А НОЧКА ТЕМНАЯ БЫЛА …
Один из грабителей стоял на коленях. Он был настолько громаден, что даже стоя передо мной на коленях, доставал мне головой чуть ли не до подбородка. Этой головой, грабитель издавал звуки, похожие не то на радостный смех, не то на всхлипывания. Я не мог разглядеть его лица – на голову его была надета серая солдатская шапка – ушанка.
Его подельники, такие же амбалы, стояли по бокам от меня. Они дышали мне один в правое ухо, другой – в левое, смешанным запахом лука, чеснока, табака и алкоголя. Если теперь мне скажут, что уши не — нос и нюхать не умеют, я в это не поверю. Эти запахи беспокоили мои уши, проникая в них из – под оторванных и опущенных на глаза козырьков солдатских шапок – ушанок.
Стоящий слева от меня грабитель, обращаясь к «павшему ниц», злобно прорычал:
— Мы, блин, грабить суда пришли, или что?
^ ^ ^
Я пятнадцать лет не был в городе, которому обязан всем: любовью, рождением моих детей, карьерой. Я не был в нем пятнадцать лет и вот мне выпала командировка в мой любимый город, на завод, на котором я начинал свой трудовой путь. На новогодние праздники жена с детьми уехала к своей матери: они там собирались всей своей большой и дружной семьей, а я решил встретить НОВЫЙ год в городе моей молодости.
Поезд прибыл на станцию в 21.30, и я решил устроиться в гостиницу, потом позвонить одному из моих друзей и напроситься на встречу Нового года.
Я вышел на перрон и вздохнул полной грудью. Видимо, днем моросил дождь, как это часто бывает на юге. А к вечеру подморозило, выпал легкий снежок. Я решил до гостиницы пройтись пешком. Кроны деревьев парка, через который я шел, были украшены бриллиантами льдинок, сверкавших в свете редких фонарей.
Замечтавшись и засмотревшись на это зимнее великолепие, я и не заметил, как, словно из – под земли, на моем пути возникли три «сущности». Один уперся грудью в мою грудь, а два других плотно сжали меня с боков. Тот, что был передо мной, дружески потрепав меня за лацкан модного пальто, добродушно задал мне вопрос:
— Ну что, поносил? Теперь давай я поношу.
Я толком ничего не успел сообразить, как он, вместо того, чтобы продолжать меня грабить, вдруг упал на колени, обнял меня и, как я понял позже, радостно засмеялcя. Когда он встал с колен, и начал задавать мне вопросы, я узнал в нем бригадира маляров сборочного цеха, которым я руководил много лет. Дима Швец, так звали его, имел кличку Дылда за громадный рост и необычную физическую силу. За плечами Дылды было шестнадцать с половиной лет отсидки за убийство требовавшего с него денег прораба на стройке, и какие – то еще преступления, совершенные уже в заключении. Дылда в свое время хотел стать ударником коммунистического труда, но ему это звание не дали и он возненавидел всех руководителей без разбора. Но доля меня сделал исключение.
Однажды он ввалился ко мне в кабинет и попросил меня отпустить его с работы – сменный мастер не отпускает.
— Что случилось? — спросил я
— Ухо болит, — ответил Дылда.
— Так надо в медпункт.
— Был. Не помогает.
Я достал из сейфа бутылку коньяка:
— Может это поможет?
Он выпил стакан коньяку, крякнул, мы с ним покурили, и он пошел работать. Больше ухо у него не болело никогда. И еще с одной просьбой обратился ко мне не любящий просить Дылда. У него умирала мать. Кому была нужна мать бывшего зэка, и Дылда обратился ко мне. С большим трудом мне удалось устроить ее в обкомовскую больницу, выдав за свою родную тетку, и там ее спасли.
И сейчас, когда он радостно гыгыкая, стоял передо мной, я спросил его:
— Ухо не беспокоит?
— Не – е, — замотал он головой и сжал меня в своих могучих объятиях.
— А как мама?
— Мама здоровенькая. Ну что, — выпустил он меня из своих лап, — знакомьтесь. Это мой любимый начальник, — указал он на меня. – А это Дыня, — кивнул он в сторону подельника, стоящего справа от меня. Тот протянул руку и изобразил на лице что – то наподобие улыбки. Пожав ему руку, я обратился ко второму:
— А ты, небось, Тыква?
— А ты откуда знаешь? – встрепенулся тот.
— Так по тебе видно, — я снял с него шапку, — ну что ни на есть тыква.
Дылда и Дыня радостно рассмеялись. А Тыква нахмурился.
— Ладно, давай так, начальник. Ты тут посиди, на скамеечке, а мы счас по – быстрому гробанем кого и отметим Новый год. Это же семейный праздник.
— У меня есть деньги, пошли, — пригласил я их. – Или я вам весь грабеж испортил?
— Ничего ты не испортил, пошли, — махнул рукой Дылда.
Но в привокзальный ресторан мы попасть не смогли – все столики были заказаны под встречу Нового года.
-Ладно, — успокоил меня Дылда, — где – нибудь под сосенкой и все будет чики – чики. Давай бабки. – Я дал деньги.
— Бутылок шесть хватит? – обратился он к подельникам.
Дыня и Тыква радостно закивали.
— Закусон не забудь,- крикнул Тыква вслед Дылде, — караимских. Да побольше. Во, и стакАнЫ там где – нибудь с автомата с газированной водой стырь. Не с гола же впить, Новый год все – таки.
Дылда вернулся быстро.
Выпили, проводили старый год. Вскоре послышался звон курантов. Тыква вдруг закричал: « С Новым годом! С новым счастьем, дорогие товарищи!». Выпили еще и вдруг Дыня подхватил меня и Дылду. Дылда вцепился в Тыкву и, образовав круг, мы начали танцевать вокруг сосны и петь « В лесу родилась елочка, лесу она росла…», — при этом Тыква выдавал такие антраша, поводил плечиками, закатывал глаза, короче, изображал СНЕГУРОЧКУ. Дылда рычал и скалился, показыая, как «СЕРЫЙ ВОЛК рысцою пробегал».
Дыня изображал трусишку Зайку серенького и, бросив хоровод, скакал на четвереньках и пытался изобразить, как он боится ВОЛКА. Не зная, как кричат зайцы при виде серого Волка, Дыня вопил, как умел.
Тыква, вспомнив, как сорок лет назад, пели в детском садике:
Чу! Снег по лесу частому
Под полозом скрипит,
Лошадка мохноногая
Торопится, бежит.
– стал изображать из себя ЛОШАДКУ. Для этого он «бил копытом», взбрыкивал и громко ржал.
Главный режиссер этого спектакля Дылда, прорычал в мою сторону: «Чего стоишь?! Метель, метель изображай, помнишь, метель ей пела песенку, спи Елочка, бай, бай? Давай!». И я начал изображать МЕТЕЛЬ. Я примерно знал какие бывают метели и для начала завыл – «УУУУУУУ!!». Убедившись, что Метель получилась, я запел: песенку: «Метель ей пела песенку, спи, Елочка, бай, бай»
Вопли Зайца, рычание Серого Волка, ржание ЛОШАДКИ, вой МЕТЛИ, вызвали Новогоднее чудо – с визгом тормознув, подлетела милицейская «Канарейка». Из нее выскочили два сержанта. Мы все замерли в тех позах, в которых нас застали менты:: Дыня на карачках, Тыква с отвисшей челюстью, я в позе метели. Но не растерялся Серый Волк – Дылда, он прекратил рычать и запел:
И вот она нарядная
На праздник к нам пришла
И много, много радости
Детишкам принесла.
— Будете изображать детишек, — обратился Дылда к сержантам и налил им по стакану водки. Сержанты переглянулись, произнесли дуэтом: «С Новым годом!» и выпили.
Минут через десять все мы, взявшись за руки, отплясывали вокруг сосны и милиционеры старательно вместе со всеми выводили:
В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла …