В паутине лунного света. Звезда.
Когда ангел смерти укрывает крыльями угасающую душу, он не несёт разрушение, а дарит ей благословенный покой. Не нужно страшиться его. Появление у изголовья серебристого крылатого всадника означает всего лишь начало перерождения. Души бессмертны. Они не исчезают бесследно, а просто снова начинают свой путь. Для кого-то – это дорога в тень, а кто-то устремляется к свету. И только сама возрождающаяся душа принимает решение: сгинуть во мраке или же вспыхнуть яркой звездой, дарящей свой свет одиноким странникам, неустанно бредущим по дорогам своей судьбы.
Освобождённая душа ламира была непривычной для меня. Она состояла из множества ярких огней. Теперь, когда оковы – тело бессмертного, пали, пленённые им души живых обрели долгожданную свободу. Они разлетелись яркими искрами в разные стороны, прожигая стеклянные преграды стен и устремляясь ввысь, в бесконечность. Тело, укрытое чёрным плащом, поглотила вездесущая тень этого мира. Оно, словно растворилось в ней, исчезнув без остатка. Рядом со мной остался лишь мерцающий силуэт, окружённый лунным светом, проникающим сквозь стеклянный потолок. А на крыше застыл крылатый ангел, посланный луной, ожидая решения освобождённой им души.
— Я свободен! Ты сделала это, Виа! – в голосе призрачного ламира победно звенела нотка счастья.
— Моя любовь освободила тебя, — грустно улыбнулась я мерцающему силуэту. – Любовь побудила во мне готовность пожертвовать собой, разделив на части лунную душу. Теперь ты вправе воспользоваться этой свободой, распорядится ею так, как пожелаешь.
Тот, кого при жизни звали Грег, оглянулся на застывшую в ожидании тень, готовую принять его сущность. Потом он посмотрел вверх, пытливо вглядываясь в неподвижную фигуру ангела.
— Я хотел бы остаться с тобой, — призрак вопросительно заглянул мне в глаза.
— Чтобы мы могли быть вместе, я должна прежде умереть. Только тогда я смогу уйти с тобой к звёздам навечно. – Я колебалась, вспоминая ожидающий меня дом, родных и своё обещание Питу. Но любовь, опалившая этой весной моё сердце, никуда не исчезла, даже после того, как желание избранника было выполнено.
— Пойдём со мной, Виа! – позвал он, протянув ко мне руки. – Мы оставим этот мир навсегда и будем счастливы в бесконечности лунного света.
— Ты хочешь отдать свой мир тени?! – Мне стало горько и грустно оттого, что я была не способна исполнить желание мира – освободиться от тёмного солнца.
— Этот мир проклят. В него пришла тень вслед за проклятьем ламиров, которые продали ей свои души. – Серебристый призрак замерцал чаще и ярче, словно сердясь и волнуясь. – Видишь, она всё ещё не уходит, надеясь на моё возвращение. Знаю, что она может воссоздать меня снова, соединив тело и душу. Только одного не может понять тень этого мира: я теперь свободен и никогда не соглашусь больше страдать от бесконечной жажды.
— Да, ты свободен, — согласилась я с ним. – Но другие! Ламиры и люди остаются в плену теней.
— Что нам другие! – Грег искренне не понимал моей печали. – Что нам миры, когда мы будем вместе, сплетёнными любовью в одно существо.
— Ты столько тысяч лет был одинок, и не понимаешь, что предаёшь свой мир, — понимающе покачала я головой. – Ты просто ещё не знаешь, что невозможно быть счастливым тогда, когда другие несчастны. Их горе вскоре настигнет тебя, и мука, которую ты почувствуешь, станет проклятьем, гораздо более сильным, чем жажда.
Его мерцанье утихло, словно призрак думал о чём-то, или вспоминал о том, как это быть человечным.
— Но что мы можем сделать, Виа? – спросил он, осознав и приняв моё беспокойство. – Разве мы в силах спасти целый мир?! Или ты знаешь, как это сделать?
— Нет, пока я не знаю, — пришлось сознаться мне. – Я ведь всего лишь жрица луны, одинокая слабая искра лунного света. А ты только призрак, бестелесная душа ламира. Сами мы не сумеем прогнать тень и зажечь ваше солнце. Нужен свет, очень много света. Он один разгонит мрак. Когда сгинут тени, ламиры освободятся от жажды, а люди забудут, пожирающих души, богов.
— Но где же нам взять столько света?! Здесь нужно его океаны, — он сомневался, не верил. Но я-то знала, что всё возможно. Нельзя лишь одного: уйти и забыть. Ведь если стучать во все двери, хотя бы одна, да откроется и ответ придёт к нам.
— Мы спросим у ангела, — предложила я, с надеждой обернувшись к прозрачной стене. Мой тихий зов резким ударом разрушил преграды из стекла окружающие нас. Миллиарды крошечных стеклянных песчинок с тихим шелестом просыпались к нам под ноги. Преграда из стекла, отделяющая нас от мира, исчезла, ангел плавно опустился вниз и снова застыл уже рядом с нами.
Крылатый всадник долго безмолвствовал, вглядываясь в круглый глаз луны над головой. Потом ответил кратко:
— Ищите богиню.
После этого он рассыпался серебристыми искрами, будто собою тропинку для нас проложил. Я отважно шагнула на эту тропу, ведущую в небо. Мерцающий призрак летел за мной следом, поверив в то, что мы сможем преодолеть невозможное.
Серебристая дорожка привела нас к тёмному солнцу, пленённому тенью. Эта звезда уже почти не горела. Её мерцание было слабым и тусклым.
— Как нам разжечь его? – спросила я громко, в надежде, что луна услышит.
Она не ответила, но появилась внезапно пред нами, сплетённая из лунных лучей. Хрупкая, полупрозрачная девушка долго смотрела на нас с улыбкой. Тихий, мелодичный голос вдруг прервал тишину. Он прозвучал отовсюду, окружив нас своей чарующей мелодичностью. Губы призрачной девушки, в образе которой явилась луна, так и не шелохнулись, продолжая тепло улыбаться. Глаза её сияли, как две золотистые звёздочки, а длинные волосы были затейливо переплетены серебристыми лентами. Серый, похожий на струящийся дым, плащ укрывал хрупкую её фигуру.
— Удивительно, — пропел нежный голос. – Свободная душа ламира. Это такая редкость. Не знала, что у тебя получится, Виа.
— Я любила, — просто объяснила я это свершившееся чудо.
— Любовь должна быть очень сильной, чтобы суметь освободить проклятую душу, — доверчиво призналась мне луна.
— Я хочу освободить их всех! – Я смотрела на неё умоляюще. – Помоги!
— Но я не могу, — богиня слегка качнула головой. – Луна не в силах зажечь солнце.
— Кто же может? – я так боялась потерять надежду.
— Любовь, — тихо раздалось в ответ. – Только она способна возродить жизнь. Только она сильнее смерти. Только пред ней бессильны любые проклятья. Ваша любовь зажжёт это солнце. Объединившись, вы возродите звезду.
— Мы умрём? – тихо спросила я богиню.
— Нет, — улыбнулась она. – Вы переродитесь в новое существо – станете солнцем, которое сожжёт тени.
Грег, услышав о том, что мы в силах уничтожить проклятье его мира, в ожидании протянул ко мне руки. У него не было причин оглядываться назад. Он получал всё, чего хотел: наше единство. Это было всё, о чём мечтал ламир. Я же застыла на мгновение. Нет, это не были сомнения. Это было прощание. Я знала, что мама поймёт меня, а отец и браться простят. Они увидят вспыхнувшую в небе новую звезду и всё узнают. Мой свет, моя нежность навсегда останутся с ними. Вот только Пит… Как мне предать своё обещание?! Я была уверена, что он ждёт, и будет ждать вечность.
— Почему ты медлишь, Виа? – удивлённо просил ламир.
— Мой друг… он ждёт… — попыталась объяснить ему я свою печаль.
Мне ответила луна:
— Не огорчайся. Волк выбрал свою дорогу. Вот посмотри.
Я вгляделась вдаль, и вдруг заметила, как среди звёзд мчится серая тень. И лунная пыль оседает на ней серебром.
— Пит стал звёздным волком! – удивлённо вскрикнула я. – Теперь он, действительно, бог перевёртышей.
— Он не смог тебя дождаться на земле и поэтому выбрал небо, — тихо вздохнула луна. – Отныне он всегда будет рядом, охраняя свою звезду.
Больше богиня не сказала ни слова, лишь взмахом руки пожелала удачи, и растаяла лунною дымкой. А я обернулась к любимому.
— Теперь мы вместе, — прошептала еле слышно.
— И навсегда, — отозвался он тихо, заключая меня в объятья.
В эту же минуту его призрачный силуэт слился со мной. Две фигуры стали одной. Я вся замерцала, будто тоже превратилась в призрак. А сердце застучало часто-часто, ведь теперь оно стучало для двоих. И бесконечное счастье выплеснулось из души ярким неугасимым факелом. Вся я запылала, сгорая от любви и не чувствуя боли, которая пронзала всё моё существо. Звёзды рождаются тоже в муках, говорила когда-то мама. Теперь я это знала. Но эта боль, казалась мне счастьем. Последний шаг я сделала с трудом. Было трудно, но я всё же преодолела себя и шагнула к тёмному солнцу. Полёт был коротким и пронзительным. Встретившая меня тень отступила перед живым факелом, который со всей силы пронзил умирающее солнце. Взрыв потушил моё сознание.
***
В маленьком домике среди скал вздохнула седая жрица:
— Виа не вернётся. Я знаю.
Огромный, как медведь, человек со спутанной бородой согласно кивнул:
— Мы тоже чувствуем… Это было её решение.
В эту минуту в дом вбежал рыжеволосый парнишка, лет десяти.
— Мама! Отец! Звезда! – задыхаясь от быстрого бега, выкрикнул он. – На небе только что вспыхнула новая звезда. Смотрите, это наша Виа!
Он, нетерпеливо подпрыгивая, распахнул входную дверь и указал пальцем в небо.
— Она возродила солнце. Так сказал наш бог, Пит. – Восемнадцатилетний парень, с глазами рыси, с гордостью вглядывался в сиянье далёкой звезды.
— Пит охранит её, — с уверенностью покачал головой отец, а мама тихо вытерла слезинки упавшие из глаз, всё ещё похожих на две маленькие луны.
***
Мир теней изменился под возрождённым солнцем. Тени исчезли из него. Только название напоминало о прошлом. Исчезли из мира и его хозяева, ламиры. Пустые башни из стекла остались мрачным напоминанием былого их могущества. Люди быстро забывают плохое. Остаются только страшные сказки о далёкой древности. Новый мир засиял красками. В нём снова выросли деревья и цветы, а птицы запели свои весенние песни. Мир, опалённый любовью, снова ожил. В душах жителей его городов исчезла пустота. Они наполнились счастьем.
А над миром сияло солнце. Оно было ярким и тёплым.
— Наша звезда Виа, — говорили о нём люди, поднимая глаза к небу. – Она подарила нам жизнь и свободу. Теперь мы знаем, что значит жить.
Их звезда была не одинока. На рассвете рядом с просыпающимся солнцем люди видели мерцающий силуэт верного ламира. А на закате возле дремлющей звезды всегда находилась серая тень звёздного волка. Они не покинули её, навечно оставаясь рядом.