Утром меня разбудил настойчивый звонок моего сотового
телефона. Лариса Михайловна, видимо сделав все свои жизненно необходимые дела,
освободилась и снизошла до своей недвижимости.
Я доложила обстановку, сказав, что все под контролем, и она, не смотря
на мой финансовый прогноз, осталась довольна, пообещав выплатить за работу
кругленькую сумму. При моих расчетах за полтора месяца ударного труда, моей
бригады «ух», можно будет сдать объект, и останется только благоустройство и
озеленение территории. В приподнятом
состоянии от намечавшегося гонорара я пошла умываться. Позавтракав, я собралась
в усадьбу проверить установку забора, после чего решила проведать
Машу-потеряшу. Не знаю, почему я так переживала за абсолютно чужого мне
человека, но желание хоть чем-то помочь несчастной женщине было сильнее
рационального объяснения своему поступку. Из усадьбы я свернула на бездорожье,
которое и вывело меня к Зуевке. Я зашла в небольшой магазинчик, купив там соку,
фруктов, конфет и печенья и направилась к больнице.
Увидев меня, Маша-потеряша обрадовалась, ведь к ней ни
кто не приходил, и она целыми днями сидела в палате, иногда помогая нянечке
помыть посуду, да разложить привезенные из прачечной простыни в ящик. Все что
ее связывало с теперешней жизнью, были нянечки, медсестры и врачи, а я была из
другого когда-то знакомого ей мира, и она вглядывалась мне в лицо, как будто
пытаясь вспомнить, где она меня могла видеть. Маша-потеряша была явно городской
жительницей – ее манера говорить, жестикулируя, навела меня на мысль, что она
могла быть учительницей младших классов или воспитательницей в детском саду. Я
сразу же поделилась с ней своими догадками решив, что возможно подтолкну ее утраченную
память, и быть может она, вспомнит, кто она и от куда. Маша озадаченно
посмотрела на меня и расплакалась. Еще с полчаса я ее успокаивала, затем почему
то рассказывала про свою неожиданно свалившуюся работу, про Ларису Михайловну,
про офис и еще много чего из своей жизни.
Я шла по «козьей» тропе спотыкаясь о коряги, и сажая
репьи на свою ветровку. Было еще светло, когда я подходила к усадьбе. Со
стороны Зуевки мой объект находился в низине, и мне было хорошо видно, как
устанавливают остатки профнастила, тем самым как бы закольцовывают усадьбу.
Только сейчас я обратила внимание, что забор установлен без острых прямых
углов, и был почти круглым. «Странно, почему я это не заметила сразу?» —
удивилась я и в этот момент почувствовала за своей спиной чье то дыхание.
Вокруг было темно и пахло сыростью. Я стала вглядываться
в темноту и попыталась пошевелиться, но моя рука заныла от боли. Подняв голову,
я увидела небольшой лучик света, пробивающийся через еловые ветки. Я
находилась, в какой-то яме, сверху заваленная ельником. «Господи, как же меня так угораздило!?» — с ужасом подумала я и попыталась встать, но
ноги не слушались и были какими-то ватными. Кругом стояла, какая то зловещая
тишина, от которой закладывало уши, и я что есть мочи крикнула: «Помогите», —
но получилось как то не убедительно, очень тихо, почти шепотом. «Кажется, у
меня пропал голос, ужасно болит рука, и не ходят ноги» — подумала я и
заплакала. Вдруг я услышала, чьи то шаги и тихий женский плачь. «Ну вот, только
привидений мне не хватало» — вспомнив о рассказах Шурика про Глафиру, я набрала
побольше воздуха и старалась не дышать. Через какое то время все стихло, ни
шагов, ни плача, только тишина. Мой телефон находился в кармане ветровки, но
был безнадежно разряжен, и я ругала себя за то, что во время не поставила его
на зарядку. Ночь казалось ни когда не закончиться, я замерзла до мозга костей,
стуча зубами, пытаясь закутаться в свою ветровку. Все это время меня мучил один
единственный вопрос: «Как я здесь оказалась, ведь последнее что я помню,
сопение за спиной и непонятное прикосновение к моей шее, как укус комара.
Вероятнее всего мне, что то вкололи, но кто и зачем!? Кому я могла помешать?»
—
Эй, кто здесь, стрелять буду!
Я услышала до боли знакомый голос Шурика и прохрипела:
«Это я, ревизор».
Шурик принес лестницу и кое-как достал меня из ямы
полностью окоченевшую от холода и довел до вагончика, где стал отпаивать
горячим чаем, укутав всеми одеялами, которые там были. Через полчаса примчался
Толян, которому Шурик сразу же позвонил, и с порога кинулся обниматься, радуясь
как ребенок, что я была жива и относительно здорова. Я всю ночь просидела в яме
вырытой почти у самого забора. Шурик спал младенческим сном и ни чего не
слышал, по этому поводу он очень сокрушался, ругая себя, на чем свет стоит.
Толян погрузив меня в уазик, в четырех одеялах с горячей кружкой чая в руке
повез в Зуевскую больницу.
Славу богу, я ни чего не сломала и ни чего себе не
отморозила, мое самочувствие было почти удовлетворительным, но из приемного
покоя меня положили в восьмую палату рядом с Машей-потеряшей, которая потеряла
дар речи, недоуменно смотря на то, как меня укладывают на кровать по соседству.
—
Маша, не переживайте так, у меня ни
чего серьезного, похоже простудилась, — прохрипела я, и стала проваливаться в
сон, вероятно от сделанных мне уколов.
Я проспала почти сутки. Открыв глаза, я увидела на
тумбочке большой букет разноцветных тюльпанов.
—
Ну что, проснулась, спящая красавица!
—
Толян, это ты! – обернулась я на
знакомый голос, и как не странно ужасно обрадовалась.
—
Как здоровье? Слышу, голос
восстановился.
—
Да вроде все в порядке. Рука только
ноет, но это от растяжения, скоро пройдет, — ответила я.
—
Тебя каким-то снотворным накачали, ну а
потом в яму бросили и ветками закидали, видимо в надежде, что ты там и
окочуришься. В общем, убить тебя хотели, права была Константиновна. Нельзя было
тебя одну отпускать.
—
Господи, за что, убить то?
—
Сам не знаю, но теперь ты и шагу не
ступишь без меня, — утвердительно констатировал Толян.
Я села на кровать, и взяв в руки банку с тюльпанами,
жадно вдохнула аромат свежих цветов. В дверях появился Кощей с большим пакетом
в руке.
—
Это тебе, Катерина собрала, — и он
протянул мне увесистую поклажу.
—
Так я что же, здесь на долго?
—
Ну, врач сказал, как минимум еще дней
на пять.
—
Как на пять, я не могу…. У меня объект,
между прочим.
—
Объект подождет, а здоровье нужно
восстанавливать, — сказал Федор Иванович.
—
Если меня по вашему, хотели убить, то
не лучше ли мне быть дома, под присмотром Анатолия? – спросила я
—
Так Толян здесь в соседней палате и
покараулит, больница то на половину пустая. Все в областную едут, а здесь так
сказать, все по мелочи лежат: у кого живот прихватило, ногу кто подвернул, да
ерунда всякая. Я с медперсоналом уже договорился, будешь под охраной, — и он
тыкнул пальцем в Толяна, который расплылся в улыбке и закивал в ответ головой.
—
А как же моя работа, мне за нее, между
прочим, деньги платят, — не унималась я.
—
Да после этого случая с тобой, они все
там, на ушах стоят. Объект твой вместе с бригадиром круглосуточно охраняют, да
смотрят, что бы ямы ни кто больше не капал. А то под самым носом у них роют, а
они ни сном, ни духом… — сказал Федор Иванович
—
Яма, между прочим, давно вырыта была, когда
забор устанавливали, ее не закопали, посчитали, что если не на территории, то и
бог с ней. Вот так вот, лень и халатность до добра не доводят. А мы с тетей
Катей тоже мимо прошли, когда тебя искали, темно было, вот и не заметили. Найти
бы этого копателя, да ноги повыдергать, – сказал Толян
—
Так это вы проходили? – покачала я
головой, пожалев о том, что не стала звать на помощь, а как дура поверила в
призрак Глафиры.
—
А ты что же слышала и не крикнула? –
удивился Толян
—
Я испугалась.
—
Да, странное дело получается, раньше
мальчишки местные клад искали: то ложку, то банку ржавую с тушенкой найдут, то
гильзы… но таких глубоких ям ни когда не рыли. Я бы тоже вряд ли самостоятельно
вылез, хоть и мужик здоровый, — продолжил разговор Федор Иванович.
—
Ты Кощей лучше копателя поищи, да
накажи паразита, а еще лучше на пятнадцать суток его закрой. Слышал я, что на
той недели сын Шутовых, с пацанами капать ходили, вот и допроси его с
пристрастием, может это они нарыли.
—
Не переживай, я этих супостатов найду
обязательно.
—
А ищут то чего? – спросила я
—
Да клад Глафирин. По легенде, когда ее поручик обманул, она
умом тронулась, да и зарыла где-то все украденные ценности. Вот с тех пор и
роют где не попадя, всю территорию аж до Круглого перерыли.
—
Да нет там ничего, поручик видимо
забрал все и был таков. Но людям разве докажешь, – сказал Кощей.
—
Людям вера нужна, и неважно во что
верить. С верой у них какая-то надежда есть, вдруг повезет? – неожиданно
продолжила Маша-потеряша, которая сидела на своей кровати и внимательно слушала
весь наш разговор.
—
Честно говоря, меня больше интересует,
кто тебя в яму скинул, и снотворным накачал. Чужаков в деревне нет, ни в
Торцево, ни в Зуевку ни кто не приезжал, это точно. Остаются садовые участки, а
их у нас шестьдесят три. Придется проверять каждый, — и Кощей задумчиво
посмотрел на меня.
Я и сама плохо понимала, кому могла помешать, возможно,
меня с кем-то перепутали, но с кем? Вопросов было предостаточно, а вот ответов
на них не было. Толян весь день пытался меня развлекать, рассказывая всякую
ерунду, дико ржа на всю палату по поводу и без повода. К вечеру приехал Федор
Иванович. Он был явно чем то озадачен.
—
Я тут подумал, и решил, что у Катерины
тебе безопаснее будет. Со здоровьем у тебя вроде все в порядке, так что давай
ка собирайся, выздоравливать дома будешь, – сказал Кощей.
—
Ну, наконец, то! – обрадовалась я,
вставая с больничной, скрипящей койки.
—
А я кое-что вспомнила. Я женщину
видела, – сказала Маша-потеряша.
—
Когда, где? – спросил Кощей.
—
В лесу, помню, что шла, обернулась и
увидела ее.
—
А лицо ее можете узнать?
—
Если увижу, то наверно.
—
Это она на вас напала?
—
Не знаю, больше ни чего не помню.
Картинка как-то всплыла сама собой, случайно, когда я вы про яму говорили, – и
Маша опять расплакалась.
Наконец-то я вернулась в свою комнату, и сразу плюхнулась
на свою кушетку, поставив свой телефон на зарядку. Тетя Катя хлопотала по дому,
периодически ругая своего непутевого племянника, и заставляя Федора Ивановича
помогать с сервировкой стола.
Мы сели за стол. Тетя Катя ойкала и охала по поводу моего
нездорового вида, подвигая ко мне поближе мисочки и тарелочки со всякими
вкусностями.
—
Машину нашего покойничка обнаружили. На
девятнадцатом заброшенном участке садового товарищества «Мотылек». Наш убиенный
адвокатом был, не женат, детей не имел, мать умерла пять лет назад, а в
конторе, где он работал, сказали, что в командировку уехал. Вот его и не искал
ни кто…
—
А я тебе говорила, что машину искать
надо было – перебив брата, констатировала тетя Катя.
—
Еще давеча, когда труп нашли, сторожа
«Мотылька» допрашивали, так он заверил, что приезжали только свои, журнал
показывал. У него там все записано: числа, время, кто, когда приехал, когда
уехал. Сам лично проверял. А тут с обходом вместе с ним пошли и обнаружили за
развалившемся сарайчиком, заваленную ветками и мусором БМВ. Да цвет у нее как
назло темно-серый, среди кустов совсем не видно. Сейчас там опера работают,
ради такой шишки понаехали.
—
Он что известный адвокат был? –
поинтересовалась я
—
Да, черт его знает, вроде того. Контора
у него своя была, бизнес процветал…. И
чего ему здесь надо было, ума не приложу.
—
Так наверно убивец машину то и закидал
ветками, может он ее сжечь хотел, — сделала вывод тетя Катя.
—
А потом пошел за адвокатом и топором
его зарубил, — продолжил Толян.
—
Остается только один вопрос: Как и
когда он сюда попал, какой дорогой шел, и чего ему здесь нужно было, — сказала
я с набитым ртом.
—
Вот-вот, какие у него дела здесь были?
Как по деревни прошел незамеченный? – недоумевал Федор Иванович
—
Так может он из Зуевки шел, сюда и
вышел, — ответила я
—
Сюда из Зуевки выйти можно, только если
мимо усадьбы пойдешь. Сколько лет стояла ни кому не нужная, а тут как начали
ремонтировать, так труп за трупом, – возмутился Толян.
—
Ты бы дочка, отказалась от этой работы
от греха подальше, — запричитала тетя Катя, — Откажись. У тебя ведь отпуск, так
живи, сколько хочешь у меня, отдыхай, а на мокрое не ходи больше.
—
Правильно Катерина, не чего ей там
делать, пока во всем не разберемся, — поддакивал Кощей.
—
Да вы чего, сговорились что ли, не буду
я ни от чего отказываться, тем более, что Толик согласился меня сопровождать.
Правда Толик? – и я жалобно посмотрела на Толяна, который не знал что ответить.
—
Ладно, дело твое, только будь
осторожнее, без племянника ни куда не ходи, — сказал Федор Иванович
Мой телефон уже зарядился, и я позвонила Антонычу,
который бодрым голосом доложил обстановку, после чего поинтересовался моим
здоровьем. Я полезла в свою сумку и наткнулась на визитку Лешки Терехова.
«Адвокатское агентство Терихова» — прочитала я и повертела красивую пластиковую
визитку в руке, недолго думая я набрала номер.
—
Адвокатское агентство Терихова,
здравствуйте, – томным голосом сказали в трубке.
—
А мне Леху, то есть, простите, Алексея
Александровича.
—
Одну минуту, соединяю, — и я услышала в
трубке щелчок и музыкальный рекламный ролик про юридические услуги.
—
Терехов слушает.
—
Леш, привет, это я Марина.
—
Марина!? – удивился Леха.
—
Тут такое дело, мне нужно у тебя
проконсультироваться, — и я стала рассказывать про недавние события,
произошедшие в моей жизни.
Терехов слушал, не перебивая, после чего предложил
приехать к нему в контору. Я, не раздумывая согласилась, и сказала, что завтра,
на первой же электричке буду в городе.
До станции меня довез Толян, то и дело, переспрашивая,
когда я вернусь обратно. Я торжественно пообещала ему позвонить из города и
уехала.
Первым делом я забежала домой и налила горячую ванную,
насыпав туда всякие тонизирующие шарики и звездочки. После часового отмыкания в
горячей воде, я снова почувствовала себя человеком и, позвонив Терехову,
договорилась о встрече.
Войдя в большое офисное здание, я поднялась на третий
этаж и без труда нашла 309 офис. Постучавшись, и не дождавшись ответа, я вошла
в просторную приемную и, не увидев на своем рабочем месте секретарши, села на
мягкий кожаный диван, взяв со стеклянного журнального столика какой то журнал.
Секретарша вышла из кабинета шефа с увесистой папкой, каких то документов и
безразлично окинув меня взглядом, попросила подождать минут десять. Я без
интереса листала журнал и смотрела по сторонам, как в приемную шумно влетел
молодой человек и, снимая на ходу плащ, направился в кабинет директора. Там он
очень шумно, что то обсуждал, после чего так же быстро ретировался, хлопнув
дверью. Я посмотрела на секретаршу, которая ни как не отреагировала на все
происходящее, абсолютно спокойно продолжая, что то печатать. Наконец из
кабинета вышел Леха и пригласил к себе.
—
Привет! Честно говоря, не ожидал от
тебя услышать такие новости.
—
Ты про убийство? – спросила я
—
Сегодня по всем каналам показывают:
«Убили известного адвоката Козлова. Убийца не установлен, следствие зашло в
тупик», — пафосно процитировал он диктора ТВ.
—
Я, между прочим, сама только вчера
узнала, и сразу же позвонила тебе.
—
И как же тебя угораздило быть в самом
центре этих событий? Хорошо еще, что сама жива осталась. А может быть ты, что
то видела? – спросил Леха, и попросил секретаршу сделать нам кофе.
—
Да ни чего я не видела и не знаю. Я
утром услышала крики и вышла, там уже пол деревни собралось. Потом на объект
пошла с Толяном, он привязался ко мне как репейник, полиция приехала.… Да я
только ноги его и видела, еще обратила внимание на дорогую обувь и все.
—
Видимо не все. Вспоминай, просто так на
тебя бы не стали покушаться.
—
Понятия не имею, может меня с кем-то
перепутали? – предположила я
—
С кем!? – удивленно посмотрел на меня
Терихов, покрутив пальцем у виска
—
Не знаю, я из Зуевки шла, из больницы.
Я ходила навещать Машу-потеряшу. Потом еще смотрела, как забор установили, а
дальше не помню – очнулась в яме.
—
Куда ходила? – переспросил недоуменно
Леха
—
В больницу… Я совсем забыла тебе
рассказать, что месяц назад там, рядом с Торцево, женщину нашли, всю в крови,
еле выжила, вот только память у нее отшибло. Ей уже в больнице имя дали Маша.
—
А ты-то, зачем к ней ходила?
—
Не знаю, жалко стало, – как то не
уверенно сказала я.
—
Ну, ты даешь! А ты не подумала, что
твой приход в больницу и мог подтолкнуть преступника. Возможно, он подумал, что
ты знаешь эту самую Машу. А Маша в свою очередь знает, что то такое, что
преступник хочет от всех скрыть, –
предположил Леха.
—
Я об этом и не подумала. Она же ни чего
не помнит, даже имени своего не знает. У нее сейчас жизнь с чистого листа
началась.
—
Угу, только преступник в это видимо
сомневается. По этому, когда ты от нее вышла, он и решил тебя убрать, как
ненужного свидетеля.
—
Так почему же ему не убрать для начала
саму Машу? – спросила я
—
У меня такое чувство, что вероятно так
оно и будет. Отказалась бы ты от этой работы.
—
Даже не подумаю. Я не привыкла бросать,
что-либо на полпути.
—
Да уж, ты еще в школе упрямством
отличалась, не зря тебя «Танком» звали. Всегда своего любой ценой добивалась.
—
Если цель оправдывает средства, то да.
И вообще, я в полной безопасности, меня Толян круглосуточно охраняет.
—
Ну, если ты с телохранителем, то это
совсем другое дело, — с сарказмом сказал Терихов.
—
Можешь не ерничать, Толян, здоровый
мужик, в обиду не даст, – и я оценивающе посмотрела на худощавого Леху, который
пожав плечами развел руки, широко улыбаясь, и щуря свои колючие глазки.
—
Да ладно тебе, Марин, не злись. Я вот
все думаю, чего Козлову в этой глухомани нужно было. Адвокат он дорогой, в
командировки сам давно уже не ездит: у него в конторе семь человек работает.
Странно, кто же был его клиентом. А твоя Лариса Михайловна, его случайно не
нанимала?
—
Вроде нет. Документы на усадьбу в
порядке, я сама проверяла. А проблемы у нее могут быть разве, что от плохо
сделанной прически.
—
Если удастся, то я попытаюсь выяснить, каким
делом занимался Козлов. Как только у меня будет, какая ни будь информация,
сразу же позвоню.
Леху терпеливо ждал очередной клиент и я, попрощавшись
вышла, решив сначала зайти домой и взять новенькую пару кроссовок, так как те
которые остались в Торцево, окончательно развалились, и восстановлению не
подлежали.
Размышляя о неоднозначной ситуации по поводу всех этих
происшествий и нападения на меня, я загруженная удручающими мыслями отправилась
на железнодорожный вокзал, предусмотрительно, позвонив Толяну.
В Торцево я приехала
поздно вечером и сразу же пошла в свою комнату, отказавшись от ужина,
проигнорировав очередной кулинарный шедевр тети Кати. Ужасно хотелось спать, и
я плашмя брякнулась на скрипучую кушетку, а через мгновение вырубилась.
Утром меня разбудил шум мотора и я, пробурчав себе под
нос всяческие ругательства, закуталась в одеяло. Но выспаться мне не дали:
настойчивый стук в дверь, заставил меня подняться из теплой кровати. Открыв
дверь, я увидела участкового, который сказал, что бы я одевалась и вышла. «Ну что еще случилось», — подумала я,
разозлившись на такую бесцеремонность. Я оделась и вышла на крыльцо. Федор
Иванович нервно курил сигарету и, увидев меня сказал: «Сегодня ночью Машу
задушили».
—
Как задушили, за что? – я достала
сигареты из ветровки и закурила, сев на крыльцо.
—
Хорошо, что мы тебя из больницы
забрали, а то бы не знаю, что и было. Уезжала бы ты от сюда.
—
Прав был Терехов, ее все-таки убили.
—
А Терехов это кто? – поинтересовался
Кощей.
—
Знакомый адвокат, я в город к нему ездила,
так сказать проконсультироваться. Он то и предположил, что на меня могли из-за
этой Маши-потеряши напасть. Еще сказал, что ее должны убить.
—
Может, вещи соберешь, а я тебя до
станции подброшу?
—
Да не поеду я ни куда, у меня сегодня
машина со стройматериалами прийти должна. Мне еще отчет писать.
—
А ты не боишься?
—
Чего? Я-то здесь при чем? Я всего пару
раз ее навестила, так она мне ни чего не рассказывала, потому, как с памятью
проблемы… были.
—
Ну да, тоже верно. Вот только помнишь,
она сказала, что картинка у нее всплыла, про женщину?
—
Помню, конечно, только она толком не
знала, кто на нее напал.
—
Думаю, может память к ней вернулась,
может, рассказала, чего кому.
—
Я ее, Федор Иванович, последний раз
вместе с вами видела, мне она ни чего не говорила, может нянечке чего сказала.
—
Да спрашивал, тоже ни чего не знает.
Утром в палату зашла, хотела чайком угостить ее, а та уже…
—
А как же убийца в больницу проник? Она
что на ночь не закрывается? – возмущенно спросила я.
—
В том то и дело, что закрывается.
Только палата на первом этаже, сама видела, окна почти на самой земле. Думаю,
что через окно и залезли. Сейчас там следователь работает, на меня уже недобрым
взглядом косится. Уволят меня к чертовой матери за профнепригодность.
—
Да ладно, вам, Федор Иванович. В жизни
всякое случиться может.
—
Это верно, только не так часто. У нас
лет пятнадцать ничего не происходило криминального: пару раз магазин грабили,
спиртное вынесли, да пьяные драки на танцах. А тут с февраля три трупа! – Кощей
бросил бычок под ногу и затушил его сапогом.
—
По дороге направляясь в нашу сторону,
шла здоровенная тетка, неся в руках две большие канистры. Проходя мимо нас, она
поздоровалась, и Кощей, кивнув ей в ответ, сплюнул.
—
Петровна на родник пошла. Терпеть ее не
могу – мерзкая, склочная баба.
—
Что это она вам такого сделала? –
поинтересовалась я, глядя в след удаляющейся тетки.
—
Да с женой чуть не развела, сплетница.
—
А, тогда понятно.
На крыльцо к нам вышла, заспанная тетя Катя, удивленно
смотря на нас, недоумевая, зачем приехал
Кощей, и зачем я встала в такую рань. «Завтрак приготовлю не раньше чем через
час», — сказала она, и удалилась. Я закурила и заплакала, мне стало ужасно
жалко бедную женщину, которой пришлось столько пережить.
—
Да, и похоронить не кому – как будто
читая мои мысли, сказал Кощей.
—
За что ее так?
—
Кабы знать…