Шел дождь. Или снег. Наверное, никто не смог бы сказать, что же падает с неба. Капли с тихим стуком ударялись о куртку, оставляя мокрые следы на светлых вставках аляски, и замирали бесформенными льдинками на темной ткани, прежде чем растаять и умереть. Под ногами месилась грязь, в ботинках хлюпало. Серые сугробы сильно осели и выглядели жалкими. Проезжающие машины поднимали стену брызг от коричневых мутных луж. Весна нагрянула оттепелью, но ночами всё еще властвовала зима, и морозы сменялись капелью, а метели чередовались с дождем. Пасмурное небо никак не хотело показать солнце и хотя бы немного раскрасить мокрый, унылый, серый город.
Ноги сами свернули в знакомый двор. Обычный квадрат, зажатый стенами пятиэтажек, полуразвалившаяся детская площадка, лавки без спинок, следы местных обитателей двора. Но для него это было самое любимое место. Сколько вечеров он провел здесь в ожидании, сколько смотрел в окно, занавешенное тонким тюлем и тяжелыми шторами. Кажется, здесь знаком даже каждый запах…
Взгляд пробегал по знакомым стенам, украшенным граффити и матными посланиями неизвестным Серому и Светке, зацепился за старую скрипучую дверь того самого подъезда. Мысли были заняты воспоминаниями, ведущими к ступенькам и дальше в сумрак подъезда. В нос ударили знакомые запахи подгоревших котлет, сырого бетона и следов пребывания животных и явно не лучших представителей человечества. Как только взгляд уперся в знакомую до последней трещинки дверь с капризным замком, душа рванулась туда, сердце замерло, а ноги побежали выше по лестнице. Остановился перевести дыхание лишь у люка на крышу. Захотелось вдохнуть свежего влажного воздуха после затхлого подъезда. Вышел на крышу. Серое небо, кажется, здесь еще ниже, а ветра почти нет. Дождь еле моросит.
Достал пачку, закурил. Сигарета еле тлеет. Дым наполнил грудь, затуманил тяжелые мысли, руки перестали нервно вздрагивать. Нигде не видно птиц. Только дождь, серое небо, тоска и одиночество.
На крышу вышел кот, мокрая клочкастая шкурка, лысый местами хвост, ввалившиеся ободранные бока и довольная собой морда. Услышав машинальное «кис-кис-кис», мявкнул и подойдя, прыгнул на бортик крыши. Сел и стал смотреть нахально.
Сигарета, уныло роняя пепел, догорела до середины. В голове из тумана чувств, воспоминаний и эмоций, пережитых накануне, выступила мысль, принесшая облегчение вымотанной душе.
Остановить всё здесь и сейчас. И закончить эту затянувшуюся историю. Оборвать связь, так нежно гревшую сердце год, и так измучившую сейчас. Здесь, где столько было, где ее глаза сияли любовью, радостью, а потом в них осталось лишь раздражение. В конце и вовсе перестала смотреть на него… Здесь, где всё началось, всё и закончится…
Шаг на бортик, последняя затяжка…
— Сстой! Куда пошел?
Неожиданный странный голос невольно заставил замереть в нерешительности на краю с сигаретой в зубах.
— Кому говорю?! Тебе что, больше делать нечего? Лучше бы меня покормил. А то итак одни кости да шкура остались…
«Если это говорил кот, то тогда я сошел с ума. А, может быть, я уже умер?»
— Ага, как же! Размечтался! Я тебя так просто не отпущу. Пока горит сигарета, время стоит. Последнее желание твоё. Докуришь и…. А кстати, пока всё равно делать нечего, вопросик один есть. А зачем тебе это? Неужели действительно думаешь, что она будет лить слезы над твоим хладным и весьма, между прочим, изуродованным телом?
— Откуда ты…
— А о маме ты подумал? Что она будет делать без единственного сына? У нее ведь сердце слабое…
«Мама!»
— И стоит ли так глупо умирать? Ты даже ничего не успел сделать. А собирался в Питер съездить к старым друзьям…, — хвост довольно прогуливающегося кота мелко подрагивал, пока довольная морда лучилась от любви к себе.
— Я не хочу умирать!
— Поздно! Раньше надо было думать. А теперь уже всё. Эх, жалко-то как….
— Сделай же что-нибудь! — в голосе зазвучало отчаяние.
— Ладно. Держи сигарету крепче! Пока она горит, время стоит. — Кот быстро обошел вокруг ног, встал на самый край и стал тереться так усердно, что, казалось, еще немного и проскочит искра. Под действием упорства кота неподвижное тело парня отклонилось совсем немного назад.
— Всё! Потом спасибо скажешь. И лучше в сосисочном эквиваленте. Туши!
Сигарета быстро потухла, будто разом сгорела дотла. Мир качнулся, и затылок ощутил дружески твердое приветствие крыши.
Всё также моросил дождь. Капли смешивались со слезами, катившимися по щекам. Улыбка идиота озаряла уставшее лицо, в глазах появился блеск и надежда…
А кот, лениво махнув хвостом, спрыгнул с бортика и направился к трубам. Там его уже ждала кампания таких же грязных, голодных котяр.
— Ну как?
— Спас. Еще одним счастливым идиотом больше. Когда же это кончится…
— Тебе еще долго тут срок отматывать?
— Еще пару десятков. Я ведь не просто сглупил, под поезд бросился, я же еще перед этим проклял всё. Идиотом был. Вот теперь и исправляю ошибки….
— Пара десятков — не страшно. Скоро уже домой. А может, и второй шанс дадут тебе за хорошую работу.
— Было бы неплохо… — сказал кот и отвернулся, посмотрев тоскливыми человеческими глазами куда-то за серый горизонт большого мокрого города…