Это была даже не бусинка, а какой-то загадочный стеклянный камушек размером с перепелиное яйцо, с аккуратненькой дырочкой посередине, по форме своей и окраске напоминающий бусинку. Большую такую, богатырскую! Бусинку-амулет или что-то вроде того. Я, щупленький рябой пацанёнок лет восьми с хвосточком, ни на мгновение не расставался с этим сокровищем с той поры, как оно оказалось в моих руках. Денно и нощно я таскал эту загадочную вещицу в своём кулачке и вид при этом имел такой, будто в руке моей лежал не камешек вовсе и не стекляшка, но целый мир — загадочный и влекущий. Эта бусина досталась мне от старика Потапа незадолго до его исчезновения.
Жители деревни знали Андроныча человеком скрытным и в чём-то даже диким! За много лет про старика-отшельника люди всего-то и знали, что звать его Потапом Андронычем. Даже избы его никто не видел. И потому, наверное, местные распускали слух, что старик Потап, дескать, не простой человек, а таёжный ведун.
Про Андроныча местные старики рассказывали, что он в здешние места пришёл пешим и уже тогда был с седыми обвислыми бровями да с взлохмаченной дедовской бородой. И ещё говорили, что случилось это событие не меньше, чем полсотни лет назад. Что они, рассказчики и свидетели поселения деда Потапа в здешних местах, в ту пору были ещё в расцвете сил и до старости им было ещё «ох, как далеко».
Потапа Андроныча можно было встретить в деревне лицом к лицу не чаще двух-трёх раз в год. Старик приходил в местный магазинчик с большим матерчатым мешком, куда он не спеша складывал купленные им муку, соль, листовой чай, растительное масло, сахар, горчичный порошок, табак, немного сосательных конфет и кое-какие специи.
Люди у нас в деревне разные, как, впрочем, и везде, а потому всегда находился кто-нибудь, кто деда Потапа хотел принародно высмеять и потому начинал расспрашивать его про всё, что только в голову взбредёт. А Андроныч — большой такой, крепкий старик с хитрым прищуром, одной фразой умел любую спесь сбить с празднослова, так что скоро все насмешники извелись и Потапа уважать стали за его незлобивость и мудрые изречения. А от слов его кратких не только обличение исходило, но такая глубина познания жизни истекала, что никто от неё за пустой смешливой фразой спрятаться не мог. Даже я, будучи смешливым пацанёнком, как-то незаметно для себя самого приучился подолгу думать про то немногое, что говорил ведун…
Вот так многие жители нашей деревни прониклись к старику почтительным уважением, а иные из страха приветствовали его и провожали кивком головы или поклоном. А со временем и вовсе так сложилось, что люди, стоило только старику появиться в деревне, все в магазине сходились. Кто за житейским советом к ведуну обращался, кто скорбное чело на стариковское плечо опускал, а кто-то с ним и радостной весточкой делился…
Вот и я однажды не утерпел да и пошёл за стариком Потапом след в след. Уж очень мне хотелось расспросить его про все те мудрые слова, какие я слышал во время редких его посещений нашей деревушки. В тесном магазинчике, в деревне, мне даже нельзя было подойти к нему — народ теснил до боли и потому я решил увязаться за ним и потом про всё расспросить. Страшно мне было преследовать Андроныча, ведун всё-таки, но и любопытство одолевало. Бежал я за стариком долго, пока он меня не приметил. А как заприметил, так остановился, скинул с плеч на землю свою ношу и сам сел рядом со своим мешком.
-Чего, — говорит, — рябушко, в дикую такую глушь забрёл? Или страха в тебе тятька не воспитал, что в вечеру по тайге один бродишь?
-Почему же, — робко отвечаю я Потапу, — не воспитал? Знаю я, что не место мне в тайге. Да и страшно мне тут быть одному и без родительского ведома. Но только, деда, я тут как-бы супротив своей воли, по любопытству ума оказался…
-Ишь ты! — Чуть прищурил свои глаза старик и рукой пригласил меня с ним рядышком на землю сесть, — И что ж тебя, — спрашивает, — за мысль безвольничать заставляет?
-Да вот, — отвечаю я ему, — говорил ты однажды, что чёрен век человеческий, но плод его может быть зелен, коль примет он в себя росу небесную… Думал я над этим долго, Потап Андроныч, а понять до сих пор так и не смог. А ещё ты говорил, что настоящая жизнь получается из грязной песчинки, умытой капелькой облачной воды… И много ещё подобного говорил ты, и всё такое непонятное, но такое… — Тут мой голос осёкся, потому что я не мог подобрать нужного слова.
-Чудной ты, рябушко! — Ласково потеребил Потап Андроныч своей тяжёлой рукой мои вьющиеся волосы. — Зачем же тебе думать про то, чего не понимаешь и что говорилось не тебе?
-Как же не мне? — Совсем осмелел я и уже не страшился поведать мудрому старику свои мысли, — Тебя у нас в деревне таёжным ведуном почитают, а слова ведуна — житейская мудрость, а раз мудрость, то для всех , а значит для меня тоже.
-Вот как?! — Удивился старик. — Ведуном, говоришь?.. — Помолчав немного, Потап Андроныч привлёк меня ближе к себе и тихо так, будто по секрету, начал говорить:
-Хорошо, — чуть-чуть кивнул своей седой головой старик, — я расскажу тебе кое-что из того, о чём ты хотел знать, а взамен ты пообещай мне, дружок, что расскажешь всем в деревне, что я никакой не ведун…
-Нет? -Удивился я. — Тогда кто же ты?
-А я, рябушко, — на старом лице возникла улыбка, от которой на душе сделалось как-то теплее, — человек, который видел три цвета жизни…
-Три цвета? — Удивился я ещё больше. — Так мало?
-Это очень много, мальчик! — Как-то внезапно посерьёзнел Потап Андроныч, — Мало людей, которые видят три цвета жизни. — Старик опечалено вздохнул и правой своей рукой полез в карман старенькой телогрейки. — Чаще люди только два цвета жизни видят, а третий — самый важный, остаётся незамеченным!
-Как так? — Смотрел я на старика, изо всех сил силясь понять про что он говорит. — Не может того быть! Ведь в жизни так много различных цветов и оттенков, что всех не назовёшь!
-Ну-ка, мальчонка, — поднёс дед Потап свой большой кулак поближе к моему лицу, — взгляни-ка сюда…
Пальцы старика разжались и на его ладони я увидел вот этот самый стеклянный камушек-бусинку, который опоясывали три разноцветных полоски — нежно-голубая вверху (или внизу — смотря как бусинку держать), чёрная с серыми вкраплениями посередине, а под (или над?) ней — изумрудная.
-Какая красивая! — Не смог сдержать я своего восторга и тут же схватил бусину в свои руки, любуясь ею как чем-то волшебным.
-А теперь смотри, рябушко, — двумя пальцами взял Потап Андроныч бусинку из моих рук, — Эта бусинка — картинка человеческой жизни. Вот эта чудесная волнистая полосочка, что дышит изумрудной зеленью, передаёт цвет рождения и детства человека. Это цвет детских устремлений, ещё незапятнанных временем. Эта зелёная дорожка несёт в себе отпечаток самых нежных человеческих чувств и самых светлых его мечтаний. Эта изумрудная зелень есть след чистоты детской души, когда ей ещё неведомы пороки взрослой жизни…
-А эта чёрная полоска старость что ли? — Полюбопытствовал я у рассказчика, поглаживая лакированные бока необычной бусины.
-Многие так думают, — покачал своей седой головой старик, — но это не так. Обрати внимание, рябушко, что эта полоска на бусинке занимает места больше остальных и что она как-бы соткана из множества узеньких ниточек разных оттенков чёрного…
-Точно-точно! — Заворожённо смотрел я на полосу, о которой теперь шла речь, — Так это цвет старости?
-Нет, — возразил Потапыч, — это цвет юности и молодости.
-Что? — Не поверил я своим ушам, — Как такое может быть? У нас в деревне много молодых ребят и все такие весёлые, здоровые и… И… Ну, в общем, чёрный цвет им никак не подходит, — заключил я.
-Верно ты подметил, рябушко, но дело тут в другом. Видишь ли, понимание того, что я сейчас тебе скажу, приходит лишь тогда, когда время человеческой жизни подходит к концу и человек смотрит позади себя, чтобы понять смысл отмеренного ему времени. И не надо, мальчишка, быть мудрецом, чтобы понять, что человек больше всего совершает ошибок будучи молодым. В юности и крепости больше всего люди грешат и больше всего в эту пору чернят своё сердце. От того эта тёмная полоска такая широкая и такая, точно в ней бесчисленное множество чёрных ниточек. И к сожалению очень часто случается так, что за всей этой юношеской чернотою, человек не видит той светлой полосы, что лежит за пределами временной жизни. Вот и получается, рябушко, что за тёмной полосой молодых лет зрелый человек уже не может разглядеть нежной голубизны вечности и в этом трагедия. А она есть, рябушко! Полоска-то эта нежного цвета есть! Вот она, — показал старик полосу нежно-голубого цвета, которая словно втекала в центральное отверстие бусинки, — полоса зрелой жизни! Цвет, олицетворяющий завершение жизненного пути, когда человек, оставив былое, надеждой должен простираться вперёд. Где не конец, но начало чего-то высокого, понимаешь? — Глаза Потапа Андроныча лучились и само его лицо дышало какой-то необъяснимой внутренней радостью, — Настолько высокого, что высоты этой ум человеческий измерить не может! Держи, рябушко, мою бусинку! — Старик вложил трёхцветную бусинку в мою ладонь и легонько сжал её, — Всякий раз, когда что-то в этой жизни тебе будет не понятно, посмотри на вот этот камушек и он откроет разуму твоего сердца много глубин… — Помолчав немного, рассказчик глубоко вздохнул, -Что ж, рябушко, — улыбнувшись мне лучезарной улыбкой, Потап Андроныч стал тяжело подниматься, — провожу тебя маленько, а сам пойду своей дорогой. — Старик протянул ко мне свою руку, за которую я доверчиво схватился.
Шли молча. Одной рукой я держал за руку Андроныча, а в другой крепко-накрепко сжимал своё сокровище, размышляя обо всём, что было мне сказано под сенью могучих кедров.
Завидев огни деревенских домиков, Потап Андроныч ещё раз одарил меня своей таинственной улыбкой и ещё раз потеребил кудряшки моих непослушных волос:
-Ну вот и пришло время нам с тобой, рябушко, идти каждому своей дорогой! Здрав будь, мальчишка! Да бусинку, смотри, не потеряй! Не простая она, бусинка-то эта!
Так и ушёл старик Потап узкой тропкою далеко в тайгу. Я уже вырос, а Потапа Андроныча с тех пор никто в нашей деревне так и не видел. А эта бусинка с тремя цветами жизни до сей поры со мной. Ношу её при себе вместе с иконкой да часто рассказываю по ней про жизнь людскую каждому, кто интересуется моим необычным камушком.
04.09.2011г., г.Н.-Ф., ЮНиС