Леха встречал меня у вокзала, и мы сразу поехали в
городскую прокуратуру. Николай Петрович
Пантелеев ждал нас в своем кабинете, и был готов нас выслушать. Мы рассказали
следователю, о том, как всю ночь я просидела в яме, о наших предположениях по
поводу нападавшего, и о перерезанных тормозных шлангах. Наши показания были
записаны им в протокол и подписаны нами. Терехов пытался узнать подробности
дела, но Пантелеев сославшись на тайну следствия, постарался побыстрей от нас
избавится.
—
Ладно, поехали к Юрке, я его с самого утра
нагрузил, может у него уже есть какая ни будь информация, — раздосадовано
сказал Леха, выйдя из кабинета Пантелеева.
—
Нужно еще выяснить, кто продал усадьбу риэлтерскому
агентству.
—
Совсем забыл, я же туда ездил. В общем пообщался с
директором этой конторы, он заверил, что сделка чистая, и что усадьбу они приобрели
год назад у гражданина Мохова, который предоставил полный пакет документов и на
землю и на дом.
—
А Мохов он кто?
—
Надеюсь у Юрки и выясним.
Юрий Евгеньевич назначил
встречу, в кафе, находящимся не далеко от его работы. Кафе закусочная была
самой незаурядной забегаловкой, и Терехов поморщился, разглядывая скудный
интерьер убогонького заведения. За небольшой стойкой на высоком барном стуле
восседала размалеванная барменша, которая ни как не отреагировала на новых
посетителей продолжая натирать бокалы, и рассматривать их на свет. Посетителей
было мало и мы, выбрав столик у окна, расположились в ожидании официанта.
Размалеванная барменша, крикнула с места, что у них самообслуживание, поставив
очередной бокал на поднос, и застыла в ожидании нашего заказа. Леха, выругался
и пошел к стойке. В дверях появился Санин, и барменша, расплывшись в улыбке,
моментально переключилась на него, любезно предлагая свежее пиво и хрустящие
куриные крылышки. Юрий Евгеньевич, попросил меню и сел к нам за столик. Увидев,
что мы вместе она подошла к нам и терпеливо ждала, когда мы сделаем заказ. После
того как мы определились, она быстро удалилась, сказав, что через три минуты
все будет готово.
—
Ну, что ни будь узнал? – спросил Леха
—
Значит так, я нашел старое дело Мамона, которого
вместе с женой зверски убили в своей квартире. Нашли их привязанными к стулу веревками,
со следами пыток. Мамон скончался он от сердечного приступа, в результате
сильнейшего болевого шока, а вот жену его изуродовали до неузнаваемости и еще
пулю в лоб засадили.
—
Выходит, что тем, кто это сделал, нужна была
какая-то информация, и скорее всего, убивать они его не торопились, —
предположил Терехов
—
Именно, поговаривали, что Мамон общаг присвоил,
только тогда, разбираться особо не стали, одним бандитом меньше и, слава богу,
тем более, что передел тогда был – всю Мамоновскую группировку положили. Так
что дело быстренько закрыли. Но самое интересное, это то, что кроме квартиры
была у Мамона дача. Ее через пару месяцев нашли, она записана была на
гражданина Брюхина. Вследствие выяснилось, что этот Брюхин был подставным
лицом, и за небольшие деньги оформил на себя недвижимость. Только после обыска,
который был на той самой даче, он исчез.
—
А где находилась дача?
—
Лех, ну ты даешь, нюх, что ли потерял. Вблизи деревни Торцево дача была, та самая
усадьба Овчиникова.
—
Вот это номер! А при обыске нашли чего ни будь?
—
А то. Полный арсенал оружия, деньги, наркотики.
Тогда весь дом вверх дном перерыли, — сказал Санин, и попросил барменшу
принести еще пару кружек пива.
—
Так если хозяин дома пропал, кто же тогда нанял
сторожа и расплачивался с ним ежемесячно? – спросила я.
—
А вот здесь самое интересное. Дачу эту кто-то из
Мамоновских ментам слил, и когда документы подняли, выяснилось, что принадлежит
она гражданину Брюхину. Поехали к нему на квартиру, ну, а там все и так понятно
было: спившийся мужик, в заставленной бутылками однушке. Он сразу все
рассказал, и про деньги, которые давно пропил, и про документы, которые
подписывал. Еще говорил, про какое то завещание, но так как был не трезв и
плохо соображал, то сказать где и у какого нотариуса это было, не мог. А потом
Брюхин пропал, как в воду канул, его конечно в розыск объявили, но через неделю
нашли, правда он уже ни какой ценности для следствия не представлял, по случаю
его безвременной кончины от смертельной дозы алкоголя. И тут всплывает это
завещание, в котором черным по белому написано, что земельный участок и дом со
всеми потрохами он завещал благотворительному фонду, учредителем которого были
граждане США. В те года, с дружественным иностранным государством ни кто судится,
не стал, и усадьба благополучно перешла в этот самый фонд.
—
Ни чего себе, а потом кому усадьбу продали, ты
выяснил?
—
Выяснил, с тебя ящик коньяка, между прочим, не
забыл? – напомнил Санин и продолжил, — Фонд продал усадьбу гражданину Мохову,
который сразу же перепродал ее риэлтерскому агентству. А агентство продало
землю гражданке Рябовой.
—
Так и есть, документы все оформлены на Ларису
Михайловну Рябову, жену моего босса, — подтвердила я
—
Я только понять не могу, зачем этому
благотворительному фонду эта недвижимость? Столько лет, платить сторожу, а
потом продать развалины, — недоумевала я.
—
За это время земля выросла в цене, так что и за
развалины можно получить приличную сумму, — сказал Санин.
—
Так что же у нас получается. Завьялов, отсидев
пятнадцать лет, фактически сразу едет в усадьбу. Там его убивают. Следом за ним
едет его жена, которая была в курсе дел своего благоверного, ее тоже хотели
убить, но с первого раза не получилось. В усадьбу инкогнито, приезжает адвокат
Козлов, которого находят с топором в спине. Известно, что перед своей поездкой
он встречается с какой-то дамой, которая его, по всей видимости, и наняла за
большие деньги. Завьялова перепутав Марину с любовницей мужа, решает от нее избавиться.
Мотив у нее был, или ревность, что маловероятно, ведь Завьялов бросил любовницу
и вернулся в семью, а значит, она думала, что он мог ввести в курс дела свою
пассию. Сразу после этого убивают Завьялову. Плиточника Петрова травят водкой,
в которую подсыпали толченые мухоморы с сахаром. Потом приезжаю я, и мне
перерезают тормозные шланги, в результате чего я попадаю в аварию. Вопрос один
– зачем! – констатировал Леха.
—
Хороший вопрос, главное – основной. Если на него
будет ответ, то считай дело раскрыто. Мне кажется, нужно узнать побольше об
этом фонде. Наверняка в интернете есть информация о его деятельности. Ведь
сразу же после купли продажи усадьбы на подставное лицо, было составлено
завещание. Значит, на момент его составления было известно, куда в дальнейшем уйдет
недвижимость. Наверняка бедолаге Брюхину была уготовлена скорая кончина, —
сказал Санин.
—
А еще нужно
узнать, где и как получал зарплату сторож, он конечно умер давно, но
родственники возможно что то знают, — предположила я.
—
Ну, это не
проблема, ты завтра в Торцево поедешь, вот с Федором Ивановичем и выясни все, а
я в интернете пороюсь.
Попрощавшись с Саниным, мы
сели в такси, и поехали в сторону центра города. Всю дорогу до дома я пыталась понять: кто,
зачем и почему, но в голове был сплошной винегрет. Лешка довез меня до дома, а
сам поехал к себе в контору улаживать какие то дела.
Вся эта фантастическая
история меня окончательно вывела из колеи. Почему то мне совсем не хотелось
возвращаться в деревню, где возможно совсем рядом находится убийца. Месяц назад
я и представить не могла, что буду в самом центре криминальных событий. Я еще
долго ворочалась в кровати, думая о бандитских разборках, об усадьбе, об
убийствах вблизи озера и о злополучном фонде. Всю ночь мне снились кошмары, и с
утра я проснулась в подавленном состоянии. Сделав несколько важных звонков, я
поехала на вокзал.
На станции меня встретил
Федор Иванович, и мы, не теряя времени, поехали в Зуевку пообщаться с дочерью
сторожа. Подъехав к небольшому ухоженному дому, Кощей позвал хозяйку. На
крыльцо выбежали двое маленьких ребятишек, лет шести, а вслед за ними вышла молодая
женщина. Кощей объяснил цель нашего визита, и она пригласила нас в дом.
Женщина приходилась внучкой
Семена Хиляева, и мало, что знала о работе своего деда в усадьбе, поэтому она
попросила нас немного подождать ее бабушку, которая с минуты на минуту должна
вернуться из магазина.
—
День добрый, гости дорогие, — войдя в комнату, поприветствовала нас
маленькая хрупкая старушка, поставив полную авоську провианта на табурет.
—
Здравствуй, баба Шура. Дело у меня к тебе, — сказал
Кощей и представил меня старушке.
—
Ну, что ж, давай спрашивай, коль по делу пришел, —
и баба Шура, попросила внучку разобрать продукты и приготовить нам чаю
—
Я собственно по поводу мужа твоего, Семена.
Расскажи ка мне, баба Шура, все, что знаешь про его работу в усадьбе.
Старушка села за стол и
немного подумав ударилась в воспоминания: «Семен тогда без работы был, колхоз
то разваливаться стал, денег не было –
летом ягоды да грибы собирали, осенью за клюквой ходили, вот так и жили,
на подножном корме. Вот пошли мы с ним тогда за грибами, идем мимо усадьбы, а
из калитки женщина выходит. Она ее на ключ закрыла и к нам навстречу пошла.
Стала спрашивать, кто мы да от куда. Сказала, что усадьба, какому то фонду
иностранному теперь принадлежит, и предложила работу, дом сторожить, значит. В
лучшие времена мы бы ни и разговаривать не стали, но с деньгами совсем плохо
было, вот Семен и согласился. Он ведь у меня не пил совсем, а как сторожить эту
проклятую усадьбу стал, так и зачастил прикладываться. Сначала-то он только на
ночь оставался, а днем изредка приходил проверить, а вот последний год совсем
туда переехал, домой раз в месяц придет, денег даст и обратно. Изменился он
очень – пил по черному. Рассказывал, что Глафира его не отпускает из усадьбы, мол,
каждую ночь вокруг дома ходит да с ним разговаривает. Я его просила бросить все
и домой вернуться, всех денег то не заработать, но он не в какую. Вот так и
помер там»
—
А кто расплачивался с Семеном? – спросил Кощей
—
Так ему деньги на сберкнижку приходили. У нас-то
тогда сберкассы в Зуевке не было, вот он в город и ездил.
—
А женщина, которая вам тогда работу предложила, она
приезжала в усадьбу?
—
Вроде нет. Семен в городе сберкнижку открыл, она
что то записала, и сказала ему, что бы за деньгами раз в месяц приезжал, и
больше он ее не видел, это точно, он бы мне сказал.
—
А вы случайно не помните, как она выглядела? –
спросила я
—
Модная вся такая, в парике. Я еще обратила
внимание, что парик то у нее в точности как у моей Светки, — и она руками
попыталась изобразить прическу под «каре».
—
А какие ни будь контакты, она оставляла? Мало ли
что могло случится.
—
Она визитку на всякий случай оставила. Когда Семен
помер я на почту пошла звонить, надо же было предупредить. Только номер был не
правильный. Меня с квартирой тогда соединили, а там сказали, что я ошиблась.
—
Так значит, в этом фонде не знали, что сторож умер?
—
Нет, не знали, – и она, опустив глаза, заерзала на
стуле.
—
Значит, деньги после смерти Семена фонд продолжал
перечислять на книжку. А книжка была на предъявителя.
—
Так, где же мне искать это фонд, в Америку, что ли
ехать мне надо было. Я только через полгода после похорон к дочке в город
поехала, сберкнижку взяла на всякий случай. Вот тогда и узнала, что деньги то
перечисляют. Они там богатые, а я из-за них мужа потеряла.
—
И долго еще деньги приходили? – спросил Кощей
—
Около года, будь они прокляты, — и баба Шура
расплакалась
—
А у вас визитка случайно не сохранилась? – спросила
я
—
Где то была, сейчас посмотрю, а деньги то я давно
потратила, оградку да памятник Семену поставила, — сквозь слезы, сказала она и
вышла из комнаты.
Я вертела в руках старую
пожелтевшую визитку: «Благотворительный фонд США Россия «Maecenas»», —
странная визитка, ни имени, ни адреса, одно название и телефон. Возможно
женщина, которая наняла сторожа, была всего лишь представителем этого фонда, но
почему ни кто, ни разу не приехал и не проверил в каком состоянии недвижимость.
От моих размышлений меня отвлек мобильный телефон, звонил Терехов. Он порылся в
интернете и накопал немного интересной информации. Фонд был создан в девяносто
четвертом году, и учредителем фонда были Ален Браун и Галина Сковальска. Фонд
просуществовал всего год, после чего прекратил свою деятельность. Выходило, что
создание фонда и написание завещания несчастного Брюхина было фактически
одновременно. А значит, этот фонд был напрямую связан с Мамоновской
группировкой. Ален Браун скончался в девяносто пятом году, в возрасте
семидесяти трех лет от инфаркта. А вот о Галине Сковальска, ни какой информации
не было. Я рассказала Терехову про ежемесячные перечисления на сберкнижку Семена
Хиляева, и о том, что после его смерти деньги какое то время поступали на счет.
Леха решил выяснить, что ни будь про загадочную Галину Сковальски, после чего,
сказал, что бы я была осторожна, и ни куда не впутывалась, до его приезда. А
приехать он планировал не позднее завтрашнего вечера.
Федор Иванович отвез меня к
тете Кате, сказав, что бы я одна ни куда не ходила, а сам уехал в отделение,
где у него были неотложные дела. Через полчаса пришел Толян и с порога стал
расспрашивать меня о том, что удалось выяснить. Мы вышли покурить на крылечко,
как мое внимание привлекла припаркованная к дому Ольги Захаровной серебристая
иномарка.
—
Смотри, наверно Антонина приехала, — сказала я,
показывая на дом напротив.
—
Машина то вроде не Тонькина, у нее джип черный, а
это похоже тойота.
—
А помнишь, у больницы видели серебристую тойоту,
может эта и есть та самая машина.
—
Да ладно, знаешь, сколько таких машин, —
скептически сказал Толян
—
Возможно, но здесь на таких, сам говорил, не ездят.
Пошли проверим, Леха как раз у Ольги Захаровной сумку оставил, вот мы за ней и
пойдем, а за одно посмотрим на водителя.
Мы подошли к дому и
постучали в дверь. Тетя Оля, не открывая двери, спросила, что нам надо, после
чего вынесла спортивную сумку Терехова и быстро закрыла дверь. Она явно была
чем-то озадачена и совсем не располагала к общению с нами. Взяв сумку, я
внимательно осмотрела припаркованную машину но, не обнаружив ничего
подозрительного, позвонила Лехе и продиктовала номер тойоты, что бы он по своим
каналам установил владельца. Сев на ступеньку своего дома, я закурила,
вглядываясь в «избушку на курьих ножках». Несмотря на светлое время суток, окна
закрывали плотные шторы, и я поняла, почему же мне этот дом всегда казался мрачным
и не жилым. Толян, сев рядом, рассказал, что Ольга Захаровна с детства не любит
дневного света, и ее окна всегда закрыты, и что это из-за ее врожденного
уродства, хотя к ней давно уже все привыкли, и не обращали ни какого внимания,
и возможно, это была просто старая привычка.
Позвонив прорабу и поинтересовавшись
ремонтными работами по замене трубы, я решила прогуляться до усадьбы и
удостовериться лично. Толян поддержал мою идею, и мы прямиком направились на
мой многострадальный объект.
—
Я вот все думаю, если вокруг усадьбы периодически
находят трупы, так или иначе связанные с этим местом, то возможно в усадьбе
есть тайник.
—
Только вот где? Вряд ли наши работяги его не
заметили, — сказал Толян
—
Вот именно! Может Василий Петров и нашел что то,
вот его и отравили, — предположила я.
—
Васька пропал ночью, а кто по ночам будет там
шарахаться. Уж не думаешь ли ты, что это кто-то из бригады?
—
Не знаю, я вообще не понимаю, как все эти убийства
между собой связанны. Если с Завьяловым и его женой более и менее понятно то, причем
здесь адвокат и плиточник, а главное кто их всех убил. И сдается мне, что
убийца находится совсем близко, только вот мы пока понять не можем его мотива,
поэтому картинка то и не складывается.
В усадьбе вовсю кипела
работа, и Антоныч, увидев нас, дружественно помахал рукой, продолжая давать
ценные указания своим работникам. Я прошла в дом и осмотрела холл первого
этажа, который был на стадии окончательного завершения. Темно вишневые стены и
глянцевый черный пол придавали помещению какой то мистический подтекст, и я
вспомнила слова Антонины, про экзотический отдых с приведением в придачу,
который довольно быстро отобьет все затраты на ремонт и в дальнейшем будет
довольно прибыльным местом. Пройдя мимо лестницы по узкому коридору, я обратила
внимание, что эта часть первого этажа уже избавлена от мусора, а стены комнат
были очищены от старых обоев и газет. По проекту эти комнаты должны быть
оклеены фактурными обоями темно-синего цвета, а на потолке должна быть
восстановлена лепнина. Работы здесь предстояло предостаточно, и я вернулась
обратно. «Сколько же денег вбухано в эти
развалины», — подумала я, вспоминая утвержденную смету. На улице ко мне подошел
Шурик и стал в подробностях докладывать о тяжелых земельных работах, связанных
с заменой злосчастной трубы. Вся его жалобная речь сводилась к прибавке денег,
на непредвиденные расходы. Я пообещала поговорить об этом с хозяйкой и
поспешила к Толяну, который сидел на гранитных обломках фонтана, куря сигарету.
Присев рядом я посмотрела на свой объект с точки зрения коммерчески успешного
клуба и поняла, что эта затея наверняка будет провальной. По мне хороший отдых
должен быть на море, а не на болоте. Все эти убийства, с приведением в придачу связанные
с этим «мокрым местом» наверняка только распугают, и уж ни как не привлекут,
хотя в гостиничном бизнесе я не разбиралась, возможно, все могло быть с
точностью наоборот.
Позвонил Терехов и сказал,
что машина принадлежит некой фирме, специализирующейся на продаже и прокате
подержанных автомобилей, и что ее вчера арендовала Васильева Антонина Петровна.
Я вспомнила, что племянница Ольги Захаровной, говорила, что ее машина в ремонте
и, уточнив ее фамилию у Толяна, рассказала об этом Лехе. Выходило, что это
всего лишь совпадение – Антонина взяла машину на прокат, потому что своя была
не на ходу.
—
Толь, расскажи мне о соседке Катерины Ивановны.
—
А че рассказывать то? Я особо с ней не общаюсь.
Живет тихо, ни с кем не ругается, у нас в деревне к ней нормально относятся.
Она ведь еще девчонкой у своей сестры на воспитанье Тоньку взяла, вырастила,
как дочь родную. Антонина в город лет пятнадцать назад уехала, но навещает
тетку свою часто. А года два назад целую машину мебели привезла, мы уж
подумали, что она на совсем приехала.
—
Да я видела, тетя Оля сказала, что Антонине она по
цвету не подошла. А чем они жили, где работали? – поинтересовалась я
—
Вроде в колхозе обе доярками и работали, потом
колхоз то развалился, а уж дальше не знаю. Наверно как все здесь – грибы да
ягоды собирали и в город продавать возили.
—
Странно, Антонина на доярку совсем не похожа, даже
на бывшую. Ухоженная такая, речь грамотная, одета с иголочки.
—
Так она в городе, сколько лет живет, люди говорили,
что бизнес у нее свой или мужик богатый, точно не знаю.
—
Ладно, пошли домой, есть хочется ужасно.
—
Пошли, тетя Катя наверно уже наготовила всяких
вкусностей, она у нас лучшая повариха на деревне, как у кого праздник какой,
всегда ее зовут готовить.
Мы подошли к дому, и я
увидела Антонину, запихивающую в багажник тойоты, большую дорожную сумку. Она
вежливо поздоровалась с нами, и быстро удалилась, но уже через минуту вышла с
двумя большими пакетами, пытаясь засунуть их битком набитую машину. Я с
удивлением смотрела на ее манипуляции с перемещением кульков и пакетов и,
заметив это, Антонина сказала нам, что везет тетю Олю в санаторий,
подлечится. «Странно, зачем в санаторий
вести так много вещей», — подумав я позвонила
Кощею, что бы тот приехал в Торцево пообщаться с Ольгой Захаровной по поводу
перерезанных тормозных шлангов Лешкиного лексуса, и пошла в дом. Катерина
Ивановна встретила меня с чугунком в руках, который она поставила на стол и
велела мыть руки и садится за стол.
За окном послышался скрежет
тормозов, а затем какие то крики. Переглянувшись с Толяном, мы выбежали на
улицу. Посередине дороги стоял джип с открытой водительской дверью, перекрывавший
половину дороги. Какая то женщина вцепившись в волосы Антонины, пыталась
вытащить ее с водительского сидения тойоты. На крики выбежала Ольга Захаровна,
со скалкой в руке, и ударила нападавшую тетку по голове. Все случилось
стремительно, женщина упала без чувств, а тетя Оля бросилась к своей рыдающей племяннице.
Толян стоял как вкопанный, видимо от всего происходящего у него пропал дар
речи. Я посмотрела на женщину, из-под головы которой потекла тоненькая красная
струйка и, наклонившись, проверила пульс, она была жива. Растолкав Толяна, я
сказала ему вызвать скорую помощь и предупредить Федора Ивановича.
—
Что здесь случилось!? – спросила я, подкладывая под
голову женщины подушку, взятую из джипа
—
Уходите, не ваше дело, — зло бросила Ольга
Захаровна
Я, конечно же, ни куда не
ушла, а дождалась машину скорой помощи, которая достаточно быстро приехала на
место. Женщина находилась без сознания, и врач, осмотрев рану, был удивлен силе
такого удара, но сказал, что жить будет, и увез пострадавшую в больницу. Потом
приехал Кощей, но Ольга Захаровна наотрез отказалась с ним разговаривать, а
Антонина взахлеб рыдала на руле своей машины. Федор Иванович развел руками и
вызвал наряд полиции, так как ехать добровольно в отделение они отказывались. У
дома началась собираться толпа местных жителей, перешептываясь и выдвигая
фантастические версии произошедшего, а меня не покидало ощущение, что где то я
уже видела эту пострадавшую тетку. Наконец патрульным все же удалось уговорить
Ольгу Захаровну и Антонину сесть в полицейскую машину, и Кощей попросил меня с
Толяном проехать с ними в качестве свидетелей. Документы которые были в машине
пострадавшей, были на имя Ермаковой Галины Леонидовны, шестьдесят третьего года
рождения, и я сразу же позвонила Терехову и рассказала о странном происшествии,
продиктовав ее паспортные данные, которые он записал, обещав выяснить личность
пострадавшей.
В отделении Антонина твердила,
что видит эту тетку первый раз в жизни, и что эта ненормальная напала на нее,
когда она вышла из дома, а тетя Оля ни в чем не виновата, она просто ее
защищала. Почему и за что на нее напали, она не знала, и больше ничего нового
сказать не могла. У нас с Толяном взяли свидетельские показания и отпустили на
все четыре стороны. Правда, уходить мы не спешили.
—
Это же какую силищу нужно иметь, чтоб вот так
припечатать, — сказала я, присев на лавочку возле отделения и закурив.
—
Странно все это. Мне кажется, что Тонька, или врет
или чего-то не договаривает.
—
А может, они мужика не поделили? Хотя, не знаю,
зачем же ей это скрывать. Накрылась их поездка в санаторий медным тазом. Теперь
им вряд ли уехать удастся.
—
Ты говоришь, они в санаторий собирались? Это что то
новенькое, тетя Оля вообще ни куда из Торцево не уезжала, — удивленно сказал
Толян.
—
А совсем недавно на несколько дней исчезла в неизвестном
направлении.
—
Так она наверно в город к Тоньке ездила. Правда
раньше она дальше Зуевки не ходила, но мало ли что.
—
Вот именно. А что же такого случилось, из-за чего
старушка в город к своей племяннице подалась, как раз после того как вы в аварию
попали.
—
Может она, что то видела и испугалась? –
предположил Толян.
К нам вышел Федор Иванович,
а следом за ним Антонина, которая быстрым шагом прошла мимо нас, вытирая
платком заплаканное лицо. Кощей позвонил
в городскую больницу, и выяснил, что пострадавшая находится в реанимации, но в
сознание пока не приходила. Покачав головой, он присел рядом с нами на лавочку,
сказав, что Ольге Захаровне придется посидеть у них в отделении до завтра, а
там если тетка оклемается, то выпустят под подписку. Что же касается Антонины,
то она вроде как пострадавшая, и задерживать ее нет оснований. Информации по
установлению личности потерпевшей у него пока не было, а я безуспешно пыталась
вспомнить, где могла ее видеть.
Домой пришлось идти пешком,
и мы решили пройти через усадьбу. На объекте уже были в курсе «кровавой драмы»
в Торцево. Шурик первым делом стал нам в красках рассказывать жуткую историю
убийства неизвестной женщины, то ли ножом, то ли топором, которое произошло на глазах у всей деревни. Я успокоила его, что
тетка жива, и ее просто оглушили скалкой по голове. Но он утверждал, что люди
говорили, мол ее уже мертвую увозили, и если бы я своими глазами не видела
происходящего, то наверняка бы поверила в этот бред, так как переубедить его
было просто не возможно. «Ну, деревня! Мало того, что уже через час вся округа
в курсе происходящего, так еще и перевернули все с ног на голову», — подумала
я, и решила поскорей вернуться домой. Проходя мимо Круглого, мне показалось
какое то движение. Я решила спуститься к озеру, и Толяну ни чего не оставалось,
как пойти за мной, бубня под нос по поводу белок, или еще какой ни будь
живности. Но то что я видела было совсем не похоже на белку, скорее это была
фигура человека, которая скрылась в лесу. Пройдя по узкой тропинке вдоль озера,
я остановилась у самого болота, прислушиваясь к каждому шороху, но ни чего
подозрительного не было. Толян пожав плечами, в очередной раз высказал свою
версию по поводу лесных обитателей, и постарался побыстрее убраться с болота. Вероятно,
после всех этих событий у меня сдали нервы, и все увиденное мной было всего
разыгравшимся воображением вследствие перенесенного стресса.
Всю дорогу до дома я шла,
оглядываясь, и меня ни как не покидало ощущение, что за нами кто то следит. Не
смотря на то, что я за сегодняшний день у меня во рту «маковой росинки» не было,
есть абсолютно не хотелось, и я не пошла в дом, а устроилась на крыльце, разглядывая
машину пострадавшей женщины. Позвонил Терехов.
—
Надеюсь, твоих соседей еще не выпустили под
подписку?
—
Антонину только отпустили, но машина ее здесь, да и
вряд ли она сейчас куда-либо уедет, тетка то ее в отделении осталась. Да и
Федор Иванович ее предупредил, что бы она ни куда из деревни не уезжала.
—
Понятно. Ты сиди дома и ни куда не лезь, я
постараюсь приехать завтра утром. И вот еще, через благотворительный фонд
отмывали деньги, это мне Пантелеев сказал. А еще Галина Сковальски с девяносто
шестого года числится без вести пропавшей. В общем, Пантелеев в больницу к
Ермаковой собрался ехать, она кажется, в себя пришла, надеюсь, что скоро все
прояснится.
Закурив очередную сигарету,
я увидела идущей в сторону своего дома Антонину. «Интересно, ушла она из
отделения на час раньше нас, и где это она могла задержаться? Может в магазин
заходила или встретила кого ни будь? А,
может у Круглого я ее видела? Но что ей там делать?», в голове были одни сплошные вопросы. Увидев
меня, Антонина быстрым шагом направилась к дому, захлопнув за собой дверь. И
все-таки меня не покидало чувство, что на болоте кто-то был, и я решила в
очередной раз попросить Петровну сходить со мной на остров. Моя интуиция мне
подсказывала, что именно там, и кроется разгадка всего, и я незамедлительно
направилась к дому Петровны.
Агафья Петровна,
внимательно выслушав, покачала головой. Ей очень не хотелось туда идти, но мне
все-таки удалось ее уговорить. Договорившись на следующее утро вместе сходить
на остров, я в хорошем расположении духа пошла домой.
Эту новость я радостно
сообщила Толяну, который не горел желанием ходить на болото, сказав, что без
Кощея туда не сунется. Федор Иванович тоже был не в восторге от моего похода на
остров, тем более в обществе ненавистной ему Петровны, но я постаралась его
убедить, и под натиском моих аргументов он все-таки согласился пойти с нами.
Весь вечер тетя Катя только
и говорила о своей несчастной соседке, которую посадили в камеру из-за того,
что она защищала свою любимую племянницу. Катерина Ивановна пару раз ходила к
Антонине, что бы узнать все в подробностях, но та общаться не захотела,
ссылаясь на головную боль, и сильное потрясение, и тете Кате пришлось
довольствоваться собственными доводами и строить всевозможные догадки – кто,
зачем и почему? Было уже поздно, и Толян засобирался домой. Я решила
проводить его до калитки, а заодно покурить в тишине и отдохнуть от нескончаемой
болтовни Катерины Ивановны.
Закурив по сигарете, мы
вышли за калитку. Минуты три я наслаждалась тишиной теплого весеннего вечера,
как вдруг я услышала, что в доме напротив хлопнула дверь, а затем послышались
звуки закрывающего замка. В тусклом свете
от окон я разглядела Антонину, которая подходила к своей машине и, судя по
увесистой сумке в ее руках собиралась куда то уехать. «Куда это она? Ведь Кощей
велел ей сидеть дома», — подумала я, и подошла к машине. Увидев меня, Антонина
от неожиданности подпрыгнула, убирая
свою поклажу на заднее сидение тойоты. Она явно была чем-то напугана.
—
Вы уезжаете? – спросила я
—
Да я хотела в город вещи отвезти, а утром обратно
приеду, — нервно ответила она
—
Но Федор Иванович просил вас не уезжать.
—
С Кощеем я сама договорюсь, и не лезь не в свое
дело, — и она, оттолкнув меня, села в машину и завела мотор.
—
Куда это она? – спросил Толян, подойдя ко мне.
—
Не знаю, говорит, что в город вещи собирается
отвести, но что-то я ей не верю, уж больно она нервничает. Нужно Федора Ивановича
предупредить, — сказала я.
В растерянности мы стояли
на дороге и молча смотрели, как машина рванула с места и исчезла в темноте. Позвонив
Кощею, и рассказав о бегстве Антонины, я с чувством выполненного долга пошла спать. В мою голову лезли всяческие
мысли на счет пострадавшей женщины, и я перебирала в голове всех своих знакомых
и их знакомых, как вдруг меня осенило: «Это же та самая тетка, которая
приходила к адвокату! Точно я видела ее фоторобот, у Санина в кабинете! Нужно
будет завтра обязательно позвонить Лехе».
Утром меня разбудил
настойчивый стук в дверь. Вставать совсем не хотелось, но вспомнив про
сегодняшнюю утреннюю прогулку на болото я, накинув халат, пошла открывать.
Передо мной стоял Лешка Терехов собственной персоны. Я обрадовалась его приезду
и с порога заявила о предстоящем походе на остров, в котором Леха должен принять
непосредственное участие, и про то что я узнала женщину, посещавшую убитого
адвоката. Терехов, выслушав мою сумбурную речь, вышел из комнаты, сказав, что у
него есть новости поинтереснее, и что он будет ждать меня в машине. Я быстро
оделась и вышла на улицу.
Лешка о чем-то беседовал с
Толяном рядом с его уазиком и, увидев меня выходящей из дома крикнул, что бы я
поторопилась.
—
А мы сейчас куда? – удивленно спросила я.
—
Мы сейчас в отделение, там Пантелеев приехал, с
тобой пообщаться хочет, но это уже формальность, — ответил Терехов.
—
А чего случилось то?
—
Ну, пока едем, есть время рассказать тебе одну прилюбопытнейшую историю. Все
началось еще в середине девяностых. Лидер одной криминальной
группировки, Мамонов Олег Сергеевич, решил присвоить себе огромный капитал,
исчисляемый в иностранной валюте и золоте, путем присвоения награбленного
чужого добра его бандой, то есть воровской общаг. В то время как раз передел
начался, вот Мамон и подгадал момент. Он сделал себе и жене липовые документы,
и успел перевести небольшую часть денег на счет небезызвестного нам
благотворительного фонда, решив по тихому свалить из страны. Но вероятно кто-то
из его группировки узнал о планах Мамона и все мы знаем, чем это закончилось,
только вот львиная доля общага бесследно исчезла. Ни в квартире, ни на даче, так
ни чего и не нашли. Мамоновские остались не удел, и очень скоро их фактически
всех перестреляли. Благотворительный фонд вместе с деньгами получил еще и
недвижимость в России, и выделил деньги на сохранность здания, тем более в те
года это были сущие копейки.
—
А не проще было бы продать эту недвижимость? –
удивилась я.
—
Благотворительный фонд Мамонов видимо планировал
использовать для отмывания денег, и возможно у него был какой-то договор с
учредителем, по поводу усадьбы. В общем, появляется некий представитель фонда и
нанимает сторожа. А вот деньги ему перечисляет некая фирма «Виза интернешнл»,
причем ежемесячно и абсолютно бесконтрольно.
—
Какие-то странные манипуляции с деньгами. А эта
фирма «Виза интернешнл» российская была?
—
Да, и я тебе больше скажу, зарегистрирована она
была на бывшую жену нашего убиенного адвоката Козлова.
—
Ты же говорил, что он убежденный холостяк и бабник?
—
Козлов женился в семьдесят девятом на своей
сокурснице, Галине Фроловой. Через год развелся. Но отношения с ней
поддерживал. А вот Галина Фролова еще несколько раз выходила замуж и меняла
фамилии, а последняя ее Ермакова. Та самая Галина Леонидовна Ермакова, которую твоя соседка тетя Оля ударила скалкой по
голове, тем самым нанеся ей непоправимый вред здоровью.
—
Ни чего себе! Ты говорил, что большую часть общага
не нашли, так может он находится здесь? Точно, надо на остров попасть, возможно,
золото и валюта еще там.
—
Ну, не знаю. В скором времени, думаю, что выясним и
это.
—
Ой, совсем забыла тебе сказать, я поняла, где могла
видеть эту Ермакову – на фотороботе у Санина.
—
К сожалению, тебе показалось. В конторе его жену
хорошо знают, она периодически туда наведывается, тем более что у нее доля в
его агентстве.
—
Ни чего мне не показалось! У меня отличная
зрительная память. Я всю ночь голову ломала, где могла ее видеть, и могу
сказать, что женщина с пробитой головой и фоторобот одно лицо. Кстати, а
Пантелеев к ней в больницу ездил?
—
Да тут такая свистопляска началась. Мне Кощей уже
поздно вечером позвонил, сказал, что Антонина сбежать пыталась. Я сразу
Пантелееву сообщил, и мы вместе сюда ночью приехали. Так, что в больницу он еще
не попал.
—
Ну, вот приехали, — сказал Толян и заглушил
двигатель.
У отделения нас ждал Федор
Иванович, и мы все вместе прошли в его кабинет. За столом сидел мужчина, лет
пятидесяти, крепкого телосложения, не лишенный обаяния с маленькой пикантной
бородкой. Следователь Пантелеев, не
задавая лишних вопросов, перешел сразу к делу, и попросил меня подробно
написать, о случае с покушением на мою жизнь. Через полчаса мое сочинение на
двух листах рукописного текста легло на стол к Пантелееву. Он не читая, положил
листы в свою папку, сказав, что не смеет меня больше задерживать. В дверь
постучались, и в кабинет вошли Антонина и Ольга Захаровна под конвоем Кощея.
Пантелеев сразу же переключился на них, не обращая внимания на то, что я
скромно присела рядом с Тереховым на диван.
—
Антонина Петровна, расскажите все с самого начала. Ваша
тетя во всем уже созналась, так что молчать не смысла.
—
Хорошо, — тихо сказала она, вытирая слезы платком:
«В девяносто пятом работы в
деревне совсем не было, колхоз развалился, и жить было тяжело. Мы тогда грибами
да ягодами жили, что соберем, в городе продадим, вот и все деньги. Тетя Оля
устроилась тогда в Зуевскую больницу нянечкой, там как раз место освободилось.
А вот я так без работы и была, хотела в город ехать, да тут неожиданное
предложение получила. Я тогда в Зуевку к тете на работу пошла, а тут рядом с
усадьбой жена этого бандита мне и предложила у них домработницей устроиться. По
тем временам деньги большие пообещала, я и согласилась, да только поработать
пришлось не долго – около месяца. Я в
деревне ни кому не сказала, от греха подальше, только тетка знала. Хозяйка,
Ирина Григорьевна, тогда в доме одна
жила, да еще охранник был, а я утром приходила, убиралась да еду готовила.
Ирина Григорьевна ко мне хорошо относилась, мы с ней чай пили да разговаривали,
я ей все про нашу Глафиру рассказывала, да про случаи разные. В общем, мы с ней
поладили. Ну, а потом позвала меня
хозяйка к себе в комнату и попросила помочь, да денег сразу сунула. Я такую
сумму в руках отродясь не держала, вот и согласилась, на свою беду, — Антонина
расплакалась, и сквозь слезы продолжила,-
Ох, если бы я знала, чем все это может закончиться, стороной бы эту
проклятую усадьбу обошла бы. Она тогда мне две больших сумки велела спрятать до
поры до времени, вот я ночью, что бы ни кто не видел и принесла их домой к
себе, да в погреб убрала. Утром рано
пошла в усадьбу, а Ирина меня у порога встретила и сказала, что ей нужно
уехать, и что сумки она заберет потом, и еще велела из деревни уехала куда ни
будь подальше и денег дала. Сказала, что найдет меня сама, и что бы я держала
язык за зубами. Я так и сделала. Поехала
сначала к своей родной матери, в Ермолово, вот там-то по телевизору и увидела,
этот репортаж. В криминальной хронике показывали, что зверски убили одного
криминального авторитета вместе с женой, а когда фамилию назвали, у меня сердце
в пятки ушло. Я уехала, от нее, что бы
чего не вышло, бандиты все-таки, а денег, которые мне Ирина тогда дала, надолго
хватило безбедно жить. Сняла комнату у одинокой бабульки, через три села от
материной деревни. Вот и пряталась там, целый год от каждого шороха
вздрагивала. Только я очень за тетю Олю переживала, как она там одна, может,
бандиты ее уже убили? Пересилила я свой страх и поехала в Торцево. Она тогда-то
мне и рассказала, что милиция приезжала с обыском в усадьбу, но так ни чего и
не нашли, а в деревню они не ходили. Тетя Оля как все женщины была любопытна, и
залезла в сумки, которые я спрятала в погребе, и вот там она и обнаружила и
золото и деньги. Уговорила она меня взять немного денег, сказала, раз хозяев
убили, то и прийти за деньгами не кому. Вот тогда-то я и взяла немного, только
для того, что бы квартиру снять на первое время и работу найти. Сначала все так
и было, устроилась на рынок, рыбой торговала, потом хозяин на меня недостачу
повесил, я опять денег взяла, что бы долг закрыть и до суда дело не доводить. Нашла
другую работу, но фирма обанкротилась. В общем, стала я приезжать к тетке за
деньгами. Вот так пошло поехало, потом квартиру купила, обставила ее, я ведь
думала, что ни кто больше про них не вспомнит, хозяйку то убили, а кроме нее ни кто и не знал про
наш уговор. А потом все рухнуло…. Я в
парикмахерскую пошла, там то и увидела его – охранника Ирины. Он к своей
девушке зашел, она в зале работала. Сколько времени прошло, но он меня сразу узнал.
Дождался когда я выйду и про сумки напомнил. Он или в курсе был или догадался, только
сказал, если я не верну ему то, что мне не принадлежит, убьет. Я тогда к тетке
поехала, рассказала все. Тетя Оля велела отдать все, что осталось, и сказала
мне, что бы я ему у озера встречу назначила, а она сама все ему передаст. Я так
и сделала. А потом тетя Оля мне сказала,
что он ее хотел убить, а она защищалась, и это был несчастный случай», —
Антонина разрыдалась.
—
Ну, а дальше что было? – спросил Пантелеев
—
А дальше, пришла ко мне жена этого охранника,
Вероника. По началу то по хорошему хотела со мной договорится, а потом стала
угрожать, что в полицию сообщит. Шантажировать стала, мол, если я ей деньги не
отдам, то племянницу мою убьет. Ну, вот я и решила от нее избавиться, —
продолжила разговор Ольга Захаровна, — Я хотела на болото ее завести, сказала,
что деньги там спрятаны, но она почувствовала не ладное, и дальше речки не
пошла, сказала, что меня здесь подождет, ну я ее тогда и оглушила. Там полено
валялось, вот я им ее и ударила. Только она выжила, я ведь даже в больницу
приходила, но она меня не узнала, память у нее отшибло. Я поначалу то,
успокоилась, а вот когда на жиличку моей соседки кто-то напал, я сразу поняла,
что, кроме шантажистки этой и быть не кому. Вот и решила довести дело до конца,
она бы все равно от нас не отстала. Вечером в Зуевку пошла, а там, через окно
залезла да и придушила ее подушкой. А Тонька тут не причем, она и не знала ни
чего.
—
А адвокат Козлов? Как он здесь оказался? –
поинтересовался Пантелеев.
—
Он ко мне домой явился, — сказала Антонина, — Сразу
с порога заявил, что представляет интересы какой-то Валерии Диксон, кажется, но
я тогда еще не поняла, зачем он ко мне пришел. Только потом, когда про давнюю
историю напомнил, до меня дошло, что речь о тех самых деньгах.
—
Понятно, и вы решили от него тоже отделаться.
—
Тонька здесь не причем, это я ему велела машину в
садовом товариществе оставить, и встретиться со мной на озере, и что бы его ни
кто не видел в деревни, сказала пройти через Зуевку, а то денег он не увидит.
Он и пришел, а что же мне делать то было, денег то уже не было, Антонина
квартиру купила, машину, они все и ушли, лет то, сколько прошло, — заявила
Ольга Захаровна.
—
Значит, убили адвоката вы. А чем же вам помешал пьяница
Петров?
—
Не хотела я его травить, да он кое-что видел, сам
виноват. Он пришел ко мне за самогонкой, а я ему отказала, Лариска, жена его уж
больно скандальная, связываться с ней не хотела. А он мне и говорит, что видел
меня тогда у Зуевской больницы, как я из окна вылезала, и если не дам ему
водки, то расскажет кому надо. У меня от всяких насекомых толченый мухомор с
сахаром припрятан был, ну я в бутылку и насыпала.
—
Зачем вы, Ольга Захаровна, перерезали тормозные шланги в машине вашего
постояльца, Терехова Алексея?
—
А, я когда у Катерины была, он на меня так смотрел,
да и говорил намеками, мол, знает, кто убил, только фактов соберет побольше,
вот я и решила, поедет к участковому и в аварию попадет. Не знала, что он сразу
за руль сядет, я сразу уехала от греха подальше, в город к Антонине.
—
А за что вы ударили гражданку Ермакову?
—
Она на Антонину первая напала, а я защищала. Я
вообще не знаю, кто эта женщина. Я когда увидела, что она мою Тоньку бьет, так
скалкой ее и ударила.
—
Антонина Петровна, поясните, пожалуйста, зачем
приезжала к вам Галина Ермакова, — спросил следователь
—
Это женщина не Галина Ермакова, это Ирина
Григорьевна Мамонова.
—
А вы ни чего не путаете?
—
Нет. Это она. Я сама, когда ее увидела, думала
покойница за мной пришла. Ну, а когда она деньги свои потребовала, так вообще
дар речи потеряла. А тут тетя Оля выбежала…
—
И последний вопрос. Где оставшиеся деньги и золото?
—
Да нет уже ни чего, говорю же, Тонька все
потратила, — утвердительно сказала Ольга Захаровна.
Мы вышли на свежий воздух,
где в гордом одиночестве сидел Толян, дымя своими дешевыми сигаретами. От всего
услышанного я была просто в шоке, в моей голове ни как не укладывалось, что
убийца, находился совсем рядом и что это старая и больная женщина. Следом за
нами вышел Пантелеев, который попросил Лешку отвести его в городскую больницу,
для выяснения личности пострадавшей. Терехов не медля пошел к машине, сказав,
что позвонит, и они уехали на его отремонтированном лексусе.
—
Кто бы мог подумать, что чрезмерная любовь к детям
может привести к убийству четырех человек, — сказала я
—
Да, вот так живешь рядом с человеком и абсолютно не
знаешь, что у него на уме. Мне когда Леха сказал, что убийца Ольга Захаровна, я
не поверил, думал шутка глупая, — развел руками Толян
—
А я вот думаю, неужели Антонина все деньги
потратила, там ведь и золото было, а его сбыть не так-то просто. Слушай, мы
ведь с Агафьей Петровной договорились на болото сходить, может там Антонина и
припрятала, все что осталось. Давай иди за Кощеем, если он золото найдет, его
глядишь, в звании повысят.
—
Повысят и еще добавят! Хорошо если не уволят, —
сказал Кощей, подойдя к нам поближе.
—
Ну, так что поехали за Петровной? Пока там Терехов
с Пантелеевым устанавливают личность, мы быстренько на остров смотаемся, ведь
кто то же туда ходил.
Агафья Петровна уже ждала
нас на пороге своего дома. Толян помог ей забраться в уазик, и мы поехали к
озеру. Перед самым болотом Петровна перекрестилась и велела взять палки, и идти
след в след за ней. Она сунула мне, что то в карман, сказав, что это оберег и
мы пошли. Дорога заняла около часа, потому что мы шли медленно, и Агафья
Петровна подолгу стояла на месте, вспоминая дорогу. Пару раз я чуть не
провалилась в вязкую вонючую жижу, окончательно испачкав джинсы и
многострадальную ветровку. Наконец я вышла на небольшую поляну, в центре
которой стоял деревянный крест.
—
Ну, вот мы и пришли, — сказала Петровна и
перекрестилась.
—
Да, вот это красотища, — оглядев цветущую поляну,
сказала я, и направилась к могиле колдуньи.
—
Сдается мне, что сюда вообще не ступала нога
человеческая, — заметил Кощей, оглядывая высокую траву, на острове.
—
Я же говорила, что сюда ни кто не ходит, а я только
по осени, могилку приберу и прошу ее, что бы она отпустила меня, — покачав
головой, сказала Петровна.
—
Смотрите! Здесь трава примята и, кажется, кто то
капал! – крикнула я, заметив под большой березой, накиданные ветки.
Федор Иванович и Толян
поспешили ко мне. Убрав ветки, мы увидели перекопанную, свежую землю. К нам
подошла Агафья Петровна, неся в руке лопату, сказав, что инструмент она всегда
оставляет на острове, что бы ни тащить с собой лишнего.
Перед нами лежал довольно
увесистый сверток, завернутый в мусорный полиэтиленовый пакет, надежно
перемотанный скотчем. Кощей, отодрав скотч, присвистнул от неожиданности, в его
руках было несколько золотых слитков и шесть пачек стодолларовых купюр.
—
А говорила, что все потратила, а сама припрятала до
лучших времен, — заметила я.
—
А кто спрятал то? Это что ж, клад Глафирин? – спросила Петровна
—
Эх Агафья Петровна, хорошо, что ты сюда только
осенью приходишь, а то бы и с тобой что ни будь случилось, — сказал Кощей
—
Надо было раньше сюда прийти. Я же вам
говорила, а вы меня не слушали.
—
И хорошо, что раньше не пошли, а то бы и тебя из-за
этого добра грохнули, — сказал Толян
Агафья Петровна пошла
убирать могилку старой знахарки, а я решила прогуляться по острову. Старая землянка, в которой жила колдунья,
сравнялась с землей, и вся поляна была в желтых цветах лютиков и одуванчиков.
Кощей с Толяном помогли Петровне поправить покосившийся крест, после чего она
долго молилась, выпрашивая прощенья, за то что не пришла тогда во время. Я
пыталась дозвониться до Терехова и сообщить ему о нашей находке, но связи с
внешним миром не было, и я решила, что сообщу ему об этом позже.
Мы пошли обратно, и как не
странно дорога домой была намного короче, и заняла у нас всего минут двадцать.
Сначала мы отвезли Агафью Петровну домой, а сами поехали со своей находкой в
отделение. Безуспешно пытаясь
дозвониться до Лешки, и в очередной раз, услышав, что абонент не доступен, я
разозлилась, засунув мобильник в карман. Но в этот самый момент он зазвонил.
—
Ты не представляешь, кто на самом деле лежит в
больнице, с пробитой головой! – радостно сказал Терехов
—
А, ты не представляешь, что мы нашли на острове! –
так же радостно сообщила я.
—
Оказывается десять лет назад, на квартире у Мамона
убили его любовницу, а жена тогда просто исчезла, — проигнорировав меня,
продолжил Леха, — Вернее у нее были
поддельные документы на имя Галины Сковальски, и она спокойно выехала в США,
где еще около года прожила под этим именем. Боясь, что ее могут найти, она
исчезает, и появляется уже в Италии, выйдя замуж за местного миллиардера. В
деньгах она не нуждается, до того самого момента, когда ее супруг умирает от
старости, и завещает все свое имущество своим детям от первого брака. А Ирине
он оставил всего лишь небольшой домик на побережье. Вот тут-то она вспоминает
про деньги и золото и приезжает в Россию, связывается со своей старой подругой
Галиной Ермаковой, которая в свое время помогла ей с документами, а взамен
получила кругленькую сумму на счет своей фирмы «Виза интернешнл». Через нее она
узнает, что всю группировку давно перестреляли, и вообще жизнь сейчас совсем
другая, и бояться ей не чего. Она посоветовала нанять ее бывшего мужа и не
объясняя сути всего дела, предложить ему большие деньги, для того что бы он
разыскал ту самую домработницу, что в общем и сделал жадный до денег Козлов. Но
он был убит и об этом становится известно и Ирине и Галине. Галина узнает, что
все ищут неизвестную даму, которая накануне приходила к адвокату и пытается
уговорить подругу уехать до поры до времени, пока все не уляжется и не
утрясется. Но Ирина заподозрив, что та хочет присвоить все деньги себе, он нее
избавляется. Ну а дальше она берет документы и машину Галины и приезжает в
Торцево, где и получает по голове скалкой от Ольги Захаровны.
—
Круто. А жену этого адвоката она убила?
—
По иронии судьбы она ее огрела вазой по голове, но
к счастью та отделалась легким сотрясением мозга и даже не обратилась в
больницу. Правда заявила в полицию об угоне своей машины и потери документов.
Ну а у вас что?
—
А мы золото нашли и деньги.
Лето быстро закончилось, и
остаток его я моталась между городом и усадьбой, в конец вымотавшись этим
долгостроем. Но мои труды были хорошо оплачиваемы, и в начале сентября усадьба
Овчиникова была сдана. Лариса Михайловна, наконец, то призналась мужу, куда
истратила целое состояние, но шеф был человеком великодушным и эту выходку
своей супруге простил. Ну а после того как сам лично осмотрел дом, и выслушал
множество рассказов, про приведение Глафиры, пришел в полный восторг, решив
открыть там загородный отель.
Через год заведение под
названием «Мокрое место» было самым популярным загородным клубом, и шеф даже предложил
мне место управляющем с хорошей зарплатой и перспективой развития, но я вежливо
отказалась, сказав, что на своем месте от меня толку больше. Он прибавил мне
зарплату и повысил в должности, а я периодически ездила в гости к тете Кате на
своей новенькой машине.