Мелкий дождь бился о лобовое стекло машины. « Дворники» лениво разгоняли влагу, открывая вид на пустые улицы спящего города. Раннее утро, дождик – так хочется спать, а надо ехать. Ехать на работу, которая кормит тебя, но забирает последние остатки сил и радости из души. Переговоры, закупки… Смотрящие на тебя волками, продавцы в твоих магазинчиках. Взятки ментам и врачам санэпидемстанции… « Живи еще хоть четверть века, все будет так – исхода нет» — вспомнились Андрею стихи какого – то поэта. Он хмыкнул и включил приёмник. По « Авторадио» шла тупая реклама, « Шансон» гнал откровенный блатняк… Хотелось чего – то спокойного и красивого. Андрей отвлекся на шкалу приёмника.
Вдруг тупой удар потряс его Форд « фокус». Чья – то голова покрыла трещинами лобовое мокрое стекло. Визг тормозов, удар грудью об руль, человек мешком скатывается с капота на грязный асфальт. Андрей выскочил из машины. На дороге сидел, ощупывая голову, старик. Старенькие вытертые джинсы, грязноватая куртка, кроссовки с, подшитой суровыми нитками, подошвой. Ухоженная рыжая кошка тревожно смотрела в лицо старика. Андрей схватил его за плечи –
— Жив?! Слава Богу! Садись в машину – поедем в « травму». Там сами ментов вызовут.
— Не суетись, Андрюша – ласково и тихо сказал старик – Живой я. Целый. Господь уберёг. А что голову слегка разбил – на то она и голова, что б за дурные ноги отвечать. А ментов – не надо. Не люблю я их. Злые они и жадные. Да и документов у меня нет. Когда дом сгорел – вот только Рыжку из огня и вынес. – Кошка утвердительно мяукнула – Вот и живем с ней вдвоем, чем Бог пошлёт. Ты б нас покормил – да отпустил восвояси. Не надо нам ни денег твоих, ни врачей. Всё у нас хорошо. За Рыжкой мне смотреть надо, вот Господь и не дал под твоей машиной погибнуть. Не переживай ты, сынок, сердце у тебя ослабело. Веры и любви в нем нет. Вот и болит оно у тебя по ночам. И таблетки тебе не помогают. Не для кого жить тебе, пуста твоя жизнь.
— Откуда ты знаешь?! Мы знакомы? — хрипло выдохнул Андрей, глядя в серые лучистые глаза старика – Имя моё откуда знаешь?
— Я, Андрюшенька, много чего знаю и вижу. Много чего говорю, да вот слушают нечасто. Ну, покормишь нас – аль нет?
Форд тормознул у маленькой кафешки, принадлежавшей Андрею. Они сели за столик у декоративного камина. Кошке принесли высокий барный стул, что бы она тоже сидела за столом. Старик попросил картошки с луком и черного хлеба. Кошке подали жареной рыбы. Андрей пил чёрный, чифирной крепости, чай. Он смотрел на старика и рыжую кошку и что – то давно забытое, светлое шептало ему слова добра в душе. Ненужной суетой казались « разборки» и « стрелки», налоговая и пожарники. Весь его мир казался крысиными бегами. Хотелось плакать…
— А и поплачь, нет в том ничего постыдного – старик аккуратно вытер губы салфеткой и улыбнулся — Ты, Андрей, душу свою слушай. Тёплая она у тебя. Хоть и морозили её злые люди с прилежанием. Ты озлиться пытался, очерстветь. Не вышло у тебя. Вон в том месяце, девчушке больной, операцию оплатил. Старушкам нищим подаёшь щедро. Соседке многодетной денег много дал. Есть в тебе добро, сынок. Береги его, что б Господь лика своего не отвернул от тебя.
— Не примет меня, Бог – тихо сказал Андрей – Не хожу я по церквям и молитв не читаю. Пью со всякой швалью, по саунам со шлюхами гуляю. Ни семьи, ни родных. Да ладно. Жизнь моя — и отвечу за неё сам. Рука моя к стволу тянется, а не к молитвеннику. Ты б знал, старик, как сладко смотреть на мир через прорезь прицела. Воевал я на Кавказе, да и здесь приходилось с тварями общаться. Ну не про то разговор. Тебе есть куда идти? Так я и думал. Поедешь ко мне, поживёте с Рыжкой у меня. Дом большой, а пуст. Места вам хватит. Звать то тебя как? Васильич? Поехали.
… Старик и кошка поселились в большом доме Андрея. Старик возился в саду, ходил в церковь, часто беседовал с прохожими и соседями.Соседка Таня плакала, прижимая платок к глазам, слушая старика. Носила ему домашние пирожки. Остальные соседи, с тёплой улыбкой, останавливались послушать добрые речи Васильича. Кошка, словно египетская статуэтка, сидела на, отделанном мрамором, крыльце и вальяжно осматривала мир. Соседские коты почтительно прижимали уши и вежливо мурлыкали огромной рыжей красавице. К приезду Андрея старик готовил нехитрый ужин. Под раскидистой яблоней они ужинали, пили чай и подолгу разговаривали. Таяли грязные сугробы слежавшегося снега в душе Андрея. Он даже собрался в церковь в это воскресенье вместе со стариком.
Андрей вернулся с работы, когда первые весенние звёзды появились на южном апрельском небе. Зеленела трава, в воздухе пахло теплом и добротой весны. Васильич сидел за столом под яблоней. В игре света и теней от светильника в саду его лицо казалось строгим и задумчивым, словно лики святых, виденных Андреем в полусгоревшей церкви в Грозном. Старик тихонько водил длинными пальцами по дубовой столешнице, Рыжка тревожно смотрела ему в глаза. Андрей сжался в предчувствии чего то страшного. Как тогда – десять лет назад. Когда их блокпост накрыло миномётным огнём и из десяти парней выжило всего двое… Он, не чувствуя боли, хватанул из кружки обжигающе – горячего чая и вопросительно глянул на старика. Тот улыбнулся и кивнул головой –
— Знаешь, Андрюша, а завтра я уйду. Совсем. Ты уж Рыжку береги. У неё, кроме тебя никого и нет. За тебя душа болит. Не всё зло ещё мы из твоей души выгнали. Натворишь ты без меня делов, долго мне придется тебя у Господа отмаливать. Ты успокойся, сынок. Время моё пришло и неважно какой смертью я из этого мира уйду. Послушай меня – не делай зла. Душу свою береги. В храм сходи – помяни Алексея Васильевича Никитина. Об одном молю тебя – не слушай зло, что в душе твоей недобитым шакалом воет. Помолись за меня, сынок…
Старик резко встал из – за стола. Он ушел не оглядываясь в свою комнату. Рыжая кошка, взволнованно мяуча, семенила за ним. Андрей сидел, обхватив руками кружку с чаем. Он смотрел в ночное небо и молчал. Огонёк его сигареты тревожной звездой мерцал в ночи. Утром он завёл двигатель машины. Он не мог остаться дома – слишком важная встреча ждала его. Старик стоял на крыльце и смотрел вслед отъезжающей машине. Он что – то шептал и крестил уезжавшего Андрея. Кошка, нахохлившись, прижималась к его ногам. Эта картина из зеркала заднего вида навсегда врезалась в память Андрея.
… Он летел домой, до предела утопив педаль газа. Город слился в серую полосу. В ушах стоял зарёванный голос соседки Татьяны – « Васильича убили!». Он успел раньше ментов. У дверей дома на зелёной траве, запрокинув голову в голубое небо, лежал старик. Он улыбался глядя невидящими глазами на проплывающие белые облака. Рыжая кошка пыталась зализать рану от пули на груди. На коленях перед стариком раскачивалась в плаче соседка. Андрей рывком поднял её. « Кто?!» крикнул он ей в лицо. Из сбивчивых слов он понял, кто убил Васильича. Машина, приметы… Это только он – «Ржавый». Местный криминальный божок. Прикрытый ссученными ментами и прокурорами. Андрей стоял ему поперёк глотки и он приезжал за ним. А под пулей лёг старик. Заглушая звон колоколов, в душе Андрея лязгнула сталь. Он вбежал в дом и рванул из сейфа карабин. Непослушными руками он заталкивал в магазин патроны. Затем он сел в машину и поехал к норе « Ржавого». Рыжая кошка горестно плача кинулась за ним.
Он сидел над обрывом моря. Мелкие капли весеннего дождя стекали по, пахнущему пороховой гарью, стволу карабина. Он курил. А перед глазами, сменяя друг друга, мелькали две картинки. Спокойное улыбающееся лицо мертвого старика, искаженная в крике, брызжущее слюнями страха, морда « Ржавого», в которую он, в упор, выпустил заряд картечи. Он курил, глядя на дождь, падающий в серо- зелёные волны. Не было радости от мести в его душе. Пустота. Только пустота. К его груди прижался рыжий комок. « Что ж ты наделал, сынок? Я же тебя просил» — услышал он добрый голос старика. Андрей гладил Рыжку, и кошка пыталась слизать солёные тёплые капли, текущие из глаз человека…
Таганрог
16 марта 2011 г.