«Жизнь, словно сон, — тоскливо думала Эля, лениво топая с работы через привычную полянку, поросшую высокой зелёной травой, в сторону автобусной остановки. — Когда же я, наконец, проснусь?» Возвращаться домой не хотелось, но возвращаться было нужно. Ах, это отвратительное слово : нужно! Оно стало девизом всей её жизни и невозможно было от него скрыться. «Нужно, Эля, нужно!» — повторяла она себе каждое утро поднимаясь чуть свет, чтобы успеть приготовить завтрак своим мужчинам перед выходом на работу. «Нужно,» — стонала она, собираясь ехать за город копать картошку на их крошечной дачном участке. «Нужно…» — всхлипывала она, в очередной раз отказывая себе в обновке и покупая сыну Димке новые кроссовки. Её жизнь не радовала разнообразием. Сначала выматывала душу проблема с жильём. Бесконечный поиск съёмных квартир, вечная неустроенность, жизнь на чемоданах готовы были превратить любое существование в ад. Неудивительно, что малосемейка в общежитии показалась раем. Но порадоваться она не успела. Грянули болезни. Судьба, словно насмехалась над их маленьким семейством. Одарив крошечным жильём, она жестоко отбирала здоровье. Элька боролась, не поддаваясь её ударам, словно стойкий оловянный солдатик. Иногда ей казалось, что беды отступили, оставили её. Наступало временное затишье. Но это была лишь уловка, обман. Новые внезапные горести уже поджидали за поворотом. Иногда она чувствовала себя маленьким осликом, тянущим в гору неподъёмный груз. Жизнь бежала по кругу : работа, дом, работа. Казалось, она совсем потерялась в этой бесконечной гонке. Куда подевались её мечты, желания, надежды? Всё поглотила суета-сует. Словно не стало её, Эльки, растворившейся в этом бесконечном беге за призрачным счастьем.
Но больше всего угнетало чувство потери. Вот было у неё два крыла — две любимые подруги, и вдруг оторвались крылышки, да разлетелись в разные стороны: белое — на запад, а рыжее — на восток. И тоска за ними тяжёлым камнем лежала на сердце. Все невзгоды казались ей смешными и глупыми в те счастливые времена, когда была она окрылённая, когда могла разделить с подружками свои горести, когда прилетали они по первому зову и вместе боролись с бедами.
Это лето было похоже на все предыдущие и не предвещало ничего особенного. И всё же оно стало особенным, оно подарило Эльке долгожданную встречу. Маруська вместе с малышкой Дианой приехали в гости неожиданно и за считанные минуты развеяла Элькино тоскливое уныние. Своего мужа она с собой не привезла.
— Мужчины должны работать, а женщины за них отдыхать, — весело заявила Рыжик. — У него, понимаешь ли, бизнес, а у меня отпуск.
За пять лет она нисколько не изменилась, оставаясь всё такой же смешливой рыжей девчонкой с задорными веснушками на носу. Всё также сияли зелёные глаза на улыбчивом лице. Её муж, Сашка, любил своих девочек до безумия, сдувая с них пылинки и потакая всяким женским капризам. Но ответной любви и внимания, как и всякий уважающий себя мужчина, требовал. В отпуск отпустил, но звонил по три раза на день и забывать о себе не позволял.
— Счастливая ты, Маруська, — тихо вздыхала Элеонора, с теплом заглядывая в сияющие глаза Рыжика.
— Ага, я такая, — не спорила та с подругой, нежно поглядывая на свою темноглазую дочурку. — Счастливее разве что наша француженка. Совсем подруга запропала на просторах Европы. Эль, у тебя есть новости о Вик?
— Знаю только, что у неё родилось две близняшки: Софи и Марго, — улыбнулась Элька вспомнив о последнем письме из Франции. — Она даже фото прислала. Такие милые крошки, белокурые, как и мама.
— Ух ты! — восхитилась Рыжик. — Ох, как бы хотелось их повидать.
Чудеса иногда случаются, особенно, если их не ждёшь, хотя и надеешься. Вик прилетела неделей позже, так сказать, сюрпризом, и девчонок с собой привезла, чтобы внучек бабуле показать и со своей родиной познакомить. Она тоже мало изменилась: всё такая же хрупкая, голубоглазая и белокурая. Всё такая же отстранённая, словно живущая в ином, невидимом простым смертным, мире. Девочки же у неё были шумные, весёлые и совершенно очаровательные. Они быстро подружились с Марусиной Дианой и привыкли к новым родственникам.
Однажды вечером, поручив малышек бабушкам, подруги встретились в уютном городском сквере, как в былые времена. В этот вечер Эля впервые за долгие годы почувствовала себя совершенно счастливой. Они снова были вместе. Удивительная лёгкость наполнила всё её существо, вновь ставшее крылатым. Будничные проблемы испарились из её сознания, будто бы их никогда и не было, а в душе зазвучала уже забытая, красивая мелодия юности.
— Ну, колись француженка! Где супруга потеряла? — с обычной прямотой спросила Рыжик у Вик, удобно устроившись на скамейке под раскидистым клёном и с видом фокусника достав из пакета бутылку шампанского.
— Да он сам потерялся, — равнодушно хмыкнула блондинка. — Устал от семейной жизни и, словно призрак, растворился в воздухе.
— Вот гад, — припечатала Маруська. — Сбежал паразит! Все они, французы, легкокрылые мотыльки. Чуть-что — так сразу и улетают.
— Ах! — прижала Элька ладошку к губам. — А ты, Вик, как же там выжила-то одна?
— Ну как, — пожала плечами француженка. — Всё больше молча, иногда тихо скрипя зубами.
Между тёмных бровей появилась морщинка, намекающая о том, что её заграничная жизнь не была уж такой радужной, как принято было считать у неё на родине.
— Да, попала ты подруга, — погрустнела Рыжик. — Зря, значит, тогда в декабристки записалась.
— Почему же зря? — улыбнулась Вик. — Теперь у меня есть мои девчонки. А это уже немало для одной-то жизни.
— Их ещё вырастить нужно, — вздохнула Эля. — Трудно тебе одной будет.
— Ничего, справлюсь, — упрямо нахмурилась блондинка. — Зато я знаю, зачем живу.
Помолчав минутку, она вдруг тепло улыбнулась подругам:
— У меня всё хорошо, девочки.
Рыжик ловко открыла шампанское и деловито наполнила пластиковые стаканчики, делая вид, что это хрустальные бокалы.
— За встречу, за нашу встречу, мои дорогие подружки, — просто сказала Маруська. — За нас!
А потом с чистого вечернего неба им на головы внезапно обрушился ливень. В одно мгновение подруги промокли насквозь. Весело повизгивая, они бежали по лужам под тёплым летним дождём, который чудесным образом смывал с них прожитые годы, вновь превращая в юных девчонок, счастливых и беззаботных.
Воспоминание об этом вечере, дожде и о их встрече они будут хранить в своих сердцах долгие годы, как одно из самых дорогих. Будут хранить его так же заботливо и трепетно, как их дружбу, способную совершить чудо и остановить время, пусть ненадолго, пусть всего лишь на один вечер, но и это уже немало.