Свет тусклый, больной и недобрый
На серой унылой стене.
Взгляд нервный и странно-проворный
Блуждает по ней как во сне.
Каморка-коробка под крышей
Пуста, и темна, и сыра,
В ней все лишь болезнию дышит,
Во всем-лишь одна нищета.
Опять за припадком припадок…
Сжимаются пальцы в кулак…
Под маску болезненных складок
Спускается мертвенный мрак.
А сердце опять замирает
И вновь леденеет душа
И смотрит, как день умирает,
Промозглой прохладой дыша.
А день исчезает в мученьях
На грязной пустой мостовой,
И в комнату входят виденья
Фантазии нервно-больной.
Здесь нищенка в рваных лохмотьях
Еще лишь ребенок, ей-ей,
И тип напомаженный с тростью,
Что вдруг увязался за ней;
Несчастная кровью харкает-
На кладбище скоро снесут;
Дворняга безумная лает
И лает, пока не прибьют;
Старик одинокий, беззубый
Вот-вот упадет и умрет;
И кто-то изысканный в шубе
По улице важно идет.
Картежники, пьяницы, воры,
Лгуны, проститутки — все-все
Как будто бы ждут приговора
В убежище на Неве.
И тонет в тумане Исакий
Средь желтых хмельных фонарей,
Нева, исчезая во мраке,
Несется в простор морей
Как хочется вместе с Невою
Умчаться в просторную даль,
Оставив на век за собою
Болезнь, слезы, боль и печаль…
Пусть кто-то поет о прекрасном,
О счастье влюбленных сердец…
А в городе жутко-ненастном
Есть свой одержимый певец.