущим супругом почему-то не пришло мне в голову. Замужество казалось делом будничным, таким же заурядным, как еженедельная молитва Пятерым. Брак никогда не казался чем-то особенным, ведь даже обряд венчания всегда проводился скромно с малым количеством свидетелей. Обычно для подтверждения факта венчания присылалось по одному человеку от каждого рода, которые заключали союз через своих детей. На обряде должны были присутствовать также хозяева священного камня – особенного места, у которого молитва венчающихся будет услышана богами. Только Пятеро могут связать нити судеб двух молодых людей, обычно обещанных друг другу с малолетства. К сожалению, не каждый замок пользуется благосклонностью богов. В связи с этим будущим супругам приходится преодолевать трудности длительных путешествий так же, как и мне теперь. В замке Игленар состоится всего лишь скучный обряд: знакомство с женихом и обмен клятвами у священного камня. После того, как наш брак будет засвидетельствован богами, мы сможем покинуть этот мрачный приют и вернуться в дом моего супруга, где нас ожидает настоящий свадебный пир.
Очень подозреваю, что день, когда я стану королевой, понравится мне намного больше этого дня, навязывающего мне роль жены. Как жаль, что без одного невозможно другое. Зато, как говорят, мой будущий жених ко всему ещё и претендент на титул великого конунга. Стать королевой мне казалось более приятно, чем становиться чьей-либо женой, но так как этой участи избежать было невозможно, то пришлось смириться, набравшись терпения. К тому же, в себе я была уверена: хороша, умна, образована. Чего ещё нужно для счастья моему будущему мужу? Он будет очарован и станет навеки моим рабом. Меня его внешность тоже, в общем-то, устраивала. Так что для волнений не было решительно никаких причин.
Мои предположения очень скоро подтвердились. Уже через несколько минут дворецкий, распахнув дверь, объявил:
— Ярл Валфагар и сопровождающий его — хэрсир Торнгар!
Тут же в зал почти вбежал светловолосый юноша и поклонился нам с Нелли, при этом восторженно на меня поглядывая.
— «Готов голубчик», — хмыкнула про себя я, с удовлетворением заметив, что художник, рисовавший его, был правдив.
Мой жених, ярл Валфагар, был красив, как бог. В его молодом, стройном теле чувствовалась сила. В сияющих янтарём глазах угадывалась романтическая натура. Скрывать не стану, жених мне с первого взгляда понравился, но больше всего меня удовлетворила его безропотная покорность и настоятельное желание пасть к моим ногам. Впрочем, нечего удивляться, я не могла не нравиться, и хорошо это знала. Изобразив улыбку на своём идеальном лице, я благосклонно протянула ему руку для поцелуя. Валф меня не разочаровал. Он тут же рухнул передо мной на колени, нежно и трепетно прикоснувшись алыми губами к моей ладони. Я лениво отвела взгляд, чтобы скрыть притаившуюся в глазах скуку, и тут случайно заметила кривую ухмылку на лице темноволосого молодого мужчины, остановившегося у входа в зал. Он не торопился приветствовать дам, глядел вызывающе насмешливо. Я невольно нахмурилась. Не люблю, когда на меня смотрят без привычного восторга. Кого-то мне напоминал этот невежа, но я никак не могла вспомнить, где мы встречались, и встречались ли вообще.
Тем временем, мой жених, наконец, оторвал свои губы от моей руки и, заглянув мне в глаза, пылко проговорил звонким, взволнованным голосом:
— Принцесса Ветвелин, я рад нашей встрече! Я столько мечтал об этом. Теперь я ваш навеки. Можете бесконечно располагать мною. Вся моя жизнь без остатка с этой минуты принадлежит вам, дорогая.
— Я знаю, — чуть ли не небрежно отмахнулась я, автоматически соглашаясь принять все его жертвы.
Все мои мысли занимал незнакомец у двери. Я мучилась сомнениями, пытаясь хоть что-то вспомнить, и это мне совершенно не нравилось. Конечно, я слышала недовольное ворчание Нелли, своим кряхтением пытающейся мне напомнить о строгом соблюдении этикета. Но внимания на няньку не обращала, зная, что ещё наслушаюсь от неё упрёков и поучений, когда мы останемся одни. Влюблённый ярл, казалось, вовсе не заметил моей отрешённой холодности, воспринимая любое моё слово, как признание в любви. Проследив за моим заинтересованным взглядом, он оживлённо махнул рукой своему спутнику, приглашая подойти ближе.
— Позвольте представить вам, моя дорога. Это хэрсир Торнгар – мой добрый друг. Мы знакомы с малолетства. Он поклялся в верности моему отцу и сопровождает меня, верный своему долгу и нашей дружбе.
Сопровождающий моего жениха холодно мне поклонился, при этом тёмно-каштановая прядь волос вдруг удивительно знакомо упала ему на лицо, прикрыв карие глаза.
— Леди, — произнёс он, криво улыбнувшись лишь одним кончиком рта, — надеюсь, ваше путешествие было приятным. Лошади не беспокоили?
— «Всадник! — мгновенно прозрела я. – Тот самый вестник, что помог усмирить взбесившуюся Матильду. Какая же мерзкая у него ухмылка! Очень добрый друг моего жениха. Ах, как жаль! Его голова – могла бы стать неплохим свадебным подарком для меня».
Я тоже вынужденно скривила губы, но так мерзко ухмыльнутся, как этот противный тип, всё равно не получилось. Красоту ничем испортить невозможно, это всем известно.
— Ах, так это вы оказали мне ту маленькую услугу, — обронила я, так как изображать забвение дальше показалось глупым.
Встретившись с непонимающим взглядом Валфа, Торн неохотно пояснил:
— Я помог Её Высочеству справиться с лошадью, когда встретил в лесу, после выполнения миссии, возложенной на меня твоим отцом.
Жених просиял:
— Так вы знакомы! Я рад, очень рад, что ты спас мою возлюбленную невесту, дружище! Теперь вы тоже можете стать друзьями.
— Конечно, — выдавили мы одновременно, уставившись друг на друга с неприкрытой неприязнью.
Я уже почти ненавидела это самодовольное, наглое лицо, хотя причины этой внезапной ненависти отыскать в себе так и не смогла. С сомнением предположила, что это ревность. Уж очень радушно Валф поглядывал на противного хэрсира.
Поразмышлять о новом чувстве, неожиданно поселившемся во мне, не удалось. В распахнувшуюся дверь залы вкатился хозяин замка, радушно всех приветствуя. Ярл Свегей был похож на улыбчивого колобка. Всё в нём было круглым: круглые румяные щёчки, круглый живот, на котором с трудом застёгивался богато расшитый кафтан, круглый венчик остатков седых волос, обрамляющих блестящую лысину, круглые глазки, похожие на голубые пуговицы. Он не ходил, а именно котился, быстро перебирая маленькими кривыми ножками. Следом за Ярлом вошла его жена, худая, высокая, очень бледная дама с длинным носом и плотно сжатыми тонкими губами. Леди Свегей почти не разговаривала, зато её супруг болтал не замолкая. У меня от его пустой трескотни даже голова разболелась, поэтому в последующей беседе я почти не принимала участия, стараясь отделаться от глупых вопросов круглого ярла односложными ответами. Не понимаю, зачем ему было знать о здоровье батюшки, бесконечности срединной осени или моей нелюбви к лошадям. Усевшись за стол, я хмуро жевала сыр, и старалась не прислушиваться к беседе Валфагара с хозяином замка, когда они обсуждали завтрашний обряд венчания. Хэрсир сидел как раз напротив меня рядом с Нелли, которая пыталась строить ему глазки, при этом, всё время, роняя своё пенсне. Его кислый вид чрезвычайно меня раздражал, из-за чего неприязнь к другу моего будущего мужа только возросла.
Уже ближе к концу обеда дворецкий ввёз в зал кресло на колёсиках, в котором сидела древняя скрюченная старуха. Нелли, как обычно, пугливо вскрикнула. Я же оживилась, забывая про головную боль. Страшноватый вид новоприбывшей меня скорее забавлял, чем пугал.
— Моя тётушка Лавиния, — поторопился представить старуху ярл Свегей, чтобы успокоить всполошившуюся Нелли. – Она плохо себя чувствовала, но всё же решилась ненадолго выйти из своей комнаты, чтобы поприветствовать наших гостей.
Горбатая, седовласая и одноглазая тётка хозяина замка минуту подёргала своим крючковатым носом, поморгала выцветшим серым глазом, лишь одним, так как второе веко у неё было опущено, и что-то неразборчиво проворчала низким хриплым голосом. Видимо, это и было её приветствием в ответ на наши поклоны. Впрочем, вскоре старуха притихла, будто уснув в своём кресле, и все перестали обращать на неё внимание. Только я всё ещё заинтересованно поглядывала на тётушку, надеясь хотя бы на какое-то развлечение.
Бабуля меня не подвела и надежду оправдала. Уже по окончании ужина, когда все готовы были покинуть зал, чтобы отправиться отдыхать в свои комнаты, тётушка Лавиния вдруг вытаращила свой глаз и ткнула в меня крючковатым пальцем.
— Какая молоденька! – прокаркала она, то ли сочувствуя мне, то ли восхищаясь. – Такой и я была когда-то, может лет сто тому назад.
Нелли, конечно же, приготовилась рухнуть в обморок, во всяком случае, крепко вцепилась в руку мерзкого хэрсира. Он вежливо подёргался, но вырваться от моей няньки не смог. Хватка у Нелли всегда была железной, и если ей что-то в руки попадало, то это уже, считай, навсегда. Я же не удержалась от хихиканья.
— Вериться с трудом, — с сомнением покосилась я на старушенцию.
— Смейся, малышка, смейся, — покачала головой та, словно бы даже с сочувствием. – Скоро не до смеха станет.
— Что вы такое говорите, тётушка?! — замахал пухлыми ручонками ярл Свегей. – Леди завтра венчается. Когда же улыбаться, если не на собственной свадьбе!
Тут я бы, конечно, поспорила. Нет ничего скучнее, чем таинство венчания, очень боюсь, как бы от зевоты челюсть не вывихнуть. Так что старушка в чём-то была всё же права.
Разбудил меня странный громкий звук. Судя по догорающей свече, до рассвета оставалось ещё несколько часов. Я решила было своё пробуждение приписать беспокойному сну, но звук повторился. Сначала это был вой, напоминающий то хохот безумца, то рыдания младенца. Потом к вою присоединился ужасный грохот, словно кто-то решился устроить ремонт в замке и начал долбить стены просто среди ночи. Эти звуки ужасно раздражали, мешая уснуть. Я скрипела зубами, сочиняя проникновенную речь, которую собиралась озвучить перед хозяевами с утра пораньше. Но тут примчалась дрожащая и подвывающая нянька, похожая в своей огромной белоснежной ночной рубашке на привидение, и сочинение речи пришлось отложить на потом.
Нелли рыдала и лезла ко мне обниматься, то ли стремясь защитить, то ли пытаясь спрятаться. Я сунула ей в руки носовой платок, и даже позволила забраться ко мне в постель. Нянька порой ужасно раздражала своей боязливостью и занудством. Но другой матери я, к сожалению, не знала. Успокоить мне её до конца так и не удалось. Её страх совсем сжёг бедняге мозг. Всё что она могла, это трястись осенним листом и бормотать молитву Пятерым. Я строго велела ей не высовываться и, прихватив вторую свечу, отправилась искать источник столь неприятного шума. Уверения нянюшки, что это шалят призраки замка, не выдерживали никакой критики. Сколько живу, никаких призраков не видела, а значит, их просто не существует.
Страха во мне, как и прежде, не было, зато любопытство плескалось через край. Единственное, что следовало бы сделать, а я в спешке забыла, так это набросить на себя что-то помимо лёгкой, полупрозрачной сорочки, которая не скрывала ни округлости моих плеч, ни длинны ног, мелькающих в глубоких разрезах. Бродить по тёмным, пустим и холодным коридорам замка, вслушиваясь в глухое завывание, – удовольствие ниже среднего. Но всё же этот вариант меня привлекал больше, чем сидение рядом с хныкающей нянькой. Правда, я умудрилась заблудиться. Свернув в очередной коридорчик, вдруг сообразила, что не имею представления, где находится моя комната. Следовало бы позвать на помощь кого-нибудь из прислуги, но тут возникла парочка препятствий. Если на свой неподобающий внешний вид я могла бы совершенно неподобающе плюнуть, так как бродить до конца жизни по этому замку не собиралась, то отыскать местную прислугу я всё равно не могла при всём желании. И тут ко всему прочему у меня потухла свеча.
Оставшись в кромешной темноте и уже от отчаяния собравшись присоединиться к слышимому вою, то есть повыть, так сказать, дуэтом, я решительно уселась на ступеньку какой-то лестницы. И в этот момент на меня вдруг что-то упало. Мужской голос грубо выругался, помянув Пятерых совершенно неприличным образом. Света не было, но на ощупь удалось всё же выяснить – упавшее на меня, оказалось живым и к тому же мужчиной. Когда мужские руки коснулись моих обнажённых плеч, я вспомнила, что по этикету должна сразу же пронзительно завизжать. Но кричать совсем не хотелось. Я решила немного погодить, зная, что завопить всегда успею. Незнакомец, осторожно коснулся моего лица, глаз, щёк, губ, словно пытаясь узнать на ощупь. Потом запутался пальцами в волосах. Игра в таинственность забавляла. Я даже не заметила, когда стих пугающий мою няньку вой. Впрочем, сидеть в темноте быстро надоело. Меня уже давно пора было узнать. Или здесь так много красавиц по ночам бродит! Я нетерпеливо вскочила. Мужчина встал рядом и тихо произнёс, скорее утверждая, чем спрашивая:
— Принцесса?
— А кто же ещё, — фыркнула я.
— Что здесь делаешь? – темнота, окружавшая нас, удивительным образом сближала, и его фамильярность показалась совершенно уместной, и нисколько не обидной.
— Гуляю, — язвительно выдала я, надеясь, что он знает, что такое сарказм.
— Нашла время и место! – возмущённо проворчал он. – А случайно не видела, кто здесь выл?
— Как в этой темноте можно, что-то увидеть? — пожала я плечами, хотя данный жест был, конечно, лишним.
— Увидеть можно всё и всегда, ну если очень этого захотеть, — обронил он небрежно.
Ага, выходит, когда этот внимательный субъект на меня налетел, то замечать меня решительно не желал. В другое время я бы обязательно обиделась и устроила бы показательную казнь. Ведь не замечать меня – это форменное преступление! Но в данных обстоятельствах придираться и занудствовать было глупо. Темно всё-таки, хоть глаза выкалывай. А он и сбежать может под шумок. Одной оставаться не хотелось. Да, и его вопрос меня заинтересовал.
— Кстати, сама о том же хотела спросить, но кроме тебя больше никого не встретила. Где хозяева? Глухие они, что ли? Такое чувство, что все здесь вдруг вымерли. Я бы ещё могла поверить, что старушка концы отдала, но всё семейство сразу вместе со слугами – очень сомневаюсь.
— Вот и я о том же, — подхватил мой собеседник. – Не нравится мне всё это. И вой какой-то подозрительный.
— Да ну, — отмахнулась я. – Просто ветер, наверное.
— Подозрительный такой ветер, — всё ещё с сомнением протянул он.
— Ты в мою комнату случайно дороги не знаешь? – решила спросить его о наболевшем, потому что ветер меня вообще не волновал, пусть даже и подозрительный.
— Случайно знаю, — хмыкнул незнакомец.
Странно, но мне даже в голову не пришло спросить, с кем я так мило беседую, видимо основательно увлеклась в ту минуту игрой в таинственность.
— Тогда проводи меня, — величественно соизволила распорядиться я, ухватив его за руку, точно так же, как моя нянька вцепилась в противного хэрсира за ужином.
— Да, ты никак потерялась, — насмешливо предположил мой провожатый, всё же начиная двигаться в неизвестном для меня направлении. Я честно волоклась следом, удивляясь его, явно, кошачьему зрению.
— Ещё чего! Даже не думала теряться, — возмущённо соврала я. – Просто принцессе положено иметь хранителя.
— Ага, конечно, — недоверчиво проворчал он. – А когда ты на эту ночную прогулку выбиралась, то про охрану так и не вспомнила.
— Я такая рассеянная, — невинно согласилась я с ним.
— И платье тоже одеть забыла, — он, словно нечаянно, коснулся моего плеча.
Я резко остановилась и прорычала:
— Руки убери! Очень рискуешь без них остаться!
Он минуту помолчал, потом сказал примирительно:
— Я не хотел тебя обидеть.
Я, немного подумав, качнула головой, хотя он этого и не мог видеть. Потом снова взяла своего провожатого за руку, решив всё же его простить, а вдруг он действительно нечаянно меня коснулся. Эта темнота сделала меня такой уступчивой, просто себя не узнаю.
Не сговариваясь, мы пошли дальше, пытаясь не натыкаться на стены. Помолчав, он с любопытством спросил:
— Ты же не знаешь, кто я? Как собиралась определить, кому руки рубить? Или знаешь?
— Уж, я бы догадалась, — самодовольно уверила его.
— Смешная, — в его голосе почудилась удивление. – А в темноте ты совсем другая, даже симпатичная.
— Ты что, слепой! – так меня ещё никто не оскорблял. – Да, я красавица, между прочим!
— Я в курсе, — голос его вдруг стал ехидным, пробуждая во мне подозрения.
— А ты кто такой? – наконец, додумалась спросить я.
Вместо ответа он распахнул передо мною дверь. Оказывается, мы уже какое-то время топтались у моей спальни. В тусклом свете свечи я разглядела насмешливые карие глаза ненавистного хэрсира.
— Опять ты?! – выкрикнула ошарашенно и в ярости ударила его по физиономии собственной ручкой.
Ох, видел бы это нарушение этикета батюшка – полысел бы в тот же час. Ясное дело, зря, что ли, палачей поим и кормим, чтобы об всяких поганцев ручки марать. Негодяй моего удара не ожидал, впрочем, как и я сама, поэтому отшатнулся, охнув, и за травмированную щёку схватился.
— За что? – только и спросил.
— Наглеть не надо! – рыкнула я, резко захлопывая дверь опочивальни, очень надеясь стукнуть ею этого паразита по лбу. Сдавленный возглас пролился бальзамом на мою возмущённую душу.