Заканчивался ноябрь. Над южным городом плыли тяжелые серые тучи. Ветер становился всё холодней и холодней. Уже исчезли с улиц горы жёлтых листьев. Город готовился встретить зиму. Максим смотрел в окно, отложив в сторону отвёртку. Починить выкидной нож никак не удавалось. Он курил и смотрел на серые тучи. Среди них вдруг мелькнули странные белые тени. Ему показалось, что лицо, невиданной красы, заглянуло в его окно. Максим затряс головой. Вдруг сзади раздалось откашливание. Сунув руку в ящик стола, где лежал пистолет, Максим резко повернулся.
Посреди комнаты стоял субъект в ливрее и парике. Ливрея отливала цветом озёрного льда. Максим с открытым ртом и рукой, в ящике стола, смотрел на неожиданного гостя. Субъект откашлялся и, развернув свиток, произнёс хорошо поставленным голосом –
—- Премногоуважаемый сударь! Нижайше прошу Вас заслушать и не отринуть сие приглашение. Её Величество, Хозяйка Вечных Снегов, королева Полночных стран и княгиня Ледяного океана просит пожаловать Вас на бал Первого снега. Оный состоится не далее, как сегодня ночью во дворце госпожи. Форма одежды партикулярная. За Вами будет выслана карета…
— Чё? – Только и смог просипеть Максим
—- Ах, миль пардон. Видимо ошибся временем и тоном – гонец в ливрее смущенно кашлянул. В комнате полыхнуло белое сияние. Вместо гонца в парике в кресле развалился урка. Фиксатая кривая ухмылочка. Малокозырочка над умными жестокими глазами. В расстёгнутый ворот рубашки видны были наколотые на груди купола… Многие с крестами. В синих от наколок пальцах гость держал кружку с чифирём…Он глотнул варева и прохрипел
— Слышь, братан. Я тебе тут маляву притаранил. Тебе стрелку забили, отмазаться – никак. Прикид – вольный. Колёса за тобой будут. Прикинешься лохом и не поедешь – всю жизнь жалеть будешь. Сходняк чумовой будет. Всех правильных пацанов Хозяйка к себе кличет. Оттянитесь, нажрётесь… может и обломиться тебе чего.
— Какого ..!!! – Максим, наконец, вытащил ствол из ящика.
— Оп-па! Опять лажанулся – урка смущённо улыбнулся. Вновь белое сияние окутало комнату. В кресле сидел обыкновенный мужик в джинсах и кожаной куртке. Он достал из кармана пачку « Кэмэла» и, закурив, сказал спокойным голосом –
— Ну что непонятного? Моя работодательница прислала меня передать тебе приглашение. На бал Первого снега. Он будет сегодня ночью во дворце. Соберутся приличные и достойные люди. Поэты, музыканты, художники, сказочники, вроде тебя. Самых лучших она пригласит в свою свиту. Она весьма могущественна. Не удивлён? Да, за последнее время ты повидал многое. Вот поэтому тебе и оказали честь этим приглашением. Хозяйка читала твои сказки. Кое – что ей понравилось. Она сама тебе всё скажет. Как только на город упадут первые снежинки, за твоим окном остановится машина. Ты сядешь, и водитель быстро доставит тебя во дворец. Форма одежды, конечно свободная, но ты, всё же едешь к Королеве. Пусть и снежной. Подумай. Да, ещё. Не перечь ей, она может очень многое. Может сделать так, что среди бесправных холопов её свиты, появится новый. С твоим лицом и, замороженным на веки, сердцем. Я предупредил. Будь здоров.
Мужчина поднялся из кресла. Он положил приглашение на край стола и кивнул головой. Затем он просто исчез. Максим сидел с открытым ртом. То, что это не галлюцинации говорило лежащее на краю стола приглашение. От него тянуло холодом и покоем. Вечным покоем. Ехать, не ехать. Он не знал. Что терять? Жизнь, и так растраченную впустую? Равнодушный серый город за окнами? Максим достал из книжного шкафа бутылку водки. Он налил пол стакана и начал одеваться. Осмотрев себя в зеркале, он хмыкнул. Но ничего лучшего всё равно не было. За окном в белом вальсе закружились первые снежинки. Раздался с улицы сигнал машины. Он выпил одним глотком водку и вышел на улицу.
Машина резво бежала по ночным улицам города. Она набирала скорость с каждым километром. Редкие огни фонарей начали сливаться в полосу белого света. И в этом свете разбивались снежинки о лобовое стекло. Казалось слышен их предсмертный хрип. Водитель в черной ливрее молчал всю дорогу. Максиму с каждой минутой становилось не по себе. Внезапно черная ноябрьская ночь сменилась режущим глаза сиянием ледяного дворца. « Приехали, господин хороший» буркнул водитель. Максим вышел из машины.
Длинная, ослепительно сверкающая, лестница вела наверх, ко дворцу. По зеркальным ступеням поднимались фигуры людей. Швейцар, с бриллиантовой снежинкой на груди, проверял приглашения. Играла чудесная музыка. Максим, волнуясь, двинулся за людьми вверх по лестнице. Швейцар хмыкнул, глядя на приглашение – « Еще один русский. Что – то много вас. Из других стран один – два, а вы прямо косяком прёте». Максим не ответил и прошел внутрь дворца. Яркое сияние белых стен сначала вызывало слепоту, но потом глаза привыкали.
Огромный парадный зал. Выложенный ледяными узорами пол. Свечи в прозрачных подсвечниках на стенах из голубого льда. У дальней стены стоял огромный трон из ярко-красного снега. Перед ним длинной вереницей тянулись столы. В углу, на возвышении, играл оркестр. Оборванные музыканты с застывшими лицами играли джаз. Бледная, худая словно спичка, певица пела красивым голосом на французском. Стоящий слева от неё саксофонист, с жёлтым лицом и залитыми кровью глазами вплетал чудесное соло в общий букет нереально – красивой музыки. В центр зала вышел высоченный, одетый в соболью шубу, дворецкий. Он ударил посохом и под звон ледяного пола произнёс – « Дамы и господа! Её Величество!» Все преклонили колени.
Она вышла из – за горностаевых штор. Высокая, стройная, с длинными белыми волосами, спадавшими замёрзшим водопадом на точёные плечи. Платье цвета морской волны, диадема с огромным бриллиантом над невыносимо прекрасным лицом. Серо – стальные глаза проникли в душу каждого, стоявшего в этом зале. Королева улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой. Гости сели за столы.
Максим оказался в середине длинного стола. Он выпил немного чистейшей водки, съел салат из замороженной печени и клюквы. Сидевшая рядом девушка вдруг опрокинула свой бокал. По белой скатерти, словно кровь, пролилось искристое вино. Она улыбнулась Максиму « Я тебя не испачкала? Такая неуклюжая. Руки плохо слушаются, всё таки порезанные вены. А ты от чего умер?» Максим медленно отодвинулся от неё. « Я вообще –то живой» тихо сказал он. « Да? Могу утешить – ненадолго. Ты видно не понял куда попал. Здесь те, кого отверг мир людей. Мир жаркого солнца и идиотского шума. Здесь те, кто искал путь в тишину. Я писала стихи, глупые стихи. О какой- то любви. А тот, кому я отдала всё, однажды вечером просто позвонил и сказал что всё кончено. Мир исчез. Осталась лишь комната и водка. Я пила и писала стихи. Наверно они понравились Королеве. Когда я легла в горячую ванну и полоснула бритвой по венам – я оказалась здесь. Мне хорошо тут. Здесь много интересных людей. И тебе тут понравится. Может мы еще, и подружимся» девушка рассмеялась.
Максим пил водку прямо из горла графина. Он не замечал ни вкуса, ни крепости напитка. Ледяная жидкость текла по лицу и попадала на грудь. Лёд тисками стал сжимать, бившееся в бешеном ритме, сердце. На плечо легла рука. Максим повернулся. Перед ним стоял мужчина, тот самый, что принес ему приглашение на этот бал. « Пойдём, тебя зовёт Хозяйка» — властно сказал он. Они пошли к маленькой двери, ведущей в личные покои Королевы. Мимо пьяного разгула бала. Мимо танцующих пар и заливающих свою боль водкой потерянных людей. Мимо мёртвого оркестра на ледяной эстраде. Мужчина отворил дверь и пропустил Максима в покои. Сам прислонился к дверному косяку, и устало прикрыл глаза.
Она сидела на невысоком диване. Изящно закинув ногу на ногу, и ласкала длинными пальцами густую белую гриву полярного волка. Перед ней на маленьком столике стояла прозрачная чашка с холодным чаем и лежали листы, с распечатанным на принтере, текстом.
Королева подняла пачку листов и сказала –
— Это твои сказки. Мои слуги отыскали их в сети и распечатали для меня. Когда я пролетала над твоим городом, ознакомилась с ними. Больше половины – мусор. Наивный лепет стареющего романтика. Бред о любви и о счастье. Но есть действительно неплохие вещи. Поэтому ты здесь. Мы займёмся тобой. Выкинем из твоего сердца, мешающие нам, чувства, почистим твою память. И тогда… Тогда сказочник – ты станешь великим. Ты будешь писать сказки о величии белого безмолвия, о красоте холода. Мои друзья, с отметками моего льда в сердце, будут активно продвигать эти сказки в мир. Всё больше и больше людей начнут, с твоей помощью, видеть этот мир ледяным и прекрасным. И тогда в мир придёт Зима. Настоящая зима. Зима одиноких душ и застывшей красоты. Вечного покоя и тишины. Этот мир будет нашим. Представь – мир без боли, без страданий. Мир спокойных и умных людей. Замёрзший мир. Как он будет прекрасен!
Максим затряс головой. Хмель выпитой водки дал ему смелость
— Да пошла ты! Я люблю зелёный – а не белый цвет. Ты видела хоть, как цветут весной вишни?! Ты слышала, как в августе поют ночью сверчки?! Ты купалась в ночном июльском море, когда по тёмной воде бежит золотая дорожка луны? Мир – прекрасен! Я не хочу ледяного мира. Если я его устроил для себя – почему все должны жить в нём? Идите вы все к …
Королева сузила глаза и поджала тонкие губы –« Ты пьян, холоп! Проспись! Потом мы продолжим беседу. Я не уговариваю тебя, я тебе говорю – что ты дальше будешь делать!» Она махнула рукой и, стоявший у двери, слуга потащил за шкирку Максима из комнаты. Ему показалось, что Королева слегка кивнула головой своему слуге. Мужчина тащил трезвеющего Максима по темным ледяным коридорам. Они оказались у маленькой, невзрачной двери. Слуга отпустил воротник Максима и приоткрыл дверь. Он очень тихо сказал –
— Беги, парень. Она не простит тебе отказа. Если б ты знал – как больно, когда тебе замораживают душу! Я прошёл через это. Беги! Там, на юго –западе есть люди. Люди с живыми сердцами и незамёрзшими душами. Они встретят тебя. Беги и расскажи миру о этом дворце. Пусть задумаются те, кто слишком глубоко ушел в тишину. Беги!
Он вытолкнул Максима из дворца. Вокруг лежал белый снег и только вдали виднелись какие- то строения. Максим, смеясь и крича от радости, побежал по глубокому снегу к людям.
… Стоявший в карауле, сержант Тихонов мечтал о смене и тепле казармы. Охранять этот секретный объект было то не от кого. Кругом только песцы да полярные чайки. Но приказ есть приказ. И когда он увидел бежавшего к « запретке» странного человека, он рванул с плеча автомат. « Стой! Стой, стрелять буду!» заорал сержант. Он выстрелил одиночным в воздух. Фигура, размахивая руками и крича что – то, приближалась. Тихонов заорав матом сквозь слезы, резко вдавил спусковой крючок. Он увидел, как пули выбили фонтанчики крови из груди этого идиота, осевшего мешком в ставший красным снег. Тихонов, плача и зажав в кулаке нательный крестик, стал звонить начальнику караула…
… Стоявшая у окна своего дворца, Королева сказала своему хохочущему слуге –
— Ты все таки великий режиссёр. Так разыграть эту сцену. Да, ты был прав. Этот человек не наш. В нём слишком жива была надежда. Но избавился ты от него красиво! Пожалуй, я удостою тебя чести зажечь свечу в моей спальне сегодня… А всё же жаль. Из этого придурка можно было сделать нужного нам человека. Впрочем, забудем о нём. У нас впереди вечность…