Неуловимый.
Иногда мне кажется, что ему нужна роковая красотка, холодная и молчаливая, которая поиграла бы с ним и бросила, тем самым сподвигнув его на очередной виток мук творчества и придав его одинокой жизни хоть какой-то смысл.
Я не такая. Я искренняя, хохочу по поводу и без, постоянно меняю предпочтения, настроения, точку зрения, планы. Я не умею просчитывать на два хода вперёд. Во мне совсем немножко от стервы: я обожаю воткнуть язвительное замечание, особенно если меня разозлить, и бью посуду, особенно ту, что мне не нравится.
Он флегматично-спокойный, он смеётся невпопад, его шутки — искусство, понятное лишь избранным. Меня среди них нет. Как и среди девушек,изображённых на его картинах. Он — само творчество, сама загадка, само обаяние. Он — красота. Он не перезванивает. Он не спрашивает, как мои дела. Он пишет сразу: «Когда приедешь?». Он знает ответ.
Он присылает мне песни, которые я не слушаю, пишет фразы, которые я не понимаю. Недавно я обнаружила, что его номер стёрся из памяти телефона. Что ж, к лучшему.
I don’t love you. I don’t hate you. You don’t care.
Он не поправляет волосы при виде меня, не улыбается в ответ и смотрит волчонком. Мне хочется его приручить, приласкать, погладить по жёсткой шёрстке. Но я не могу сделать этого. Вы правы, у него есть девушка, и он, кажется, счастлив, куда без этого. Но меня останавливает не это. Это вообще не имеет никакого значения. Просто я нисколечко не нравлюсь ему, а вот это уже оскорбление.
Я настоящая. Я не играю — играет обычно он. Он играет в плейбоя, подмигивая мне во время рассказа о своих похождениях. В несчастного, вызывая во мне жалость оттого, что его родной отец умер в тюрьме от передозировки. В героя, изображая приём, которым якобы вырубил отчима, поднявшего руку на его мать. Я улыбаюсь, киваю, сочувствую. Я — его зрительница. Одна из многочисленных.
Он не заботится обо мне. Он угощает меня сигаретами и охотно даёт телефон тату-салона. Ему всё равно, что я чувствую, думаю, он не запоминает моих слов и мнений. Он вечно в поиске, у него сотни друзей по всему свету.
И лишь однажды, когда я мыла посуду после вечеринки, я вдруг почувствовала, как его руки обняли меня за талию, а губы прошептали «Наконец-то мы одни…». Влажность его поцелуя волной пробежала по моему телу от шеи до того места, где была необходима. Я спросила, а как же его отношения. «Я всегда любил только тебя одну», — ответил он. И тут я проснулась.
Don’t care.
Ненужный.
Он смешной. Я помню, как он пригласил меня на танец на вечеринке, устроенной в честь выхода диска группы моего парня. Мы медленно топтались под одну из композиций, и он был очень сосредоточен: старался не задеть меня своим огромным животом, а также не смотреть мне в глаза. Я тоже была сосредоточена: на нас таращилось несколько десятков глаз, и я старалась не расхохотаться. Когда музыка стихла, он церемонно поклонился и поплёлся к бару.
Мне его жаль.
Он часто ставит лайки под моими фотографиями. Думаю, что одну из них, где из одежды на мне только мужская футболка, он распечатал и время от времени дрочит. Однажды он прислал мне в личном сообщении букет виртуальных роз. Он не рискует зайти дальше (хотя сегодня даже это можно считать целым событием) — я же девушка его друга. Настоящие мужчины так не поступают, а он ведь считает себя настоящим.