Кайф.

Автор: Кудряшов Игорь Леонидович.

Кто не знает прошлого –

У того нет будущего.

«Опиумные» войны в Китае:

Агрессивные войны Англии и Франции при поддержке США против Китая в середине 19 века с целью превращения его в зависимую страну. Торговцы, в первую очередь английские, с 18 в. ввозили в Китай опиум, что приносило им колоссальные барыши, подрывало физические и нравственные силы китайского народа и экономику страны. За 1795—1838 в Китай было ввезено 27 тыс. т опиума.

Результатом войны стала победа Великобритании, закреплённая Нанкинским договором от 29 августа 1842 г., выплата империей Цин контрибуции в размере 15 000 000 серебряных лян (21 000 000 долларов), передача Великобритании острова Гонконг и открытие китайских портов для английской торговли.

Первая опиумная война стала началом длительного периода ослабления государства и гражданской смуты в империи Цин, что привело к закабалению страны со стороны европейских держав и долговременной депопуляции населения. Так в 1842 году население империи составляло 416 118 200 человек, из них 2 млн. — наркоманов, в 1881 году —369 183 000 человек, из них 120 млн. — наркоманов.

Историческая справка.

***

…С точки зрения стратегии развития трафика, потенциально опасным следует считать Южно-Уральский регион. Тому есть ряд причин:

— удобное местоположение (основные трассы из центра России в Сибирь, из Средней Азии в Россию и Сибирь проходят через РБ.) Наличие водных артерий, железно и автодорожных магистралей, воздушных путей.

— отсутствие языкового барьера и наличие исторических, родственных и торговых связей местного населения с населением среднеазиатских республик.

— огромные человеческие ресурсы, не занятые полезным трудом после развала ВПК.

— высокая концентрация уголовного элемента (согнанного в свое время для строительства предприятий ВПК) ассимилировавшегося в этом районе и влияющее на умы подрастающего поколения.

справка аналитического отдела.

***

Вениамин Поткин молча стоял в сторонке, задумчиво разглядывая бокал шампанского. Азамат появился как обычно, будто из «ниоткуда» и сразу заполнил собой все пространство. Полагаю, должен немного охарактеризовать обоих «героев».

Дружба их началась еще в школе. Непонятно почему и как они сошлись.

Веня, с детства застенчивый мальчик, круглый отличник, которого часто поколачивали. Не сказать, что трус, просто считал ниже собственного достоинства решать проблемы силовыми методами.

Азамат же, крепкий малый, с круглым лицом и кривыми ногами, наоборот, действовал исключительно подобным образом. Не сказать, что был глуп, даже наоборот, умен, только ум этот был скорее практическим. Так вот, именно Азамат «взял шефство» над Венечкой и никому не позволял его обижать. Наверное, это и было проявлением его специфического ума, стратегический задел на будущее.

Веню за глаза называли жиденком, а Азамата – татарином. Ни тот ни другой таковыми не являлись. Нет, конечно же, семитская кровь у Вени была, но как говорил известный сатирик «мама у него была русская, а отец юрист». А таких, сами ортодоксы считают гоями. Так и рос Венечка – без роду и племени: ни флага, ни родины. Свой — среди чужих, чужой — среди своих. Такое положение сильно сказалось на его характере и самооценке.

Азамат не имел ни капли татарской крови и вскипал, когда кто-то думал иначе. Он был башкиром, потомком воинов Джучи, старшего сына Великого Тимучина, более известного как Чингисхан. Когда-то давно его предков в эти места вывел волк, за что и стал символом народа, гордо именуемого — Башкорт. Азамат чтил своих воинственных предков, покоривших в свое время огромное пространство от Китая до восточной Европы.

Пока Вениамин учился законам экономики в Златоглавой, Азамат осваивал другое ремесло – военное, в Афганистане. После службы у него осталось много друзей, основная масса которых находится теперь за границей России. Там же он вполне освоил пушту.

После армии он какое-то время слонялся без дела, навестил сослуживцев в Таджикистане, Узбекистане, захватил «гостинцев», которые разлетелись здесь на «Ура».

Потом попробовал перегонять автомобили. Понравилось меньше – доход от «гостинцев» выше, хлопот меньше.

Постепенно сколотил вокруг себя бригаду. Открыл ряд точек по продаже алкоголя, несколько комиссионных магазинов, которые были оформлены на ближайших родственников. Кроме того, обложил данью кооператоров. За «гостинцами» уже не катались, наработанный канал функционировал сам, за каждый территориальный участок отвечали на местах. Товар обычно «заряжали» с дальнобойщиками.

Между делом рухнул союз, а сам попал в тюрьму. По глупости. Пьяная драка, пострадавший остался инвалидом.

Вениамин благополучно окончил университет, вернулся домой. Немного поработал по основной профессии, оброс нужными знакомствами и связями, занялся политической деятельностью, под шумок, во время «прихватизации» смог откусить от нефтянки, стал депутатом. Не забывал и друга, парившегося на нарах, грел через своих, присматривал за делом. Официально Азамат считался его крышей, поэтому братва его особо не тревожила.

***

На зоне Азамат пристрастился к чтению, скорее от скуки. Держался особняком, но с достоинством, за себя мог постоять. К блатным не тянулся, но уважал их за моральный дух и внутреннюю силу. К рабочей скотине себя не относил. Работать не хотел принципиально, поэтому, если случался какой гемор, становился на сторону отрицаловки. За это, со временем, обрел авторитет и положение. На свободу вышел с намерением больше никогда не попадать в тюрьму. Не потому, что решил стать законопослушным гражданином, а потому что понял – все можно купить, даже свободу.

Постепенно тандем «Веня – Азамат» раскрутился так мощно, с таким КПД, что появилось множество завистников. К этому моменту Азамат стал «достойным» гражданином и совладельцем крупнейшего промышленного холдинга, имевшего собственную службу безопасности, оснащенную по последнему слову техники. Работой с бывшими ментами и комететчиками он не гнушался, справедливо полагая, что профессионалы должны заниматься тем, что умеют лучше всего. Если раньше завистники просто пропадали, сами «выходя из окна» или случайно попадая под обстрел (официально это трактовалось как криминальная разборка за сферы влияния), то теперь у них чаще находили героин, и лет восемь можно было не беспокоиться.

Азамат оброс жирком и сменил амплуа. Теперь он изображал из себя добродушного такого человека, с юморком, абсолютно безобидного и ратующего за рост национального самосознания.

***

Итак, вернемся к «нашим баранам».

Азамат заметил друга и поспешил к нему. Тот выглядел настолько озадаченным, что не заметил его приближения и даже вздрогнул, когда его окликнули.

— Привет, дружище, как оно!

— Да так, не очень.

— Что так?

— Проблемка нарисовалась, скорее по твоей части…

— Говори.

— Помнишь того мусорского начальника?

— Неподкупного?

— Угу.

— Что думаешь?

— Мешает, убрать бы его, без помпы, по-тихому. Чтоб образа героя не нарисовалось. Как думаешь, получится?

— Не гони, решим. Ты, вот что, давай вечерком в баньке «обсосем» тему, инфу по нему собери, а я своих озадачу, понял?

— Лады!

— Тогда пошли, на этих «пингвинов» посмотрим.

— Каких?

— На этих пиндосов и бундасов, что к нам на сейшн прикатили. Одевай уже образ аборигена, который за бусы родину продает. И это, что за организация фуршета? Что за дешевый понт – икра, шампанское. Давай в следующий раз, чтоб национальный колорит присутствовал. Кумыс, баурсак, девушки в праздничных елян. Я серьезно. Ни к чему нам перед ними пресмыкаться. Глядишь, грант какой отхватим, пару кредитов на освоение там, развитие… Понял!

— Якши!

***

— Ну что скажешь, майор? – произнес генерал, отключая запись прослушки.

— Надо бы предупредить товарища!

— Зачем? По-моему хороший шанс прижать, наконец, эту «сладкую парочку». Ты вот, что: присмотри пока за ними, приготовь все, чтоб не сорвалось. Ну, сам знаешь.

— Есть!

— Выполняй!

***

Распаренный Азамат выскочил из парной и окунулся в снег. Рыча от удовольствия он долго растирался и барахтался на свежем морозном воздухе. Потом снова в парилку. Это Вам не гламурно изнеженная сауна, куда принято ходить с блядями, Это настоящая баня.

Баньку Азамат выстроил сам, в лесу, что в горах за городом. Сам выбирал липовый сруб, сам подобрал местечко рядом с охотничьей заимкой. Электричества не было, керосиновая лампа освещала скудную обстановку.

Здесь не брала мобила. С гор стекал ручей, не замерзающий даже зимой, в котором, говорят, водилась форель. Лепота, одним словом.

Глядя вокруг, он понимал, что вот так же и его предки жили на этой земле. Ничего не изменилось с тех пор. И не изменится даже после его смерти. Так же будет бежать этот чистый горный ручей, так же будут стоять эти прекрасные и молчаливые горы, так же будет прекрасен снег и воздух, который хочется пить, такой прекрасный, в отличие от того смрада, отравленного химическим производством и содержащего всю таблицу Менделеева, которым приходится дышать в городе. Эти мысли успокаивали. Смерти нет, есть только вечность. И ты лишь маленькая песчинка, возомнившая себя богом. Здесь понимаешь истинный смысл бытия. И звенящая тишина вокруг…

***

Они сидели за сосновым самодельным столом (Азамат уверял, что сам его сделал), на грубых лавках, покрытых волчьими шкурами (видимо и их он добыл сам). На столе холодная водочка местного производства, селедочка, картошечка, запеченная на углях, квашенная капустка с клюквой («иногда его «патриотизм» доходит до маразма» — думал Веня).

— Сам ты маразматик.

Вениамин испуганно округлил глаза (вроде только подумал).

Азамат не умел читать чужих мыслей, но, играя в карты в тюрьме, научился читать лица. Уже позже ему попалась книжка Алана Пиза, которую он выучил наизусть. Вот и весь секрет. А уж Венино породистое лицо как телевизор – все мысли наружу. Но Венечке об этом знать не обязательно. Пусть думает, что я шаман.

— Ну что уставился, как баран на новые ворота, наливай!

Хлопнули по «юзь грамм», крякнули, закусили. «Айбят!» Посидели, молча пожевали, наслаждаясь закуской и ощущениями в распаренных телесах. Еще раз налили и хлопнули.

— Ну что там у нас по тому мусору? – испортил молчание Веня.

— Веня, таки не бегите впереди паровоза – изображая одесский акцент ответил Азамат – не ломайте кайфа!

— Не жрать же мы сюда приехали!

— Точно подмечено, не жрать, слиться с природой! Ощутить вселенский покой!

— Ладно, завязывай! Колись!

Азамат изложил план операции по устранению неугодного мента.

«А он не дурак!» — подумал Веня.

— Сам знаю – ответил Азамат.

Вениамин снова «завис».

— Как ты это делаешь?

— Духи предков подсказывают.

— Послушай – доверительно зашептал Венечка – а ты бога не боишься?

— Которого из них?

— Хотя бы Вашего, мусульманского?

— А ты своего, еврейского?

Веня «просек фишку» и рассмеялся. Азамат же продолжил. Он любил пофилософствовать, особенно в такой атмосфере:

— Чтобы понять, что такое бог, нужно отделить его от религии. Религия – это инструмент, при помощи которого можно управлять массой. К богу она никакого отношения не имеет, только паразитирует за его счет. Ибо сказано в писании, истинный храм тот, где двое, сойдя с дороги, помолятся во имя мое. Вот тебе другой пример. Когда Христос вошел в храм и увидел там менял и торговцев, что он сделал? Разогнал их, сказав «устроили в доме моем вертеп разбойников». Зайди как-нибудь в церковь, посмотри. Как думаешь, обрадовался бы Христос? Вопрос, сам понимаешь, риторический. Вообще, читал одну байку, рассказать?

— Валяй.

***

— Так вот, слушай. Очень давно (задолго до нашей эры), на территории нынешнего Ирана (или где-то в том районе, точно не скажу) жил правитель. Он вел завоевательные войны и столкнулся с проблемой. Воины его стали употреблять папаверун, мак по-ихнему. Воины после этого они никакие, сам понимаешь. Вот и издал он указ, о запрещении такого употребления. Результат, как в черном PRе: потребителей стало только больше. Запреты не сработали, послужили рекламой. Воины наркоманы, дела не делаются, короче головняк.

Собрал он тогда своих наимудрейших советников и повелел им найти выход из сложившейся ситуации. И придумали они вот что. Они изобрели добро и зло (хорошо и плохо если хочешь). Понимаешь, мы так привыкли к этим понятиям, что забыли, а точнее не знаем, что это фикция, выдумка. В природе нет ни зла, ни добра.

Одобряемое, разумеется, императором, поведение считалось добром, употребление папаверуна – злом. Чтобы вбить в башку новые понятия, была придумана целая философия, и предполагалось наказание за ослушание. Вот именно тогда и появились понятия «рая», куда попадают хорошие, и «ада» – куда отправляются плохие. Религия эта получила название – зороастризм. Она поделила ранее неделимый мир на два полюса. Она положила начало, в том числе и христианству, и братоубийственным войнам по религиозным мотивам. Теперь появились правые, кому позволено все, и виноватые, которых можно гасить без угрызений совести.

Разумеется, чтобы посильней на народ жути нагнать, самые изобретательные умы выдумали адские мучения и различных монстров. Эта PRкомпания сожрала огромный кусок от бюджета. Но повелитель добился своего: папаверун хавать перестали.

***

Отец Димитрий имел особенность посещать местную наркологическую лечебницу. Он был относительно молод и рассматривал сие мероприятие как часть служения господу.

Нужно отметить, что контингент заведения уже устоялся. Все всех знают, многие имеют уголовный опыт. Кто-то пришел просто перекумариться, кто-то отдохнуть и подлечиться, подкормиться «на халяву». Эдакий, закрытый клуб. Кто-то действительно пытался завязать, кто-то продолжал колоться даже здесь, несмотря на решетки на окнах (долго ли, имея определенный тюремный опыт, наладить канал и тут). Всех их объединяло одно: все понимали, стоит им отсюда выйти, и все начнется с начала.

Сегодня, вслед за ним вошел новичок. Был он поджар и смугл, среднего роста, с характерными залысинами у висков и прической «ежик». Было что-то монголоидное в его облике. На груди синела татуировка. Простенькая такая: мишень, три буквы «ДРА», две цифры «87-89».

— Здарова, пацаны! – с характерной блатной растяжечкой поздоровался он – а это че за клоун?

— Я не клоун, как Вы выразились, молодой человек, я Ваш настоятель. Меня зовут отец Димитрий.

Не обращая более на оппонента внимания, «молодой человек» уверенно двинулся к свободной шконке. Димитрий же занялся своим делом: беседа, проповедь, призыв покаяться и принять в сердце господа нашего — Иисуса Христа.

Никто не заметил, как наливается кровью лицо новичка во время проповеди, никто не заметил, как тот подскочил к Димитрию (двигался тот как пантера, мягко и молниеносно) и сказал:

— Теперь послушай меня, чернец! Ты че несешь? Позволь напомнить тебе историю. Долгое время Русь никто не мог завоевать, люди были другими. Как не пытался враг одолеть, ничего не получалось. Тогда было решено сделать людей покорными, как овцы. И навялена была им религия рабов, которую придумали евреи. Произошло это в 988году, при князе Владимире, женой которого была хазарянка (читай – еврейка). Многие эмиссары от различных религий в то время хотели «прописаться» на Руси. Владимир же, науськиваемый женой (которую и заслали к нему как агента влияния), провозгласил: «веселие на Руси – питие есть». Другие религии алкоголь не одобряли. Так нас сделали покорными алкашами. Но Русь еще 500 лет сопротивлялась. Непокорных карали огнем и мечом. Насильно сволакивали за волосы и крестили в реке. Отсюда и пошло ругательство – сволочь, т.е. тот, кого крестили насильно. А знаешь, как карали: привязывали за ноги к лошадям и со всей дури промежностью об идола. А теперь припомни, какие геморрои случились после на Руси? Как она страдала! А в Европе – чума, инквизиция, ужасы средневековья. Не твои ли братья во Христе сжигали целые города, невинных женщин, которых за их красоту обвиняли в колдовстве. Не твои ли братья-крестоносцы пошли войной на Русь? Не они ли истребили множество невинных народов только за то, что они любили своих богов? Не им ли Папа сказал: «убивайте всех – господь разберется»? Ты думаешь, народ смирился? На чем малюют иконы. На досках. Так народ сохранял свих деревянных богов. В каждом доме был идол, замаскированный под икону. А масленицу празднуют и поныне, и цветки папоротника ищут, празднуя языческий ритуал плодородия, который Вы называете свальным грехом. И после этого Вы утверждаете, что христианство – «культурообразующая» религия?! А до этого, по-Вашему, не было ни культуры, ни письменности. Не Вы ли уничтожили все письменные дохристианские документы? И саму письменность, дав взамен кастрированную «самоделку». Что молчишь, чернец?

— Это не ты, это бес тебе на ухо нашептывает!

Вдруг новенький наотмашь ударил попа по лицу. Тот упал, повторяя, как бы про себя: «изыди, Сатана! Оставь раба божьего, во имя отца и сына и святого духа!» — а тот его продолжал избивать ногами и руками с каким-то тупым остервенением. Ряса порвалась, обнажая хилую белую грудь, на которой синела такая же мишень и те же буквы – «ДРА».

Внезапно новенький как бы очнулся, вышел из транса, и увидел окровавленного батюшку, бормочущего какую-то молитву. Он заревел как раненный зверь и стал биться головой о кровать, о стены, повторяя: «Господи! Что же это делается! Не могу больше так! Не хочу! Не хочу жить!». Схватив графин, разбил его и стал полосовать вены осколком стекла. Лицо его было в крови и слезах.

Народ бегал вокруг и кричал: «Доктора! Доктора позовите же, наконец!» Вбежала сестра, крикнула:

— Держите его!

Несколько человек бросились к буяну, пытаясь как-то остановить его дикий «танец смерти». Сестра, воспользовавшись моментом, сделала укол. Вскоре тот угомонился, продолжая в бессознательном бреду шептать: «не хочу так жить!». По лицу текли слезы. Поп оттирал с лица кровь, сестра перевязывала раны.

— Слышь, сестренка, этого ебанутого надо бы изолировать, как-то! Ну его нахуй, зашибет кого невзначай!

— А кто это такой, вообще?

— Ты че, это же Паша – Монгол! Авторитетный пацанчик!

— А че его переклинило?

— Это у него с войны, после контузии.

В тот же день Пашу перевезли в ПНД.

***

Несколько ранее.

— Привет Паша!

— Здорово, начальник! Чего искал?

— К нам тут чижик один попал, соловьем поет…Сам понимаешь…Говорят он с твоими как-то пересекался. Как бы чего не вышло!

— Кто такой?

— Музыкант.

— Понял, под подписку отпустишь?

— Обязан, он ведь сотрудничает со следствием.

— Спасибо начальник. Кстати, как там у тебя строительство, закончил?

— Куда там, цены растут, зарплата, сам понимаешь…

— Держи вот, авось сгодится.

Собеседник сунул пухлый конверт в карман и ушел.

Музыкант.

Этот юноша – уроженец самостийной Украины, появился здесь в поисках лучшей доли. Красивый, с лицом херувима и дикой жаждой денег. Причем денег больших и сразу. В своем стремлении быстро разбогатеть он посетил все игровые салоны и быстро втянулся. Ему казалось – еще чуть-чуть и птица удачи осенит его жизнь своим крылом. Вместо денег обрел лишь долги, которые росли с катастрофической быстротой.

В один «прекрасный» день ему «миролюбиво» предложили оплатить «кредиты». Он, не понимая, что люди «серьезные» — клялся и божился, что деньги будут вот-вот. Он их обязательно найдет. Он не обманет, ведь он не кто-нибудь, а музыкант, следовательно, личность, очень духовная и одаренная, не нужно так «жестко» с ним. «Серьезные ребята» почему-то улыбались и продолжали беседу в привычном стиле, не делая скидку на интеллигентность.

Чувствуя его неплатежеспособность, ребятишки предложили отработать долг, на что «музыкант» с радостью согласился. Ему принесли небольшой пакет и велели передать одному человеку из соседнего города. За это его долг «прощался». Обратно он должен был привезти сверток побольше.

Все шло хорошо, его встретили, похлопали по плечу и попросили немного обождать, мол «сейчас принесем». Парень ждал долго, пока в его убогое сознание не пробилась мысль – его просто «развели», кинули как «лошару».

Домой музыкант вернулся с пустыми руками. «Работодатели» были очень разочарованы и сгоряча даже побили. Не знал юноша тогда, что это «мероприятие» придумали сами кредиторы. Короче счет, который ему выставили, стал еще «неподъемнее». Чтобы как-то «отбить» долг, пришлось работать на «точке», толкать «дурь» наркоманам.

Когда его «повязали» сотрудники органов, наш герой сразу согласился на сотрудничество, уж больно не хотелось такой «тонкой» натуре гнить в тюрьме. Ведь он ни в чем не виноват (так он полагал), он жертва обстоятельств. Юношу отпустили под подписку.

Воздух свободы настолько «опьянил» его рассудок, что он «сам бросился под поезд». Во всяком случае, так было написано в официальной бумаге, которую получила его мама. Люди, конечно, говорили всякое, но ведь люди вообще много говорят. Состава преступления для возбуждения уголовного дела по поводу гибели «музыканта» не нашли.

***

— Здравствуй, Павел!

— Здравствуй Азамат! По делу или так?

— Или так, по делу…

— Курнешь?

— Забивай!

— Не кандагарский конечно, но тоже ничего. Помнишь еще кандагарский?

— Да-а-а-а! Классное время было!

— На, взрывай.

Азамат аккуратно смочил слюной косяк и втянул ароматный, ни с чем не сравнимый дым. Закашлялся, выпуская его мелкими порциями:

— Хо-ро-шо-о-о-о! Держи-и-и-и!

Павел перехватил папиросу и смачно затянулся. Посидели, помолчали, позволяя приятной истоме проникнуть в организм и захватить сознание. Каждый погрузился в свои грезы.

— Помню, один раз сидел в карауле, накурился до одури, стало скучно. Смотрю, тушканчик! Прыг, прыг, охуевший такой, нихуя не боится! На одиночные выстрелы у нас внимания не обращали. Дай, думаю, ебану его! Достал автомат, выстрелил – не попал. Он в сторону. Выстрелил – опять не попал. Он прыг, прыг. Я за ним – прыг, скок! Стреляю — не попадаю. Прыг, скок! Короче, как отпустило меня, гляжу – далеко уже от своих! Стою один как дурак. И тут меня как пробило на измену. Кругом духи мерещатся! Короче, пиздец! Так очканул! Бегу, стреляю веером, ору — «духи! духи!». Наши услышали, поверили, из пулемета огнем поддерживают. Такой переполох устроили!

— Да-а-а, братан, выхватить измену по накуре – это полный пиздец! – ответил собеседник и вдруг дико расхохотался. Паша залился в ответ. Истерический, прерываемый невнятными бормотаниями и всхлипами смех продолжался долго, с короткими перерывами, чтобы перевести дыхание.

— Кстати, братуха, есть чем сушнячок перебить?

— Только шампанское. Тут недавно пацанам рассказал, как в Афгане чай пили из саксаула. Помнишь, как им ништяк сушняки сбивать? Так вот, они решили удружить. Сгоняли в Казахстан (и не лень ведь было), срубили куст, нашинковали как смогли и домой. Тут их мусора вяжут, мол, траву везете. Мои в непонятках, не трава это, саксаул, чай заваривать. Те в ответ: «знаем мы Ваш чай». Короче приняли их, продержали, пока экспертиза не подтвердила, что это не анаша.

Оба дико расхохотались. Павел принес холодное шампанское и разлил по стаканам. Продегустировали, поцокали языками. Трава слегка отпустила.

— Ты вроде по делу?

— Да, знаешь, человечек нужен, такой – ловелас. Короче, телку одну нужно охмурить, присадить на наркоту. Она должна работать на нас. Есть такой на примете? Чувачок тот должен быть не нашим, потому, что поднимется вонь и его, по любому, придется слить.

— Угу. Представляешь, недавно хату моего пацана вставил. Наркот. Нашли мы его быстро. Теперь он, вроде как, должник. Эдиком зовут.

— Хорошо, подтягивай его, вот адрес и имя телки. Кстати, как там пацаны?

— Я им недавно офис снял. Ну, чтоб мобильная группа всегда под рукой была. Так они теперь там и живут, и резвятся. Жрут, пьют и оттягиваются. Там и душ, и спортзал, и комната отдыха, и кухня. Раз в неделю пистон им вставляю, чтоб не борзели, но так, скорее, для профилактики.

Оба снова расхохотались.

Эдик.

Заядлый автолюбитель, рейсер, хороший механик. Автомобили его хобби, бизнес, короче его ВСЕ. Эдика уважали, считались с его мнением, стремились подружиться. Девушки его тоже не обделяли вниманием – «хорошая партия»: богат, красив, холост, щедр, популярен.

Как-то он гнал по автостраде, разумеется, превышая все мыслимые (и немыслимые) ограничения. Дорога шла в гору, а под горкой в этот момент какой-то «плужок» разворачивался на бензовозе-длинномере. Первый – вообще ни о чем не думал, второй – подумал «авось успею». Не успели. «Собирали» Эдика долго, практически «по запчастям». Благо мама нашла очень хорошего (и дорогого) нейрохирурга. Пришлось заменить несколько позвонков, да и черепушка теперь состояла сплошь из титановых заплаток. Сначала кома, потом длительная реабилитация, к слову, лицо практически не пострадало (остался красавчиком).

Вернулся Эдик к прежней жизни: друзья, бизнес, развлечения. Не давали покоя постоянные головные боли, да и спина болела «хоть на стену лезь». Кто-то из приятелей решил «помочь» — «На Эдюха, ширнись разок, все пройдет!» Эдюха и «купился»: «С одного то раза – ничего не будет».

Где первый, там и второй. Потом еще и еще. «Друзья» угощать перестали, мол, сами покупаем. Ничего – Эдюха парень богатый. Может себе позволить. Да и бизнес свой – никто не «заругает», если разок не выйдет на работу. Да и если неделю не появится – тоже.

Сами понимаете – бизнес вскоре «накрылся медным тазом». Первое время выручали родители, но потом, заподозрив неладное – перестали. Только «нервы трепали» — «ложись в клинику» да «ложись в клинику». Сам «с усами» — не болен я, все в порядке, просто временные трудности. Такие они зануды.

Вскоре опустела и квартира – бытовую технику охотно брали перекупщики, да и барыги за нее дурман отдавали. Но все когда-то кончается. А деньги – в особенности. Ходил Эдька злой на весь мир. Друзья, тоже мне, денег им жалко взаймы. Ну, я им покажу, сволочам. Я им устрою веселую жизнь.

Эдик – хороший механик, от бога, железки нутром чует. Взял отвертку, пару надфилей, да и «навестил» одного из приятелей. Предварительно убедился, что того нет дома – воткнул спичку в щель между косяком и дверью. Погуляв часок другой – проверил, спичка на месте, значит никого (если б кто пришел, упала бы на пол). Взял спичку, сунул в скважину, потер слегка. На ней остался отпечаток внутренностей личинки замка. Пара взмахов надфилем по заготовке, пара примерок (пустяк для механика) и «сим, сим – откройся!»

Обошел квартиру по спирали (в книжке как-то прочел, что так нужно что-то искать), немного денег, немного золотишка, ноутбук и так, по мелочи – все в сумку. На несколько дней хватит.

Очень удивился Эдька, когда к нему приехали. Нет, не менты, приятель и сотоварищи. У него вебка была дома (вот лошара – не подумал об этом) замаскированная под плюшевого мишку. Били его долго и методично (после этого голова у Эдьки постоянно трясется, да и в глазах «фокус» теряется), а что толку – все «по вене» ушло.

Монгол.

Монголом его прозвали не потому, что был похож на монгола (здесь большая часть населения, так или иначе, несет в своем облике азиатские черты, даже русские. Сказываются «дружба народов» и географическое положение), а потому, что в детстве жил в Монголии, куда его родителей, как опытных специалистов, направила Партия для помощи братской стране.

Та же Партия направила Павлика «помогать» другому братскому народу – осуществлять интернациональный долг в Афганистане. Когда он вернулся домой, союз уже «дышал на ладан». В магазинах пусто, градообразующее предприятие – вертолетный завод – перестал выплачивать зарплату, народ ходил на работу по привычке. Но если и не ходил, этого никто не замечал, работы не было. Зато, поддавшись новым веяниям, расплодились кооперативы, наперебой предлагающие «вареные джинсы», кроссовки, яркие майки, бейсболки.

Куда-то пропали отечественные сигареты. Стоило выйти на улицу и закурить, как за тобой тут же выстраивалась толпа, молящая: «дай затянуться». Из подъездов, с тротуаров и урн пропали бычки. Наиболее запасливые потрошили окурки в баночку (такая заначка была у каждого курильщика) и разрезали сигарету на три части, которые докуривали при помощи мундштука до самого конца. Изредка в магазины забрасывали корейские «Птички» и «Коняшки», курить которые было невозможно. Даже «Шипка» разлеталась на «ура» за несколько минут. Народ курил самосад, турецкий чай (пить его было тоже невозможно), просто солому. Зато у тех же кооператоров появились яркие американские пачки по баснословной цене. Сигареты продавались по одной, народ не гнушался покупать и окурки.

Еще одна примета «свободы» — баночное пиво. Красивые пустые банки выставляли как богемский хрусталь, дабы вызвать зависть соседей и причислить себя к числу «приобщившихся к западным ценностям».

Такую картину застал Павел, вернувшись домой. Какое то время он шарахался по инстанциям, пытаясь выбить обещанные участникам привилегии, но вскоре разочаровался. Талоны на продпаек ему, конечно, выписали, но вот обещанного жилья так и не дали. Сначала, что-то невнятно бормотали, потом и вовсе заявили: «мы Вас туда не посылали». Работы, разумеется, тоже не было.

Зато партия и Родина подарили ему нечто более ценное – ремесло. Бесценный боевой опыт и навык выживания в любых условиях.

Недолго думая и особо не заморачиваясь, Павлик собрал вокруг себя таких же ребятишек, промышляя банальным рэкетом. Поначалу возникли недоразумения со стороны профессиональных уголовников, чей хлеб Паша и отбирал. В отличии от них, его не связывали никакие понятия и уголовная этика. Несколько раз его вызывали на разборки, пытались наехать, образумить или запугать. Монгол подошел к своей новой профессии со всей ответственностью, используя богатый опыт и стандартный подход бойца-разведчика. Организовал своих по образу и подобию войскового подразделения, с жесткой дисциплиной и безоговорочным подчинением приказам. В прямое противостояние не вступал, предпочитая тактику засад и диверсий. За что и был причислен к «беспредельщикам».

Пока другие «говорили» — он действовал. Четко, дерзко, целеустремленно. Если враг не сдается – его уничтожают. В сущности, для него ничего не изменилось, с одной войны он попал на другую. Если нужно было оружие – он его просто забирал там, где оно могло быть. Таких мест множество: ВОХР на родном предприятии (самый простой способ), милиция, охотники (тоже легко). Взрывчатка: горнодобывающая промышленность в родном городе тоже присутствовала, а в отсутствии зарплаты люди несли с работы и продавали то, что пользовалось спросом. В общем – с арсеналом проблем не было. Вскоре о нем заговорили с уважением. Решив расширить бизнес, он наладил собственный канал поставки наркотиков из Таджикистана (тогда еще союзной республики). Милиция ему не могла помешать, хотя бы потому, что тоже не получала зарплату, а Павел охотно компенсировал этот досадный недостаток.

Его активная деятельность на избранном поприще не осталась незамеченной в центре. Так как местные органы бездействовали, в город были направлены спецы из столицы, усиленные столичным же ОМОНом. Местные власти предупредить не соизволили, чтобы не было утечки. Зачистки ОМОНа были масштабными и походили на войсковую операцию. Надо отдать Паше должное, он один смог уйти (все же боевой опыт не пропьешь и не прокуришь). Пока он «бегал» от властей, часть свидетелей отказалась выступать в суде, кто-то вовсе пропал, всплыли процессуальные нарушения… Короче, когда он сдался, пришивать ему было, собственно, нечего. Дали для острастки шесть лет и отправили на нары. Здесь он и встретил боевого товарища – Азамата.

Большой и Маленький.

Жили два друга. Один – юркий и проворный острослов, с тонкими чертами лица и аристократическими манерами. Звали его Павел. Другой – гигант цыганской наружности, эдакий «грязный мачо», вожделенная мечта многих женских фантазий.

Так как они всегда ходили вместе, прозвали их – Большой и Маленький. Вся ирония заключалась в том, что Большим называли Павла, а Маленьким – его друга гиганта. Маленький был рок музыкантом, а Большой – просто классным аферистом (возможно, поэтому назывался Большим) и лидером этого дуэта.

Хоть оба и были женаты, но узы Гименея их не особо обременяли. Они вели «светский» образ жизни, могли неделями отсутствовать дома. Девизом их жизни стало известное – секс, наркотики, рок-н-ролл. Подруги менялись, как перчатки, денег хватало (благодаря «усилиям» Большого), проблемы, которые иногда возникали и мешали жить, с успехом разрешал Маленький.

Очередную «финансовую операцию» обычно завершала пьяная оргия, которая могла продолжаться несколько дней. Запоминать имена участниц сего мероприятия не было нужды (и физической возможности). Так будет вечно, думали друзья.

Сердце Павла остановилось во время очередного шабаша, когда он развлекался с новой пассией. У той, с перепуга, случился конфуз, «заклинило». Работникам скорой помощи (которая приехала нескоро) пришлось сильно потрудиться, чтобы «разъединить организмы» любовников.

Маленький, утративший «финансовую независимость», но имевший наркотическую, быстро нашел новый источник дохода. Подсадив жену на иглу, стал ее сутенером. Когда она утратила «товарный вид», бросил ее и завел новую. С ней он поступил так же.

Но это случилось чуть позже, а пока Паша — Большой обмывал очередную аферу в компании таких же прожигателей жизни. Присутствовал и Монгол. Он бросил на стол увесистый кулек (как из-под конфет, что были в его детстве) и, как бы оправдываясь, сказал: «Бля, пацаны, бошечек нет, но эта шала тоже ниче!». Обращаясь к Большому: «Ты, как, присоединишься?»

— Нет, я уже белым закинулся.

— Хозяин – барин. Где «Безобразян» — намекая на Маленького, спросил он.

— Будет позже.

— Ну че, пацаны, «костыли» есть?

Кто-то радостно достал пачку Беломора.

— Давайте, забивайте сразу, чтоб потом не обламываться.

Процесс пошел.

— Давай, братва, парика задую. Первый пошел! Тебе как?

— Напрямую.

— Держи! — и Монгол выдал щедрую струю «паровозиком» — второй пошел!

— В присядку.

Оба присели на корточки, придерживая друг друга за плечи.

— Второй готов?

— Готов!

— Пошел! – Паша задул очередную порцию, одновременно с вдыхающим медленно поднимаясь во весь рост. Когда второй выпрямился, он весь как-то обмяк, закатил глаза и рухнул на пол, выдыхая дым: «О-о-о-о-о-о-о!!!»

— Готов!!! Третий пошел…

— Паша, давай тебе впарю.

— Через кулак – Монгол смочил слюной фаланги указательного и безымянного пальцев и поднес кулак ко рту так, что образовалась холодная дорожка, по которой дым, остывая, попадал в легкие. Почувствовав, что достаточно, он похлопал приятеля по плечу.

— Взрывай вторую!

Все повторилось. Потом третья, четвертая…

Монгол заговорил, растягивая слова, останавливаясь когда «накрывает», перескакивая с одной темы на другую:

— Мы ТАМ (имея ввиду Афганистан) так прикалывались: снимали плафон и вставляли соломинки. Потом туда «паровозили», пока дым не заполнит плафон целиком (кайфа то, дохуя). Уже остывший вдыхали через соломинку. Охуительно! А еще был гашиш. Вот это, скажу я Вам, вообще – бомба! За двести афошек можно было такого чарса взять! Твердый как камень, хуй отломишь! Ножичком кусочек со спичечную головку отколупаешь, на иголку его. Трубочку от ручки в рот. Запалишь этот крапаль и дым через трубочку сосешь. Один вдох и ты минут на сорок труп – Монгол мечтательно закатил глаза, вспоминая былое, потом закатился истерическим смехом, который подхватила толпа. Кто-то плакал, силясь остановиться, кто-то катался по полу, кто-то сучил ногами, кто-то бился головой о стену, прислушиваясь к загадочному звону в голове. Толпу «накрыло».

— Тормози-и-и-и пацаны-ы-ы-ы!!! — Закричал монгол, имитируя руками и ногами процесс торможения в авто. Он чувствовал настроение толпы и чутко его контролировал, не давая скатиться ей за порог безумия. – Давай отдышимся.

Парни прекратили дурковать и приняли серьезный вид. Вы себе можете представить лицо накуренного обормота? Вот – вот! Павел осмотрел эти «серьезные» лица и снова разразился безумным гоготом. Толпу снова накрыло. Это безумие могло продолжаться бесконечно…

— Бля-я-я! Пацаны-ыыыы!!! Тормозим!!! Позадыхаемся нахуй! Не смотрите друг на друга, а то снова накроет! – закричал Монгол, нажимая на невидимые педали. Толпа замерла, судорожно глотая воздух. В разговор включился Большой, меланхолично сидевший до того в стороне:

— Паша, а что такое «афошки»?

— Деньги ихние – афгани.

— А где Вы их брали?

— Да когда как. Спиздишь пару градусников в госпитале – вот тебе и двести афошек. Дорогие они у духов (градусники). Иногда у духов забирали.

— Как?

— Да по всякому. Аул зачищаешь: гранату в окно, бах! Заходишь в дом, добиваешь, ну и шерстишь по нычкам. Обычно брали технику (магнитофоны там, приемники японские), часы, золото, если есть, деньги.

— И че, Вам за это ничего не было?

— А че будет то? Кто узнает? Это вообще в порядке вещей. В союз ехать, подарки покупать, джинсы, технику – деньги нужны. Все равно пропадет. Война же. Ты не заберешь – другие заберут. Нарваться на «ответку» тоже можно, конечно. Один молодой летеха, как-то, без гранаты (в смысле, не закинув предварительно) в дом вошел, идиот! Получил в грудь целый рожок из ППШ.

— А у них че, ППШ были? Те, что в войне с немцами? – спросил один.

— Погиб? – спросил другой.

— Бля, пацаны, чего у них только не было. Даже кремниевые карамультуки. Но в основном английские винтовки, еще с англо-бурской войны. Бля, вот ебашит она! Они, суки, с километра без оптики наших снимали. А летеха в бронике был. Вся грудь синяя, ребра переломал, потроха кой какие оторвались от удара, но выжил. А приехал, такой, сразу после училища, весь сверкает, как самовар, чистенький. Смотрит на меня: «Товарищ сержант, почему небриты? Одеты не по уставу?»

Долбоеб, одним словом. Я ему объясняю: «Лейтенант, не пыли! Воды для питья нет, а ты «мыться-бриться». А то, что кроссовки у меня, так завтра в горы с тобой пойдем, там и поймешь «почему не по уставу». И сними ты свои блестящие цацки. Снайпера у духов хорошие, а за офицера бабки немалые платят». Он покочевряжился сначала, но потом, позже, благодарил. Мы вообще с ним сошлись. Неплохой пацанчик оказался.

— Ладно. Пойму — крамультук, английские винтовки, но наши ППШ?

— Кому мы их, после войны, только не продавали! Может из Египта завезли, может из Китая. Кстати китайские караваны мы частенько бомбили. Там и АК, и зачасти, и патроны, хорошие – бронебойные. Мы ими тоже пользовались. А еще в Пакистане шлепали самопальные АК.

У кого-то зазвонила мобила. Поговорив, тот спросил:

— Большой, тут знакомец один в гости намыливается, спрашивает можно?

— Базаров нет, в чем проблема то?

— Да он не один, с подругой.

— Еще лучше, трахнем если что, зови.

— Чего сидим, взрывай косяк!

— Паш! Расскажи еще что-нибудь!

— Давай, давай, косячок раскурим! Передавай, братуха, по кругу. Ка-а-а-а-айф-ф-ф-ф!

Хорошая машинка ТТ. Любой жилет прошивает. Ухватистая такая, грамотно сбалансированная! Из нее даже неумеющий стрелять вообще, попадает в цель. Это не Макар. Из него попасть вообще невозможно, как кусок мыла из рук выскакивает при стрельбе, хуй удержишь! Правда в палец отдает, но к этому привыкаешь. И предохранителя нет. Историю одну слышал, как уставший боец, вернувшись бросил его (ТТ) на стол. Тот от удара выстрелил и убил бойца. — Снова оглушающий хохот сотряс квартиру. Отсмеявшись, Монгол продолжил:

— А еще такой прикол был: один молодой случайно из ракетницы в другого бахнул. Термит при горении выдает больше двух тысяч градусов! Сквозную дыру в районе ключицы прожег, руку можно было просунуть, а крови нет, мясо спеклось по краям.- Громкое «ржание» прервало рассказчика.

Веселье было в самом разгаре, когда раздался звонок в дверь. Большой, полагая, что пришел «Безобразян», пошел открывать. У дверей стоял замызганный Шурик.

***

С этим «товарищем» судьба свела его в одной организации, где тот работал водителем. К тому моменту в системе (систематически употреблял наркотики) он был лет восемь. Взяли его благодаря протекции высокопоставленных родственников. Руководство мало заботил тот факт, что за рулем наркоша, но очень заботило благоприятное отношение его родни.

Шурик засыпал на ходу, 200 км. мог ехать весь рабочий день. Деньги на дозу добывал просто: ежедневно ему выделяли определенную сумму на топливо. Он покупал ворованный бензин за полцены, остальное пускал по вене. Иногда «машина ломалась» и ему выделяли деньги на ремонт. Путем левых накладных и нехитрых махинаций удавалось «откусить» и для себя.

Но вскоре эта лафа накрылась медным тазом. Ему выдали пластиковую карту. Шурик с автомобилем пропал. Автомобиль нашли дня через три. Все, что можно было снять и продать – было снято и продано. Через неделю объявился и сам. Разумеется, денег на карте не было. Наплел какую-то чушь. Конечно же, ему никто не поверил. «Уволили» по «собственному», без последствий (все же блатной).

Родители «заботились» о нем. Однажды даже спрятали всю одежду, чтобы не ушел за очередной дозой. Но он убежал в одних трусах, босиком в сорокоградусный мороз. Пешком до точки, через весь город – так приспичило!

***

Шурика ломало со вчерашнего дня. Он уже «вылизал» все пузырьки, которые выбрасывал с балкона (пришлось покопаться в снегу), собрал и «отбил» все «метелки» (так называют ватный шарик, через который фильтруется только что сваренная дурь), оббежал всех местных барыг. Его «кредитоспособность» не вызвала их восторга и ему было отказано. Настала очередь менее близких знакомых.

— Чего хотел? – спросил Большой.

— Послушай, братан, дай взаймы, ломает меня, потом верну, ты же меня знаешь!

— Пошел нахуй!

Шурик упал на колени и стал целовать ноги, пытаясь вызвать жалость:

— Братан, прошу тебя, помираю, будь человеком, не дай сдохнуть! Век помнить буду, рабом твоим буду, что хочешь сделаю!

Короткий удар с локтя в затылок прервал его сумбурный монолог. Большой взял нарика за шиворт и спустил с лестницы. Так же спокойно вернулся в квартиру.

— Кто там?

— Да, удрот один! Домой отправил!

Веселье продолжилось. Снова прозвучала трель дверного звонка. Раздраженный хозяин послал бойца, с напутствием: «если это тот гондон, просто загаси его!» На сей раз пришел Эдик с подружкой.

— А-а, Эдюха! Заходи дорогой! А что это за прелестное создание с тобой!

— Даша! – кокетливо представилась та, передавая шубку, спросила – Мальчики, можно в уборную, носик припудрить, прическу поправить?

— До конца по коридору, не промахнешься.

— Спасибо.

— Твоя новая подруга?

— Да нет, только снял. Еду, вижу — стоит. Остановился, поболтали. Сказал еду на день рождения к друзьям. Ей тоже захотелось. Вот зацепил, предварительно «запросив добро».

— Ладно, проходи давай! Там сам разберешься «че – почем». Значит, ее можно «на хоряк» пустить, не возражаешь?

— С чего бы вдруг? Для того и привез, типа маленький вклад в общее веселье!

Так, мило беседуя, гость прошел в комнату, поймав на себе взгляд Монгола. Как-то Эдику стало нехорошо от этой неожиданной встречи, от взгляда. Монгол же наоборот, выглядел очень обрадованным. «На ловца и зверь…» — подумал он. Когда же в комнату вошла Даша, Павел, чуть не подпрыгнул, то ли от радости, то ли от удивления, подумав: «Да ну нахуй! Так не бывает! Вот это масть покатила! Это ж та телка, заказанная! Это я удачно зашел на огонек!»

— Здравствуй Эдик – преувеличенно дружелюбно запел Монгол – проходи, представь девушку. Ты же нормальный пацан, не тушуйся, здесь все свои! Впаришься? Есть хороший белый! Большой, вот и тебе компания. Этот по твоей части.

Пока он охаживал гостя, Даша уже представилась и вовсю кокетничала с парнями. Предоставив гостей на попечение тусовки, Монгол с Большим отошли поговорить. Монгол что-то шептал, второй, соглашаясь, утвердительно кивал головой. План действий в голове Монгола нарисовался сам собой, Большой обещал посодействовать. Его задачей было «впарить» девку (Эдик «впарится» сам, только предложи) и оставить на хате (на пару тройку дней). Сам же стал собираться, сказав, отъеду на часок, утрясу кое-что.

***

План Монгола был изящен и прост. Он позволял убить сразу трех зайцев и получить сверху неплохой бонус. Во-первых: выполнить просьбу Азамата. Во-вторых: избавиться от «оперившегося» и наглеющего Радика Яфарова. В-третьих: вернуть свое. Бонус – ручной мент во главе организации. Все должно срастись, если грамотно развести своего мусора, аргументировать его выгоду. Должен купиться.

Напевая что-то и попыхивая косячком, Павел выбежал из подъезда и споткнулся о Шурика. Оценив его печальное состояние, спросил:

— Че, братан, совсем хуево?

— Ага, ломает – пиздец!

— На-ка, подлечись – протягивая косячок, сказал «добродетель».

— Спасибо, братан, век не забуду!

— Не спасибо, а «благодарю». «Спасибо» пидоры на зоне говорят, когда их трахнут! Давай, не болей – Паша уже садился в машину, загадочно теребя мобилу, перебирая в уме варианты предстоящей беседы. Окончательно определившись, набрал знакомый номер.

— Здорово, начальник! Тема есть интересная, давай перетрем. Минут через тридцать, скажи где, но чтоб тихо. Понял тебя, уже еду…

***

— Здорово!

— Привет.

— Не пиши базар, самому невыгодно.

— ???

— Да ладно тебе, не кокетничай, а то я тебя не знаю. Помнишь, ты на босса своего жаловался, так вот, есть вариант тебя на его место поставить, ты ведь давно уже в замах ходишь.

На лице собеседника промелькнуло изумление, он молча полез в карман и чем-то щелкнул.

— Излагай.

— Скоро намечается крупная сделка, ты ее раскроешь. Тебе респект и уважуха. Курьер – дочка твоего Босса. Понимаешь?

Изумление на лице зама сменилось испугом.

— Да не ссы ты! С нашей стороны будет все четко, и «виноватого» сдадим, а ты вроде как «не при делах», отработал оперативную информацию.

— Твой интерес?

— Помнишь фуру с закладкой, что взяли недели две назад? Мне нужен этот товар, весь. Часть пойдет на осуществление этой сделки, остальное мое. Тебе это просто, товар сактируешь, как там у Вас положено, ты чист перед законом. С нашей стороны подлянок не будет, сам понимаешь, не в наших интересах.

Мент задумался, почесал тыковку. Монгол не торопил, прекрасно понимая, что тот уже проглотил наживку. Сейчас начнет торговаться, нужно подыграть, чтоб не сорвался. Достал косячок и закурил:

— Пыхнешь?

— Давай.

Курнули, собеседник заметно оживился:

— Я согласен при условии процента с продажи конфиската.

— И сколько же ты хочешь?

— Половину.

— Ты не заболел? Я все делаю, рискуют мои люди, товар тоже мой. Ты же получаешь теплое место, не напрягаясь. Ты просто охуел!

— Да ладно тебе, я положением рискую, если не выгорит.

— Все выгорит, если жмотом не будешь. Ты итак слишком дохуя получаешь, еще на мое же рот разеваешь! Крохобор!

Торговались долго, как на восточном базаре, в итоге мент урвал двадцать процентов и был явно доволен. Товар он пообещал оставить в камере хранения. После того, как Павел его получит, сообщит время и место сделки. На том и расстались.

***

— Товарищ генерал, люди Азамата перешли к активной фазе. Монгол встречался с замом.

— Докладывайте.

Выслушав, генерал сказал:

— Значит, Монгол, говоришь?А он шустрый малый! Из патовой позиции извлек выгоду, да еще какую…Занеси-ка мне все по нему, что есть, и присмотри за ним повнимательнее.

— Что со сделкой?

— Наблюдаем, не вмешиваемся.

— Есть!

***

Дома у Большого, тем временем, праздник продолжался. Подъехал и Малыш. Эдик, вмазавшись по «самое не могу», витал где-то в нирване. Его подружка валялась рядом. Парочку горячих юнцов потянуло на «сладенькое». Не особо церемонясь, они взяли ее за руки и за ноги и потащили в спальню. Большой проводил их брезгливым взглядом (никогда не понимал любителей «спящих красавиц»). Вскоре оттуда донеслось:

— Бля-я-я! Да она обосралась!

— Че!

— Че, че, обосралась, вот че!

— Испугалась что ли?

— Да реально обосралась! Обгадилась! Вот сука!

«Случается такое с неофитами» — подумал Большой – «не она первая, не она последняя».

— И че с ней делать теперь?

— Давай ее выкинем, нахуй, на улицу!

«Вот уроды! Никакого покоя от этих малолетних долбоебов!» — вслух же сказал:

— Я Вам щас выкину, нахуй! Распинайте этого дебила, что привел ее, пусть займется ею, подмоет там, одежонку почистит. Она нам нужна. Смотрите не перестарайтесь. Этот черт нам тоже нужен. Потом «впарите» обоих. Ей ноль-четыре, не больше, а то коньки отбросит.

Радик Яфаров.

Когда Монгол только «откинулся» и появился здесь, Радик был простым пехотинцем в его бригаде. Молодой, шустрый, жадный он вскоре сколотил свою бригаду. Погремуха его была – Раджонок. Монгол, наблюдая за ним, понимал, что рано или поздно этот юнец покусится на его авторитет. Он уже потявкивает, хотя на людях у них демонстративно любезные отношения. Как-то был случай:

Пара торчков-отморозков сняли шубу с жены одного из товарищей Раджонка. Ими он занялся сам. Поймав одного, он разбил ему коленные чашечки, затем прошелся молотком по каждому позвонку. Второго выдернули из дома прямо в носках и майке (зимой), вывезли за город, прихватив люк от колодца (чугунный). Выкинув практически голым из машины и нагрузив люком, заставили бежать к реке, подгоняя сзади автомобилем (упадешь – переедем). Там окунули в прорубь, привязав груз к ногам. Поглумились, посмеялись, решили не топить в обмен на круглую сумму. Так и оставили его там, сами уехали.

Как-то у Раджонка пропал боец. Поговаривали, что ссучился. Ходили слухи, что бойца того, еще живого, Раджонок расчленил (отрубил ноги, потом руки, потом голову).Упаковал останки в несколько спортивных сумок и утопил в куче нечистот. Может правду говорят, а может и сам распространял эти слухи, нагоняя жути на население, чтобы было сговорчивей, кто знает?

В любом случае, этому зверьку не место в нашем зоопарке, думал Монгол, набирая его номер:

— Привет, дело есть, я подъеду?

— Давай!

Встретились, обсудили сделку, поторговались, назначили место и время передачи. Паша вернулся к Большому. Ему предстояло еще обработать Эдика, но тут проблем не будет.

***

— Сделку назначили на конец недели. Этих пока помаринуешь у себя. Нужно, чтоб перед сделкой у нее была ломка, будет сговорчивее, за дозняк сделает все правильно. Теперь я бы курнул от души, а то все на ногах, без расслабухи, ты как, поддержишь?

— Давай, коли так…

— Я тут бошечки припас, бронебойные, чисто для себя. Башню рвет, только так! Дай-ка баночку из-под пива.

Монгол каким-то особым образом смял банку, получилось абстрактное подобие трубки для курения. В днище банки проделал несколько отверстий булавкой. Сама алюминиевая банка, служила радиатором, охлаждающим дым. Насыпав немного травы, поднес импровизированную трубку к губам, одновременно запалив «табачок».

— О-о-о-о-ххххх! Держи, братуха, теперь ты.

Большой затянулся:

— Хо-рррроооо-шооо-о-о-о!

Монгол подсыпал еще. Потом еще.

— Ништяк! А ты где служил? В армии-то курили?

— В Карабахе. Помнишь, наверное, резню между армянами и азербайджанцами? Так вот, выдали нам мусорскую формягу вместо общевойсковой («ВВ»-ешной) и кинули на место. Силовики там совсем «на расслабухе», в городе средь бела дня режут друг друга, полная анархия, все с оружием, никакой советской власти. Ну, мы сразу отловили нескольких, отпиздили, раскулачили пару киосков, забрали музыку, шашлыков, пойла. Установили КПП, блокпосты, патрулирование, комендантский час. Такой пиздежь поднялся! Все недовольны, прикинь, угрожают, ночью расположение расстреляли. С утра в БМПеху. На улице автомобили припаркованы у обочины. Мы прямо по ним и проехались, раскатали нахуй.

Пришли какие-то аксакалы. Жалуются, правды ищут. А мы им в лоб, мол, еще раз такое повторится (ночные безобразия, обстрелы), весь город нахуй раскатаем гусеницами. Мы Вам, бляди, не местные власти, а войска и действуем согласно законам военного времени. Один попытался возмутиться, но я его быстро остудил прикладом по еблищу. – Большой замолк, видимо вновь переживая произошедшее когда-то давно. Потом сделал глубокую затяжку и продолжил:

— Моментально угомонились. Резню прекратили, город ожил, торговать стали. Идем как-то, патрулируем ущелье, они у них там глубокие, тропа узкая, очко играет, не дай бог пиздануться! До этого конопли я там как-то не замечал, а тут, глядь, такая елка растет, не спиздеть, метра три. Сама в ущелье, на уровень тропы только макушка выглядывает. Скинул бронник, обвязался веревкой и туда. Срубил куст, пацаны вытащили. Тут же, вытащили пластину с бронника (она на солнце как утюг нагрелась), бошечек насушили, раскумарились. Молодые елку раздербанили – получился полный вещмешок анаши! Посидели, поприкалывались. Тут такой жор напал. Спускаемся в какой-то аул. Они там ни хера по русски не понимают. Мы им знаками показываем, мол, пожрать есть? Вынесли нам лепешек и помидоров. Помидоры, блядь, с арбуз величиной, такие ароматные, аж пиздец! Никогда таких вкусных не ел! Идем, морды в помидорном соке, лепешками заедаем, хохочем, короче – ништяк! Вернулись в расположение, пацанов накурили, вечером спокойно – народ не бузит! Отдохнули, выспались. Утром на КПП дежурить, досмотр автомобилей там и все такое. Можно неплохо навариться – конфискат, взятки. Короче – нормально! Едет бурубухайка какая-то. Тормозим. Сами накуренные в хлам. Хозяин выскакивает, мол, у меня все в порядке, начальник. Мы ему – открывай! Тот – зачем открывай, все в порядке у меня. Смотрим, что-то не так, глазенки бегают. Открывай, щас разберемся! А тот как щеманется, короче, не догнали – съебался, бросив все. Ну, мы давай шмонать автомобиль. Нашли сумку китайскую, такую – мечта оккупанта, с ними челноки за товаром гоняют. Внутри брикеты, с буханку. Полная сумка. Распотрошили один – там герыч. Пару «буханок» зацепили, остальное сдали, объяснив, что к чему, начальству. Нам благодарность за хорошую службу.

— А что с героином?

— Да раскумарились, раздали. Надолго хватило одной «буханки». Вторую один шустрик домой отправил, в цинк с покойником спрятал.

— Ну нихуя у Вас! Прям как в Афгане! Мы, когда нас выводили, тоже затарились. Посадили в 76 и в Ташкент. А там шмон, собачки и все такое. Все свои заначки в самолете и побросали. Вот кто-то наварился! Привез домой джинсы американские и печак (ножик ихний, с полумесяцем и звездами на лезвии). Больше ничего.

Про Машу.

Жила – была девочка Маша. Обычная девочка из неблагополучной семьи. Папа их бросил, когда она была совсем маленькая. Маме вечно было не до нее. То личную жизнь пыталась наладить, впрочем, безуспешно, то работала – нужно дочку поднимать. «Эх, никому я не нужна с прицепом, если б не дочка…» — думала она. Маша всегда чувствовала, что является обузой. Она мечтала: «Вот вырасту, выучусь, разбогатею! Моя мама ни в чем не будет нуждаться».

Шло время, Маша росла. Ей очень не хватало внимания, тепла, любви и заботы. Сверстники сторонились ее, считая «убогонькой». Она и сама смирилась с этой мыслью. И когда в ее жизни появился Петя, она не знала, как себя вести и что делать. Трудно было поверить в счастье. Душа, долгое время томившаяся без любви, расцвела. Ради Пети Маша была готова на все.

Поэтому, когда он предложил уколоться, Маша практически не сомневалась. Он не может обмануть. И действительно – все стало просто замечательно. Все проблемы куда-то ушли. Сам мир вокруг стал добрее и прекраснее.

Так продолжалось недолго. Вскоре она узнала, что такое ломка. И очень больно было видеть мучения любимого. Никто не помнит сейчас, кто предложил торговать собой, но проблема с дозой для себя и любимого на какое-то время исчезла. Дни, события, чужие лица мелькали как в калейдоскопе.

В тот роковой день удалось достать очень хороший «товар». Когда Петю немного «отпустило», он увидел рядом с собой мертвое тело подруги. За последнее время она сильно похудела и была похожа на спящего ребенка (она всегда была мелкой). Первое, что пришло на ум – избавиться от тела. Он взял пластиковый мешок и положил туда труп. Ночью выбросил его в контейнер для мусора (где его обнаружил случайный прохожий и сообщил в милицию).

А Петр отделался «легким испугом». Чтобы заработать на дозу он стал распространителем у Раждонка.

Сделка.

Все складывалось, как и предполагал Монгол. В назначенный день он лично инструктировал Эдика:

— Короче, товар будет у нее. Просто подъезжаешь, к Вам подходит человек, берет у нее товар, передает пакет с деньгами. Все. Если какой гемор – знать не знаю, ведать не ведаю. Ты просто водила. Тебя тормознули на улице и заплатили. Понял?! Товара у тебя на руках нет (нет там и пальцев), деньги передадут не тебе. Ты чист. Просто молчи. Будешь молчать – вытащим, будешь болтать – себе дороже. Дадут лет 8, как организатору (а то и больше), а в хате нечем впариться, сам понимаешь, тяжело тебе придется! Короче, сделаешь, ты нам ничего не должен, ты свободен. Понял?

— А как же она?

— Да ты о себе думай! Ее папа – главный мент. Ей вообще ничего не будет. В случае чего, все стрелки на тебя, поэтому делай, как я говорю. Да не очкуй ты так! Никакого гемора быть не должно. Это я так, на всякий случай. Чтоб не растерялся, если что не так. Давай!

***

С утра у Раджонка было какое-то нехорошее предчувствие. А своей чуйке он привык доверять, поэтому вместо себя на встречу с продавцом отправил Петра. Сам же наблюдал в бинокль из соседнего подъезда, куда прибыл задолго до назначенного времени. Вроде бы все нормально. Подъехала машина с «продавцом», Петя вылез из своей, подошел, произвел обмен. Но что это? Как тараканы из всех щелей посыпались менты в масках (и как я их не заметил?). Как в кино: «всем лежать, мордой в пол!». «Монгол, сука, подставил гад! Вот гондон! Ладно сам не поперся! Ума хватило! За что же это он меня так?»

***

За сделкой наблюдал и Монгол. Он все верно рассчитал, даже то, что Раджонок может послать кого-то вместо себя. Заранее он осмотрел окрестности и подметил для себя пару мест, где может засесть Радик. Сейчас он тоже наблюдал в бинокль, но не за происходящим, а, пытаясь понять, где именно «окопался» соперник. В одном из предполагаемых окон он заметил характерный блеск линз. «Вот дебил! Замаскировался, тоже мне! Сразу видно – мама военник купила!»

***

Мимо работающего ОМОНа шел древний дед. Одетый в старый тулуп (латанный-перелатанный), заячий треух, подшитые валенки. Он часто останавливался, чтобы перевести дыхание. На носу красовались треснутые очки с толстыми линзами зеленого цвета, перевязанные изолентой в районе переносицы. При ходьбе он опирался на суковатую палку.

— А чой-то у Вас тут деется? Аль учения какие?

— Иди, дед, иди! Бандитов ловим.

— Молодцы ребятки, так их! Сталина на них нету!

Когда милицейские УАЗики отъехали, дед подходил к углу дома. Он остановился отдышаться в очередной раз, и, видимо упарившись, расстегнул тулуп. Достал папироску, закрученную с конца, чтоб не высыпался пересохший табак и закурил, разглядывая чудную иностранную машину, похожую на наш УАЗ. Там сидели двое. Из подъезда, матерясь, вышел их товарищ.

Дед распахнул тулуп и в руке у него оказался милицейский КЕДР. Три короткие очереди ранили двоих и убили на месте третьего, который матерился. Дед спокойно пошел дальше, попыхивая папироской и застегиваясь на ходу. КЕДР сам запрыгнул под тулуп, стоило выпустить его из рук.

«Как в тире, три по три» — подумал Монгол, а это был именно он. Бойцов он трогать не стал, так подранил, чтобы в ответ не стреляли.

Полковник.

В квартире полковника раздался звонок;

— Что случилось?

— Товарищ полковник, тут такие дела… В общем наверх мы пока не сообщали…

— Да что произошло?

— Мы тут это…- замялся опер – Вашу дочь задержали…

— ?!

— с двумя кило героина. Отслеживали один канал. Должны были задержать курьера. Вот…

— Еду.

***

Размазывая сопли по лицу, Петр, видимо, пытаясь разжалобить опера, рассказывал свою историю. Он был так напуган, что и не думал отпираться. Менты же пытались повесить на него и убийство босса. Явные несвязухи их тревожили мало. Часть ее услышал Полковник, примчавшись на работу:

«…впервые со смертью товарища я столкнулся очень рано, лет в 17. Тогда, на волне борьбы с алкоголизмом, в мир молодежи вошли доселе неизвестные понятия: колеса, токсикомания, коктейль «три таракана», бутерброды с гуталином (содержащие в себе метанол – смертельный яд). Короче, молодежь извращалась как могла, лишь бы найти средство для одурманивания мозга. Мы все считали себя бессмертными.

Однажды вечером мы решили пойти в гости к одному нашему другу, чтобы весело провести время, но у подъезда заметили карету скорой помощи. Поднялись на нужный этаж и увидели дверь товарища незапертой. Из нее выходили санитары с носилками. Кто-то был накрыт простыней с головой. «Наверное, покойник» — пронеслась мысль. И только спустя мгновение, когда увидел убитую горем мать, возникло подозрение, что на носилках, возможно, тот, к кому мы идем в гости. Бесцеремонно содрав покрывало, мы убедились в своем подозрении. Позже нам рассказали, что мать нашла его уже холодным, с полиэтиленовым пакетом на голове (экспертиза обнаружила там пары бензола), а на лице застыла счастливая улыбка.

Хоронить его пришлось нам – троим 17летним пацанам. До сих пор помню твердость февральского грунта. Похоронная процессия уже приближалась к кладбищу, а нам все не удавалось расширить могилу до нужных параметров. Гроб вошел впритирку. Помню безумные глаза матери, которая хотела спрыгнуть вслед за сыном и долго не позволяла закапывать, постоянно восклицая: «ему же там будет тяжело!» и «там же темно и сыро!». Родственники силой увели ее, позволяя нам закончить «работу». Тогда я впервые (на кладбище) попробовал мускатное вино. С тех пор прошло много лет, но больше я его никогда не пил, просто физически не мог и сейчас не могу.

Именно в ту пору и появились «первые ласточки» — люди попробовавшие опий. И никто из нас не подозревал, во что это выльется чуть позже. Был в когорте друзей один юноша, несколько младше нас. Веселый и улыбчивый молодой человек. Постоянная улыбка на лице заставляла вспоминать фразу из анекдота «съешь лимон» (чтобы не видеть твоей довольной рожи).

Нас призвали в армию, а вернулись мы уже в другой мир. На улицах открыто торговали наркотой, стало модным быть бандитом. Уже никто не стеснялся бахвалиться криминальными подвигами. Появились ОПГ и миллионеры. Членом одной из банд и стал наш вечно улыбающийся товарищ. У него была иномарка, водились деньги. Но все чаще я стал замечать отсутствующий взгляд на его лице. Позже мне объяснили, что он – торчок. Сначала он «проширял» все деньги, затем автомобиль, затем стал воровать на рынке, за что неоднократно бывал бит. Крал все и у всех, даже у друзей. Естественно, что от него отвернулся весь мир. С каждым днем становилось все сложнее раздобыть на дозу. В один «прекрасный» день, с таким же горемыкой, раздобыли одну дозу (на двоих). Услав товарища за «машиной» (шприцем), впарился сам. Когда объявился корешок, улыбчивый друг уже парил в нирване и на все вопросы отвечал: знать не знаю, ведать не ведаю. Корешка настолько возмутило подобное поведение, что он выхватил нож и нанес пару десятков ранений. Жертва в агонии некоторое время металась по подъезду, разбрызгивая кровь во все стороны, пока не умерла. Хоронили его в закрытом гробу. Остались жена и малолетняя дочь…».

Дальше этот бред он слушать не стал. Обратившись к оперу сказал:

— Доложите обстановку.

Подозреваемого увели и вкратце описали ситуацию.

Трудно описать тот поток чувств, которые охватили отца. Как должностное лицо он понимал одно, как отец – другое. Вопрос «что делать?» не выходил из головы. Отец и офицер в сознании боролись недолго, победил отец. Спустить дело на тормозах не получится, это он понимал так же четко, как и то, что это – чистая подстава, направленная против него. Значит нужно как-то договариваться, хотя бы ради дочери.

***

… Его брак, как и брак его жены, был не первым. В этом браке и родилась дочка. Успешная карьера родителей обеспечила ей сначала обучение в элитной гимназии, затем ВУЗ и стажировку в Англии. Девочка росла избалованной и ни в чем не знала отказа. Особенно баловала ее мама. Папа же, как и полагается офицеру, был строг. Жизнь шла своим чередом. Папа делал свою карьеру, мама свою. Девочка взрослела.

***

— Кто ведет дело?

Получив нужную информацию, он задумался. Внутри всякого аппарата власти существуют свои негласные правила и «подковерные» интрижки. Сейчас мишенью в этой борьбе стал он (наживкой была дочь). Торг состоялся: в обмен на увольнение «по собственному» выхлопотал условный срок для дочери.

Не это было страшно! Дочка, его любимая девочка – стала наркоманкой. Пытаясь говорить с ней, отец, всякий раз натыкался на стену отторжения, обвинения в свой адрес. Всякий раз мать вмешивалась в беседу, пытаясь защитить дочь. Разговора не получалось, отношения с женой ухудшались. Осложнялась ситуация тем, что мать всегда уступала требованиям дочери, когда той нужны были деньги. Вылечить ее не получалось. Отец запил, и запил сильно! «Пустился во все тяжкие». Брак оставался номинальным, жили каждый сам по себе, каждый в своей квартире…

На этом кошмар не закончился. Тот, кому был предназначен товар, вскоре объявился (надо же, каков наглец!) и поставил дочь «на счетчик». Мама не сказала отцу, а, договорившись с дочерью, стала выплачивать задолженность. Узнав это (все же бывший оперативник) папа впал в бешенство.

Конечно же, это был не Раджонок (царствие ему небесное). Это Большой решил «погреть руки».

***

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Да ладно, тебе! Никак не привыкну к такому обращению. Я ведь ненамного старше тебя майор.

— Как слетали, что там дома?

— Нормально, торопят с выполнением задания, давай докладывай, что там у нас?

— Вкратце так: все вышло, как и задумал Монгол – своего мента поставил у руля, товар забрал (новая волна криминала поднимется, передозы, грабежи). Кто-то ликвидировал Раджонка. Мы не вмешивались. Почерк профессионала.

— Монгол и ликвидировал, похоже, сам – его почерк. Превентивный удар. Подставил конкурента, а тот сорвался, вот и убрал. Не нужна ему война. Мастеров такого уровня в городе ведь нет?

— Так точно, нет. Залетных не наблюдается.

— Тогда переходим к активной фазе. Задача – столкнуть лбами Монгола и Азамата. Ни тому, ни другому войнушка не нужна, а мы ее устроим. Нужно дискредитировать одного в глазах другого. Слушай…

***

В Уфимском аэропорту приземлился самолет. По трапу сошел неприметный моложавый мужчина, спортивного телосложения. В руках у него был дорожный кейс. Вел он себя уверенно. Возможно из командировки или отпускник.

Он немного погулял, дожидаясь междугороднего маршрута, купил какой-то журнальчик, посидел в кафе. Часа за полтора маршрутный «мерин» привез его в пункт назначения. Глядя в окно на проплывающий мимо промышленный гигант, простирающийся до горизонта, на смог, застилающий небо, вдыхая своеобразный «аромат» нефтянки, он подумал: «Сколько же я не был дома?»

Он решил пройтись пешком, наслаждаясь безмятежностью провинциального городка, где буквально все напоминало прошедшую юность.

Елена – прекрасная.

Во времена беспечного студенчества, когда деревья были большими, а конфеты сладкими, и жизнь казалась бесконечной и счастливой, молодой человек познакомился с прекрасной девушкой Еленой. Произошло это в пригородном автобусе, набитом студентами, направляющимися «грызть гранит науки». Он заметил ее сразу: высокая и красивая блондинка с синими, как васильки, глазами. Ясный взгляд, открытое лицо и нежная кожа.

Собравшись с духом, предложил ей свое место. Она согласилась. По пути разговорились, познакомились. С этого дня он всегда занимал ей место. Дальше отношения не зашли – у нее был молодой человек, а он – слишком робок. Окончилась учеба и они «потерялись».

И вот теперь, прогуливаясь по городу детства, он заметил проходящий мимо знакомый силуэт. Обрадовавшись, как ошалелый, закричал: «Ленка – привет!» Но радости на лице не заметил, скорее испуг. Через секунду понял, почему. Это «другая» Ленка. Тусклый взгляд, серая кожа, ломкие грязные волосы, кожа покрыта какой-то сыпью (то ли экзема, то ли лишай, то ли еще какая зараза), зубы разрушены и создают впечатление, что их не чистили с последней встречи. Ногти обкусаны, а пропитанные никотином (как у мужика) пальцы сжимают бычок примы.

«А ты, я вижу, в порядке. Помог бы одинокой женщине (в смысле – материально). Или давай, как-нибудь, встретимся, выпьем». При этих словах на ее лице появилась блудливая улыбка, обнажившая кариозные зубы. Сказав пару банальных фраз и сославшись на занятость, он ретировался. В душе остался какой-то нехороший осадок, непонимание: как же такое могло произойти, что могло случиться, почему!? Почему такое вообще возможно?

***

«Что-то я раскис. Я ведь на работе» — подумал незнакомец и отправился прямиком на конспиративную квартиру. Там он обнаружил конверт с инструкцией, которую, прочитав, уничтожил. В шкафу висел «местный прикид». Он переоделся и вышел. «Нужно побыстрее разобраться тут с делами и вон из этого поганого городишки». Получив в камере хранения чемодан, приступил к подготовке.

Проведя рекогносцировку на местности, убедился в своем предположении, что задание несложное. Можно обойтись и без автомобиля, городок небольшой, уйти после акции не проблема.

Суть задания состояла в том, чтобы сымитировать бандитский налет на офис, наследить. Создать впечатление того, что действовали какие-то отморозки. В чемодане, что он получил, был обрез и пара стволов: «ТТ» – явно «копанный», с самодельным глушителем и Макар. Все в рабочем состоянии (проверил). Боезапас тут же. Оружие предполагалось сбросить. Видеонаблюдение в офисе отсутствует, только домофон, так что можно особо не маскироваться, так как после акции живых не останется. «Ну что ж, начнем, пожалуй!»

***

К офису Монгола подошел какой-то пьянчужка и требовательно нажал кнопку домофона. Недовольный охранник, которому пришлось отвлечься от дружеского застолья в компании братвы и шлюх, угрожающе спросил:

— Слышь, ты ниче не попутал, ночник дальше!

— Нет – ответил гость и вонзил заточку прямо в сердце.

— Серег, че там за баран, гони его нахуй, водка стынет!

Незнакомец вошел и ответил, вытаскивая обрез:

— Это я – и выстрелил в упор. Бросив обрез на пол, достал из карманов пистолеты и открыл стрельбу по македонски. Через несколько секунд все закончилось. Никто не успел понять, что произошло. Одно лицо привлекло его внимание: «Да, мир тесен! – подумал гость – Прощай, Елена – Прекрасная! Прости, что так вышло!». Он закрыл ее глаза. Осмотревшись и убедившись, что задание выполнено, бросил оружие и направился к выходу, где лежал мертвый Серега. Его открытые глаза застыли в изумлении, мол «за что?». «Ты оказался в ненужном месте, в ненужное время, ничего личного» — мысленно ответил посетитель, разбив ногой домофон.

***

Дома, приняв душ и переодевшись, незнакомец вызвал такси: «В аэропорт» — сказал он лаконично. В подъехавший автомобиль сел респектабельный мужчина. Словоохотливый таксист, надеясь видимо на чаевые (или просто болтун), завел беседу:

— Вы, наверное, не местный?

— Да, в командировке был.

— И как Вам у нас?

— Да я, в принципе нигде и не был, все дела, знаете ли.

— А чем занимаетесь?

— Да так, представитель одной фирмы, поставляю промышленное оборудование.

— Ооо! – уважительно сказал таксист – У нас вообще ничего интересного, кроме нефти, народ пьет, ширяется, криминогенная обстановка серьезная (то ли похвастался, то ли действительно озабочен). Недавно статейку в местной прессе читал про мальца одного, который за деньги родную бабку зарубил, не читали?

— Нет, все некогда было.

— Хотите, расскажу.

— Валяй! – понимая, что таксист не отстанет, разрешил пассажир.

«Раскольников».

Жил был мальчик и звали его Славик. Жил себе, жил – обычный мальчик, ничем не выделялся среди сверстников: средний рост, средняя внешность. Типичный представитель среднего класса. Серость и убогость «средней» жизни не сильно тревожили его. Так было лет до 15. Потом он вдруг понял, что не хочет такой жизни, хочется ярких красок, новых впечатлений. Он стал пропадать на улице, потому что родители, со своими вечными нравоучениями уже достали и никак не хотели его понимать. Ему казалось, они просто цепляются к нему, а он уже взрослый и самостоятельный. Только здесь, на улице его принимали как равного, считались с его мнением, разделяли его интересы. Никто не учил жизни (вернее то, чему учила улица – было более честным и применимым на практике), даже более старшие ребята признавали его равным (и это особенно льстило).

Некоторые уже пробовали героин. Когда ему предложили, он сначала отказался. «Давай, попробуй – знаешь как классно!» — настаивали друзья. Он не хотел казаться слабаком, не хотел выделяться из компании, поэтому согласился. Внезапно жизнь, казавшаяся такой серой, обрела цвет, смысл. Он вдруг понял, что нашел то, чего так не хватало. С этого момента все остальное отошло на второй, нет на двадцать второй план. Учебу к черту, все к черту! Жизнь прекрасна, лови момент!

Год пролетел незаметно. Школу Славик забросил. Все, что интересовало его – где взять денег. Вскрыть чужую машину, щипануть лопатник в автобусе, развести лоха на бабки – давно не было проблемой. Но этим утором не везло. В автобусе чуть не убили, поймав за руку – еле убежал. В долг уже давно никто не давал, да и лохи вдруг поумнели. Уже начало поламывать (он имел представление о ломке и ужасно боялся ее), а денег нет. Были еще бабушка с дедушкой (они его любили и часто баловали), должны выручить. С такими мыслями он отправился к ним (уже ломало конкретно).

Старики сильно обрадовались, увидев внучка. Бабуля захлопотала у печки (жили они в частном секторе), налаживая угощение. Дед пристроился поболтать «за жисть». Напрасно Славик пытался донести до них, что он на пять минут и у него куча дел (а ломает уже совсем «не по-детски»), и нужно совсем немного денег взаймы, на учебники. Денег старики не дали, пенсию еще не принесли. Ужасно разозленный Славик ушел, так и не отведав бабушкиного угощения. Он знал, что у стариков есть заначка «на смерть». Поскитавшись по городу и ни чего не найдя, он вернулся позже…

Соседи, обеспокоенные тем, что стариков уже пару дней не видно, заглянули к ним в дом. Там они обнаружили полный беспорядок (как будто кто-то что-то искал) и два окровавленных трупа.

Милиции не составило труда найти преступника. Им оказался любимый внучок. Сумма, которую он нашел в доме, была смешной – 50 рублей.

***

— Да уж! Куда мир катится?

— И не говорите!

***

Узнав о нападении, Монгол, как и предполагалось, решил, что это осиротевшие бойцы Раджонка решили отомстить. Он не хотел их гасить, предполагая пополнить ими ряды своих боевиков, но после такого! «Если враг не сдается – его уничтожают!»

Несколько дней бойцы Монгола отлавливали, отстреливали, забивали насмерть своих оппонентов. Как будто вернулись бурные девяностые. Город захлебнулся в крови. Нужно отдать должное и врагам – они быстро организовались и дали отпор, но силы были неравны. Столкновения происходили средь бела дня, в людных местах. Под молотки попадали и посторонние. «Ночь длинных ножей» окончилась полной победой Монгола.

***

— Здравствуй Азамат!

— Здравствуй и ты, Венечка, как дела?

— Дела у прокурора! Что это там твой Монгол в городе устроил!? На носу выборы в госсовет республики, а тут такое. Он что, совсем без головы?

— А ты чего это, Венечка, никак меня отчитываешь? Чего орешь как потерпевший? Или крайним меня хочешь сделать? Не твоя ли идея была сместить мусорское начальство?

— Извини, Азамат! Нервы! Как-то нужно все утихомирить!

— Уже все устаканилось, а нервы – лечить надо. Давай в баньку, на природу. Там хорошо!

— Не до баньки сейчас!

— От чего ж? Свое — мы взяли. Поставленные задачи выполнены. А менты отчитаются, что ликвидирована очередная преступная группировка, награды получат. Мы в плюсах! Ты как баба, ей богу!

— Ладно, с Монголом все равно что-то решать надо. У нас вроде цивилизованный бизнес. А связь с ним порочит дело. Или забыл, что с Игорьком Разместьевым сделали?

— Помню. И что же ты предлагаешь? Монгол самостоятельный человек, город держит. Трафик, опять же, на нем. Сам, что ли, займешься? И как ты ему это преподнесешь? Извиняй Паша, ботинки жмут и нам не по пути! Не боишься?

— Не боится только идиот. Но у нас хорошая служба безопасности. Что же касается трафика – недавно беседовал с китайскими коллегами. У них есть вещество одно – JWH. Выпускается легально, в промышленных масштабах, себестоимость копейки. В наш реестр не внесено. Можно колоть, курить, нюхать. Позиционируется как ароматическая добавка. Можно импортировать легально. Предположительный доход после «раскрутки» и продвижения товара на рынок гораздо выше, чем от героина. Похоже, пора выходить из подполья. Пробную партию уже раскидали по точкам.

— Так ты уже все посчитал? – сказал вслух Азамат, про себя подумав: «А ведь этот «Мойша» хочет меня отодвинуть от дела, ничего себе!»

Вспомнилась вдруг Азамату одна история, когда он только еще начинал свою криминальную карьеру. Закусились они тогда с местным авторитетом, ну и порешили на сходняке завалить того. Без подготовки, по нахалке, сели в Жигули (тогда еще Жигули) втроем и поехали. Но кто-то слил информацию (стукача тогда так и не вычислили). Во дворе, где предполагалось валить авторитета, ждала засада. Только въехали – в машину граната летит. Взрыв, капот задрался, но движок урчит. И со всех сторон, как на войне – выстрелы. Дали задний ход, уперлись в сугроб и врассыпную. Одного зацепило, но легко, смог убежать, второй, тяжелый – остался в машине. Его просто забили насмерть. Только перед этим они с Азаматом поменялись местами. Он мог оказаться на его месте. «А ведь Венечка тоже был на стрелке! И мог слить!». Эта неожиданная и такая ясная мысль застала Азамата врасплох. Он задумался и уже не слушал, что там говорит собеседник.

— Ладно, мне пора, я подумаю, что можно сделать.

Про девочку, которая вышла из окна.

Она была обычной девушкой, подростком. Как все. Подружки, первая любовь, записочки, розовые мечты и серые будни. Росла без отца. Мама, видимо разочаровавшись в реальности, вдарилась в эзотерику, в коей преуспела настолько, что стала платно консультировать «обманутых» жен, возвращать «неверных» мужей, привораживать «любимых». Короче – такая утешительница и защитница всего «обделенного» женского рода.

Дочка тоже интересовалась маминой литературой и вскоре поняла, что личной энергии и духовной силы маловато. Выход нашелся быстро. Из той же литературы узнала о «растениях силы», которые употребляют шаманы для обретения просветления. Проштудировав множество источников, она уже знала, что дело совсем не в растениях, а в тех веществах, которые они содержат. Благо, и вещества эти можно легально приобрести («спайс», например, продавали как ароматическую добавку или, ароматическую соль для ванн, содержащую флефедрон). В принципе, все это ей было ни к чему, но природное любопытство и детское желание «быть особенной» сыграли не последнюю роль в созревшем желании поэкспериментировать с психоделиками.

Немного сэкономив на школьных обедах, она приобрела «зелье». Дождавшись, когда мама ушла из дома, соорудила нехитрое приспособление из пипетки и колпачка от фломастера и набила импровизированную трубку «волшебной травой». Щелчок зажигалки, первая затяжка: трансформация реальности началась практически мгновенно (она не совсем верила, что это возможно, просто экспериментировала). Стены ее комнаты слегка задрожали, потом появился желтый туман, сделавший их прозрачными. Она, с удивлением обнаружила, что сидит в прекрасном саду, а перед ней – резная калитка, приглашавшая войти в чудесный мир иллюзий, где все возможно, туда – где она повелевает реальностью. Она встала, подошла к калитке и распахнула ее. В лицо подул свежий ветер. Девочка расценила сие как добрый знак и смело шагнула вперед, ощутив прекрасное, ни с чем не сравнимое чувство полета. «Я могу летать!!!»…

По факту гибели юной девушки было возбуждено уголовное дело. Расследование показало, что она сама (без посторонней помощи) выпрыгнула из окна восьмого этажа. Бабки во дворе еще долго муссировали версии и обсуждали собственные предположения (несчастная любовь, наказание матери за «чернокнижие» и т.п.).

Мать потом долго ходила по гадалкам и ясновидцам, пытаясь выяснить причину. В принципе она не верила в самоубийство и хотела найти виновных в смерти дочери.

***

После того, как полковник узнал о вымогательстве, он решил взять себя в руки и разобраться с этим вопросом. Хоть теперь и бывший, все же опер. Прогулявшись «туда-сюда», позвонив «кое-кому», посоветовавшись с «товарищами», к вечеру он имел информацию о том, кто сей наглец и с кем он работает. Так же получил информацию о том, где его проще всего застать.

Он встретился с дельцом и популярно объяснил ему, что с ним может «произойти невзначай», если тот не отстанет от его семьи (благо теперь его не связывают присяга и должностные инструкции. А уж «подобного» опыта ему не занимать, не одна «операция» за плечами). Знаете – поверил (хотя, признаться, полковник блефовал).

Из «дружеской беседы» он почерпнул информацию, которая его немало удивила. Сам то думал, что подставу организовал его зам, а оказалось, что и он был лишь марионеткой. Большой, полагая что «полкан» в «курсах» (по поводу произошедшего), называл вещи своими именами. Этому заблуждению способствовало и мастерство собеседника в ведении «разговоров подобного рода».

Итак, его жизнь «спустил в унитаз» Монгол. Он должен быть наказан. Вопрос лишь в том, как самому остаться безнаказанным. И тут само провидение подарило ему такой шанс. В городе началась очередная криминальная разборка и представить смерть Монгола, как очередную жертву бандитского разгула, виделось вполне уместным.

Это только в кино, у каждого милиционера дома есть левый ствол, не оприходованный при очередной облаве. У полковника же была только охотничья двустволка. Не с ней же идти на дело, хотя, если очень припрет, тоже вариант.

Был у полковника старый друг (вместе рыбачили), прапорщик, всю жизнь проработавший на местной зоне. Может что подскажет. Прапорщики – народ запасливый.

***

— Здравствуй, Миша!

— А-а-а!!! Заходи командир! На рыбалку собрался?

— На охоту, только вот ружьишка нет. Надо бы винтарь с оптикой, желательно левый, понимаешь, о чем я?

— Ты чего это удумал? Я такими делами не занимаюсь!

— Ты не понял, проблема у меня, серьезная. Я к тебе как к другу пришел, нужна винтовка. Если что, тебя за собой не потяну. И полковник вкратце изложил свою историю.

— Да уж! Врагу не пожелаешь! Но действительно, нету! Я поинтересуюсь, конечно, но это денег будет стоить, но не гарантирую.

— Ты, родной, поинтересуйся, пожалуйста. Деньги – не вопрос.

***

— Здравствуй, Миша! Достал?

— Смотри – Михаил извлек из свертка обрез ТОЗовки, с каким-то непонятным приспособлением, кожухом, покрывающим ствол. Такое ощущение, что кто-то взял корпус велосипедного насоса и одел на обрез.

— А это еще что?

— Глушитель. Такие, называют еще интегрированными.

Полковник внимательно рассмотрел «чудо враждебной техники». Приклад был отпилен, с торца имелся паз, куда вставлялся плечевой упор. Оптика еще с отечественной. Но компактно. Без плечевого упора помещается в пакет для продуктов.

— Стреляет хоть?

— А ты проверь. Открой балкончик, выбери птичку, вон до той крыши метров сто будет. Дальше не получиться – убойной силы не хватит, да и поправок ты не сможешь сделать – не снайпер же. Да ты на балкон-то не суйся, стреляй из комнаты, так тебя с улицы никто не увидит.

Полковник выцепил в перекрестье голубя и плавно нажал на спуск. Легкое – пшик. Комок перьев в воздухе оповестил о попадании.

— Хороша машинка! Подопечные сделали? Извини, извини, больше вопросов не будет.

— Ты хоть скажи, как действовать будешь? Есть ли план. Готова ли позиция, пути отхода, легенда для прикрытия (если вдруг застукают на месте), алиби, наконец?

— Не дурнее паровоза. А с алиби, думаю, поможешь. Сидели – водку пили, в снегу валялись!

— И еще, оружие забери с собой. Потом утопи где-нибудь. Так будет лучше.

— Хорошо. Сколько должен?

— Это подарок, не парься – мне он тоже бесплатно достался.

— Вот спасибо. Ну, я пошел.

— Постой, вот еще – протянул нечто, похожее на обрезок садового шланга.

— Что это?

— Бленда. Оденешь на оптику, чтоб не бликовала. Тогда тебя не вычислят. Давай, ни пуха!

— К черту!

***

Монгол сидел в какой-то дешевой забегаловке. В таких он раньше встречался с бойцами, когда нужно было что-то обсудить. После расстрела в офисе пришлось возродить традицию. Сегодня они, похоже, нарыли нечто достойное.

— Что это?

— Запись разговора, где еврей тебя слить предлагает.

— Где взяли?

— У его СБешников купили, платит мало, вот и крутятся как могут. Они же «бывшие», у них в крови компру собирать.

Звук разбившегося стекла заставил Монгола упасть на пол и откатиться, тело отреагировало само, минуя разум. Собеседники же тупо хлопали глазами, не понимая происходящего.

— Снайпер, идиоты! Уходим через черный – и рванул к запасному выходу. Посетители заведения молча смотрели на этот спектакль. Когда бандиты скрылись, они продолжили распитие, так внезапно прерванное. Милицию никто не вызвал. Основная масса даже не поняла, что происходит. Да и зачем ей это, своих проблем хватает.

***

Увидев, как Монгол упал, полковник снял плечевой упор с винтовки и бросил все в холщевую сумку из восьмидесятых. На ней красовалась великолепная четверка – АББА. Поднялся и спокойно удалился.

***

Прослушивая в очередной раз запись, Монгол все больше свирепел. «Быстро же они от меня отделаться хотят! Вот гондоны! Ладно еврей, но Азамат! Ну, бляди!» В голове у Монгола нарисовался план возмездия.

***

В этот момент Азамат (который «ни сном, ни духом») обдумывал, что же делать с Венечкой. У него было много компромата на приятеля. Он хотел подстраховаться «на всякий пожарный», поэтому вызвал своего доверенного человека, который был юристом. В конверт с бумагами Азамат вложил флешку и запечатал. Когда появился юрист, он сказал:

— Пусть это побудет у тебя. Если что-то со мной случится, передай кому следует.

— Ты никак завещание оставил? – попытался сострить гость, но, заметив его взгляд невольно поперхнулся – Все сделаю босс!

— У меня все! – показывая, что аудиенция окончена, отвернулся.

***

Монгол знал, что по четвергам Азамат ночует у любовницы. Почему по четвергам? Потому, что в пятницу у него баня, это святое. Был у Монгола и ключ от этой квартиры, потому, что он сам и снял ее по просьбе Азамата. Четверг – сегодня.

Тот, кто служил, помнит – самый сладкий сон, под утро. Ночное дежурство, выпавшее на это время, называли «собачьей» вахтой. Сон буквально валил с ног, даже привычные к ночным бдениям ломались. Как только солдатики не приспосабливались: штык-нож на плечо клали (засыпаешь, он падает и будит), теплый бронещиток под жопу (остывает ровно 15 минут, просыпаешься от холода). Вот такой сладкий сон под утро. В этот час Монгол вошел в подъезд знакомого дома. Перед дверью одел на обувь бахилы, перчатки, дослал патрон в патронник. Расположение комнат он знал, в темноте ориентировался как кошка. Открыл, вошел. Азамат сладко сопел в объятиях прекрасной нимфы. «А она красива» — подумал визитер и выстрелил. Два глухих звука, две аккуратные дырочки, у него – в голове, у нее – в груди. Подобрал гильзы и ушел.

Когда Азамат утром не появился в офисе, никто его искать не стал. Мало ли какие дела у босса. Пятница – конец недели, все рады, шефа нет. В понедельник стали осторожно так интересоваться, звонить, искать. Во вторник — искать уже всерьез. В среду кто-то предложил поехать к любовнице и спросить про хозяина (любовница – секрет Полишинеля). Та не открыла. Потоптались, ушли. Позвонили той на работу, там не знают где она. Наконец решились позвать участкового и вскрыть дверь. В квартире было жарко, трупы начали попахивать.

***

— Ну, что, майор, скоро станешь подполковником. Моя миссия здесь окончена. Материалов, включая «завещание» Азамата, более чем предостаточно, чтобы надолго засадить за решетку Вениамина Поткина. С остальным, думаю, сами как-нибудь разберетесь. Да, от меня лично – особая благодарность агенту «рыбаку». Благодаря его работе с полковником моя задача значительно облегчилась.

— Приятно было с Вами работать, товарищ генерал. Когда домой?

— Не сегодня. У меня еще встреча намечена.

— Сопровождение?

— Я, майор, в 85 по Бейруту без охраны ходил. Не переживай, это действительно неопасно, так, встреча с боевым товарищем.

***

— Здравствуй Павел – донесся незнакомый голос из трубки.

— Кто это?

— Помнишь осень 88? Я тогда майора получил.

— Куда приехать?

— Давай где-нибудь на нейтральной территории, чтобы тихо. Гоблинов своих оставь только, хорошо.

— Как скажешь, бача!

***

— Ну, здравствуй Павел! Действительно рад тебя видеть!

— Здорово Иван! Хорошо выглядишь! Как сам?

— Да нормально.

— Выпьем или курнем, нашего, афганского?

— Я не по этой части, Павел. Скорее по службе.

— А-а-а! А я думаю, откуда телефон мой знает? Значит все еще на службе, майор?

— Генерал-майор. Да ты не ершись, Павел. Не по твою душу. Действительно захотел увидеть. Я ведь жив только благодаря тебе, сижу тут, разговариваю.

— Значит, и про меня все знаешь?

— Не мне тебя судить. И не такое вытворять приходилось, по службе, разумеется, но не в этом суть. Убийство как не обзови – убийством и останется. Так что моя жизнь не сильно отличается от твоей. А ты, я вижу, не потерял сноровку.

— Да уж! – Монгол вспомнил тот день, когда разведгруппа, возвращаясь из рейда, напоролась на засаду. Духи засели с двух сторон, на уступах, поливая их свинцом. В ложбине спрятаться было негде. Тело пыталось слиться с землей, используя каждый бугорок для защиты. Тогда капитан Иванов смог организовать бойцов и грамотно отойти на более выгодную позицию. Сам же, был тяжело ранен.

Монгол вытащил его из-под обстрела. Группа стала уходить, вызывая вертушки. Так уж вышло, что, прикрывая их с командиром, все ребята погибли. Не его, Монгола, в том заслуга, что он выжил. Это заслуга тех, кто отдал свои жизни за то, чтобы Монгол сегодня мог жрать, пить, срать. От того и не показывал никому и никогда красную звезду, что получил тогда. Стыдно ему было. Стыдно и сейчас. Так стыдно, что жить не хочется. Получается зря. Что полезного он сделал? Как оправдал подаренную ему жизнь? Лучше бы он остался там. Монгол потянулся за косяком. Заметив перемену в его настроении, угадав ход его мыслей, Иван сказал:

— Ты, вот что, завязывай-ка с этим дерьмом (непонятно о каком дерьме идет речь: о кайфе или о жизни). Я ведь не просто так пришел к тебе. Я предлагаю тебе работу. Можешь считать это вербовкой. Агенты с такой школой нам очень нужны. Тебе не нужно кого-то сдавать, мы итак многое знаем. Банда сама развалится, остатки «подберет» милиция. Возможно, трафик на какое-то время приостановится. Город чище станет. А у тебя появится шанс начать новую жизнь. Я тебя не тороплю. Подумай. Для всех в этом городе ты умрешь. У тебя будет новая личность. Пока тебя трогать не будут. Вот мой номер – звони.

— Если нет.

— Можешь выбирать: пожизненное или смерть. У меня все. Надеюсь до скорого.

***

Из реабилитационного центра вышел мужчина, с удовольствием вдохнув морозный воздух. Его взгляд упал на купола храма, что выглядывали из-за крыш домов и золотились на солнце. Ноги сами понесли его в ту сторону. Он не умел молиться, никогда не был в церкви, никогда не верил в бога. Просто подошел к иконе Николая чудотворца и заплакал. Ни о чем не просил, просто стоял и плакал. К нему подошел священник, положил руку на плечо и сказал:

— Поплачь, ничего зазорного в том нет. Душа чище станет.

— Отец Димитрий, я креститься хочу!

***

Выйдя из храма, мужчина достал мобильник, набрал номер и сказал:

— Привет, бача! Я согласен!

Кудряшов И.Л.