Сон к незнакомке.
…Вы правы, я потом посчитал и убедился, что мое письмо пришло к Вам в разгар рабочего дня. Видимо я неисправимый романтик и мне очень хотелось, чтобы была ночь и мои мысли и чувства пролетали через огромное расстояние и прикасались к далёким мирам ваших снов.
Мне кажется, что я вижу один из них…
Уже ночь. Стихли звуки, и успокоился пыльный воздух ночного Чикаго. В мягкий свет ночной лампы вплетаются разводы уличных фонарей и проблески рекламы.
Невидимые щели пропускают знакомые запахи автомобильной гари и едкий аромат американских дезодорантов, одолевших вонь недоваренных обедов и дешевого кофе.
Но вот шторы задвинуты, закрыты глаза и тушится свет. Как добрый гость, приходит сон, и в его тихую обитель вплывают картины зимней Москвы.
Ранний вечер спустился с небес и лёг легкими сумерками у перехода, где начинается Арбат и искушает воображение «Художественный». В вечерней суете незаметно возникают два неясных силуэта. И в покойной глубине Вашего сна они обретают лики и очертания. В одном из них я узнаю женщину с двойной улыбкой Джоконды.
Она очень похожа на Вас, а некто другой — молодой и сильный, может быть напоминает близкого Вам человека. Конечно, мне хочется, чтобы он был похож на меня.
Звучит музыка, спешит народ и пристают нищие и цыгане. Уличные художники выставили напоказ свои нехитрые работы. Стынут люди с живыми и бумажными цветами. В корзинках алеют ягоды брусники и клюквы, привезенные из белорусских и вологодских болот. У некоторых из-за пазух сверкают беспокойные глаза котят и щенков.
Мы идем вниз… По дороге проносятся машины, разбрызгивая, растопленный солью, бурый, подпаленный снег. Калейдоскоп фонарей тревожит и манит оранжевым и малиновым светом… Мы молчим: каждый о своём.
Вот манеж… Вдали и рядом бульварные ели темны и зелены, грязным городским зеленым цветом и лишь пачки белого, девственного снега ласкают их истомившиеся кроны…
Небо прозрачно и чисто и его темная глубина выкрашена глубоким ультрамарином. Только в маленьких щелочках проблёскивают звезды, а под ними большие, рубиновые, на башнях Кремля, упиваются иллюзией своей мощи… «…Звезды дьявола!», — шепчешь ты… Я не соглашаюсь, что-то говорю об алой крови, выкрасившей звезды и застывшей в рубиновом цвете.
Это кровь наших несбывшихся планов и желаний, кровь несостоявшейся мечты очень многих людей…
1993 год. Руины СССР.