Демон

Я решил уйти в запой. Получил кое-какие деньги за халтуру. Забросил все свои литературно-поэтические дела, тем более что творчество в последнее время стало постепенно перерождаться в графоманство, оно требовало подпитки, передышки, моего ухода в небытиё. Договорившись на работе о временном отсутствии, я запил. С толком, с чувством, с расстановкой.
Сначала пил с друзьями. Позвонил одному. Он приехал, чуть-чуть попил, на вторые сутки не выдержал – уехал. Позвонил второму. Этот оказался крепче, выдержал трое суток, да и циклы трезвости-опьянения у нас совпадали: мы принимали по рюмке, вместе падали, и через некоторое время, очнувшись, снова принимались планомерно уничтожать горькую, допивались до кондиции, падали, чтобы потом, вместе проснувшись, продолжать. Дни слились, превратились в бесконечную вереницу походов за следующим литром. Когда второй не выдержал, я позвонил третьему. Тот оказался совсем слабым: не доехал. А четвёртый просто отказался… Тогда я запил один…
Как-то проснувшись, я, как всегда, доковылял до стола, плюхнулся на стоящий рядом стул, и, стараясь не делать лишних движений, налил рюмку. Но вдруг с ужасом понял: не могу. Допился. Такого еще не бывало. Когда можешь, но не хочешь – это одно, а когда хочешь, но не можешь, это другое – это страшно…
Я сделал над собой усилие и заглотил, дурнопахнущее содержимое рюмки. Не пошла зараза… Кинувшись в туалет, и ощутив прелести затхлого вонючего мирка, я, скрепя сердцем, выплюнул выпитое в унитаз. Белый монстр аж заурчал от удовольствия… Под эту музыку я впервые за несколько суток умылся и заглянул в зеркало. Там было на что посмотреть, правда, фрагментарно… Огромное настенное зеркало не вмещало мою распухшую физиономию. Я долго всматривался в один глаз – в коричневой глубине засела тоска… потом в другой глаз, там та же картина – сидит тоска зелёная. Я почесал нос, изображение в точности повторило моё движение.
“Значит в зеркале всё-таки я…” – важно прошествовала мысль. Вслед за ней что-то ужасное промелькнуло в воспаленном сознании: “Раз не пьётся, значит надо трезветь…”
Я вернулся в комнату, закрыл балкон, почему-то всё время распахивающийся…
Каждый раз я поворачиваю все рукоятки и проверяю, дёргая дверь, закрыта ли она? Она закрыта. Но странным образом через некоторое время уличный воздух всё-таки прорывался в комнату через всё ту же, но уже распахнутую, балконную дверь… В крайнем случае, через недавно, столь же тщательно закрытую форточку. Я, конечно, понимаю, что в квартире очень спертый и затхлый воздух, но не воздух же открывает или закрывает балкон!..
Да наплевать, кто открывает, но на улице прохладно!..
А в квартире воздух гнилой, но зато тёплый… Мне же холодно! У меня похмелье… Меня трясёт. С похмелья всегда так… Все чувства обострены, а нервы обнажены… На кухне из-под крана капает вода, а кажется, что бухает двадцатитонный молот… Под потолком тяжёлым бомбардировщиком летает муха… Квартира наполнена какими-то шумами, как станция метро в час пик. Зрение воспринимает все мелочи: грязные тарелки, заляпанные стаканы и бутылки, жирные пятна на скатерти, крошки, кусочки непонятно чего, разбросанные везде и кое-где раздавленные, осколки стекла, пыль, каждую пылинку в отдельности…
Ещё раз посмотрев на бутылку со спиртным и внутренне содрогнувшись, я подумал, что надо бы трезветь.
Составив несколько тарелок одну на другую, неимоверным усилием воли я заставил себя подняться и побрёл на кухню, подражая походке двухсотлетнего младенца. Каждый шаг давался с трудом… Тапки шаркали необычайно громко…
Громкие звуки пугают. Дико хотелось обернуться, постоянно казалось, что из поля зрения кто-то выбегает и стоит там насмехается, недосягаемый для взгляда…
“Если я пил около двух недель, то мне потребуется три-четыре дня, чтобы прийти в форму,” – ужаснулся я, представив нечеловеческие мучения.
Я доплёлся до кухни, поставил тарелки в раковину, стараясь не вертеть головой, повёл глазами… Разруха… Особенно замечательный вид имело помойное ведро, погребённое под кучей объедков, кулёчков, баночек, оно улыбалось красным щербатым краем. Заглянув в холодильник, я подивился богатейшим запасам пищи. На первой полке не было ничего, на второй лежала обёртка от масла, на третьей банка из-под тушёнки, в самом низу лежали две сморщенные морковки, на дверце покоилось разбитое яйцо, а в морозилке корка от сала…
Я поплёлся обратно в комнату, с трудом доковыляв до стула, сел и закрыл глаза. Под веками проплывали огненные круги, в голове стучало, тело отказывалось подчинятся…
“Надо что-то решать, – подумал я. – Если сейчас чего-нибудь не предпринять, я умру. Надо выпить, иначе организм в своём справедливом требовании опохмелить его, объявит забастовку и отключит либо сердце, либо лёгкие, либо ещё что-нибудь жизненно важное…”
Открыв глаза, я потянулся к бутылке… Балконная дверь со свирепым рыком распахнулась. Я точно помнил, что закрывал её.
“Неужели опять провалы памяти?” – прошептал я.
Свежий воздух потеснил гниль, стало заметно холоднее.
– Да холодно же! – заорал я.
Дверь захлопнулась. Я испугался. Во-первых, собственного крика, а во-вторых, – дверь захлопнулась.
Я опят закрыл глаза, расслабился и постарался себя ущипнуть – больно.
“Но дверь-то захлопнулась! – Следующая мысль меня ещё больше испугала, – Может до белочки допился?!”
Подумав так, я ещё сильнее ущипнул себя – больно!
Вдруг посторонний довольно реальный звук нарушил моё мироощущение, я распахнул глаза и совсем обалдел: напротив меня сидел человек.
Буря чувств, захлестнувшая меня, быстро улеглась: ведь когда белая горячка являются обычно черти… Я покосился на левое плечо, мне опять показалось, что там кто-то есть… “Черти появляются, – проговорил я про себя, – а не люди. Люди они хорошие, хотя бы потому, что не являются при белой горячке”.
– Ну что выпьем? – заговорил незнакомец.
– Ыгу… – что означало: “Рад бы да не могу”.
– А что я ещё мог сказать?
“Но как он сюда попал?” – пронеслась шальная мысль.
“Естественно через дверь, как все нормальные люди,” – догнала её мысль не менее шальная.
Я опять ущипнул себя – больно!!
Пока я размышлял незнакомец, отвернул загаженный край скатерти, и положил на относительно чистую полированную плоскость стола несколько пакетиков, в одном оказался сыр, в другом ветчина, в третьем хлеб. Незнакомец взял со стола недопитую бутылку, повертел её в руках и с силой кинул через плечо. Не успел я возмутиться по поводу наглого поведения – меня парализовало: бутылка, не долетев до стены, растворилась в воздухе.
– Очаровательно здесь пахнет, – с некоторой издёвкой произнёс незнакомец.
Я сбросил оцепенение и снова ущипнул себя за ногу – больно!!!
– Да перестань ты щипать себя, там и так уже синяк!.. Демон я, демон.
“Хоть одно подробность биографии: зовут его Демон. Хоть убей не припомню знакомых с таким именем”.
Демон нагнулся и достал из-под стула пару хрустальных стопок и графин с прозрачной жидкостью. Я знал, что ни под столом, ни под стулом ничего кроме пыли не было. Я, с трудом совершая каждое движение, нагнулся. Всё объяснилось достаточно прозаично: странный гость извлекал выпивку из дипломата, прислонившегося чёрным боком на ножку стула. На всякий случай я глянул на ноги гостя, не похожи ли они на чёртовы копыта. Нет, между ботинками и брюками были нормальные человеческие ноги в белых носках. Немного успокоившись, в подозрениях о своей запойной болезни, я выпрямился. Спиртное было уже налито в стопки. Сдерживая дрожь в руках, я поднял стопку и принюхался – спиртным почти не пахло и отвращения не вызывало. Я заглотил содержимое, сразу ток прошёл по жилам, стало несказанно лучше. Схватив кусок ветчины, я запихнул его в рот и в такт жевательным движениям стал размышлять: “Демон… Может я ослышался не Демон, а Димон?.. Да нет, не такой уж я глухой… Демон”.
Гость, не закусывая, выпил и стал внимательно изучать моё лицо, как будто не лицо это вовсе, а электронное табло, где пробегают закорючки, несущие тайный смысл.
И тут меня осенило: “Ну конечно! Демон! Злой дух!”
– Ты злой, – выпалил я.
– Тьфу ты ну ты… – отозвался демон. – Я думал ты здравомыслящий человек, ведь сам же говорил, что добро и зло это понятия относительные…
Он налил ещё, а я залпом выпил и стал размышлять трезво: “Спокойно. Конечно демон, а что здесь такого? С демонами я встречаюсь каждый день, а добро и зло понятия относительные… Сам говорил: то, что добром является для одного, для другого может быть злом, и наоборот…”
Размышления никуда не привели, я окончательно запутался, но какие либо эмоции отступили на второй план: не было и страха, лишь ощущение блаженства волнами катилось по телу – похмелье проиграло это сражение и отступало.
– Я не собирался причинять тебе зло, – начал незнакомец. – Зло ради зла – это абсурд. Будь уверен, что критерии чёрного-белого у нас практически идентичны.
“Слава богу!” – подумал я.
– Теперь я хочу, чтобы ты поверил, что я действительно демон. Я не буду колдовать, тем более что это связано с некоторыми сложностями в данном месте в данное время. Не хочу показываться в своём нормальном облике: в конце концов, я на Земле и в человеческом обществе… Я попытаюсь исходить из твоих же слов. Сам говорил, что человеческое мышление узко и консервативно, и что с фантазией у людской расы плоховато, и что бы что-то человеку выдумать нужен очень сильный толчок.
– Точно, говорил, – с удовольствием подтвердил я. – Чтобы мужик придумал, что жареный петух клюётся, надо чтобы жареный петух его клюнул.
– Во-во. Тогда бабка Ёжка в ступе – это не сказка.
– Не сказка, – не совсем уверенно проговорил я.
– Сам говорил, что ничего ниоткуда не берётся, энергия не исчезает, а лишь переходит из одного вида в другой.
– Закон.
Мне становилось всё интереснее, я ждал следующей фразы. Куда ещё завернёт мой собеседник?
– Думаешь спроста ты не смог выпить своей водки?
– Просто водка плохая.
– Нет. Просто Федька наложил на водку заклятие.
– Какой Федька?
– Какой-какой – домовой Фёдор, который живёт здесь побольше, чем ты и терпеть не может, когда квартира загажена и в туалет не войти из-за вони. Вот он и решил вывести тебя из запоя. Ведь так, Фёдор?
– Да, – непонятно откуда басом ответил кто-то.
У меня отвисла челюсть. Я налил себе рюмку и выпил.
“Правильно говорит, – завертелось у меня в голове, – моими словами. Ломай! Ломай свою косность, расширяй узость!..”
Челюсть у меня встала на место, а гость продолжал:
– Тот же Федя открыл балкон, и не пьяный глюк у тебя был. Сам же говорил, что люди невнимательны, так бы многое можно было увидеть и понять… Невнимателен ты, невнимателен. Федя, можно тебя попросить?
– Да? – прогудел бас.
– Открой, пожалуйста, балкон и уберись в квартире. Надеюсь хозяин не против?
– Да нет, что вы! – проговорил я.
Как по мановению волшебной палочки, открылась балконная дверь, а по квартире, будто пронёсся ураган, всё сразу заблистало чистотой. Бутылка, рюмки и закуски оказались на белоснежной скатерти.
– Ну а теперь о главном, – снова заговорил демон, – о цели моего прихода…
После многозначительной паузы он снова продолжил:
– Я не собираюсь покупать твою душу, так как это делается в сказках, тем более что ты её уже продал…
– Как так?
– Да так. Ты её вложил в дело. Она уже не принадлежит тебе. В то, что ты делаешь руками, головой переселяется душа.
– Так всё равно моя!
– Не совсем… Вернее совсем не твоя, а вложенная в дело, и просто так её оттуда не извлечёшь… Да и не надо это. Ты именно этим и ценен для меня. Я хочу собрать команду из таких как ты. У тебя есть цель?
– Цель?
– Да к чему ты стремишься? Где ты проведёшь черту своей жизни?
– Не знаю. Но я хочу, чтобы после меня хоть что-нибудь осталось.
– Круглый счёт в банке?
– Нет. Это скорее из области духовного, или хотя бы дерево, дом, колодец, сын.
– Вот видишь, ты на какой-то этап определил, что ты будешь делать, а что ты будешь делать после смерти?
– Гореть в аду, наверное…
Я усмехнулся. Естественно, я никогда не задумывался, как мне вести себя там, за чертой…
– Дело в том, что человеческая жизнь маленькая вешка на Пути. Я хочу предложить быть в моей команде. Это даст тебе кратчайший путь к совершенству – цели твоей человеческой жизни – потом ты перейдёшь черту, чтобы двигаться дальше… Цели можно достигать разными способами, по разнообразным траекториям, с различными скоростями. Ты чтобы перескочить из одного времени в другое с минимальными затратами, напиваешься, хотя временной переход можно одолеть и по другому, более совершенно. Для того чтобы из тебя получилось совершенное существо, нужно сделать несколько шажков, и нельзя просто надраться в стельку, потом ты проснёшься больной, похмельный, а не совершенный. Я понимаю, что запой вызывает в тебе определённое состояние, которое ты называешь предвдохновением, но отныне ты не будешь пить, ради того чтоб напиться…
– А как?
– За компанию
Я не стал уточнять, чем отличаются два пития, а спросил:
– И что мне надо делать?
– Жить.
– Жить, как жил?
– Жить в темпе команды, чтобы быстрее достичь совершенства.
– А тебе это зачем надо?
– Я стремлюсь к той же цели. С командой я достигну её быстрее.
– А что я должен делать?
– Я сказал жить, писать. Я тебе буду подкидывать идеи для твоих произведений. Надеюсь, ты не против моего соавторства?
– Нет… Но если я откажусь?
– Ты хочешь забыть о встрече? Ты хочешь ковылять?.. Путаться впотьмах? Ты хочешь потерять нить истины?
– Истины нет.
– Есть нечто похожее на неё в данной реальности.
– Предложение заманчиво, но я должен буду что-то отдать?
– У тебя есть, что отдать?
– Не знаю…
– Ты уже всё отдал, потому что согласился.
Проснулся я, когда занимался день. Квартира прибрана, в холодильнике, то, что принёс демон, от похмельного синдрома никаких следов. Меня вообще больше не тянет напиться, да и не получается – водка не берет. Демон не появлялся. Я живу, пишу, первым делом, конечно, описал нашу встречу. Вообще писать стало легче, и печатать меня начали… Всё прекрасно, только не пойму я никак, что я уже отдал?