PROZAru.com — портал русской литературы

сочувствие девушке с ножом, или Такседо Маск в женском обличье

“Сочувствие девушке с ножом, или Такседо Маск в женском обличье»

Меня зовут О Де Су! Что означает – Одинокий в толпе!

Фильм «Олдбой»

— Меня зовут Такседо Маск. Слезами горю не поможешь, Сейлор Мун.

— Но я не могу остановиться!

Аниме «Сейлор Мун», 1 серия.

Автобус наконец приехал.

Я не знаю, сколько он ехал – час, двенадцать часов или целый день. Мне было уже не важно. Я хорошо выспался. Единственное, что мне мешало – то растение, похожее на фикус, так как оно пару раз на меня упало. Но дачник с фикусом вышел раньше Стерлитамака, поэтому остальное время я спокойно спал.

Мне захотелось есть. Голод одолел меня так, что я готов был есть хоть сырую землю. Я тут же нашел буфет, где купил булочку с чаем, в два куска съел булку и выпил чай. После чего заметил девушку, которая держала в руках картонку с написанным на ней моим именем. Интересно, сколько она меня уже ждет?

Я подошел к ней.

— Ты Вик? – спросила она.

— Да, я, — кивнул я.

— Идем, — сказала она и привела меня к дорогой иномарке. Ничего себе, как Карим живет богато…

Я сел. Она села рядом и указала жестом водителю ехать. По дороге я рассмотрел ее. Она была красивой. Хотя красота – вообще относительное понятие, причем настолько относительное, что никакие теории Эйнштейна не смогут объяснить – почему в одном месте ты красивый, а в другом месте – не очень. Нет, я не говорю, что Эйнштейн неправ. Просто есть на свете вещи, которые трудно, а иногда и вообще невозможно объяснить.

Большое значение для человека, конечно же, имеет одежда. По тому, как он одевается, можно многое сказать о человеке, даже если видишь его в первый раз. В бедной Уфе слово «мода» не знали, впрочем, и откуда бы. Девушки красились ярко, даже слишком, одевали все, что попадет под руку. Себя они считали красавицами, причем самомнение было нереально завышенным. Скажу честно, они одевались вульгарно и пошло. Но народу на это было наплевать.

Девушка, сидевшая рядом со мной, была одета скромно, но с хорошим вкусом. Я хорошо разбираюсь в этом, благо сам одевался более-менее прилично по уфимским меркам. Да и внешне она была ничего. Но я вовсе не собираюсь заводить с ней что-либо, потому что не умею.

В бедной Уфе ко мне хорошо относилась только одна девушка. Нетрудно догадаться, что это Магда. Среди девушек я популярностью не пользовался. Я не умел лицемерить и говорил им правду о том, как они выглядят. Да и ни к кому особого сексуального влечения я не испытывал, хотя мне было уже семнадцать, а к этому возрасту у моих среднестатистических ровесников просыпается сексуальный интерес к девушкам. У нас в школе было нормальным приходить с какими-то фотографиями в стиле «ню» и рассматривать их. Пацаны спорили, кто краше на этих фотках, облизывались, пускали слюни – в общем, весь набор. Я же участие в подобных забавах не принимал, из-за чего получил ругательную в бедной Уфе кличку «гей». Однако я не был таким. У меня просто ни к кому не было влечения.

Наконец машина остановилась. Я вышел и осмотрел здание. Оно было гигантским и выглядело фешенебельно. На входе гостиницы стоял сам Карим. За то время, что я его не видел, он вырос, накачался и стал похожим на шкаф.

Мы молча обнялись.

— Рад тебя видеть, — улыбнулся он.

— А я-то как, — улыбнулся в ответ я.

— Ты как тут оказался? – спросил он.

— Долгая история, — ответил я.

— Эй! Народ! – скомандовал Карим. – Проводите гостя в номер!

Откуда ни возьмись появились две девушки, которые провели меня в номер. Номер был шикарным – телевизор, кондиционер, огромная мягкая кровать, ванная, туалет.

— Наконец-то место, где можно жить, — сказал я.

Карим засмеялся.

— Да уж, — усмехнулся он. – Ладно, отдыхай, потом поговорим.

Я пошел набирать ванну. Неужели я нормально помоюсь? Какое счастье…

Пока ванна набиралась, я смотрел телевизор. Так называемый «синий экран» для бедной Уфы был не просто редкостью, а чем-то типа своеобразной несбыточной мечты. Вот бы подобный экран был у меня дома, как бы все почернели от зависти!

Кровать была мягкой, даже очень. Я бы вздремнул, но вспомнил, что у меня набирается ванна, и пошел мыться.

Знаете, чем отличается бедный человек от богатого? Для бедного неизбалованного человека любая, даже самая несущественная мелочь становится радостью. Бедный человек не испорчен деньгами и у него остались чувства. Избалованный же человек не задумывается о подобных вещах. Ну сходил он помыться – так что здесь такого? Но все богатые люди не ценят и не любят то, что их окружает, хотя бедный человек вряд ли заработает на те вещи, которыми богатые пользуются каждый день. Деньги убивают чувства человека. В этом и есть главная ловушка современного мира – человек превращает заработку денег в смысл жизни. Вот посмотрите на меня. Я вырос в таких условиях, которые даже врагу не пожелаешь. Но деньги для меня не счастье. Ну есть они, нет их – какая разница, если я умею чувствовать и быть счастливым хотя бы потому, что я живу?

Один мудрый человек сказал хорошую фразу. Когда его спросили, какая вещь на свете самая бесполезная, он ответил: «Деньги. Они погубят мир». Но они губят не физический, а духовный мир человека.

Сидел я ванне долго. Отмокал. Смотрел на свои синяки и шрамы. Некоторые из них вряд ли когда-нибудь заживут. Но я надеялся, что все-таки это произойдет.

Я смывал с грязью и потом все семнадцать лет моей никчемной жизни, которая была похожа на непрекращающееся страдание. Хватит! Надо брать жизнь в свои руки и делать то, что хочу Я. И никто меня не остановит.

Когда я одевался, в номер постучали.

— Кто там? – спросил я.

— Я, — раздался голос Карима.

Я открыл ему дверь.

— Ты идешь обедать? – спросил он.

— Сейчас, — кивнул я, провел рукой по волосам и пошел за Каримом.

В столовой было много вкусной еды. Я тут же на нее напал, чем вызвал смех Карима.

— Рассказывай, как тут у вас, — сказал я, поедая жареную курицу.

— Как видишь. Бизнес подняли. Я продолжу дело отца. И у меня сестренка родилась, — рассказал Карим.

— Когда это? – удивился я.

— Ровно полгода назад, — не без гордости пояснил Карим.

— Поздравляю! – улыбнулся я.

— А ты какими судьбами здесь? – спросил Карим.

Я помрачнел и стал ему рассказывать все, что произошло. Карим тоже стал мрачнеть. Он не перебивал меня и иногда кивал. Когда я закончил рассказ, мы молчали.

— Тебе нельзя возвращаться, — сказал он глухо.

— Я знаю, — ответил я. – Но я не представляю, что мне делать дальше.

— Я попробую помочь, — сказал Карим. У него раздался телефон в кармане. Он извинился и пошел куда-то, крича в трубку.

Я поел и пошел в номер. Сел на кровать, распорол коробку, которую мне передал Палыч. Там лежал синтезатор.

«Не обманул», — подумал я. Синтезатор внешне был очень хорош, с кучей функций, различными эффектами и приятными на ощупь клавишами. Я уже держал в руках подобные инструменты, но все они были какими-то дефектными. Этот же был настоящим произведением искусства. Надо подключить его…

В коробке я нашел пару батареек, которые и являлись «топливом» для синтезатора. Батарейки из богатой Уфы – это вообще отдельная тема. Хотя бы тот факт, что эти батарейки популярны по всему миру, заставляет все континенты уважать богатую Уфу. Но отвратителен тот факт, что некоторые части для них создаются в бедной Уфе, а об этом везде умалчивается.

Наконец я его включил и стал играть. Звуки, доносящиеся из него, были чистейшие – никаких тебе искажений и всякой ерунды типа сбоя работы клавиши или вообще ее вылет из корпуса. К клавишам было настолько приятно прикасаться, что я впал в состояние, подобное эйфории. Но я смог оторваться от игры и внимательно рассмотрел синтезатор. Я, конечно, ни разу в руках не держал «Ямаха», «Корг», «Роланд» и им подобные инструменты, но слышал о них, и мне кажется, что этот синтезатор вполне может потягаться с ними. И название у него было романтичное: «Хризантема». Почему так назвали, непонятно, хотя в богатой Уфе все называли в честь цветов, насколько я знаю.

В коробке также лежали инструкция (бумажка, которую многие считают ненужной), микрофон, наушники и какой-то исписанный лист бумаги. Микрофон и наушники, как и синтезатор, были отдельными произведениями. Я их проверил. Они работали прекрасно. Я взял исписанный лист. Посмотрев мгновение на него, я тут же понял: послание от Магды. Такой красивый почерк не мог принадлежать кому-либо другому.

Вот что там было написано:

«Вик! Палыч мне рассказал о том, что с тобой случилось. Я знаю, что теперь мы вряд ли увидимся, так как ты вряд ли вернешься в бедную Уфу. К сожалению, я не смогу тебе помочь – сам знаешь, что тебя в богатую Уфу не пустят, даже если я приложу все силы, чтобы ты попал туда. Мне было очень хорошо с тобой рядом. Жаль, что мы не успели попрощаться – все произошло очень внезапно. Я буду скучать по тебе. Я рассказала Филу, что с тобой произошло. Он обещал помочь и напрячь своих людей, только когда это произойдет, я не знаю. Он мне ничего не сказал. Я надеюсь, что совсем скоро ты найдешь себе хорошую школу, хороших друзей, поступишь в институт, будешь работать…

Я долго не хотела тебе говорить об этом, но чувствую, что должна это сказать. Ты очень хороший человек, Вик, помни об этом и не забывай. Жаль, что мы никогда не сможем быть вместе. Прости… Твоя Магда.»

Меня переполнило чувство злости – на самого себя, на родителей, на бедную Уфу… На все аспекты моей никчемной жизни, которые мешали бы быть мне с Магдой. Я окончательно убедился, что она любила и любит меня.

Ну почему? Почему она мне раньше этого не сказала? Боялась, что чувства не будут взаимны? Я ведь тоже ее любил…

Я сам дурак… Дурак… Дурак!!! Я мог сам это ей сказать, но боялся того же…

Я плакал. Слезы так и текли из моих глаз. Я рыдал как маленький ребенок, у которого отобрали игрушку. Хотя на самом деле – я все еще ребенок, который старается быть взрослым…

Я пошел умываться. Смочив лицо, я внимательно посмотрел на себя в зеркало. Раньше я подобными вещами не занимался, но, видимо, рано или поздно надо разглядеть себя.

Единственное, что было действительно нормальным в моем организме и теле – это рост. Я вырос до метра восьмидесяти и был немного выше Магды. Про вес лучше вообще умолчать – я был настолько худым, что меня принимали за девочку. Впрочем, я был больше похож на представителя противоположного пола, прежде всего внутренне. Кажется, такое явление называется транссексуализмом (не путать с транссексуальностью). У меня были тусклые глаза, пустые, в которых виднелись лишь боль и надежда о лучшей жизни. Длинные волосы были такого же тусклого темного цвета. Прыщи на лице, шрамы, синяки. Я мысленно представил рядом с собой Магду. Мы точно не подходили бы друг другу. Представляю, какой резонанс произошел бы в обществе богатой Уфы, если бы Магда заявила, что мы с ней пара. А в бедной Уфе она не смогла бы жить.

Я не понимаю, за что мне это – жизнь в бедной Уфе. Чем я провинился перед Богом? Чем?

Я снова зарыдал. Не мог остановиться. Не мог…

В этот момент в номер влетел возбужденный Карим. Он без стука раскрыл дверцу ванной и увидел меня плачущим.

— Вик… Что с тобой? – спросил он.

Я показал ему лист. Карим быстро прочитал его.

— Прости, конечно, что не вовремя, но… Случилось кое-что похуже, — сказал он мне.

— Говори, — коротко сказал я.

— Твой отец в городе, — заявил Карим.

Это заявление поразило меня, как гром сухое дерево.

— Как? КАК??? – спросил я Карима.

— Не знаю, не знаю, не знаю! – закричал он быстро.

— Он в гостинице? – спросил я.

И вдруг раздался грохот.

— Кажется, он уже здесь, — ответил Карим.

Я разозлился. Как? Отец следил за мной? Но каким таким образом? Он же спал, когда я уехал!

Мы с Каримом вылетели в холл. Я перепугался. Вдалеке стоял отец с бейсбольной битой в руке. Охранники лежали, не шевелясь. Что же он здесь натворил?

Перепуганный персонал и посетители разбежались кто куда.

— Я тебя убью, — сказал отец голосом, не предвещающим ничего хорошего.

Что бы вы почувствовали на моем месте? Мне стало страшно, очень страшно. Я опять заплакал. Карим пытался что-то предпринять, но у него ничего не получалось. Отец шел на меня и размахивал битой.

— Бежим! – взвизгнул Карим и повел меня за собой.

Прервали наш бег звон разбитого стекла и дикий вопль отца.

— Е-мое, чтоб меня током… — выпалил Карим.

Я обернулся и увидел нечто. Отец выпустил из руки биту и выл. Я заметил, что в его руке (подчеркиваю, именно в руке!) застрял нож. Одно из огромных верхних окон было разбито, а в проеме стояла девушка с белыми волосами. Разбежавшийся народ вышел из укрытий и задрал головы вверх.

— Тебе эта ситуация ничего не напоминает? – спросил меня Карим.

Я отрицательно мотнул головой.

— Совсем-совсем? А ну-ка вспомни тот японский мультик…

И тут на меня сошло озарение.

В бедной Уфе я однажды совершенно случайно увидел первую серию знаменитого мультсериала «Сейлор Мун», ставшего культовым не только на его родине Японии, но и по всему миру. Кто не смотрел, вкратце поясню. Сериал рассказывает о приключениях школьницы – супергероя Усаги Цукино, которая сражалась с демонами. После просмотра многих серий я и узнал о таком явлении, как аниме, и часто употреблял в речи японские слова, связанные с ним, такие как «махо-седзе» или «хэнсин», а голос Котоно Мицуиси навсегда врезался мне в память, особенно ее коронное «Мэйк-ап!».

Так вот. В первой серии, когда на Усаги хотел было напасть демон, ее спас главный мужской персонаж – Такседо Маск. Он кинул в демона розу, которая и отвлекла демона. Ситуация, в которую я попал, напоминала точь-в-точь ту, которую я вам сейчас описал из мультфильма. Только почему-то я – на месте Сейлор Мун, а девушка – на месте Такседо Маска, хотя было бы логичнее поменять нас местами. Так сказать, «Такседо Маск в женском обличье».  И вместо розы – нож. Что ж, вполне логично.

— Ты кто? – задал вопрос девушке Карим таким смешным голосом, что так и хотелось ответить на него «Дед Пихто!».

Но девушка не успела ответить, так как отец вытащил нож и заорал:

— Ах ты!… Да я вас обоих прибью!

— Тронешь Вика, и тебе крышка, — ответила она.

Я разинул рот.

— Ну ни хрена себе! – только и смог выговорить Карим. Хоть я и не люблю подобные выражения, но сейчас я не стал что-либо говорить по это поводу.

— Прибью!!! – орал отец. – Прибью!!!

И тут началось такое, что могло бы стать сюжетом какого-нибудь голливудского боевика – насколько я знаю, они любят подобные истории.

Девушка спрыгнула вниз и очень плавно и аккуратно опустилась на пол, хотя высота была такая, что запросто можно было при падении что-либо сломать. Она оттолкнула отца, но он только разозлился и напал на девушку. Она пропустила его замах правой рукой, развернулась, быстро схватила руку отца, в которой он держал нож, и вывернула ее. Отец взвизгнул и выронил нож. Девушка быстро схватила его и кинула в нашу сторону.

И тут началось необъяснимое. Нож летел в меня и я уже собрался было пригнуться, как нож… обогнул меня (именно обогнул) и врезался в стену. Карим тут же принялся вытаскивать его.

Тем временем девушка отразила очередной удар отца и с ноги ударила ему по печени. Отец дико взвыл. Затем последовало еще несколько ударов, от которых отец свалился на пол и не мог встать.

Я слишком долго описываю то, что произошло. Это прошло так быстро, что я не могу сказать точно, сколько времени длилась драка.

Девушка подошла ко мне, схватила мою руку за локоть и дернула в свою сторону, проводя своими нежными пальцами по моим еще не зажившим шрамам. Я почувствовал, что я что-то стал держать в руке.

— Что здесь происходит? – раздался голос отца Карима.

Только тогда я заметил, что девушка исчезла.

Через некоторое время, когда милиция забрала отца и персонал навел порядок, Карим вошел ко мне в номер.

— Нож с собой? – спросил я.

Карим мне дал нож. Я его осмотрел. Он был необычайно острым и длинным, похожим на миниатюрный меч. На одной стороне клинка были нарисованы какие-то иероглифы, а на другой – непонятные черточки и кружочки.

— А что тебе девушка передала? – спросил Карим.

Я вытащил из кармана карточку. Она была прямоугольной формы. На одной стороне было нарисованы дерево, точно сказать не могу, какое, и несколько рядов иероглифов. На другой стороне была надпись на английском. Я его знаю плохо, так как в бедной Уфе его толком и не преподавали, поэтому попросил Карима перевести.

— Я сажала дерево, и семнадцать лет оно росло… Наконец-то почки распускаются.

— Это же про меня… — догадался я.

Я пощупал карточку. Она была плотной, даже слишком плотной. Я посмотрел на нее внимательно и увидел, что она состоит из двух карточек. Я попытался их отделить друг от друга, но ничего не получилось. Вдруг из образовавшейся дырки между карточками полилась какая-то синяя жидкость. Она полилась на кровать, но не разлилась по всей кровати, а как будто лилась в определенную форму. Когда она закончила литься, на кровати образовалось большое синее яйцо.

— Ни фига себе! – восхищенно воскликнул Карим.

В яйце кто-то двигался. Я прикоснулся к яйцу, и оно разбилось, а в нем сидело необычное существо, которое уместилось у меня на ладони. Нечто похожее на котенка. Только это существо было окрашено в белый и фиолетовый цвета, а еще у него было три глаза, один из которых был закрыт.

— Ничего себе! – взвизгнул Карим. – Как такое возможно?

Существо требовало, чтобы я опустил его на пол. Я сделал это. Оно начало расти и достигло размером взрослого кота.

— Ты кто? – спросил я.

— Меня зовут Мырр, — ответило существо человеческим голосом.

— Говорящая кошка! – удивился Карим.

— Вообще-то мой род эволюционировал от рода кошек, но мы – не кошки. Мы более умные существа, — пояснил Мырр.

— Зачем ты здесь? – спросил я.

— Кажется, королева смогла выполнить свое задание… Ну что ж, очень хорошо, — задумался Мырр. – Я давно искал тебя, Вик. Очень давно.

— Зачем? – спросил я.

— Ты нужен нам для того, чтобы спасти наши миры! – ответил Мырр.

— Чего? – удивился я.

Не успел Мырр ответить, как в номер влетел один из милиционеров.

— Вы сын того человека, которого арестовали в холле? – спросил он.

Я кивнул.

— Проедемте со мной, надо дать показания, — сказал он.

После того, как меня опросили (я решил это пропустить, благо как ничего интересного там не произошло), я решил на всякий случай уехать из Стерлитамака, взяв с собой Мырр. Но это существо в очередной раз поразило меня. На выходе из отеля Мырр свистнул, и ко входу подъехала «Феррари».

— Что это? – спросил я.

— Как что? Машина, — ответил Мырр.

— Но я не умею водить! – возразил я.

— Она поедет сама по себе, надо только указать, куда, — сказал Мырр.

— Вик, насчет ножа… Вот адрес человека, который хорошо в них разбирается, — влез в разговор Карим. – Сошлешься на меня – он мне кое-что должен.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Мы обнялись. Я сел в машину, устроив рядом с собой Мырр. Я назвал адрес, и машина сама по себе покатила. Карим помахал нам рукой.

Я был одиноким в толпе… Но теперь я не одинок.

Exit mobile version