Бог устал

Бог устал

Виктор Скороходов

Семен Васильевич всегда из запоя выходил долго и тяжело. Вот и сейчас он лежал на диване в пустой квартире. Во всем теле стояла боль, уже привычная. Он знал, что если сейчас выпить водки, и если организм примет ее, то вся эта боль, весь кошмар похмелья пройдет, но тогда начнется новый виток, а он этого не хотел, да и водки в доме не было.

– Надо пересилить себя и встать, – слова отразились болью в голове.

Он пошевелился и открыл глаза. Неяркий вечерний свет, пробивавшийся сквозь неплотно задернутые шторы, ударил в глаза и заставил зажмуриться. Он выругался, попытался вновь открыть заплывшие глаза. С большим трудом ему это удалось.

– Который же час? – приподнял он голову и тут же уронил ее на подушку.

Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Хотелось пить, но добраться до кухни не было сил.

– Елизавета, – позвал он жену, – Лиза.

Никто не отозвался.

– Дожил, подать стакан воды некому, черт меня побери.

– Почему же некому? – раздался приятный баритон, – пожалуйста.

На фоне окна был виден лишь темный силуэт мужчины, протягивающий Семену Васильевичу стакан.

Хозяин квартиры, не особо удивившись, взял стакан и, стуча зубами о стекло, выпил большими глотками, не почувствовав вкуса.

«Мало», подумал он, и тут же мужчина протянул ему второй. Этот он пил уже с наслаждением, не спеша, заливая огонь в трубах. Но руки все еще дрожали, и голова по-прежнему не управляла телом. Между тем незваный гость сел на стул, забросив ногу за ногу.

– Ты кто? – спросил Семен Васильевич, без особого интереса, просто так.

– Кто я? – удивился гость. – Вы не узнали меня?

– Нет, не узнал, – говорить не хотелось.

– Ну что ж, позвольте представиться, – приподнялся он со стула, – сегодня я буду, скажем, Дион. Устраивает вас?

– Не знаю Диона. Был Дионис, бог вина. Этого знаю, хороший мужик был.

Постепенно голова Семена Васильевича прояснялась, он стал задумываться: «Как он сюда попал? Или я дверь не закрыл?»

– Успокойтесь, дверь была закрыта. Мне это не трудно.

– Кто ты? – превозмогая боль в голове, вновь спросил Семен Васильевич.

– Я же сказал, Дион.

– Нет, не то. Вот я писатель, философ, а ты кто?

– А, вы о профессии? Я Сатана, Диавол, Антихрист, Азазель, Люцифер, принц Зла или Шайтан, Иблис. Как вам угодно. Даже враг человечества – как несправедливы люди! Неужели не догадались? А сейчас, чтобы не навевать неприятные мысли, вы можете меня звать по-дружески Дионом.

Семен Васильевич долго смотрел на пришельца, который не сводил с него черного пристального взгляда, наконец, жалобно попросил:

– Водки бы сейчас выпить. Грамм сто. Коробит меня.

– Это пожалуйста, – с готовностью, премило улыбаясь, ответил Дион.

В руке у него появилась бутылка, на столе стаканы.

– С вашего позволения я и себе налью.

Семен Васильевич, подавляя отвращение к водке, выпил до дна, пришелец лишь глоток. Несколько минут за столом царило молчание, Дион, покачивая ногой, тактично ждал, когда хозяину станет легче.

– Так кто же ты? – уже бодрее спросил писатель.

– Сатана. Сейчас можете звать меня Дионом.

– Воланд у Мишки Булгакова, это не ты?

– Как меня только не называли, сейчас я даже всех имен и не припомню, – уклонился от прямого ответа гость. – А Данте показал меня таким страшилищем, что я ужаснулся. Но Бог особо не фантазировал, и всех мыслящих создал по единому шаблону, можете сами убедиться в этом, – он протянул руку, пошевелил пальцами.

– Точно, Воланд, – продолжал свою мысль Семен Васильевич. – Такой же культурный, предупредительный. Вначале. Но Воланд был в черном, а ты в светлом.

– С некоторых пор я подражаю вам, людям. Летом ходить в черном – это нонсенс.

– Видишь, и у нас можно кое-чему поучиться. – Семен немного подумал, наморщив лоб, словно решаясь на что-то важное. – А вот ты водку принес, а закуски нет. Это уже не по-нашему. Ведь знал, что у меня нет ничего. Жена давно уехала на дачу.

– Как не принес? Что там у Булгакова было? Икра была?

– Ты мне соленых огурчиков сообрази. Икру потреблять в таком состоянии – добро переводить.

– Огурчиков, так огурчиков.

На столе появились огурцы, порезанные вдоль на четыре части, и ломтики черного хлеба.

– Давай, наливай еще по одной, – смело приказал Семен, – и пить до дна. Ты у меня в гостях, значит должен делать, как я. Ну, вздрогнем.

Теперь Дион, вслед за хозяином, опорожнил стакан. Семен Васильевич некоторое время хрустел огурцами.

– Хорошие огурчики. Самый раз. Бочковые, с хреном (семена хрена), с перцем, с укропчиком. Не сам солил? – расплылся в улыбке.

– Нет, не сам. У бабки на базаре купил. Уж очень она их хвалила.

Семен Васильевич, хитро улыбаясь, погрозил гостю пальцем.

– Купил он. Ну ладно, теперь давай поговорим, – вытирая руки о штаны, предложил Семен Васильевич. – И давай на «ты», а то получается, что я тебе тыкаю, неудобно.

– Ничего страшного. Со мной говорят, в основном, на «ты». Я же встречаюсь со многими людьми, часто с персонами из высшего общества, даже с членами королевских семей, поэтому я взял себе за правило обращаться ко всем на «вы», – улыбнулся, – чтобы, так сказать, не путаться.

– А ко мне, какой черт тебя занес?

– Дела, понимаете, дела.

– Какие могут быть у меня дела с Дьяволом? Я свою душу тебе не продавал.

Гость весело засмеялся, снисходительно посмотрел на Семена Васильевича.

– Это все выдумки. Выражение «Продал душу Диаволу» придумано для непослушных церкви людей, еретиков. Не могли же церковнослужители признать свое бессилие перед непокорным человеком. Ни у кого я душу не покупал. Зачем она мне? Лишние хлопоты. Я в состоянии уговорить человека сделать то, что мне нужно и без покупки души.

Дион гордо выпрямился и посмотрел на Семена, словно решая, что заставить его сделать.

– Тем более, зачем ко мне пришел, мог бы подговорить меня на расстоянии, – не дал ему решить этот вопрос Семен Васильевич.

В руке у Диона появилась сигарета, он показал ее хозяину, испрашивая разрешения закурить.

– Валяй. Сам-то я не курю, – криво улыбнулся, – жить долго хочу.

– Правильно делаете. А пришел я к вам, потому что скучно. Хочется иногда побеседовать с умными людьми.

Семен Васильевич хмыкнул, скривив в улыбке рот.

– Я понимаю, Фауст был умным, Мастер, – с кем ты еще встречался? – Иисус Христос. Неужели и я отношусь к таким людям?

– Каждый человек умный по-своему.

Семен Васильевич засопел недовольно, видно обиделся, что его поставили в один ряд с каждым, но Дион не обратил на это внимания.

– К вам я заглянул еще и из любопытства: вы пишите очень интересные исторические и философские романы, в которых затрагиваете некоторые вопросы христианской религии на ее ранней стадии, хотя в душе у вас много сомнений по поводу верности всего, о чем вы пишите. – Помолчал. – Для меня все это выглядит, простите за прямоту, смешным, но народ вас читает и верит в то, что вы пишите.

– Это называется «сила художественного слова», – гордо сказал писатель. После небольшой паузы полюбопытствовал: – А почему ты решил, что я в чем-то сомневаюсь?

– Потому что любой здравомыслящий человек всегда сомневается. Для него абсолютной истины нет. Это нормально.

– Ну хорошо, пусть будет так. А о чем смешном я пишу?

– Это я так выразился, на самом деле там смешного нет ничего, там много неправды.

– Так уж и много, – обиделся писатель, – я пользуюсь хорошо проверенными фактами.

– Это вы про Библию говорите? – усмехнулся Сатана. – Давайте выпьем еще по одной. Хорошую водку я купил, не правда ли?

– Водка хорошая, да ты только одного малыша принес. Мог бы больше захватить.

– Обижаете. У меня ее достаточно.

На столе появилась еще бутылка.

– Ну, за знакомство, – произнес короткий тост Семен.

– Может что-нибудь посущественнее на стол? – неуверенно предложил гость.

– Нет, не надо, – отрицательно помахал рукой Семен Васильевич, – огурцов можно добавить. – Подсознательно он боялся быть чем-то обязанным Сатане.

– Как скажите, – согласился Сатана, – я могу и без еды. – И после непродолжительного задумчивого хруста огурцами возвратился к прерванному разговору: – При серьезных исследованиях на Библию ссылаться, использовать ее в качестве источника правды нежелательно и даже опасно. Можно оконфузиться или, – Дион пощелкал пальцами, подбирая выражение, – вляпаться, так, кажется, у вас говорят.

– Ты неправ. Сколько раз пытались отвергнуть Библию, исказить, очернить – не получалось. Она прошла проверку двумя тысячелетиями.

– Какую проверку? Что проверяли? Ее не исследовали на предмет правдивости изложенного, а всегда исходили из того, что это истина. А ее писали такие же люди, как и вы. Вы же писатель, и знаете, как это делается. Немного правды, а остальное – художественный вымысел. Правда лишь в том, что ее авторы жили две тысячи и больше лет назад. Как они мир понимали, так его и отразили в Библии, а позднее в евангелиях. Но они в этом вопросе были хитрее, если хотите, умнее вас. Вы как пишите: проведенные исследования (изучения, расшифровки и т.п.) показали… То есть, это лично ваше мнение. Пророки, особенно те, кто писал «Старый завет», говорили, что им было божье откровение. Попробуйте, перепроверьте, если Бог с вами не хочет не только откровенничать, Он даже знак не подаст, что существует.

– Да, здесь ты прав. Все это трудно проверить. А переписывать уже кем-то написанное неинтересно. Вот и включаешь фантазию. Иногда такое навыдумываешь, что самому неловко. Но надо же какую-то изюминку вставлять в романы, иначе читать не будут. Вон, Бернард Вербер пишет – туфта явная, а интересно.

– Как же, встречался с ним не так давно, говорил с ним об этом. Улыбается. А мне то, как раз, и надо, чтобы вы писали «туфту», ссылаясь на Библию. Этим вы только помогаете мне работать. Мне ведь что надо, – водка действительно была хорошая, и с одними огурчиками Сатана повеселел, разговорился, – мне надо, чтобы народ уводили как можно дальше от истины.

– Сам то, знаешь истину? – в отличие от гостя, хозяин становился от хорошей водки все серьезнее и серьезнее. – Истина, она ведь, – он помолчал, поднял палец кверху, посмотрел на гостя из-под насупленных бровей, – как говорят, одному Богу известна.

– Почему же только Богу? – обиделся Сатана. – Недооцениваете вы меня. По Библии я был создан Богом раньше, чем человек, и долгое время Он ничего не скрывал от меня, это потом мы разошлись.

– А почему? В Библии этот вопрос освещен неясно. Не хотели сор из избы выносить? – съязвил Семен Васильевич.

– Да нет, какой там сор, дело проще. – Дион поиграл пустым стаканом, вздохнул. – Знаете негласное правило руководителя? Не держи помощников умнее себя. Бог тоже знает это правило.

Сатана встал, распахнул окно, в комнату проник шум сумрачного города, вечерняя прохлада шевельнула шторы. «Луна еще не взошла», – тихо сказал он, и уже громко:

– Свежий воздух продлевает вам жизнь. Но свежий воздух и мне нравится, хотя мне это не нужно, я, как и ваш Бог, бессмертный. Нас придадут забвенью лишь тогда, когда исчезнет вера.

Он вернулся к столу и продолжил прерванный разговор об истине.

– Знаете, ведь правды бывают разные: одна, истинная и другая, та, в которую просто веришь. Все, что написано о Боге, обо мне, Иисусе Христе и других святых это как раз та правда, в которую просто верят. На этом и построена ВЕРА. «…Словами вера лишь жива», – помнишь, это я говорил еще Фаусту? Постулаты веры не доказывают, в них просто верят. Доказывают только истину. Библия – это набор сложных для понимания постулатов, которые каждый может понимать по-своему. Да и понимать незачем – надо верить! Вы даже единого Бога разделили на три ипостаси: Бог, Бог Сын и Бог Святой Дух. Чтобы непонятнее было, наверное. Из-за этого так много споров, так много правд об одном и том же явлении, так много религий и направлений.

– Не скажи, – снова поднятый вверх указательный палец стал веским аргументом. – Есть бесспорные истины. Например, Бог есть? Есть. Иисус Христос был? Был. Апостолы были? Были. Рай есть? Есть. Наверное, и ад есть, раз ты существуешь.

– Бог есть, но это не то, что представлено в писаниях. Был и Иисус, но он не сын божий, а обычный человек. Правда, незаурядный, умный проповедник новой религии, которая тогда многим не нравилась. К тому же, он был из рода царя Иудеи Давида, и мог претендовать на престол предка, чего очень боялась тогдашняя власть. За это и поплатился жизнью. Вначале я даже не обращал на него внимания, потом, когда о нем стали говорить, пытался, как пишут в Евангелие, его «искусить», но «он не поддался». Я особо и не настаивал. Я знал, что обратить камни в хлеб, он не сможет, броситься с высокого храма он не решится – а вдруг ангелы не поддержат, от царств мира, испугавшись, отказался, так как он был беден, а бедному это не нужно, не в состоянии он понять, что значит владеть миром.

– Допустим. Но при земной жизни он делал много разных чудес, много добра сделал простым людям. Если бы он не был сыном Божьим, то как бы он, например, смог насытить пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек? А скольких больных он исцелил?

– Мне тоже интересно, как смог насытить и как исцелить? Я хорошо помню, что при его жизни никто об этом не говорил, это потом уже написали, когда его решили сделать святым, а без сотворенных им чудес в его святость не поверили бы. Приписав ему какие-то чудеса, его вознесли до Бога. Ну и отлично, святым он мне так же нужен, как и всему человечеству. Пока будут восхвалять его, меня будут хулить. У человека есть такие потребности, которыми ловко воспользовались создатели религии: человеку надо в кого-то верить, кого-то просить о чем-то, кого-то ругать. Я виртуальный – мне нравится это новое определение – и я существую, пока обо мне говорят. Это же распространяется на всех бестелесных.

– Надо заметить, что Христа не один человек возносил, телесный он, или нет. Да и сейчас возносят, потому что он действительно святой и все его учения святы, – нравоучительно заметил Семен Васильевич.

– Хотя прямых доказательств его святости нет, но пусть будет так. И учение его, которое описано в Евангелиях, для людей нужное. Для меня в нем тоже есть место. А возносят Христа не потому, что он Сын Божий, а потому что на знаменитостях всегда паразитируют, – это истинная правда. Вот, например, лично у вас уже есть критики, которые зарабатывают на ваших произведениях. Будет у вас биограф, который будет вас превозносить. Некоторое время они будут кормиться вашими трудами, но потом, когда к вашим книгам будет потерян интерес, вас забудут. А Иисуса не забывают до сих пор, не потому, что он такой великий святой, а потому, что его восхвалением кормится огромное количество людей. Кстати, вы тоже от этого пирога кусок имеете, и не плохой. Теперь представьте, что про него забудут, это же сколько людей останется без кормушки!? Так что, можете быть спокойны, Бога, Иисуса Христа, пророков и всех святых еще долго будут восхвалять, а меня поносить. Только вот Христос молился в пустынях, на горах, а нынешние служители справляют службы в прекрасных храмах с позолоченными куполами, говоря, что они следуют заветам Христа – высшая степень ханжества. Хотя, все они делают правильно. Кто пойдет в горы, в леса молиться? – единицы. А здесь блеск, богатство гипнотизирует посетителей, и они укрепляются в вере. – Засмеялся, пуская клубы дыма в потолок. – Я со своей братией ведь тоже церковников кормлю, если можно так выразиться.

– Мне сейчас трудно с тобой спорить. Торможу.

Семен Васильевич, действительно, был плох. Выпитое на голодный желудок и без хорошей закуски давало о себе знать.

– Так может, – Дион показал на бутылку, – клин клином?

– Не, больше не могу. Я норму знаю. Меня уже хорошо зацепило. Если я еще выпью, то я буду «синим роботом», и тебе со мной будет неинтересно, – произнес Семен Васильевич, четко разделяя слова.

– Не волнуйтесь, это мы сейчас исправим.

Сатана дотронулся бледной холодной рукой до головы Семена, пронзил его черными кружочками зрачков. Боль уходила, и голова становилась невесомой.

– Легче стало? Ну и хорошо. Теперь вы больше пить не будете.

– Что, совсем не буду? Ну, ты совсем оборзел. Я тебя просил? – искренне возмутился Семен Васильевич.

– Меня вы не просили, а вот Бога много раз, но вам Он не помог. Испытывает! – засмеялся.

Семен Васильевич притих, внутренне соглашаясь с Сатаной.

– Надо же, в голове посветлело. Научи.

– Этому научиться нельзя. Это, как говорят, Бог дает. Ну, так как, еще выпьем? – весело спросил Дион, вертя в руке бутылку.

– Не, пока нет. Сейчас, пока в голове нет мути, можно поговорить. – Семен пожевал огурец, сходил на кухню, напился воды. – Вернемся к понятию чуда. Бог с ними, со старыми временами. А вот как ты объяснишь неоднократные явления Девы Марии, например, не так давно в Португалии, в Бельгии, или схождение благодатного огня в Иерусалимском храме Христа, которое происходит ежегодно и в наше время?

– Какое же это чудо схождение огня? Это таинство, к которому, как мне известно, допускаются только два священнослужителя. Остальные видят результат таинства – огонь. Про сам огонь не знаю. Мне в храмы вход запрещен, а вот явление Девы Марии объяснить могу. Вы знаете, что такое галлюцинация?

– Ну? – угрюмо поинтересовался Семен.

– Она возникает тогда, когда человек очень хочет или не хочет что-то видеть. Вот вы, например, сейчас не хотите, чтобы ваша жена появилась здесь и увидела бутылки на столе и алкаша, развалившегося на стуле. Представляете, что будет?

Семен Васильевич не успел и вздрогнуть от представленного, а Лиза уже стояла перед ним в позе борца с алкоголиками. Семен Васильевич сжался, ожидая страшного, но Дион взмахнул рукой перед глазами хозяина, и ведение исчезло.

– Вот видите, как все просто. Поверьте, я ничего не делал, я лишь попросил вас представить все это. Вот так было и явление Девы Марии. Ну, может, немного иначе.

– Ну ты даешь, – Семен постепенно приходил в себя, – так и обделаться недолго, – счастливо засмеялся он.

Семен возбужденно вскочил, прошелся по комнате.

– С явлением ты меня убедил, – сказал он и, вспоминая, повертел головой. – Но то, что ты говорил о Боге, неубедительно. Если Бог есть, то его не забудут никогда. Он не позволит.

– Мы говорили не о Боге, а об Иисусе Христе. Это не одно и то же. Сейчас я не буду говорить о Боге, о том, что это есть на самом деле, мне это не нужно, меня устраивает то, что проповедуют служители Бога. Веря в Бога, они верят в меня. Так что, истинная правда мне так же не нужна, как и им.

– Почему же нам истина не нужна? – возмутился Семен. – Мы мыслящие существа, и нам правда нужна.

– Не советую докапываться до правды. Когда ее узнают, то будут разочарованы все, верующие и неверующие. Иногда даже опасно знать правду. К тому же, пока человек не знает всей правды, он будет верить и в Бога и в Диавола. Знаете, язычники верили в своих богов и были счастливы. Вы сейчас верите в единого Бога и тоже счастливы. В чем же разница? Ее нет. Всех людей делает похожими друг на друга вера в кого-то. Неважно в кого, главное верить.

Он налил себе и Семену водки, выпил сам, не заставляя хозяина. Семен, вздыхая, долго смотрел на полный стакан, но удержался, не взял.

– Бестелесный, а водку хлещешь не хуже телесного – с завистью заметил Семен Васильевич.

– Часто встречаюсь с телесными, вот и приобщился, – улыбнулся Дион. – Так вот, о Библии, о Христе. Она говорит, что Христос был послан Богом на грешную землю, чтобы спасти людей. Он должен был своим примером показать, что безгрешные или покаявшиеся грешники, пройдя страдания на земле, попадут в рай, где будут жить вечно. Кстати, Бог обманул народ, Иисус оказался не таким, как все, а сыном Божиим, – так в Библии написано. Его-то призвали в рай, а примут ли в рай простых смертных? – Дион затянулся, пустил кольца дыма в потолок. – Обратите внимание, больше всего в рай искренне верят обиженные, униженные, обездоленные, которым здесь, на земле, живется плохо – это логично.

– Не только они, но и богатые, и успешные люди верят в Бога и, соответственно, в рай.

– Для них это некая игра, политика. Часто им надо показать другим, что они верующие, кающиеся грешники. А вот почему так много грешников, даже среди верующих? – задал вопрос Сатана, и, не дожидаясь ответа, сам разъяснил: – По Библии план спасения грешного человечества через Христа был задуман Богом в самом начале сотворения мира. Помните в «Откровениях Иоанна Богослова», «Агнец, закланный от сотворения мира» – это Иисус. Спрашивается, зачем Богу было нужно сначала создавать это грешное человечество, а затем его спасать? Это же просто: Богу нужно, чтобы о нем говорили, чтобы его боялись, а кого боятся того уважают. Поэтому Он, создавая человека, заложил в нем тягу к грехопадению, чтобы всегда иметь грешников, которых можно будет наказывать. Создал и меня, чтобы я уговаривал людей грешить. Так что, мы с ним работаем на пару. – Он помолчал, вертя в руках нескончаемую сигарету. – Библия говорит, что Бог есть добро и любовь, а я зло. Но добро и любовь заметны лишь на фоне зла, без этого фона их смысл пропадет. Значит, добро и зло будут вечно.

Дион встал, выглянул в окно, удовлетворенно покивал головой, показал рукой на небосвод: – Вот, уже луна всходит. Люблю полнолуние. – Постоял некоторое время у окна и вернулся к столу.

– А теперь представьте, вдруг я исчезну совсем, ну, например, меня Георгий еще один раз убьет, теперь уже по-настоящему. Тогда людей никто не будет подталкивать к совершению греха, и на земле будут жить только праведники. А ведь основное предназначение Бога на небесах – по Библии – отделять грешников от праведников и наказывать их. Без меня грешников не будет, и вся вера повиснет в воздухе. Ведь главное назначение служителей веры – направлять грешников на путь истинный. А чтобы работы было еще больше, они придумали ловкий ход: греши сколько хочешь, только каждый раз проси у Бога прощения. Уместно заметить, таких людей Бог больше любит, чем тех, кто мало грешит: они редко обращаются к Нему. Это не я сказал – Библия.

– У тебя получается, что все грешат. Как же святые? Они ведь есть?

– По Библии все, даже еще не родившиеся, уже грешны. Так что и святые грешны, и, если верить им самим, они самые великие грешники. К тому же, к лику святых их причисляет не Бог, а такие же люди, какими были они. Кстати, священнослужители без всякого стеснения узурпировали то, на что имеет право только Бог и его Сын, – это прощать грехи, определять степень грешности, святости, наказывать безбожников. Раньше Бог сам этим занимался, наказывая тех, кто «не ходил перед Господом Богом», награждая праведных. Сейчас Он этого уже не делает. Устал. Оглянитесь, что творится на земле: голод, войны, стихийные бедствия. Мне не по себе, а Он лишь ждет грешников к себе, чтобы разобраться с ними там, у себя. Нет, устал все же Бог, не до земных дел ему.

Сатана курил, не переставая, и сигарета у него не кончалась. Пепла не было совсем.

– Многие войны велись на религиозной почве, конечно, это не способ доказывать истину, но воевавшие искренне верили в то, что лишь они правы, – высказал свое мнение Степан.

– Мне странно слышать это от вас, – удивился Дион. – Вы же знаете, что война – это политика, и никакого отношения к религии она не имеет. Верующий может погибнуть за религию, но убивать другого человека за нее, он не должен. Это же во всех писаниях указано. – Улыбнулся уголками губ. – Видите, мне, Диаволу, приходится вам напоминать такие важные человеческие истины. – Вздохнул. – Разоткровенничался я с вами, ну да ладно, Бог простит, так, кажется, вы любите говорить?

– Бог и простит, и накажет, – нравоучительно произнес Семен.

– Это точно, но не меня.

Неожиданно Дион сказал:

– Сегодня среда. Ваша жена приедет девятичасовой электричкой и будет здесь через сорок минут, нет, через сорок пять минут, так как ей встретится соседка. Поэтому, будем заканчивать наш разговор.

– Если соседка, то она может здесь появиться и через два часа, – со знанием дела сказал муж.

Сатана улыбнулся, отрицательно покачал головой и продолжил прерванный разговор.

– Раньше Бог был более деятельным. Он ведь первый показал, что сила и власть это хорошо. Вспомните, с какой жестокостью Он применил власть над Адамом и Евой, когда изгонял их из рая. Он наказал не только Адама и Еву, наказал всю землю: «проклята земля за тебя». У Него дети отвечают за отца! Это трудно понять даже мне. – Дион оживился. – К слову, я хотел бы немного реабилитировать себя хотя бы перед вами. Адам и Ева должны были жить в Эдеме в послушании, ухаживать за садом и выражать Богу свою благодарность и признательность за то, что Он заботится о них. Кстати, вам это не напоминает идеи вашего недавнего коммунистического общества? В нем так же нужно было только работать, подчиняться правилам и благодарить руководство страны, за то, что оно проявляет заботу о вас. Непослушных наказывали. Рай? А ведь не понравился, отказались.

– Отказались, потому что этот путь ведет в тупик.

– Не скажите. Идея замечательная даже с точки зрения библейского Бога. Это руководители были у вас плохие. Но вернемся к раю. Если бы Адам и Ева были покорны Богу, то они жили бы в раю до сих пор вдвоем. Ведь только тогда, когда Адам и Ева были изгнаны из рая, «Адам познал жену свою; и она зачала и родила Каина». С этого времени пошел род человеческий. А кто подговорил Еву сорвать и съесть запретный плод «с дерева познания добра и зла»? Диавол, обратившись в змея. С тех пор люди не только познали добро и зло, но у них появилось любопытство, тяга к познанию, что привело к тому, что вы имеете сейчас. Так что, я, хотя и ругают меня, внес немалый вклад в развитие вашей цивилизации.

– А сколько зла ты сделал людям? Не зря же тебя проклинают?

– Ну, в принципе, я этого не отрицаю, хотя напрямую я зла не делаю. Я ничего сам не могу предпринять, я могу только подтолкнуть к греху. Бог устраивал потопы, сжигал города, насылал моры и делал другие пакости. Мне этого не дано. «Мое призванье – шепот, подговор», помните в «Фаусте»? Достоевский в «Братьях Карамазовых» в притче описал мою задачу на земле. Я могу только вызвать зависть, жадность, ненависть, ну и другие мелочи. Остальное человек доделывает, с благословления Бога, сам. Но и я могу кое-чем похвастаться. Самое большое зло, которое я подкинул людям – это деньги и любовь к ним. Бог дал людям любовь к власти, я – к деньгам, а вместе – это бомба медленного действия. Она уже срабатывает.

– Зачем это тебе нужно?

– Зачем это мне нужно? Чтобы меня не забывали.

– Ты мог бы напомнить о себе громче, например, взорвать, что-нибудь, пожар организовать. Кстати, это меньшее зло, чем ты совершаешь.

– Видите ли, в молодости, если верить Библии, я, подчеркиваю, с разрешения Бога, такими делами баловался, а сейчас поумнел. Скажем, я взорву что-нибудь. Надо же еще доказать, что это сделал я. А как доказать? Сейчас такое сваливают на террористов или на человеческий фактор. Вот вы напишете рассказ или роман, – сами выберете форму, – и там скажете, что это я подтолкнул вас к написанию. Даже если не скажете, читатели догадаются. Кто не поверит, а кто-нибудь и поверит, и про меня вспомнят и проклянут. Проклятие для меня, что для вас хвалебная рецензия.

Видя растерянность на лице писателя, Дион сказал:

– Вы не волнуйтесь, пишите. Я многим подсказываю, что писать, вы не один такой. Вспомните, например, Гоголя, того же Достоевского. А Сальвадор Дали какие картины писал по моей подсказке! Очень чуткий был художник.

– Избегался, наверное, по своим подопечным? – съехидничал Семен.

– Ничуть. Меня много. Говорят, что бог у каждого в душе, а Диавол за плечами. Я бы сказал в голове. Посмотри, в скольких я видах.

Он взмахнул рукой – комната наполнилась Дионами в разнообразных одеяниях.

– Это не все. Сами понимаете, сколько таких вот мужичков бродит по свету, – он вновь взмахнул рукой, и шумливое общество исчезло.

Дион прислушался, повернувшись к входной двери, вздохнул, как показалось Семену Васильевичу.

– Жена ваша идет. Может завернуть ее назад? Ну нет, так нет. Не буду настаивать. Мне приятно было с вами побеседовать. Я не прощаюсь с вами, надеюсь на скорую встречу. Приду ваш рассказ, так сказать, корректировать. Отдыхайте.

Сатана исчез, вместе с ним исчезли бутылки, стаканы и огурцы.

– Ну что, не проснешься никак, пьяница несчастный. Кто здесь сейчас говорил?

– Никого здесь не было, – не очень уверенно ответил Семен, с трудом раскрывая глаза.

– Как не было? Я же слышала разговор. Или ты уже сам с собой говоришь? И накурено у тебя.

Семен Васильевич расширил ноздри.

– Это, наверное, сосед накурил. Он так курит, что дым через вентиляцию и к нам попадает.

– Так я тебе и поверила. Кто был? – подступила она к мужу. – Еще от прошлого запоя не отошел, а уже снова собутыльников принимаешь.

Семен Васильевич хотел сказать, кто был у него, но вдруг подумал, а если это был лишь сон? Конечно же, сон! В прошлый раз за ним черти гонялись, а сегодня вот… Он осторожно поднял голову от подушки, ожидая боли – голова не болела и была ясной.