Твою мать! Споткнулся, отошел порог-стык у дверей. Строители – гады! Твари! Заставлю языками заравнивать всё. Был за границей – смотрел, как там строители работают. Чистенькие, аккуратные, вежливые. А эти?! Ходят в тряпье и глаза, какие то — волчьи. Так и читается во взглядах, – с какой бы радостью вцепились в глотку. Народец. Избаловала их советская власть. Всё никак не забудут. Забывайте, холопы! Сказки кончились – пришло время истины. А истина проста –« Сильный – живёт, слабый – выживает»
Настроение сегодня просто кошмар. Дошел слушок – во власти идут перемены. Одна стая шакалов меняет другую. На место сытых и прикормленных придут голодные и злые. Приведут своих родственничков, знакомых. Как бы не оказаться на обочине. Не привык я – что б меня грязью из-под колёс обливали. Что тогда? За бугор? И кем я там буду? Добропорядочным бюргером, мать его?! Здесь я хозяин. Вся мусорня прикормленная. На работу еду – козыряют, псы, улыбаются. А там? Какую нибудь фигню нарушил и в тюрягу? Нет!
Здесь моя земля. Там вон, из окон офиса видно, кладбище городское. Предки мои там. Памятник отцу поставил. Шикарный. Благодарен я бате. Он меня учил –« Есть волки, есть бараны, есть псы. Бараны боятся всех. Псы охраняют баранов и боятся волков, хотят баранины – но боятся хозяина. Волки не боятся никого. Если не можешь стать хозяином – будь волком. А главное – не будь бараном!» при советах – особо не разгуляешься было. Но батя жить умел. Свой кусок всегда вырвет. Жили мы хорошо. Одевался я модно, машину папа купил. В институт пристроил, в партию заставил вступить.
А там уже я сам. Лез из кожи, перед всяким дерьмом гнулся. Райком, горком… Инструктор горкома. Тут и грянуло. Мир перевернулся. Бес по Руси загулял, с пятном на лысине. Все чего касался – в фекалии превращал. Страна сыпалась – как карточный домик. Понял – надо меняться, « перестраиваться» — тьфу, прости Господи! Пока у власти свои – надо суетиться. Ну и суетился. Места козырные у рынков да вокзалов прибрал. Заправки городские своими сделал.
Время шло. На Кавказе заваруха началась. Горцам бензин надо было продавать, грошики на оружие нужны были. Договорились мы с дикарями. И пошел через мои заправки их бензин. И им хорошо, и мне деньги, не ручьём – а рекой полноводной текут. И кого волнует – чьими деньгами их автоматы по нашей солдатне стреляют? Не я – так другой бы нашелся. Чего ж деньги терять? А тут еще кинулись все магазины строить. А землица то чья? Моя! Ну, арендная плата тоже нехило мне бабла заливала. Жизнь наладилась. Женился на красавице, первую жену отпустил на волю с отступными. Дура интеллигентная была. Ни в свет выйти, ни за границу повезти. И чего я в ней тогда нашел? Помню – глянул батя на неё и только хмыкнул. Ничего не сказал. Теперь то — понятно мне его молчание. Эх, батя, батя… Как тебя не хватает. Мы с тобой так друг друга понимали.
Мать то всегда приблажная была. Помню, батя в гульки ударится – она тихонько плачет да молится. Нет бы сковородкой в лоб. Все через слёзы и молитвы. Икон этих в доме понавешала. Батя их какому то антиквару сдал. Неплохо поимел с того. Мать тогда сердце схватило. Долго лечилась, но выжила. А батя на работу поехал в машине, вернулся в цинковом ящичке. КАМАЗ лоб в лоб. Ох, и выл я тогда! А она только молитвы шептала, да в церковь бегала.
Да ладно. Домик я ей отделал по европейским стандартам. Прислугу нанял. Приезжаю… иногда. Последний раз приезжал, помню – сидит во дворе, шавку безродную гладит и спрашивает « Сынок, а ты любишь хоть кого нибудь?» Сплюнул я и говорю –« Кино, вино и домино», она опять в слёзы. Только и знает – что плакать да со всякой швалью под церковью меня обсуждать.
Люблю. Котов люблю. Дома у меня пять штук. Все ухоженные, сытые. Специально нанял студентку из ветеринарного института. Она мне за них своей башкой ответит – если что. Хоть один заболеет – я этой очкастой дуре лично голову набок сверну. А больше всего люблю доченьку свою. Катеньку. Характер мой. Помню щенок её укусил, в тот же день на улицу вылетел. Как раз машина мимо проезжала. Дворник мой его лопатой с асфальта счистил. Молодец дочка. Не прощает обид. Красивая выросла. Спрашиваю –« Ну мальчик на примете есть?» Отвечает –« Я, папа, тебе выбор доверяю. Мне человек с положением в обществе нужен. А любовника потом найду» и смеётся. Умница моя. Будет, кому всё оставить. Не жёнам же. Первая, как моя мамаша – приблажная. Вдвоём теперь с маманей моей в церковь лазиют, за душу мою молятся. Вторая – дура набитая, кукла крашенная. Но вид – отпадный. Как в свет выходим – все мужики стойку делают. А сунуться боятся. Знают КТО её муж.
… Да мать же твою!! Где эта секретарша, давалка дешёвая?? Уже четыре минуты чай жду. Еще минута и вылетит на улицу, ногами длинными вперёд. Таких сейчас – море. Поколение целое выросло. Мораль в кошельке помещается. Да с ними проще. Помню заправку принимал у строителей. Ну оштрафовал их хорошо. Не хрен баловаться! И говорю « Спасибо, мужики. Идите с Богом.» Каменщик один смотрит на меня и говорит –« Мы то с Богом. А ты с кем?» Ох и психанул я тогда. Кричу –« Я на строительство церкви машину цемента дал и десять тысяч кирпича! За меня молебен служили! А вы когда в церкви то были??» Он тоже не молчит – « Думаешь, купил всё?? Попу бабла сунул и в рай?? Не бывает так!» надо было охране сказать – что б объяснили этому быдлу его место по жизни. Да морда у этого работяги, какая то была. Пал Иваныча какой то придурок, на него работавший, встретил возле офиса и с двух стволов, в живот, картечью из ржавых гвоздей. Долго Паша помирал, царство ему небесное. Народ злой, команды ждут – что б на нас кинуться. Не дай Бог найдётся кто. Ведь рвать зубами нас на части будут.
Ну хрен по ним. Домик в Испании есть. До аэропорта менты с мигалками довезут. И гори она это Россия пламенем ярким. Да где ж эта соска?!! Ладно, коньяка хлопну. Сердце болит. Батя ночью снился. Звал меня. А кругом него лес густой и тени черные, с глазами красными. Заорал во сне. Жена по щекам хлопать начала. Дал ей в глаз, да на работу поехал. Сегодня должны москвичи прийти. По поводу землицы у моря. Купить хотят. Да, скоты кацапские, денег мало дают. Жутко умные. Ну мы тут тоже не пальцем деланные. Хрен им на блюде, в целлофане – а не землю за гроши! Я у них с зубов кожу сдеру – а своё получу! Где же эта дура с чаем? Что за хлопок в приемной?
Эй, куда прёшь? Тебе назначено?? Стой! Не стреляй! Сколько б ни заплатили, даю вдвое больше! Ах, ты падла….
…Стрелок, не торопясь аккуратно вытер рукоять пистолета и бросил его на пол. Он заглянул в распахнутые яростные глаза жертвы и улыбнулся. Потом перекрестился на икону, в дорогом окладе и, сунув в рот дешевую сигарету, вышел из кабинета. Работа была выполнена чисто. Московские заказчики будут довольны. Да и он тоже. Ему нравилось быть карающим ангелом для этих « хозяев жизни». Он обошел раскинувшую ноги секретаршу, лежавшую на дорогом ковре с пулей в голове между раскиданных чашек и чайничков с заваркой. Перешагнул труп охранника и вышел на улицу под моросящий осенний дождь…