— Бабушка, а правда, что, когда ты была маленькой, не было ай-фонов и мобильников?
— Правда.
— И интернета не было?
— Не было.
(подумав)
— Баб, а ты динозавра видела?
Анекдот
Когда я пришла по заказу от частной компании заниматься репетиторством (обществознание, девятиклассница Ирина), я, конечно, держала в голове ряд важных методических положений (чему и как учить, как выстроить каждое занятие исходя из пожеланий семьи и требований учебного процесса).
Выяснилось — у девочки неплохая теоретическая база, но она много болела и часто пропускала занятия в связи с занятиями в элитной танцевальной школе. Дома у школьницы висели портреты мировых знаменитостей, Ирочка часто бывала за рубежом («прошлой осенью в Нью-Йорке», «зимой в Израиле») и семья испытывала большие надежды в отношении одаренного ребенка.
Помимо танцев, Ира профессионально занималась пением и живописью, сочиняла неплохие стихи и даже пьесы, любила мастерить металлические и бисерные хэнд-мейд украшения и призналась, что папа втихаря позволяет ей даже водить машину — старый оранжевый Бентли. Девушка произвела на меня неизгладимое впечатление и, признаюсь, здоровая живость круглолицей девочки с подтянутой фигуркой невольно внушила зависть то ли к тому возрасту, когда мозг способен еще, как губка, впитывать буквально всю необходимую информацию, щедро сдабривая ее искренними чувствами и формируя впечатления, то ли к специфическим особенностям самой школьницы, которая показалась мне довольно необычным в наше время — великолепно и гармонично развитым ребенком.
Скоро выяснилось, что мне практически абсолютно нечему ее учить. Стендаль? Она прочитала его недавно. Спенсер, о котором я имела представление исключительно по выжимкам из его произведений — она могла преспокойно дискутировать на тему его ранних и поздних взглядов. Шюц и феноменология Гарфинкеля? Старо, старо… Для Иры ничто, казалось, не представляло устрашающей новизны — потому что ей обо всем и всех хотелось иметь собственное мнение, что и побуждало ее обращаться к подлинникам и оригиналам произведений.
Я была вынуждена ретироваться, скрывшись за педагогическими «когда-то мне говорили…» или «на третьем кусе казалось». Это как в анекдоте про чукчу: «Тавалиси, мы фсе асыбалися — аказывается, Калла Малкса и Флидлиха Энгельса — не мус и зына, а 4 савершенно лазных силавека». Так было и со мной. Я вскоре уже привыкла приходить на занятие с установкой:
— Ну-с, что интересного я узнаю для себя сегодня?
И действительно открывала подлинный мир познания, самореализации и радости бытия. Это было прекрасно для меня и не очень хорошо для Иры — ведь она не обогащалась за счет меня, краснодипломницы, и наши занятия превращались в фикцию.
Я невольно вспомнила работу в школе, когда однажды меня попросили заместить заболевшую учительницу литературы в 6 классе. «Но я не филолог!», взмолилась я. Шестые классы с их подростковым созреванием не сулили ничего хорошего. Но директор грозно шикнула на меня, подытожив «У них сегодня тема — Моя любимая книга. Ваша задача — просто внимательно выслушать их, а они сами вам расскажут содержание прочитанного». Делать нечего, нервно сглотнув, я переступила порог кабинета шестиклашек. Внутри стоял традиционный гвалт, затихший с моим входом. Несмотря на мой тогда сравнительно молодой возраст, ребята отнеслись ко мне уважительно и сразу стали тянуть руки с просьбой рассказать о своей любимой книге. Я ожидала увидеть на партах детскую литературу, но обложки выбранных книг пленили меня: Стругацкие, Макс Фрай, Маринина и Донцова, эротические рассказы, готические саги, и только у троечницы Аглаи лежали первые две книги Гарри Поттера — ей было сложно предпочесть одну другой и она взяла обе.
В тот день я значительно продвинулась в области всемирной литературы. Как в анекдоте: «Читая детские сочинения на тему «Как я провел лето», учительница плакала. Теперь она знала, как провести отпуск, но годы были уже не те…»
Пятилетний сын моего друга уверенно называет существующие созвездия на астрономической карте — по-русски, на латыни и может зарисовать по памяти на листе расположения звезд. Другой мальчик поет не хуже Робертино Лоретти, и зачем родители хотят отдать его в консерваторию — чтобы преподаватели там также удивились отсутствию необходимости учить юного гения?
Современные дети и так загружены выше меры. Их утро начинается в довольно бодром темпе: проснуться-умыться-утренний туалет-бегом одеваться-автобус, трамвай, метро, папина-мамина машина или автомобиль гувернера — школа, элитная гимназия или престижный лицей — после занятий кружки-секции-клубы, а то и вторая (третья!) школа. Не опоздать в развитии! Догнать и перегнать. Ни в коем случае не отставать от остальных. Американская психология успеха погубила уже сотни тысяч молодых крепких организмов, имеющих право на свои «не хочу»: переживший множественное насилие в школе солист «Linkin Park» честно признавался, что его супер-школа была для него борьбой за выживание; но родители считали, что ребенка там ждет хорошая подготовка. Бритни Спирс, юная талантище, вскоре уже рыдала в гримерной в свои восемнадцать, когда Ее Величество слава на время отвернулась от нее; тоска, неверие в свои силы, депрессия, обращение к экстрасенсам, мистике и паранормальному… Покойный король поп-музыки признавался тридцативосьмилетним мужчиной, что ненавидит отца, отнявшего у него беззаботное детство — и давший взамен почет участия в знаменитой команде «Джексонс-Файв». Да и в русской литературе метания Пьера Безухова — отчасти отблеск перегруженного серьезными переживаниями самого Толстого, как и неуемный бунинский эротизм (почему-то вспоминается он, а не Набоков!) является следствием повышенной детской впечатлительности от чрезмерно эротических сцен с участием отца.
Помня и осознавая все это, современные родители опасаются сами прямо воздействовать на психику и психологию ребенка. Они поступают хитрее — отдают малыша в суперпродвинутый садик или уже в ясли. На полном серьезе, меня приглашали заниматься английским к трехлетней крохе — пока мы с ней пели песенки, ее мама пилила ногти в домашнем салоне, отсчитывая время по графику дочери: «с 9 до 10 утра — английский, затем завтрак; с 11 до 13 танцы, с 15 до 17 сольфеджио, после обеда риторика для детей (!!!), в 18 живопись, в 21 на горшок и спать». В учет не шли ни детские потребности, ни специфика развития психики малышки. Поэтому, когда я впервые увидела Яну, меня поразили ее незаинтересованные, вымученные глаза. Для нее я была «одной из» толпы новомодных преподавателей, которые колесили вокруг бедной девочки, не давая ей побеситься в своей — как в худшем сарказме — набитой игрушками комнате. Яне не давали просто жить, а ее мамаша задалась целью воспитать из ребенка гения.
Вторая такая гениальная девчонка, дочь Олега Осетинского, знаменитого кинодраматурга «Звезды пленительного счастья» и «Михайло Ломоносова», просто сбежала от узурпатора-отца накануне с трудом доставшегося ему права на полет в Штаты (в период «железного занавеса»). Папа хотел «вылепить из нее человека», подающая большие надежды Полина была должна проигрывать целыми днями опостылевшие гаммы, и, когда отцу намекнули, что с помощью такой дочери он за год станет в Америке миллионером, тот двинул последние силы на поиск протеже за океаном, которого посчастливилось найти. Однако к тому моменту дочь вступила в период подросткового бунтарства, что отец совершенно не учел. Получив от последнего смачную пощечину на домашней репетиции за непонимание священных основ музыки, Полина решила сбежать прямо накануне полета за рубеж. Это был пассивный протест — поскольку открытые протесты не принимались. Отец долгие годы проклинал ее — а потом подал в суд за то, что «дочь не вернула деньги, затраченные отцом на ее дорогостоящее обучение». Как будто она просила его о таком детстве!
Все это пронеслось у меня в голове, пока я слушала Иру об очередной прочитанной по социологии книжке. Я соотнесла мысли со своим детством. В два года я декламировала в колыбели стихи К. Чуковского, сократив для верности «неправильный» ритм:
— Муха-муха, цокотуха! Позауха бюха.
Я запела года в три, в четыре с половиной читала сказки и былины, соответственно первые стихи появились в семь, рассказы — в восемь. В семь лет я была оголтелой фанаткой Битлз, тексты которых — при незнании английского языка — записывала в блокнот так: вместо little child — «энуча» и т.д. В десять лет я уже мечтала о собственной рок-группе. В четырнадцать я, не зная нот, самосятоятельно сочиняла мелодии на дедушкином синтезаторе. Все это было в моей жизни — правда, без всякого насилия над детской личностью. Мне ничего не запрещали, как в Японии, где до 6 лет к ребенку запрещено подходить с запретами и ограничениями, позволяя ему свободно развиваться.
А сейчас передо мной сидела Ирина, познания и живое любопытство которой позволяли мне усомниться в своей профессиональной квалификации. Это как этим летом, когда соседский пятилетний малыш объяснял мне, как пользоваться блютусом: «Нажмите сюда, тетя. Вот видите, оно работает!», а моя пятилетняя племяха чуть не сразу с рождения начала шутя пользоваться техникой: включать и выключать телевизор, разбирать и собирать радиоприемник, разобралась в устройстве мини-пианино, и помогала маме стирать в машинке.
Хотя, фиг поймешь эту молодежь. Я устало вздыхаю. С другой стороны, когда от них ждешь сознательности, то фиг дождешься. Так, например, пошли мы той осенью с друзьями на хороший исторический фильм «Адмирал» с Хабенским и Боярской в главных ролях. Хотя вообще о фильме были разные отзывы — кто говорит, гениально, кто ругал за излишнюю жесткость. Лично мне постановка понравилась, именно за жесткость. Так и надо изучать историю, я считаю — на реальных примерах, на правде. А то «большевики хорошие, меньшевики плохие» или наоборот. Хороший фильм, жизненный. Так вот; ночной сеанс, Танька с Мишей, друзья, запаслись платками — сюжет уж очень печальный. Я тоже ревела. И в разгар особенно грустных сцен старалась не отвлекаться на то, что пол-кинотеатра забито молодежью до пятнадцати лет максимум, громко жующей попкорн, хлопающих попкорн и чавкающих жвачкой.
Но, когда показали памятную сцену расстрела умнейших людей белой гвардии, элиты ушедшей эпохи, искренне радеющих за Расею, и камера оператора умело выехала на пустырь, куда привели расстреливать несчастных — а пустырь был уже весь до горизонта усеян трупами дворян, «проклятых буржуев», и вонючая гопота, «мясо революции» уже взвела курок и мой мозг дорисовал, как сейчас упадут и эти, уже полюбившиеся мне, величественные герои… Я не выдержала душевной боли и отвернулась. Раздались выстрелы, убили новых страдальцев за страну, истинных патриотов. Мне было так больно, я уже ревела! С ужасом на сцену публичного расстрела циничными членами ВЧК элиты страны, белогвардейцев, смотрела из проезжающего экипажа героиня Боярской.
Детки жрали попкорн. Давились хлопающими пузырями, политыми генномодифицированным ароматическим дерьмом, кукурузой воняло, наверное, даже на первом ряду. И, смачно запивая это прогорклой кока-колой, весело отрыгивая друг другу в лицо, громко комментировали, глядя на Анну Тимиреву:
— О, какие буфера! Я бы вдул…
— А скоро они будут ***ся?
Я поняла одно. В современном огромном детском конгломерате есть огромные различия между детскими умами и душами. Утверждать, что сейчас сплошь и рядом рождаются т.н. «дети индиго»*, мягко говоря, рановато. Может, в будущем еще один душевнобольной разрешит проводить в жизнь базовые принципы евгеники об исключительности одних и недостаточной обоснованности существования других — и тогда мы генномодифицированно, или еще как-либо, начнем плодить в пробирках загадочных детей с баклажановой аурой.
А пока что значительному пласту птеродактилей, птероамфибрахиев и птероанапестов Рода Человеческого жизненно необходимы проводники: родственники, близкие, воспитатели, учителя и, конечно, вся духовная кузница людей — наука, искусство, культура,- чтобы понять и принять для себя как несовершенство мира, так и счастье и насущную потребность искать и находить свое место и путь в нем.
Успокоившись этой мыслью, я отправилась домой бороздить Википедию — чтобы провести следующее занятие с Ириной «на высочайшем уровне педагогического мастерства». И по дороге с некоторой опаской и уважением смотрела на малышей в колясках и на детских площадках в сквере у дома.
———————————————-
* — Дети индиго — псевдонаучный термин, введённый Нэнси Энн Тэпп, женщиной-экстрасенсом для обозначения детей, которые обладают аурой цвета индиго. Известность термин получил в конце 1990-х благодаря упоминанию в источниках движения нью-эйдж.
Детям индиго приписывают различные свойства: высокий уровень интеллекта, необычайная чувствительность, телепатические способности и другие. Утверждается, будто «дети индиго» представляют «новую расу людей». Этому явлению посвящены несколько фильмов и множество книг, но авторы расходятся во мнениях и представлениях.
Несмотря на широкую известность, нет научных доказательств существования этого феномена. Скептически настроенные педагоги и журналисты отмечают, что само явление носит характер мистификации. Большая часть качеств «детей индиго» давно известна психиатрам и психотерапевтам как диагноз СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивность).
http://ru.wikipedia.org/wiki/Дети_индиго