ХХVII съезду КПСС, взявшему курс на безумные 90-е, посвящается.
Дополнительное предупреждение. Автор данного произведения не разделяет мотивацию и поведение всех персонажей и крайне не рекомендует его прочтение людям нежной нравственности, трепетной душевности и либеральных взглядов.
***
Как только я приехал на работу, меня ждала нерадостная новость. Итальянцы, вторую неделю тянувшие с оплатой, всё же решили нас кинуть. Пока мы решали, кого дешевле отправить в Европу, стрелков или юристов, позвонили из бухгалтерии. К ним пришла наложка, намекая, что скоро юбилей у руководства и обычного размера благодарности будет недостаточно. После обеда пришлось ехать на мебельную фабрику, где мы арендовали производственные помещения. У них едва не случился пожар. Вернее, пожар был, погасили его почти сразу, зато теперь предстояли долгие разбирательства. Понятно, не мой сегодня день. Оставив Борисюка разбираться со всем этим весельем, я решил свалить домой пораньше. Предварительно заехав выпить, за изменчивую бизнесменскую удачу. Есть у нас за городом довольно уютный ресторанчик, как раз по дороге к дому.
Перед перекрестком сбросил скорость и посмотрел в зеркало. Позади тащился потертый «Жигуль» и я всё же решил включить поворотник. Внезапно, джип словно прыгнул вперед, от сильного удара. Зеркало заднего вида сбилось, мне пришлось оглянуться — тот самый «Жигуль». Вот свезло, так свезло. Планеты сегодня так выстроились, что ли? Я тяжело вздохнул, входя в образ «нового русского», упрощающий решение многих спорных вопросов.
— Ну что, чувак, проснулся? У меня стопари больше, чем у тебя лобовое стекло, козёл! Куда ты смотрел? – орать я начал, едва вылез из машины.
Водитель смотрел в одну точку, судорожно вцепившись в руль. В последний момент он попытался вывернуть, чем только ухудшил ситуацию. Лобовой удар мой бампер вполне бы выдержал, но удар углом в самую середину, промял и заднюю дверь и порожек.
Я распахнул дверцу «Жигуля» и за шиворот вытащил бедолагу… который оказался бабой. Лет тридцати, белобрысой, вроде даже красивой. Но мне было не до того.
— Народная примета – баба за рулем, к аварии. Курица, у тебя язык есть?
Женщина затрясла головой.
— Молодец. А квартира у тебя есть?
Она начала крутить головой.
— Вот, бля. Ты что на улице живешь?
— У родителей – прохрипела она.
— Ну вот, видишь, как тебе повезло. Денежки на ремонт нашлись. Хотя, если срань какая-то однокомнатная, так и её не хватит.
Я достал мобильник, собираясь позвонить Борисюку, но тётка внезапно очухалась и повисла на моей руке.
— Вы что, не надо квартиру! Я вам за всё заплачу, я машину продам, я денег соберу.
Что-то она еще бормотала, но я оттолкнул цепкие пальцы.
— Какую машину, курица? Вот эту? Так ты её разбила, хоть сейчас глаза открой. Или у тебя еще одна есть?
— Нет, ну если её отремонтировать…
— У тебя деньги на ремонт есть?
— Я займу…
— Без проблем. Учитывая твои невысокие доходы, — я посмотрел на потертое платье, ужасно сидящее; на испуганное лицо, присыпанное и накрашенное дешёвой косметикой. Перевел взгляд на ветхую «тройку» и вздохнул. – Ну, три штуки, минимум. Без моральной компенсации, издержек производства и прочих радостей. Твой рыдван баков на пятьсот потянет. И то, если морду подшаманить. Остальные две пятьсот займёшь?
— Но, это же много!!! – женщина чуть не задохнулась от изумления.
— Ты что, совсем дура? Ты знаешь, сколько моя машина стоит? У меня одно колесо дороже, чем весь твой автохлам, с тобой внутри. Квартира хоть в центре?
Женщина покачала головой.
— Нельзя квартиру продавать, у меня родители старенькие. У меня дочка. Куда же мы без квартиры? Может… я… я… вам… Я на всё согласна.
Я лег спиной на капот «Жигулей», упершись головой в лобовое стекло, а ноги закинув на запаску джипа. Да, не мне одному сегодня хреново. Что, не может не радовать. На тётку смотреть больно, как пыльным мешком стукнутая. Не начни я притормаживать перед перекрестком, она бы в меня и не попала. В кого-то другого, попала бы. Куда она смотрела? Думала, как ребенка прокормить? Вот, блин, и придумала. Всё-таки надо звонить.
— Але, Борь, поворот к «Желудю» помнишь?… Ну, еще бы… Меня тут одна курица догнала… ага, шустрая такая, сука. Свистни там ментов наших, пусть подъедут. И, эвакуатор… Нет, скорую, как раз не надо. Курица? Курица тоже нормально сохранилась… помятая, правда… да она по жизни помятая. Ей лет сорок, а выглядит на все пятьдесят.
Несмотря на свое шоковое состояние, эти слова женщина услышала и дёрнулась, как от пощечины.
— Ладно, — убрав телефон, я расстегнул ширинку, извлек член и красноречиво покачал им. – Раз на всё согласна, приступай.
— Прямо здесь?- удивлению её не было предела.
— Где же ещё? Если у тебя есть деньги, плати и сваливай. Ты уже меня задолбала.
Женщина посмотрела в обе стороны пустынного шоссе. Встала так, что бы спиной закрывать от случайных машин происходящее, наклонилась и замерла.
— Ну? Ты что, член никогда не видела?
Женщина робко коснулась его сомкнутыми губами и отпрянула, вновь оглядываясь.
Я не выдержал и отвесил ей крепкую затрещину, так что она уткнулась носом мне в живот. Действовала она совершенно нерешительно и восхитительно неумело. Сначала попыталась обхватить ствол губами. Тот, конечно же выскользнул. С силой начала втягивать воздух, пока не засосала в рот головку.
— Вот, тупая! С пылесосом я ещё не трахался! Пошла вон, дура.
В этот момент мне в голову пришла не очень добрая шутка. Не пряча член, я вновь достал мобильник и надавил пальцем несколько кнопок, изображая набор вызова.
— Але, Вован! У меня тут одна курица, крепко на бабки попала. Да, красавица, охренительная. Ноги как кипарис, грудь, талия… — я повернул голову и откровенно уставился на женщину. — Ты сколько раз в рот брала?
— Четыре… Ой! — она даже вздрогнула, от неожиданности.
Я расхохотался, прижав трубку к животу.
— Ну, ты даешь. Ну, учудила. Бабе сороковник, а она каждый минет поштучно помнит.
Второй раз она это вынести не смогла.
— Мне тридцать два года!
— Правда? – я изобразил удивление, но тут вспомнил про трубку. – Да, секундочку… В задницу ты сколько раз давала?
У женщины отвисла челюсть.
— Вован, тебе повезло, сзади она девочка. Представь, жопа, в которой ни разу не был член… Да, сейчас себе такое трудно представить… Садо-мазо? Ей нравится. Только смотри, что бы до смерти не запороли. Ей ещё ребенка растить… Сколько ты за неё платишь? В месяц?… Не Вован, так не пойдет. Ей через пару недель так все разработают, что… Не важно, сколько лет ребёнку, я же не изверг… Да, как ты… Ха-ха-ха…
От смеха я не удержался, глядя на мимику внимательно слушавшей «разговор» женщины.
— Слушай, давай сразу три штуки. Тогда ты её сам беречь будешь, что бы она хоть пару месяцев продержалась. Ну, все, пока. Я сам тебе её привезу.
Казалось, женщина перестала дышать, лицо её побледнело до полной белизны.
— Радуйся, дура. Твой ребенок останется с квартирой, бабушкой и дедушкой. Может, без мамы, но ничего страшного. Ты же сама говорила, что на всё согласна.
— Я же не представляла, что такое… Я думала…
— Ага, ты думала, что раскинешь ножки, я сомлею и всё тебе прощу.
— Ну, я…
— Хорошая девочка, очень хорошая, за ночь обходится в сто баксов. Что эта девочка умеет, я тебе даже описывать не стану. Поверь, ты и на двадцатку не потянешь.
Женщина рухнула на колени и разрыдалась.
— Этого не может быть! Почему я здесь поехала? Неужели у вас нет совести?
— Чего? Совести? Если бы она у меня была, тогда я бы тут рыдал перед тобой. Хрен с ним, если бы я тебя подрезал, скорость превысил, пьяным был… Так что, о бабках думай, дура, а не о совести. Муж где работает?
— Нет его.
— Умер?
— Ушёл, давно ещё.
— Если ты и тогда такой же была, то не ушёл, а бросил.
Женщина обиженно засопела.
— Я сделаю вам… это.
— Нет, не сделаешь, а будешь делать постоянно. И не только это. Причем любому, на которого я покажу. Запомни — таких как ты, в любом занюханном НИИ, пучок за пятачок. За сто баксов, наизнанку вывернутся. Я даже придумать не могу, что тебе за твой долг придумать.
— Да. Да, я понимаю…
— С этого момента, обращаясь ко мне говоришь – «мой господин». Поняла?
— Д-да, мой господин.
— Начинай.
На этот раз женщина действовала более активно, но не более умело. То обжимала член губами и дергала головой, то пыталась втянуть воздух. Поначалу, я с трудом удерживался от смеха, потом почувствовал, что эта нелепая суета заводит не хуже крутого минета. Когда послышался шум подъезжающей машины и скрип тормозов, женщина попыталась отскочить, но я отвесил ей крепкую затрещину, так что член вновь оказался у неё во рту.
— О-о-о!!! Это классно! Будешь хреново сосать, еще плюху огребёшь. Не отвлекайся.
Подошедшие гаишники не растерялись.
— Ну, в общем, картина происшествия ясна, – провозгласил старлей. – Документы потребуются, для протокола.
— Мои, в бардачке – я махнул в сторону джипа, и приподнял голову нарушительницы.
— В сумочке, на переднем сиденье, — понятливо пробормотала она и тут же вновь была надета на член.
Старлей разложил свою папочку на капоте «Жигулей». Написанию протокола он уделял не меньше внимания, чем наблюдению за торопливо чмокающей женщиной. Сержант, заметив, что я начал задирать платье на спину, обошел с другой стороны. Остановившись, он к чему-то внимательно присмотрелся, потом хмыкнул и покачал головой.
— Что там? Прыщики? Лишай? – встревожился я.
— Круче, — парень счастливо улыбнулся. – У нее трусы, заштопанные.
Старлей оторвался от протокола.
— Правда? — он не поленился обежать вокруг машины. – Ё-моё!!! Модель-то какая – «совьет юнион классик»!
— Хэ-бэ с начесом! – поддержал сержант.
— Вот я помню, в юности…, — мечтательно вздохнул старлей. – Тетя Клава мне… Эх!… Хм-м… Ладно, мне же протокол надо дописывать.
Во время этого диалога женщина задергалась, не то пытаясь поскорее закончить, не то стараясь освободится.
— Не надо так суетиться, курица. Раньше надо было дёргаться. Сними трусы, я тоже поглядеть хочу.
Женщина замычала, но я хлестнул по ягодице.
— Я дяденьку мента попрошу помочь.
Мычание усилилось. Одной рукой упершись о капот, второй она начала стягивать трусы. Только сейчас я понял, какую невыполнимую задачу ей поставил. Она изворачивалась, вытягивалась и стукалась коленками о крыло машины.
— О-о, вот так, сука! Умница! – я зарычал, заталкивая член как можно глубже ей в рот.
Женщина упиралась, пытаясь податься назад. В результате этого единоборства я кончил так бурно, как не всегда получалось с элитными шлюхами. Не ожидавшая такого потока женщина захлебнулась, закашлялась, выплескивая содержимое своего рта и носа на мой живот.
— Вот, дура, — вздохнул я. – Такой кайф обосрала. Давай, вытирай или вылизывай. Так хорошо всё начиналось… тьфу, кончалось…
— Судя по трусам, опыт у дамочки маловат, — старлей успел выдернуть свою папочку, и брызги на неё не попали.
— Опыт, дело наживное, — я терпеливо дождался, пока она приведет меня в порядок. – Ай-яй-яй! Что же ты натворила!
— Что?! – испуганно шарахнулась женщина.
— Ты посмотри, что из-за тебя, у дяденек ментов в штанах творится? Ты же им, всю форму одежды испортила. За такое дело, они могут тебя арестовать и наказать.
— Непременно! – ухмыльнулся старлей, понимая к чему дело клонится.
— … И, отвести в свою машину… — я кивнул сержанту.
Тот подхватил женщину под локоть и подтолкнул её к «Москвичу». Она не сопротивлялась.
— Эй, старлей, — я остановил кинувшегося за ними гаишника. – Только в рот и с резинками. Понял?
— У такой… — он многозначительно хмыкнул, — вряд ли что окажется.
— Вот именно. Зато у вас, вполне вероятно. Ей еще расплачиваться и расплачиваться, — я кивнул на разбитую машину.
— О! Хорошо, что напомнили. Подпишите здесь и здесь.
— Давай. Ну всё, пока! Жене привет передавай!
Старлей хохотнул и помчался на помощь подчинённому.
Женщина подошла, понурив голову.
— Они смеялись надо мной. Я хотела бы ходить в хорошем белье и покупать дорогую косметику, но я должна дочку вырастить. Я не виновата, что у нас по полгода зарплату не выдают. Еле на бензин насобирала, что бы вещи из деревни перевезти. И тут вы…
Она разрыдалась.
— Зачем вы меня к ним отправили? Я же всё равно виновата. Они написали как было. Мало меня унизили, когда тут… Так ещё… Ы-ы-ы-ы…
Конечно, я мог бы обнять её, утешить и сказать, что ничего не надо, что я прощаю. Мне стыдно, а она прекрасна. Но, это было бы глупостью и ложью. А я не люблю врать и делать глупости.
— Скоро приедет эвакуатор. Там два-три мужика. Если я скажу, ты пойдешь с ними. Рот разработали, теперь над задницей надо потрудиться. Сомневаешься?
Женщина в ужасе замотала головой.
— Нет! Пожалуйста, не надо… м-мой господин.
— Я спросил – ты сомневаешься?
— Я не сомневаюсь, мой господин. Я сделаю, как вы скажете. Только, пожалуйста…
— Вот теперь, заткнись. Если меня будут интересовать твои желания, я сам спрошу. Как женщина, ты из себя не представляешь ничего. Потертая, невзрачная, неумелая. Кстати, может у тебя есть подруга покрасивее? Позови на выручку. Может, дочку привлечешь? Сколько ей лет-то?
— Мой господин! – взвыла женщина. – Делайте со мной, что угодно…
— Замечательно, тогда я тебя Вовану сдам в аренду. Что глазики выкатываешь? Еще раз ляпнешь — «делайте что угодно», я тебе такое сделаю… Зубы выбью, что бы лучше сосала и меньше трындела.
Женщина судорожно сглотнула слюну и замолчала.
Подъехавший эвакуатор, остановился прямо посреди дороги.
— Какую цеплять? – высунувшаяся из окошка рожа, была чуть уже самого окошка.
Женщина замерла.
— Вон ту, — я кивнул на «Жигули». – Подмандить и продать. Все вопросы решите с Борисюком.
Рожа звучно рыгнула, правда, успев сдать назад.
— Вот ублюдки, — проворчал я. – За ремонт возьмут втридорога, продадут по дешевке, а тебе на пару месяцев дольше отрабатывать. Что задумалась? Перегружай шмотьё в джип, да поехали отсюда нахрен.
— Да, господин, — пробормотала женщина и кинулась выполнять приказание.
***
Невзирая на полязгивание сзади, машина шла хорошо.
— Значит так, курица. Почему ты имеешь такой вид и не имеешь мужа, я тебе скажу. Тебя в детстве мало пороли. Хотя, нет. Совсем не пороли. Папа был простой, честный работяга, беззаветно влюбленный в тихую интеллигентную женщину. Которая им вертела, как хотела. Сейчас, тоже вертит.
По удивленному взгляду, который бросила на меня женщина, стало ясно, что угадал точно. Не так уж это было и трудно.
— Конечно, упущенное не нагонишь, но мы постараемся. Каждый вечер я буду тебя пороть, причём, за дело. Никаких плёток, цепей и прочих мерзких извращений. Только добрый отцовский ремень. Потом в угол, на горох. Утром я еду на работу, отвожу тебя в город. Вечером еду домой, забираю обратно. Понятно?
— Да, мой господин.
— На сегодня, за аварию, двадцать ударов. За то, что непочтительно вела себя после отсоса у ментов – десять. За то, что не поблагодарила за приобретение опыта… еще пяток. Пока, тридцать пять ударов и часок на горохе, для обретения душевного равновесия.
— Благодарю, мой господин, — женщина вся сжалась и старалась не смотреть на меня.
— Хм… хороший ответ. Скидываю три удара. Оказывается, ты не такая дурочка, какой пытаешься казаться. Блин, совсем забыл. Покажи ты свои трусы.
— Снять? М…мой господин.
— Конечно, сними.
Женщина запустила руки под платье и чуть покачивая бедрами, сумела вытащить из-под себя трусы, так, что я даже не заметил её лобок.
— Опаньки! – зато, я заметил влажное пятно. – Да ты потекла! Умница. Скидываю ещё пять за то, что всё же шлюха! Когда это ты?
— Когда я… когда мой господин мне… я…
— Та-ак…
— Когда я отсасывала у моего господина! – торопливо выкрикнула она.
— Правильно, надо называть вещи своими именами. Вот видишь, благодаря моим усилиям ты за полчаса получила больше удовольствия, чем за всю прошедшую жизнь!
***
Въехав во двор, я перебросил ключи встретившей меня девушке.
— Кать, отгонишь завтра к Василичу. Мне придётся пока на пижонском «Мерсе» поездить.
— Да-а-а, неплохо вас догнали. Её работа?
— Ёбт! Шоссейный снайпер! Сшибла, как утку – влёт! Чего вылупилась, дура? Это моя домоуправительница Екатерина Пресладкая. В свободное от меня время, если такое появится, выполняй все её приказы. Сейчас — в душ. Кать, покажи ей дорогу и проследи за процессом. Судя по внешнему виду, эта курица только в речке мыться умеет.
Я направился к бассейну, где уже был накрыт стол и принялся за еду. Процесс мытья затянулся. После легкого перекуса, я успел решить по телефону кучу вопросов и залез в воду.
— Что-то вы там задержались. Кать, ты решила женской любви попробовать?
— Нет, у неё истерика случилась. Она не может поверить, что это с ней случилось.
— Интересно, а что – это? Почки не отбиты, ребра не сломаны, даже пизда не разорвана. Да ей сказочно подфартило, что мою машину выбрала. Ты не можешь поверить своему счастью? Отвечай! – я сурово посмотрел на стоящую рядом женщину.
— Да, мой господин.
— Ты хорошо подмылась?
— Да, мой господин.
— Замечательно. Так, куда бы мне вдуть?
— Пожалуйста, сделайте это во влагалище, мой господин.
— Ну, раз ты в пизду не хочешь… Кать, принеси-ка свой гель фирменный. А ты, разворачивайся, наклоняйся, да ручками-то упрись. Последней девственности буду лишать.
— Вы же говорили…
— Я говорил? Чувствую, в твоей душе нарастает протест и возражения, поэтому добавляю пять ударов, — я вылез из бассейна. – Сейчас, за тупость еще десяток накину. Я что, через платье ебать буду?
Женщина, тут же закинула подол за спину. Тот скользнул обратно. Она нервно вскрикнула и стянула платье совсем. Я успел заметить, какие у нее великолепные крепкие груди и густо заросший лобок. Наверное, ей даже в голову не приходит подбривать его. Я глянул на стройные, и даже красивые ноги. Они были покрыты еле заметными волосками, с которыми обычно женщины беспощадно сражаются.
Катя принесла специальный гель, для анального секса, который я недавно привез из Европы.
— Давай, раздвигай ягодки свои.
Женщина покорно раздвинула пальцами ягодицы, демонстрируя самое потайное отверстие. Оказавшееся глухой стеной, в которую я уперся головкой.
— Расслабь мышцы, — подсказала Катя. — Тебе легче будет.
Расслаблять женщина или не могла, или не хотела. К счастью, ситуация возбудила меня достаточно, чтобы член налился до каменной твердости. Я надавил ещё сильнее. Та, упираясь в стол, то постанывала, то покряхтывала. Пришлось, хлестнуть ладонью по ягодице. Женщина взвизгнула, дёрнулась и член с трудом проник в узкое отверстие.
— Ух-ты, — выдохнул я. – Вот это жатва!
Впечатление было, словно член сжимают в кулаке. Гель обеспечил прекрасное скольжение, что в сочетании с мощным давлением порождало совершенно невероятные ощущения.
— Ф-фу! Клас-с-с!!! Тебе нравится?
— Не… не очень, мой господин.
— Вот сука, я тут для неё стараюсь. А так? – теперь я делал мощные толчки, засаживая член на всю длину.
Женщина прогнула спину и начала покачиваться, стараясь следовать моим движениям.
— Так, тебе больше нравится?
— Да, да! Прекрасно, мой господин!
— Вот и умничка. Над попкой, конечно, работать и работать. Может, тебе в ротик привычней?
— Да, в ротик! Лучше в ротик, мой господин!
Катя, внимательно наблюдавшая за процедурой, прикрыла рукой улыбку. Женщина с облегчением соскользнула с члена, развернулась и замерла. Никаких следов на головке не осталось, кроме блестящего слоя геля, но даже его тонкий аромат, не скрывал полностью запах.
— Один удар, два удара, три… — начал я отсчёт.
Женщина с торопливой поспешностью заглотила член и начала старательно его обсасывать.
— Вот и молодец. А то я ей навстречу пошёл, по просьбам трудящихся… О-о-о!!! Гораздо лучше, чем в первый раз. Ты быстро учишься! Так, заглатывай, заглатывай. Если, хоть каплю прольёшь… Я потом придумаю, что я с тобой сделаю… Ох! Хорошо-о! Я уже придумал, я тебя Катьке в аренду сдам… С-с-оси-и-и-с-с-у-ка-а-а!!! Блин, такой талант пропадал. Да всё уже, всё. Смотри, как все чисто. Ведь можешь, когда стимул появляется.
В шезлонг я буквально рухнул.
— Долго ты валяться на полу собираешься? – женщина тут же вскочила. — Вот так. Поговорим о стимулах. Сколько тебе там ударов набежало?
— Я не помню, мой господин.
— Заебись! Мне, что ли помнить? Хорошо, буду пороть, пока не вспомнишь.
— О, мой господин! Я ошибалась, когда сказала что не помню, простите меня. Тогда в машине вы сказали двадцать…, ой! Тридцать два, потом здесь сказали ещё пять и три. Потом отменили три и… и… пять? Всего тридцать э-э-э… Ещё… ещё вы за тупость обещали накинуть десять ударов, но я не поняла…
— Правильно, не поняла. Ты же дура! С такой фигурой, и одной куковать.
Женщина, без своего нелепого платья, оказалась весьма хорошенькой. Когда мой член заслуженно успокоился, я спокойно мог полюбоваться её телом. Небольшие груди в форме конуса сохранили упругость. Два тёмных соска торчали, выдавая возбуждение своей хозяйки. Почти плоский живот, крупные бёдра, слишком широкие для её сложения, переходили в почти идеальной формы ножки. Лобок, густо заросший светло-каштановыми локонами полностью скрывал нежные губы, наверняка тоже набухшие от возбуждения.
— Так, о чем это я? Ах, да! За тупость ты получишь, раз я обещал. Кать, рыжий ремень принеси. Ты пока занимай позицию номер раз. Вот тебе стол, для упора. Связывать я тебя не собираюсь. Получаешь то, что заработала. Поэтому – крепись. Кричать не надо. Я не садист. Удовольствия ты мне воплями не доставишь. Скорее наоборот, я могу подумать что я жестокий человек и огорчусь. За каждое огорчение я буду по удару набрасывать. Всё понятно?
— Да, мой господин.
— Попросить, ничего не хочешь?
Женщина пару раз открыла и закрыла рот.
— Нет, мой господин.
— Начинаешь соображать, — фыркнул я. — Округляю до сорока ударов. В честь знакомства. Ха-ха!
Принесенный Катей ремень был широким, плетёным. Удары болючие, но без членовредительства. Стопроцентная гарантия воспитательного процесса. Я встал и размахнулся, примеряясь.
— Эх, давненько я никого не охаживал. Катька, вон, после одного раза как шелковая. Теперь, захочешь, не придерёшься.
— Это был очень эффективный, один раз, — надула губки девушка. – Я потом долго сесть не могла.
Я несколько раз шлепнул женщину, по напрягшимся ягодицам и спине.
— Это не считается, это пристрелочные. Про звуковое сопровождение помнишь?
Женщина кивнула головой.
— Погнали! Катя, давай счет.
— Раз! Два! Три…
Первые удары я нанес полегче, что бы кожа разогрелась, зато потом… Вспомнил я и разбитый джип, и поганых итальянцев, и мерзавцев-инспекторов налоговых.
— … Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!
От каждого удара женщина дёргалась и гукала или охала, но стояла.
— Перекур! – я повалился в кресло.
Ягодицы покраснели и опухли, но рубцов почти не было видно. Хороший ремень, воспитательный.
— Ну-ка, развернись. Сосочки-то, вспучились. Заждалось тело острых ощущений, – я наклонился и сунул руку ей в промежность. Пальцы без труда погрузились в огромное скользкое отверстие. – Ого-го! Похоже, ты поддерживаешь её в форме?
— Нет, мой господин.
— Как это, нет? Соврать хочешь?
— Я не вру. Я… я никогда сама этого не делала. Мне было стыдно. Я старалась терпеть и желание проходило.
— Вот, как муж ушел, терпела? – я все еще не мог поверить. – Сколько лет?
— Девять с половиной.
— Никого и ничего? – даже у Катьки лицо от удивления вытянулось.
— Я честно, никогда не делала! – женщина со стоном покачивала бедрами, всё глубже насаживаясь на пальцы.
— Ну и дура. Нет, такое надо попробовать. Давай, садись.
На этот раз, она сразу поняла всё правильно. Женщина повернулась ко мне спиной и начала опускаться на торчащий член. Как только горячие ягодицы коснулись моего живота она попыталась вскочить, но я успел обхватить за бёдра и крепко прижать её к себе.
— Бля, вот это тоннель. Сюда, еще пара членов влезет. Не думал, что от воздержания влагалище так увеличивается.
— Это оно от желания увеличивается, — со знанием дела подсказала Катя. – Вот если бы она девушкой оставалась…
— Надо будет в следующий раз пороть после ебли, а то она мне живот обжигает своей задницей.
Половые губы и ягодицы женщины так щедро были залиты соком, что она измазала мне живот и бёдра, сделав всего пару движений. Я понял, что когда говорил о размерах вагины, погорячился. Размеры были вполне обычными, но обильная смазка обеспечивала идеальное скольжение. Катя подошла сзади и начала ласкать мне грудь и соски. Потом наклонилась, позволяя впиться в свои жаркие губы. Я запустил руки в роскошные волосы, предоставив женщинам полную свободу действий.
Что-то холодное потекло по животу, и я открыл глаза. Катя поливала меня водой, отлепляя женщину.
— Сколько там осталось? Двадцать ударов? Сейчас добьём или перенесем на завтра?
— Пожалуйста, завтра, мой господин, — почти простонала женщина.
— Как попросишь.
Та испугалась, поняв что впереди какая-то каверза, но было поздно.
— Я думаю, процентов двадцать будет вполне нормально. Итого, завтра – двадцать четыре. Что там у нас дальше по программе? Горох! Катька, неси горох!
— Какой, Константин Семенович?
— Что значит – какой? Обыкновенный.
— Простите, но насколько мне известно, у нас нет гороха.
— Ёбт! Как же мне выполнить свое обещание?
— Какое?
— Поставить её коленями на горох. По дороге домой, мы с ней решили совершить небольшую экскурсию в детство.
— Если это не сильно отразится на ностальгии по детству, я могу наковырять косточек из маслин, фиников… что там ещё найдется.
— Умница, давай.
Этот эксперимент тоже оказался не слишком удачным. Когда женщина опустилась на колени, влажные косточки расползлись в стороны. Я решил не обращать на это внимания.
— Ровно стой! Как только жопа коснется пяток, накидываю десять минут.
— Да, господин.
— Стой и думай, какая ты плохая девочка, сколько раз ты сегодня огорчала своего господина. И думай, как тебе исправиться.
Я ещё искупнулся в бассейне и уселся с телефоном и блокнотом в шезлонг. Поразвлекался, пора и поработать. Оставалось ещё минут десять наказания, когда я завершил все свои дела и решил немного позабавиться.
— Кать, принеси свой вибратор, тот что поменьше. А, ты, наклонись вперед, можешь даже руками опереться. Что тебе зря стоять? — пока Катя ходила, я смазал трепещущий анус и смог без особого труда ввести палец. Недавно проторенный путь ещё сохранялся.
Вибратор оказался гораздо больше пальца, но он вошёл так же легко.
— Теперь, натягивай трусы. Катя тебе свои выделила, от сердца оторвала. Точнее – от пизды, но это неважно.
После того, как тонкая резинка меж ягодиц надежно зафиксировала стержень, я включил вибратор.
— Так, теперь выпрямляйся. Руки за спину, на талию. Молодец, так и стой.
Я любовался женщиной, потягивая коктейль. Сначала она сжимала и разжимала ягодицы, подёргивала бёдрами, словно пыталась избавиться от раздражителя. Потом её движения стали более плавными, ягодицы напрягались, бёдра подавались вперёд. Скоро, и этого стало недостаточно. Женщина начала раскачиваться, так что ноги тёрлись друг о друга. Глубокое дыхание сменялось тихим стоном, по телу пробегала дрожь. Катька одарила меня умоляющим взглядом. Я кивнул головой. Она подошла к женщине и склонилась над ней. Сначала та пыталась отстраниться, но жгучая похоть оказалась сильней. Пока Катька ласкала крепкие груди, сама женщина тёрлась спиной о её ногу. Руки она не расцепляла и я решил вознаградить такую стойкость. Подошёл к женщине, с чмокающим звуком извлек скользкий стержень и прижал вибрирующую головку к клитору. Женщина взвыла, выгнулась дугой и рухнула на пол.
— Мне кажется, — задумчиво произнесла Катька, — она кончила.
— Теперь, моя очередь, – я продемонстрировал ей торчащий член.
— Ого! Что-то вы сегодня неутомимы. Куда?
— Давай по-простому, без затей.
Катя наклонилась, упершись руками в стену.
— Как у тебя там мокренько. С чего бы это?
— Сквозняки, Константин Семенович.
Разговаривая, опытная Катька не забывала подмахивать так, что бы максимально продлить наше наслаждение. Оставленная в покое женщина делала вид, что ничего не замечает, подглядывая через дрожащие ресницы. Для неё, снизу, должен был открываться великолепный вид.
Решив, что на сегодня развлечений достаточно, я отправил дам приводить себя в порядок. Женщина позвонила домой и рассказала, что у неё сломалась машина, она переночует на даче и вернётся завтра на автобусе.
На ночь, что бы не разрушать образ сатрапа и самодура, я положил её у двери спальни, прямо на полу. Правда, пол был застелен толстым ковром, зато спать женщине пришлось совершенно голой.
***
Утром, я всегда просыпался без будильника. Так было и на этот раз.
Пару минут я постоял, над сжавшемся в комочек телом. Во сне женщина сладко посапывала и блаженно улыбалась. Я тяжело вздохнул. Когда на работе возникали проблемы, то есть почти всегда, приходилось лишать себя радости утреннего секса. Иначе, потом ни на что сил не оставалось.
— Вставай, поднимайся. Поехали квартиру смотреть.
— Ка-какую квартиру… — женщина открыла глаза и попыталась сесть, но ойкнула и повалилась на бок.
— Вспомнила, чем твои вопросы вчера заканчивались? Или прописать пяток ударов, для оживления памяти?
— Извините, мой господин, — она обхватила мои ноги. — Но, вчера вы…
— Вчера, я предложил тебе выбор. Вместе с твоей сраной «Жулькой», которой грош цена, я продаю или тебя, или квартиру. Остаток ты отрабатываешь.
— Нет, не надо квартиру. Я всё сама, мой господин.
— Да ты сдурела? Ты мне вчера за один вечер надоела. Что мне с тобой лет пять делать? От тебя муж-то через год сбежал… Блин! Где твой бывший-то?
— Я не знаю.
— Он что, с дочкой не встречается?
Женщина замотала головой.
— Ладно, хер с ним. Вспоминай как зовут, где работал, каких друзей знаешь.
Я набрал номер.
— Косарь, дело к тебе… Бля, ложится надо было раньше… Воспринимать в состоянии? Надо найти одного клоуна… Нет, в жопу поцеловать. Конечно, на предмет бабок. Плюс – он не шифруется. Минус – информация десятилетней давности. Записывай…
Я протянул трубку женщине. Она попробовала отказаться, но я поджал губы и покачал головой.
— Алло! Доброе утро. Записывайте…
Сиденья в «Мерсе» были вполне мягкие, но женщина упиралась лопатками и руками, стараясь не касаться их ягодицами. Я плотоядно усмехнулся.
— Представь, как я вечером тебе всыплю!
Женщина с трудом сдержала стон, но из глаз брызнули слёзы.
— Зато, в твоих силах не усугублять наказание.
— Я постараюсь, мой господин.
— Посмотрим. Значит так. Сейчас заедем к тебе, гляну квартиру. Молись, что бы мужика твоего нашли, да что бы он при бабках был. Знакомых подёргай. Может, хоть кого-то разжалобишь. Вечером, в восемь часов сидишь у подъезда и ждёшь меня. Я могу задержаться. Могу вообще о тебе забыть. Сидишь и ждёшь.
— Да, мой господин. Я всю ночь готова…
— Готова, это хорошо. У тебя, бельё-то нормальное есть?
— Мне дала Катя.
— Хорошо. Всё рваное бельё, что у тебя дома есть, выброси нафиг. Лучше, совсем без трусов ходи.
— Как скажете, мой…
— Бля, ну не перебивай ты меня. Тебе Катя флакончик дала?
— С гелем? Да, вот он.
— Умница, сообразила. Жопу себе смажешь. Вдруг, мне захочется сразу тебе засадить. Блин, как вспомню твою тугую задницу… Здесь сворачивать?
— Да, мой господин.
— Вот ещё. У тебя дочура дома?
— Д-да, но…
— Не ссы. Я ж не педофил. При дочке называй меня Константин Семенович.
— О! Спасибо, мой господин! Я…
— …На всё готова? Молчи уж лучше.
***
Как только женщина открыла дверь, нам навстречу выскочила девчушка с огромными глазами и пухлыми щёчками.
— Ма…
— Познакомься, это Константин Семенович. Он помог мне доехать.
— Так ты не отвезешь меня в школу?
— Ты же видишь. Не на чем.
— Тогда я опоздаю.
— Я же вчера звонила, сказала что машина сломалась.
— Ну, я думала, ты её к утру починишь.
— Я могу подбросить, — решил я напомнить о себе.
— Ой, как здорово! — девочка искренне обрадовалось. – Сейчас, я оденусь.
Если бы я собирался посягать на квартиру, то был бы крайне разочарован. Район не престижный, первый этаж и состояние, весьма далекое от нормального.
— Давай, тебя тоже на работу подброшу. Квартирка не впечатляет, честно говоря. Так что, вопрос бабок встает с болезненной остротой.
Женщина вся сжалась, опустила глаза.
— Ладно, может тебе от бывшего что перепадёт. Бывает же в жизни белая полоса? А? – я легонько шлёпнул её по ягодице.
Женщина скривилась, но в прихожую выскочила девочка, и в долю секунды она вернула на лицо любезное выражение.
***
На работе я задержался почти до десяти часов. Женщина терпеливо ждала меня у подъезда. На ней было короткое тёмно-синее платье, облегающее тело, как перчатка. Весьма восхитительное тело, вновь отметил я.
— Рваные трусы выбросила?
— Да, мой господин.
— Жопу смазала?
— Да, мой господин. Крем взяла с собой. Если вы пожелаете несколько раз…
— Молодец. Наверное, поиграла с собой, когда смазывала?
— Я… да… Я вставляла туда два пальца и держала, что бы привыкнуть. Потом мне показалось, что это не так неприятно… Я ими шевелила…
— Надо будет тебе вибратор подарить. Ну куда ж ты, сука, лезешь? – я даже не подумал шевельнуть рулём, пока чей-то «Москвич» проскальзывал в десяти сантиметрах от мерсовского бампера.
— Вы же могли свернуть, — выдохнула женщина, вжавшись в сиденье от страха.
— Мог. Один раз, потом второй. Потом, я каждому сраному «Запору» начну дорогу уступать. Нет, милочка, каждый должен знать своё место. На дороге это просто более явно проявляется. Тут и «Москвич» старого пердуна и «Линкольн» пузатого буржуина вместе могут встретиться. О, ещё один…
На этот раз, водитель вовремя сообразил, что находится со мной в слишком разных весовых категориях.
— Я почему джип люблю, да не только я. Проходимость – это херня. Главное, он высокий. Сидишь и поплёвываешь на всех. Приятно. «Кин-дза-дзу» смотрела?
— Да. Давно ещё. Извините, я у вас всё спросить хотела… мой господин. Можно?
Я милостиво кивнул головой.
— Вы так необычно разговариваете. Я не разу не слышала – «в натуре», «без базара»…
— Ха-ха! Ну, ты в натуре, и наехала. Анекдотов наслушалась. Ты, без базара, думаешь, что и Чапаев был, как о нём в анекдотах рассказывают? Конечно, есть такие правильные пацаны, и возможно их немало. Но, это вовсе не обязывает всех остальных изображать из себя героев анекдотов. Вот мы и приехали. Кстати, сюда я вчера и собирался, когда ты меня догнала. Можно сказать, культовое место для тебя. Пошли.
Отдельных кабинок в зале не было, но все столики были разделены метровой высоты перегородкой, что позволяло сидящим чувствовать себя достаточно уединенно. Более — менее нормально освещалась стойка бара, у которой сновали полуголые официантки, да эстрада, в центре зала. Сейчас на ней топтались две пары, даже не пытаясь попадать в такт звучащей музыке.
Я заказал какого-то сладкого вина, легкие закуски и салаты. Опытная официантка, без труда определила статус моей спутницы. Поэтому, расставляя заказ, демонстрировала то груди, вываливающиеся из блузки, то ягодицы из-под задравшейся юбки. В общем, всячески подчёркивала превосходство и доступность собственного товара. Женщина, разумеется, это заметила и не скрывала отвращения на лице. Официантка, с улыбкой искусительницы, повернулась ко мне.
— Может, вы ещё что-то желаете?
Понимая, что она имеет в виду, я покачал головой.
— Ну что, милочка? – я наполнил бокалы вином. – Мы знакомы с тобой чуть больше суток. Предлагаю выпить за то, что бы наше знакомство завершилось как можно быстрей.
— Искренне согласна с вами, мой господин! – чокаясь, женщина позволила себе широкую улыбку, которая сделала её лицо почти прекрасным.
Мы выпили и принялись за еду.
— Не думал, что тебя так обрадует этот сомнительный комплимент.
— Почему сомнительный? После всего, что вы делали со мной…
— Пять ударов.
Женщина прикусила нижнюю губу и уткнулась в тарелку. Я заметил, как по её щеке скользит слеза.
— Если ты испортишь мне настроение, я начну наказание прямо здесь.
— Простите, мой господин, — она извлекла из сумочки платочек и моментально привела себя в порядок. – Я с радостью провожу с вами время. Меня очень радует ваше общество. Я счастлива, что встретилась с вами…
— Достаточно! Будем считать, что я не заметил твоего сарказма. Тем более, что по тексту все верно. Дуры бывают разные, для некоторых это почти похвала. Но, не для тебя. Если человек тупой по жизни, то это херня. Люди всякие нужны. Хуже, если человек под тупого косит, чем обсирает свою жизнь, своих близких и даже случайных знакомых. У тебя под лобковой костью больше мозгов, чем под лобной.
— Мне кажется, вы специально стараетесь меня унизить, мой господин.
— Ха! Чувствуешь, что за эту фразу я не могу тебя наказать? Это, кстати, подтверждает мои слова. Как только захочешь, ты соображаешь великолепно. Твоя беда в том, что тебе нравиться жить с отключенным мозгом. Мужики всегда врут бабам, боясь потерять доступ к телу. Мне, как хозяину твоего тела, проще. Я могу говорить правду. Ты прекрасно понимаешь, что это правда. Именно это выводит тебя из равновесия.
Женщина задумчиво крутила бокал и молчала. Налив себе ещё вина, я откинулся на спинку стула, вытянув ноги.
— Мне приходилось работать на двух работах, — наконец заговорила она. – Потому что на основной не платили зарплату. Отец работает, хоть уже и на пенсии. Ещё, матери нужно на лекарства. Я тебе про мать не говорила. Ты бы решил, что на жалость бью.
— Ну и решил бы, ну и что? Бить на жалость гордая, а жопу подставлять – не гордая? Дитя с голоду пухнет, мамуля загибается, папаша инвалид, муж алкоголик. Я что, не живой человек? Может у меня сердце бы дрогнуло? Хрен с ним, не дрогнуло бы. Тебе что, хуже бы стало? Ежу понятно, раз попала – будешь отмазы лепить. Вопрос в выдумке и таланте исполнения. Вспомни, ты же сама решила себя предложить. Дрочить ночью под одеялом было стыдно, а отсасывать посреди дороги не стыдно? Или, ты думала, что я от одного твоего поцелуя сомлею? Так ты же и целоваться не умеешь!
— Вы, кстати, не разу не пробовали, мой господин.
— После того минета? Такими губами только дочку в лобик, перед сном, целовать. Я вообще удивляюсь, как ты раньше в рот пробовала. Как, кстати?
— Первый раз… Можно мне, ещё бокал?
— Если язык не начнет заплетаться, без проблем.
— Первый раз, в институте. Мы пошли в поход. Там ребята очень крепко выпили. Один из них… я с ним дружила, но не думала ничего такого. Он утащил меня от остальных… Остальные прямо там, не стесняясь… Я пыталась упираться, не сильно, конечно. Видела, что он не успокоится. Мне так страшно стало. Я до этого только один раз пробовала. То есть уже не девушка, но было больно и страшно и… противно. Тогда я вспомнила, как однокурсница рассказывала, что можно в рот… это делать. Я даже не знала, что так можно. Долго потом думала, как это? Тут вспомнила и предложила. Он ещё больше обрадовался. Начал мне головкой в лицо тыкать. Я его ртом кое-как поймала. Что-то начала делать, а он почти сразу кончил. У меня член изо рта выпал, лицо все забрызгал.
По долгому молчанию, я догадался, что история закончилась.
— Я бы, на твоем месте, этот случай не считал. Недоразумение какое-то. А потом? Муж настоял, во время месячных?
Женщина кивнула и вылила себе в бокал остатки вина.
— Понятно. После развода, ты поставила на себе крест.
— Так, как-то получилось.
— Что, никто не клеился?
— Были. Но, они такие были…
— Понятно. Такие же как и ты. Потертые, вялые, лет на десять-двадцать старше выглядящие.
— Вы говорили, что я получаю то, что сама хочу. Получается, я могу сейчас встать и уйти? – руки у женщины мелко задрожали и она схватила салфетку, делая вид, что вытирает их.
— Ёбт… Ты опять на тупость присела? Я это с самого начала и говорил – давай бабки и уметайся на хрен! Ты же самой себе не нужна, так какого ты мне сдалась?
— Но, вы же знаете, что у меня нет денег.
— Есть! У каждого есть столько денег, сколько он хочет. Ты знаешь, что быть богатым и сильным – плохо, а быть слабой, обиженной и страдающей, это хорошо! Вот ты и страдаешь, и тащишься с того, какой я мерзавец, а ты такая хрупкая и ранимая и вынуждена уступать насилию. Надоели лекции, пошли танцевать.
— С удовольствием, мой господин, — отбросив сплющенную в горошину салфетку, женщина встала. – Позвольте мне отлучиться, мой господин.
— Зачем?
— Мне надо в туалет, мой господин.
Задолбала она меня этим господином. Надо какое-то другое обращение придумать.
— Опять прокол. Тебе надо то, что я хочу.
Я взял стакан с водой, которая зачем-то выдавалась вместе с кофе, и протянул ей.
— Вот, что тебе надо. Что бы, веселее было танцевать. Быстро выпьешь – будем танцевать медленный танец, а будешь тянуть, я закажу…
Не успел я договорить, как стакан был выхвачен из моих рук и выпит взахлеб.
— Позвольте вас пригласить, — я протянул руку и она была с ненавистью принята.
Танцевала женщина довольно хорошо. Возможно, томность и плавность в движениях была вызвана переполненным мочевым пузырем. Я начал довольно бесцеремонно ласкать доступное тело, наслаждаясь её смущением. Посетители и персонал ресторана были свидетелями более чем откровенных сцен, поэтому внимания на нас не обращали.
— Мне кажется, самое время, попробовать твой поцелуй.
Женщина покорно закинула голову, полуоткрыв губы. Поначалу у нас ничего не получалось, но очень скоро она поняла несложные законы гидравлики. Вялые губы начали обретать упругость, а шустрый язычок радостно приветствовал мой, в своих владениях. Жаркое тело прильнуло ко мне.
— Теперь, можешь начинать… — прошептал я.
— Что, мой господин? – в её голосе, сквозь возбуждение, прозвучала встревоженность.
— То, о чем ты просила. Начинай писать. Прямо здесь и сейчас.
Мы продолжали покачиваться в танце, и глаза женщины непонимающе округлились. Потом, молитвенно прослезились.
— Хорошо, вернёмся к твоему любимому методу. Один удар, два…
— О, пожалуйста! Мой господин! Я уже начинаю. Вот сейчас… Я не могу так сразу. Пожалуйста! Вот, уже…
— Так можешь или не можешь? – я старался говорить спокойно, хотя сам дрожал от возбуждения.
Трепет упругого тела в моих руках, перешел в дрожь оргазма. Не знаю, как я сам не кончил в этот момент.
— Ваше желание исполнилось, мой господин… — женщина уткнулась лбом в моё плечо. – Возможно, вам не понравится, как от меня будет пахнуть.
Я отстранил её от себя и посмотрел вниз. Несмотря на слабое освещение, влажные полосы на голых ногах заметно блестели. На ковре, под нами, всё больше увеличивалось тёмное пятно.
— Мне нравится, как у тебя пахнут волосы – прошептал я ей на ухо. – Сходи в туалет, приведи себя в порядок. Не вздумай одевать обоссанные трусы.
— У меня нет других, мой господин.
Я оставил её и направился к столику.
Такого кайфа, я не ощущал со времён полового созревания. Эта женщина, своей нелепостью творит чудеса. Надо будет приготовить ей подарок. Даже если она его не сразу оценит. Я подозвал услужливую официантку.
— Моей подруге, надо будет сделать приятно. Прямо здесь.
— Хорошо. Я сама могу это сделать, но если вы желаете высший класс, я позову подругу. Она любит именно девочек, но это будет стоить дороже.
— Это будет высший класс?
Официантка облизнула сочные губки.
— Если у вашей дамы не улетит крыша, то с меня три минета. Кстати, я заметила, что вам нужно расслабиться…
— В другой раз, милочка. Сейчас обо мне есть кому позаботиться. Посади свою подругу у стойки, я скоро позову.
— Вашей даме нравится жёсткая игра или нежность?
— Супернежность. Да, и ещё… она течёт, как ручей.
— О-о! Моя подруга любит сочные киски.
Официантка прекрасно знала меня и мою платежеспособность, поэтому в высшем классе обслуживания можно было не сомневаться.
Появилась женщина минут через пять. Судя по её внешнему виду, она успела над раковиной принять душ. Начала садиться за столик, но я удержал.
— Нет, милочка. Сядь мне на колени.
Пока она разворачивалась, я успел расстегнуть ширинку и извлечь возбуждённый член. Только она начала опускаться, я подтянул ей платье на бёдра.
— Ой! – женщина даже вскрикнула от неожиданности.
Несколько голов повернулось в нашу сторону, но тут же отвернулись снова. Если в обычном случае, над загородкой виднелась только макушка, то теперь женщина возвышалась почти на голову и все могли видеть её характерное покачивание. Наученная горьким опытом, она не пыталась возражать. Очень скоро я почувствовал, что у меня мокрые не только яйца. Влага начала просачиваться по ягодицам и ногам.
— Ф-фу… подожди немного. Зная твою хозяйственность, догадываюсь, что трусы ты не выбросила.
— Нет, мой господин, — женщина замерла. – Я их прополоскала и подсушила под феном.
— Молодец. Однако, им не суждено прослужить тебе лет десять. Давай их сюда.
Я взял немного влажный комочек, скрутил и положил вокруг члена. Потом, туда же засунул носовой платок.
— От такого возбуждения, можно в любой момент кончить. Давай-ка, поменяем отверстия.
— С удовольствием, мой господин. Я там ещё раз смазывала.
— С такой пиздой, ты можешь обходиться без дополнительных… О-о-ох!!! – её задница осталась такой же узкой и тугой, как вчера, хотя проникнуть в неё оказалось гораздо легче.
Стоило женщине опуститься вниз, как мощные потоки спермы начали извергаться в анус, сопровождаемые сладостными стонами её владелицы. На подобные звуки здесь не принято обращать внимания, но женщина стыдливо пригнула голову, стараясь раствориться в полумраке.
— Всё, слезай, — я собрал тряпки, слипшиеся в один комок. – Стоп! Задницу сначала заткни, а то зальешь меня всего. Платье не опускай. Так садись.
Сверкнув ягодицами, женщина пересела в кресло. Я извёл почти все салфетки, пытаясь вытереться. Оставшиеся подвинул партнерше.
— Ты всегда так текла или у тебя с голодухи?
— Да, мой господин, всегда. Моему мужу это не нравилось.
— Могу его понять. Прикольно, как пикантное разнообразие. Однако, чертовски непрактично.
— Что мне было делать! – женщина разрыдалась по-настоящему. Навзрыд. Впервые с момента нашей встречи.
Мимо прошла официантка, дав знак насторожившемуся бармену. Даму никто не удерживает, ревёт по своей воле. Бармен вернулся к своим заботам.
Ого, какое больное место! Как я её не называл, ни разу не смог добиться такой реакции! Вот он, источник всех комплексов. Пожалуй, именно поэтому, она долгими одинокими ночами не прикасалась к себе и старательно распугивала потенциальных кавалеров.
— У меня начинает портиться настроение, — я приподнялся и сделал вид, что потянулся к ремню.
— Сейчас, мой господин. Подождите секундочку, — женщина начала хватать оставшиеся салфетки.
— Ты думаешь, что если выльешь жидкость через глаза, то у тебя в пизде меньше останется? У каждой бабы, есть целых три отверстия, две руки и сиськи, между которыми тоже можно разместить член. Если бы захотела, он бы от тебя никогда не ушёл.
— Вы мужики, думаете, что всё дело только в этом…
— Нет, не думаем. Если регулярно получаем желаемое, то не думаем. Вот если в жёны попадётся, вся из себя интеллигентная… Ах, туда не надо… Ах, так я не буду… Фи, как тебе такая гадость в голову пришла… Милый, мы же всего год назад это делали… Вот тогда и начинаешь заводиться, и только об этом и думать.
— И, надо заводить подстилку, как ваша Катька? А как же любовь, чувства?
— При чем здесь любовь? Если меня, моя «любовь» будет кормить горелой яичницей и вонючими котлетами, я что — обязан это жрать? Поход в столовую будет признан изменой? Если любишь человека, так постарайся сделать ему приятное. Твоему мужу нравилось, когда ты брала в рот?
Женщина закатила глаза.
— О! Потом таким весёлым становился. Однажды принес торт, вымазал его кремом, а я… не смогла. Я и так с трудом могла, а с кремом…
— Вот видишь. Как человек с опытом, скажу – сосёшь ты отвратительно. Он радовался тому, что его любимая женщина готова была сделать ему приятное. Не то, что она думает, ему хочется, а именно то, что ему на самом деле хочется. Язык уже запутывается, тебе очевидности объяснять. После крема он и ушел?
— Ну, где-то месяца через два. Но мы с ним за эти два месяца ни разу не…
— Причем, ты потихоньку радовалась, что он тебя не тревожит.
— Да, я думала… он успокоится… а он вдруг…
— Не вдруг, дура! Он эти два месяца ждал, что ты поймёшь. Ждал, когда ты подойдёшь к нему. Только когда понял, что тупость твоя безгранична…
Женщина покусывала нижнюю губу, и я почувствовал, как она близка к настоящей истерике.
— Могу напомнить, что мне ты отсасывала хоть и бездарно, но без малейших рвотных позывов. Даже, когда…
Она со вздохом кивнула.
— Как ты думаешь, скольки ударов достойна эта глупость?
— Даже не знаю, мой господин. Теперь, когда я всё вспоминаю… Очень много. Причём, каждый вечер.
— Слушай, твоя тупость меня даже восхищает. Не путай наказание и машину времени. Думай, что дальше будешь делать. Поняла, курица?
— Да, мой господин.
— Сейчас, слушай мою команду. Сядь, на самый край кресла. Платье подтяни. Колени раздвинь и откинься на спинку. Молодец. Раз ты такая мерзавка, то порки слишком мало. Так и сиди, что бы не случилось.
— Да, мой господин, — по её щекам катились слезы.
— Хватит «господина», утомила уже. Кстати, а как тебя зовут?
— Разве, это имеет какое-то значение?
— Объяснить, за что ещё пять ударов или не имеет значения?
— Нет… не надо, — женщина тяжело вздохнула. – Меня зовут… Меня зовут Ульяна.
— Как? – я не удержался от усмешки. – Ульяна? Как Ленина, что ли? Не думал, что такие имена ещё дают.
Женщина совсем смешалась и расстроилась.
— Ладно, не переживай. Радуйся, что не Параша. У-у-у-ля-а-а…
Женщина покорно сидела, как я ей сказал – с задранным почти на бёдра платьем и широко разведёнными коленями. Если бы не полумрак, мне была бы видна её промежность. И, не только мне.
– Нравится так сидеть?
— Нет, мой… Нет, не нравится.
— Чувствуешь возбуждение?
— Не… не знаю. Мне это неприятно.
— Что неприятно? Понимание, что сидеть с пиздой нараспашку – тебя заводит? – я придвинулся к ней и приобнял за плечи. – Ладно, хватит трёпа. Настало время для дальнейших мучений маленькой доброй феи в лапах злого волшебника.
Я махнул рукой и от стойки отделилась девушка, устремившись к нам. Торчащие, как у подростка уши, узкий подбородок, длинный носик – та ещё красавица. Не успел я её как следует разглядеть, как она нырнула под стол. Поначалу, Ульяна старательно держала на лице отрешённое выражение. Только подрагивающие уголки губ говорили о получаемом удовольствии. Я крепче обнял её и скоро почувствовал дрожь приближающегося оргазма. Наверное, это заметила и девушка, потому что ослабила натиск. Я попытался рассмотреть, что же происходит. Свет туда не попадал, и я лишь сумел увидеть, что руками девушка придерживает ноги своей клиентки и действует только языком и губами. Глубокие вздохи женщины сменились хриплыми вскриками. Теперь, девушка заработала в полную силу. Ульяна то выгибалась, упираясь пятками в пол, то рывками вжималась в лицо девушки. Официантка подошла собрать пустую посуду и вопросительно кивнула головой. Я показал большой палец.
— Это, ещё разминка, — прошептала та одними губами.
Она могла бы и кричать, моей даме сейчас было не до внешних раздражителей. Кроме одного. Ловкого волшебного язычка. Вскоре начались и крики. Теперь Ульяну не волновало, что её могут услышать и что подумают другие. Впрочем, и другие времени не теряли. С дальнего конца зала раздались стоны и подвывания, правда в мужском исполнении. Наша официантка тоже исчезла под одним из столиков. Я не засекал время, но прошло не меньше десяти минут, когда любительница сочных кисок выскользнула из промежности Ульяны и растворилась во мраке. Женщина сидела, точнее полулежала, пытаясь сфокусировать взгляд. Я плеснул вина и протянул ей. Рука начала подниматься, но бессильно повисла. Пока она приходит в себя, я решил сходить в туалет. Вслед за мной зашла официантка.
— Ну, что?
— Девочка отработала великолепно. Не знал, что у вас и такие таланты водятся.
— О, у нас и не такие водятся, — она томно облизала губы кончиком языка.
— Ладно, давай, — я опустил крышку унитаза и уселся на него.
Девушка тут же встала на колени и поймала губами член. В отличии от старательной, но неумелой Ульяны, официантка была специалистом своего дела. Язык, губы и горло превратились в мощную упругую вагину, которая не просто ласкала, а буквально массировала член на всём его протяжении. В тоже время ловкие пальцы играли мошонкой. Только когда я кончал, заметил что она успела надеть презерватив. Давненько я покупной любовью не пользовался. На работе — секретарша, дома – Катька, да теперь еще и Ульяна.
— Что значит, опытный специалист, — удовлетворённо вздохнул я, поднимаясь и приводя в порядок свою одежду.
Официантка довольно улыбнулась.
— Моя подруга просила передать вам огромное спасибо за сладенькое, которое вы оставили в попке своей дамы.
— Она и туда сумела проникнуть?
— Да вы что, это же самая эрогенная зона, после клитора!
Я щелкнул девушку по носу.
— Беги за счётом, нам уже баиньки пора.
…