Оле Туркиной, автору обалденной фразы.
Рассказ бы не был написан, если фраза не прозвучала.
Нет, они не отвалились друг от друга, и хотя он из нее вышел, они оставались одним целым. Переплетались ноги, руки, дыхание и взгляды. Рука его скользила по ее телу.
Он очень внимателен, очень ласков, он — радость.
— Знаешь, — тихо сказала она. — Когда двое испытывают оргазм, продолжают его чувствовать и нести в себе — это чудо. И оргазм этот не у каждого свой, он един. Это возможно только, если есть чувство. Мужчины обычно быстрее заводятся и быстрее остывают. Только чувства могут управлять оргазмом, питать его послевкусие.
Они познакомились в Центре.
Мало кто знает, что до сих пор есть секретные центры, которые занимаются неизвесно чем, очень секретным. Этот центр занимался клонированием.
Она, Полина Георгиевна Треш, была ведущим специалистом этого центра. Неизвестной мировой величиной. Она из одной амебы щелчком пальцев могла получить две амебы, пять, сто. Из одной жабы — пятьсот. Небольшие энергозатраты, затраты вещества — масса должна же откуда-то браться и пятьсот уродливых, скользких, бородавчатых жаб, похожих одну на другую, наполнили бы лабораторию. Даже шимпанже мог бы раздвоиться. Даже человек.
Только Полина Георгиевна возилась с амебами. Если амеб станет больше — ничего. А если станет больше солдатов? Мечта любого генерала. Не надо выращивать идеального солдата, его надо клонировать. Точнее раздвоить.
Чисто теоретически можно получать и любые вещества, механизмы клонированием. Алхимик Поля изобрела философский камень со сказочными возможностями. Только сказку эту она держала в себе, не давая вырваться ей в свет. Каждый алхимик должен думать, над чем он химичит. И какой выхлоп от его химии. Поэтому плодились только амебы. И то неохотно.
Когда она увидела Александра, он что-то корябал на швабре. Обычный уборщик в синей спецовке.
— Что вы делаете? — спросила она.
— Извините, — сказал он, покраснел и принялся тереть пол.
Она впервые видела, что взрослый мужчина может краснеть.
— Что вы делали? — строго сросила она.
Он остановился, поднял взгляд, задумчиво посмотрел на нее. Темные глаза. Взъерошенные волосы.
— Я записывал стихи… — проговорил он.
Ей вдруг стало стыдно, что она на него набросилась.
— Прочитайте, — просительно проговорила она.
И он прочитал. Со швабры. Это были несколько строк, но это было умопомрачительно. Ни на что не похоже.
— Это ваше?
Вопрос прозвучал наиглупейше.
— Моё, — ответил он.
А она не нашла ничего умнее, как сказать: «Тогда, убирайте». И уйти, сгорая от неловкости и стыда.
Она думала об этом уборщике, записывающем на швабре стихи, несколько дней, пока не пригласила его в ресторан. А после начала думать о нем еще больше.
Он был необычен. Молчалив и скромен, но вместе с тем, когда слова затрагивали душу, глаза его разгорались и разгорался разговор. Разговор необычных суждений и поэтично-органичных словесных фигур.
Полина забыла о любовных удачах и неудачах и думала о нем.
И они бессовестно тратили рабочее время на кушетке в ее лаборатории.
На мобильный позвонила Ира, говорить она не могла, только плакала и пыталась произнести:
— П-п-п…
— Пожалуйста? — спрашивала Поля.
— П-п-п…
— Платье?
— П-п-п…
Ира была близкой подругой. Красивая и стройная. И умная. Влюбчивая и доверчивая. Ей катастрофически не везло с мужиками.
— Подонок? — предположила Поля.
— Подонок! — разразилась Ира. — Сволоч! Он меня бросил. И кольщо бабушкино упер. Подонок!
И она вновь зарыдала.
— Успокойся, Ирочка, успокойся… — говорила Поля и смотрела на Александра, который сидел голый на кушетке и смотрел встревоженно на нее. «Что? Что случилось?» — кричал его взгляд. Тело его было похоже на сжатую пружину. Пружина, которая хочет вытолкнуть неприятности подальше от нее. От их радости.
Она смотрела на него и думала: «Какое счастье, что он есть у меня, какое горе, что его нет у Ирки».
— Я тебе помогу, — сказал Поля.
— Как? — всхлипывала Ира. — Как ты мне поможешь? Вернешь его?
— Я тебе сделаю идеального солдата любви.
— Как?
Ирка притихла.
— Так. Верь мне, — сказала Полина и отключилась.
Второй Александр был абсолютно похож на первого. Он даже также морщил лоб. Он не понимал почему его уводит Ирина. А Полина смотрела на них через систему видеонаблюдения и ревность копошилась в груди. К чему? Ведь вот он ее Александр. Рядом. Ничего не изменилось. Просто у него появился двойник. Этот двойник сможет сделать счастливой подругу.
У Полины Георгиевны была собственная лаборатория. Под Анапой. Сначала это был просто уединенный домик в горах, но Полина не могла просто отдыхать. И дом стал лаборатотией. И оборудование здесь было совершенное и материал горы рядом — огромные массы камня, массовые эквиваленты экспериментов, и что самое главное, здесь не было охраны и глаз наблюдателей.
Через неделю позвонила счастливая Ирина:
— Ты чудо! Где ты нашла этот клад? — щебетала она.
После разговора Полина села рядом с Александром, обняла.
— Саша, давай устоим вакханалию, — проговорила она.
Он положил руку ей на колено.
— Вакханалию? Я готов, — и он улыбнулся. — Только мне больше нравятся прогулки по райскому саду.
Они пили молодое вино и занимались любовью.
— А давой, давай тебя растиражируем! Мы сделаем счастливыми всех баб на свете, — предложила она ночью.
Они были пьяны.
— Давай, — пьяно согласился он.
Он заполз в будку-приемник, а из другой будки стали выходить Александры. Много Александров. Они шли сделать састливыми баб. Они появлялись оставляя в горе пустоты. Александры, сделанные из камня. Сделанные из земли. Эквиваленты земной тяжести.
Наутро головную боль пробил Иркин звонок.
— Что случилась? — кричала она. — Я не понимаю! Саша он… А! А-а-а-а!
И звонок оборвался.
Полина попыталась перезвонить, но абонент вдруг оказался недоступен.
И тут она почувствовала его прикосновения. Чужие прикосновения. Ни ласки, ни тепла, ни чувств. Ей было больно. Рьяно лапал, быстро вошел, и быстро разрядился. Отвалился от нее и, довольный, закурил.
— Саша, — позвола она.
— Да, милая.
Эти слова прозвучали, как выстрел в голову. Голос был чужим.
Она поняла. Материю можно подменить. Душу нет. Чем больше дублей, тем больше кусочков души. Душа раздробилась, на сотни раз. На сотни Саш. На сотни баб.
Полина окаменела. Как она могла забыть о душе? Из человека она сделала монстра. Много монстров.
Она сползла с кровати. Слез не было. Сама… Сама все погубила.
Полина заползла в будку-приемник и из другой будки потянулись Полины. Много Полин. Чтобы и ее душа стала обычной, маленькой.
Только бы ничего не чувствовать.
ТОЛЬКО БЫ НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВОВАТЬ!!!