Был у нас сосед – молодой, симпатичный мужчина. Очень положительный был мужчина: на работу каждый день ходил, жену свою просто боготворил, зарплату всю, до копеечки, до рублика домой приносил, а получал он весьма прилично по тем временам, рублей 300-400, не меньше (в то время, когда зарплата в 80 рублей уже считалась неплохой). Приятно было посмотреть на эту молодую пару, когда они, взявшись за руки, прогуливались вечером по аллейке, влюбленные и счастливые.
Основную часть населения нашего небольшого, строящегося поселка составляла молодежь, приехавшая на новостройку из разных мест необъятной (в то время) родины. Да и какой пенсионер поедет в безжизненную пустыню, где половину года жара несусветная, а другие пол года ветра пронзительные, где вместо нежной прохлады неделями и месяцами бесчинствуют песчаные бури. Где по телевизору Ашхабад транслировал один единственный канал, да и тот показывал плохо, еще и не каждый день. Где жить приходилось в палатках и вагончиках, без тепла и, нередко, без электричества. Где керосиновая лампа была самым востребованным и ходовым товаром, а у кого её не было, обходились блюдечком с растительным маслом и марлевым фитильком. Нет уж, новостройки – дело для молодых и здоровых.
Так было, пока не сдали первые благоустроенные дома. Конечно, климат не поменялся, но условия жизни очень таки улучшились. Народ начал активно переселяться из вагончиков и бараков в уютные квартиры с ваннами и теплыми туалетами. Как только быт немного наладился, со всех концов СССР стали приезжать родители, чтобы погостить и посмотреть, как их детки поживают.
В это самое время и к нашему соседу гостья приехала, женина мама, тёща то есть. А они только переехали в новую квартиру, диван с сервантом купили, уют навели в своем гнездышке. А тут тёща. И так этой теще понравилось у молодых, что решила она у них поселиться и вместе с ними жить. Была она вся такая симпатичная и энергичная, лет, может 43-х, ещё, как говорится, «кровь с молоком», «самый цимус». А вот мужа почему-то не имела, и, наверное, по этой причине, она всю свою бурную, неуемную энергию направила на молодых. Квартира у супругов была двухкомнатная, вот и пришлось им одну комнату этой маме отдать (не в кухню же её заселять, в самом деле), а в другой влюбленные сами жить стали.
Тёщи, конечно, они разные встречаются, некоторые даже очень уважают своих зятьев, стараются им угодить и иногда даже поддержать морально в случае семейных неурядиц. Но это был не тот случай. Наша теща зятька сразу невзлюбила, несмотря на все его положительные качества и хорошую характеристику. То ей казалось, что он кушает много, продуктов не напасешься: то в туалете что-то слишком долго засиживается, то он храпит, то он мусор не вовремя вынес, и еще множество разных претензий у этой тещи к нашему соседу было. И ладно бы молча не любила, так нет же, она обязательно старалась унизить и опорочить молодого человека в присутствии жены. Жена, конечно, переживала, но мама есть мама – это истина последней инстанции, она же не может ошибаться. Мало того, зловредная теща стала появляться в комнате молодых в самый неподходящий момент. Как только почувствует, что у супругов ласки — нежности начинаются, она тут как тут. Начинает упрекать зятя, что он замучил её доченьку своими сексуальными домогательствами, что не нужно так часто заниматься любовными делами, что меру надо знать и так далее. В общем, достала она парня до самых печенок. Он не знал, что и делать, жена с мамой расставаться не хочет, а дальше так жить стало совсем уж невмоготу. Хоть бери веревку и вешайся. Но не суждено ему было болтаться в петле, уберег его ангел-хранитель от такого греха. Судьба уготовила ему совсем другой вариант.
Как раз в это самое время в наш поселок цыгане нагрянули, целый табор. Приехали они не на лошадях и не на верблюдах и даже не на ишаках. Их привез поезд. Целый вагон опустел, когда эта шумная, разноцветная толпа с шумом и криками высадилась тихим августовским вечером на нашей Газ-Ачакской станции. Раскинули палатки, зажгли костры, переночевали, а с утра за дело взялись.
Наш поселок хоть и не очень большой, но тысяч десять, а то и более населения к тому времени уже было. Да и жил народ вроде не бедно, у многих в сберкассе хорошие накопления имелись, на стенах – ковры с паласами, в серванте – хрусталь, в холодильнике – колбаса, все атрибуты счастливой советской жизни. Наверное, цыгане пронюхали про такую завидную жизнь, да и приехали. А может, они вообще случайно тут оказались, по воле судьбы, так сказать, кто знает…
Каждый день, с утра, небольшие группы женщин в ярких платьях с детьми на руках делали обход поселка. Они поднимались на этажи, стучали в каждую квартиру и выпрашивали вещи, еду и деньги. Подаяние было не единственным их доходом, они ещё успешно морочили голову поселковым бабам, гадая им на яйце и иголке. Старый избитый трюк наводил ужас на неискушенных чудесами женщин, они верили всему, что говорили им хитрые цыганки. Частенько, попав под магическое влияние, отдавали хитрым бестиям все свои золотые украшения, заработанные мужьями в тяжелых командировках.
Так вот, во время такого очередного обхода наш сосед и познакомился с молодой цыганочкой. Конечно, никто не видел, как все произошло, можно только догадываться, как она его очаровывала. Может, выходной день был, жена с тёщей на базар подались, или по магазинам, мужнины деньги тратить, или еще куда, а он сам дома остался, чтоб от тещи отдохнуть, книжку почитать.
И вот тут-то к нему в дверь и постучали…
И вот, значит, воротились теща с женой домой, а дома никого, пусто, ни души, исчез мужик. Ну, думали, что к друзьям пошел или на работу срочно вызвали, думали, что вот-вот он вернется и всё будет как всегда.
Но, увы, он не вернулся. Ни в тот день, ни на другой, ни через неделю, не было его и на работе. Написали заявление в милицию, виданное ли дело, чтоб средь бела дня, в мирное время, да мужик пропал, но и милиция не помогла, не смогла найти, а может, и не очень искала, оно ей надо, той милиции, сбежавших мужей ловить, и без того забот хватает.
Через некоторое время по поселку слушок пошел, что кто-то вроде бы видел нашего молодца в таборе, говорили даже, что он с цыганкой живет. Жена спохватилась, в табор к цыганам побежала, да там над ней только посмеялись, а мужа она так и не нашла. Может, спрятали его цыгане, может, отлучился куда, но только не смогла она в тот раз его отыскать. Пришла домой, а там мама масла в огонь подливает:
– Он такой-сякой, тебя не стоит! Тебе не такой муж нужен, тебе впору за принца выходить, а тут такое мурло необразованное! Ты, доченька, без труда другого муженька себе найдешь! И будет он лучше, чем этот, недостойный тебя паршивец!
Да что-то не спешили другие мужчины свататься, в очередь не стояли, руки и сердца не предлагали. Может, тёщи боялись…
Вскоре цыгане свернули свои палатки, потушили костры и исчезли бесследно, а с ними и наш сосед. Они – цыгане, такие, они не могут долго на одном месте жить, все им куда-то ехать надо, все их дорога зовет, наверное, этому народу души от птиц достались, вот и спешат они летом – на север, зимой – на юг. Мигрируют, в общем.
Тут наша молодуха совсем духом упала. Стала она грустить, настроение у неё все время плохое, даже мамины утешения не помогают. Все чаще начала вспоминать, как они с мужем дружно и мирно жили, как любили друг друга, как им хорошо было вместе. Пока мама не приехала. И, как говорят, упала у нее с глаз пелена, поняла она, кто раздор в семье внес, кто жизнь её счастливую разрушил. Начали мама с дочкой ссориться, и теще это быстро надоело. Одно дело, когда она на всех наезжала со своими претензиями, а тут, виданное ли дело – её обвиняют в злодеянии. Не долго думая, обиделась она, собрала свои чемоданы и уехала обратно, на прежнее место жительства.
Осталась соседка одна. Тут оказалось, что она беременна, вдобавок и срок уже приличный. Вот такое интересное положение: мама уехала, муж сбежал, в животе ребеночек брыкается, что делать – непонятно. Сначала хотела аборт сделать, но потом успокоилась немного и передумала, рожать решила. Она так для себя решила: накопления на книжке есть, еще декретные получу, до года посижу с ребенком, денег хватит, после малыша – в садик, сама – на работу.
Когда дело касается заботы о потомстве, в женщинах просыпается древний инстинкт, они за своего ребенка жизнь готовы отдать и могут горло перегрызть или задушить голыми руками всякого, кто покусится на жизнь или спокойствие этого писклявого, марающего пеленки, существа. Конечно, встречаются и такие особи, которые новорожденных в роддоме забывают, или под чужие двери подбрасывают, но этих тварей, к счастью, немного. Да и не женщины они вовсе, а так, недоразумение, ошибка природы.
Рано или поздно, все возвращается на круги своя. Поздней осенью, или в начале зимы, точно не помню, когда на улице небольшие заморозки начались (а в Туркмении настоящих морозов практически не бывает даже зимой, да и снег большая редкость), и народ начал запасаться продуктами и шампанским к новогодним праздникам, наша соседка ходила с огромным животом, вот-вот должна была родить. Соседи и друзья не оставляли её своим вниманием, помогали, чем могли, утешали, и все вроде бы было хорошо. Конечно, она тосковала по мужу, но впереди были роды, хлопоты с ребенком, она готовилась, пеленки с распашонками шила, грустить-то времени не было.
Однажды поздним темным вечером в её дверь осторожно постучали. Она вздрогнула, никого вроде не ждала в гости, но подумала, что кто-то из соседок пришел, ну и открыла дверь.
На пороге стоял её муж. Он сильно похудел, кожа его почернела не то от загара, не то от грязи, в руке держал небольшой чемоданчик-дипломат.
Не прижился он в цыганском таборе, не по душе ему были постоянные переезды с места на место, неустроенный быт, и не звала его в дорогу путеводная цыганская звезда. Не проникся он романтикой вечных странствий. Чужой он там был, в этом шумном обществе. Притом, он с ранних лет привык работать, зарплату два раза в месяц получать, на профсоюзные собрания ходить, в партию даже хотел вступать, а какая партия или профсоюз у цыган. Нет там никакой партии. Вот он и вернулся к жене.
Конечно, он был прощен. Еще получил два приятных сюрприза, не знаю уж, которому он больше обрадовался, отъезду тещи или беременности жены.
И все у них стало как прежде, или почти так. Но иногда он подходил к окну, грустно смотрел на дорогу и что-то тихо шептал на непонятном языке, один раз жена даже расслышала, как он с тоской, вполголоса произнес: – «тавасы» (весна – по-цыгански). А за окном и вправду была весна, на безоблачном голубом небе сияло яркое весеннее солнце, весело чирикали воробьи и распускались первые виноградные листья….