Бандитские истории

Глава 1

-Короче, пацаны, нужно коммерса поломать. Вот запоминайте адрес — Сэм показал бумажку с адресом и, держа её левой рукой, поджег зажигалкой. Он очень внимательно относился к подобным вещам, никогда не оставлял свои пальцы в сомнительных с его точки зрения местах, никогда громко не разговаривал в ресторанах, кафе, на улице при посторонних. Этому же он учил своих пацанов.

— Внимательность и осторожность, недоверчивость при знакомствах, особенно с девушками — часто говорил он своим подопечным.

Сейчас он ставил им задачу и инструктировал, как её лучше выполнить.

— Мужик, бывший спецназовец, крепкий, здоровый. Делать лучше одному, незаметней будет, машина не нужна, уйдешь пешком, иди быстро, но не беги. Дубинку или что у тебя будет, на месте не бросай. Либо унеси с собой, а лучше где — нибудь метрах в трехстах от места подготовь бензин и сожги. Если унесешь с собой, потом сожги в лесу. В идеале там же где бензин переоденься. Ну, это я вам как в идеале делать рассказываю, а там смотри по обстоятельствам — Сэм закончил и смотрел на реакцию пацанов, он специально сгущал краски.

Точно зная, что рано или поздно из команды кто-то отсеется, не выдержит психика. Он говорил одному из них раньше: «Вы все друзья, с детства вместе, все спортсмены, все бойцы, но кто-то точно не подойдет, он будет держаться, чтобы перед своими не опозорится. Перед теми, кто его с детства знает, но рано или поздно всё равно сдуется.»

Первым заговорил Сева:

– Да раз он к старшим не прислушался, проигнорировал их, то наказать такого и оказать старшим услугу честь для меня-

Сева прочитал еще в школе книгу «Крестный отец», постоянно смотрел фильмы об итальянской мафии и, попав в группировку, считал, что и вести себя: говорить, поступать, думать и чувствовать нужно, так как делают это герои любимых произведений.

Миха помолчал и после небольшой паузы сказал:

– Да сделаем всё нормально –

Он видел оборотную сторону жизни побольше Севы, с детства лишившись, матери, а потом и отца, тот женился на другой женщине. Она невзлюбила Миху, постоянно издевалась над ним и его забрала жить к себе бабка.

В армии Миха служил в стройбате на севере. В эту часть сплавляли туркменов, казахов, узбеков и имеющих проблемы с законом русских. В армии Миха подружился с «махоркой» (так на сленге называли коноплю), научился пить спирт, воровать, так чтобы не попасться и уметь выкрутится, если попадешь под подозрение.

— Ну а кто делать то будет? — спросил Сэм. Он видел, что Сева рисуется. И это ему не нравилось. Он не мог забыть как сильно бил его на спаррингах Сева мускулистый сильный парень, боксер. Сэм был невысок ростом и легок весом и, несмотря на свою подготовку в старом советском, полуподпольном карате и свое боевое прошлое не мог составить реальную конкуренцию Севе в свободном спарринге. Особенно запомнилось Сэму, что спарринг, проходил по полуконтактным правилам, и бить в полную силу было, ненужно. Сэм понимал, что Сева показывал пацанам, из клуба свою силу.

Миха ему нравился больше своей внешней простотой и душевностью, но в, тоже время хитростью и продуманностью. Сэм иронично говорил о Михе:

–Ну, просто рубаха парень —

Подчеркивая своей иронией, тот момент, что Миха не смотря на внешнюю амбарность, парень не простой с двойным дном.

Миха молчал, выжидая, что Сева не выдержит и поспешит заявить о своей готовности выполнить порученное, показывая своё бесстрашие и готовность к риску. Миха подобные задания выполнял, понимая, что избежать их на данном этапе невозможно, что их взяли в команду для выполнения именно таких поручений.

Сева посмотрел на Сэма и Миху и поспешил заявить о своей готовности: – Да давайте я сделаю –

— Мы, Сень, подумаем, как лучше сделать, место посмотрим, а потом решим – спокойно, без суеты, закончил разговор Миха.

Эта реакция Михи понравилась Сэму. Он сказал:

— Ну, решайте. Мне все равно кто сделает, сегодня он, завтра ты, потом я. Главное чтобы любой мог, когда нужно, чтобы я знал, что Миха за спиной стоит, я спокоен. Сева спину прикрывает, я уверен, пока он жив, никто со спины не подойдет ….. Так же пацаны?-

Пацаны закивали головами. Когда Сэм говорил такие вещи они внутренне напрягались и чувствовали свою ответственность и невозможность не выполнить порученное, боялись опозориться, оказаться не соответствующими ожиданиям и требованиям Сэма.

Всё, что нужно было сказать, Сэм сказал, что нужно было увидеть в реакции пацанов на сказанное, он увидел.

— Мих ты лучше скажи. Ты Светку то, насчет, уболтал?- спросил он.

— Да пока что-то не получается, сегодня пойду, накурю, может, согласится-

— Ты уже месяц к ней ходишь — вставил Сева, тоном показывая Михину медлительность в этих вопросах. Себя в умении уговорить девушку на секс он считал асом.

-Так надо же постепенно чтоб она сама захотела — ответил Миха.

Сэм засмеялся и спросил:

– Ну, когда вы меня с ними познакомите-

Он хотя и был женат и имел дочку, впрочем, как и Сева, жене изменял, хотя и не считал это изменами.

Весь этот разговор проходил на детской площадке во дворе дома, стоящего напротив кафе, которое стояло под «крышей» бандитской группировки, в которую входили разговаривавшие.

В кафе Сэм такие разговоры не проводил, подозревая, что кто-то из официантов, барменов, да и из пацанов клуба может «стучать» ментам. В этом он подозревал всех без исключений, полагая, что любого можно на чем- нибудь подловить и завербовать, заставив выполнять роль мусорского «барабана».

Сам он раньше работал опером в ментовке и там научился вербовать людей либо, принуждая их работать на себя, либо убеждая и увлекая их какой-нибудь идеей и тогда они служили ему не только за страх, но и за совесть. Он умел подцепить человека за его убеждения, желания, и страхи, за какие-то его иллюзорные идеалы и, взяв его на крючок, он уже не давал уйти. Периодически добавляя порцию страха, разжигая угасающее желание, укрепляя, шатающиеся убеждения и возводя новые идеалы, он добивался, чтобы люди хотели и делали то, что хотел он.

Закончив разговор, они зашли в кафе, сели за столик. Это кафе было чем-то вроде штаб-квартиры группировки, группировка её крышевала и бойцы группировки, часто там отдыхали, совещались, назначали стрелки рядом с кафе.

Сэм подозвал официантку и, посоветовавшись с пацанами сказал ей, что им принести покушать. В этом кафе пацанов клуба кормили бесплатно. Севе это нравилось, от этого он чувствовал себя серьезным бандитом. Миха был непротив, на халяву поесть, но понимал что за все жизни, в том числе и за бесплатную еду нужно платить и если сейчас они не платят, то придется платить, потом и цену им установят какую захотят. Сэму нравилось, что он может проявить перед пацанами собственную значимость, бесплатно накормив их.

Заказ принесли и все трое стали есть рис с курицей, потом перешли на корейские салаты, которые тогда были в диковинку, всё это Сева с Михой запивали соком ВВ, который тоже только появился на территории города, Сэм пил пиво.

После еды поболтали о знакомых девушках, Сева хвалился своими многочисленными победами, чем опять вызвал неприязнь Сэма, у которого из-за роста и характера были проблемы в общении с ними и он завидовал более удачливым в этом отношении парням.

Потом вышли из кафе сели в старую БМВ, которую Сэму и его группе, выделил для работы, Петрович один из людей возглавляющих группировку. Машину водил нанятый водитель Саня, взяли его по рекомендации, он знал, что за работников он возит, и чем они занимаются. Сам он тоже был, как говорил Сэм свой «хулиганистый» пацан.

Сначала отвезли пацанов, они жили в институтских общагах. В институте они раньше учились, но вольная лихая жизнь увлекла их своими прелестями, своим размахом и беспечностью, своим блеском и кажущейся легкостью и институт отошел на задворки их интересов.

Потом Саня отвез домой Сэма. Сэм жил у тещи. Сразу после армии он женился и теперь был отцом двухлетней дочки, которую видел редко, на первом месте для него была работа и ведение образа жизни «настоящего пацана».

Сэм вырос в семье работников правоохранительных органов. Под влиянием семейных ценностей он почувствовал в себе тягу и любовь к силе и власти.

В детстве это выразилось в его увлечении запрещенным, тогда карате, в служебную секцию карате его привел отец. Он фанатично тренировался и использовал полученные умения в школе и на улице. Друзей в школе у него не было. Списывать одноклассники давали ему под угрозой избиения. После школы он попробовал поступить в военное училище, но военную дисциплину не вытерпел и бросил учебу.

Когда, подошла пора служить в армии, он стал упрашивать отца, чтобы тот помог ему попасть в спецназ. Отец, взяв с него обещание, что он не сбежит из спецназа, как сбежал из училища, просьбу сына выполнил.

После учебки часть, в которой служил Сэм, отправили в «турне» по горячим точкам рушившегося Советского Союза. Он повоевал в Нагорном Карабахе, Цхинвале. Воевал он хорошо, начальство подавало на него наградные листы.

На войне ему понравилось убивать. Своего первого человека он убил в одном из городов, тогда еще советского Кавказа. В городе был введен комендантский час, они задерживали тех, кто ходил по улицам города после его наступления.

Один из задержанных повел себя вызывающе, стал грубить, качать права, оскорбил Сэма. Тот отвел его за угол дома и расстрелял, на улицах часто стреляли, и вопросов по поводу еще одного трупа ни у кого не возникло. В момент убийства Сэма поразила и покорила простота убийства и та власть и могущество, которое оно давало убийце.

-Стоит, такая мразь че-то о себе думает, что-то говорит, планирует. А ты раз и всё решил ни мыслей, ни слов, ни планов. И все мразь полностью стала тем, чем она должна быть куском гавна, которое уже не сотрясает воздух словами, не мазолит мир своим видом. И ты это сделал – объяснял Сэм Михе, после накурки.

Первый убитый приснился Сэму. Он подошел к нему и спросил:

« За что ты убил меня?».

В ответ Сэм взял автомат и убил его еще раз.

И в этот миг, Сэм почувствовал это прямо во сне, его сердце стало биться ровно и спокойно, стало как камень. Он проснулся, вытер пот со лба, осмотрел себя, прислушался к размеренному ритму своего сердца, понял «теперь я другой». Еще раз намеренно вспомнил убитого, его вопрос, попытался опять почувствовать, то давящее, тянущее и леденящее сердце чувство страха перед убитым, ожидание, необходимости отвечать перед кем-то сильным и справедливым за сделанное. И понял вот этого чувства вины, чувства ответственности за сделанное, страха перед тем неизвестным, но сильным и справедливым, больше нет в его сердце.

Сэм даже заулыбался, когда осознал, он никого не боится и никому не должен объяснять свои поступки, не перед кем не должен оправдываться, он засмеялся и заново вспомнил, ощутил биение в руках стреляющего автомата, снова увидел валяющееся у его ног скрюченное тело, текущую из ран кровь.

Эта картина стояла перед мысленным взором Сэма, и чем больше он представлял себе её, тем спокойней, как-то безжалостно твердо и обжигающе весело становилось на сердце Сэма.

Уже потом после каждого убийства Сэм начал испытывать ощущение наполняющей его твердокаменной и жгущее-злорадной энергии. Сердце Сэма билось ровно, в нем горел обжигающий своим холодом, своим бешеным безразличием огонь.

И своим пацанам Сэм объяснял: « Вы должны добиваться, чтобы сердце стало как камень».

После этого он вошел во вкус и стал убивать при любой возможности. Когда боев не было он с сослуживцами сильно пил. По пьяному делу стреляли местных жителей ради развлечения. В какой-то момент они зашли в этом слишком далеко. Об их развлечениях дошло до особистов. И его и еще двух сослуживцев хотели отдать под суд, но потом, учтя боевые заслуги, а может, просто испугавшись скандала, что бойцы элитной части занимаются такими делами, отправили дослуживать по разным частям.

Сэм попал на север в отдаленную воинскую часть. Дослужив до конца срока, он поехал домой на родину, но по дороге его сняли с поезда кэгэбешники и вернули в часть. Ему объяснили, что служить он будет заново, как — будто совсем не служил. Потрепали так нервы еще три месяца, а потом демобилизовали.

Придя из армии, Сэм стал фанатично пить водку. Поступил в институт, но учится на очном отделении, не смог, он совершенно не понимал своих сокурсников и не мог найти с ними общий язык.

Сэм попросил отца и тот каким-то образом устроил его в милицию опером. Там он познакомился со своим сегодняшним шефом Петровичем. Через некоторое время Петрович посвятил его в свои не совсем милицейские дела, он давно занимался не ловлей преступников, а зарабатыванием денег. В то время появился рекет и Петрович, используя свои умения и возможности опытного опера, стал заниматься «крышеванием» коммерческих структур. Когда этих структур стало достаточно, чтобы прокормиться, Петрович, прихватив с собою Сэма, ушел из милиции и стал рекетиром.

Сева с Михой, приехав в общагу, и зайдя к себе в комнату, стали обсуждать предстоящее дело. Сева любил все распланировать, что, как и когда делать, планируя, он казался себе таким матерым то ли уголовником то ли спецназовцем, в общем серьезным мужчиной. Миха к планам в таких делах относился скептически, полагая, что, сколько не планируй, всё равно что-нибудь пойдет не так и больше полагался на удачу, и интуицию. Он только в общих чертах прикидывал предстоящее дело.

-Я сделаю. Ты на подстраховке постоишь. Мне надо. В прошлый раз мужик даже в больницу не попал. Петрович смеялся «вы, говорит, его гладили, что ли». А я же его ударил, он упал сразу и как заорет, кровь как со свиньи, я думал он сдохнет. Мне сейчас реабилитироваться надо — говорил Сева.

-Ну, делай ты, если хочешь — отвечал Миха. Его это устраивало. Пугать и избивать людей его не прельщало он не испытывал удовольствия от того, что люди трясутся от страха при разговоре с ним. Всё это он воспринимал как побочные нежелательные эффекты выбранного им образа жизни. Настоящее удовольствие он получал, когда на заработанные деньги покупал анаши, забивал с косячок, неторопливо накуривался и весело, непринужденно и спокойно общался с друзьями. Потом уходил в комнату к своей девушке, либо если её не было или он был с ней в ссоре, то к другим подружкам, завести которых в общагах при желании не составляло большого труда. Придя к подружке, он общался с ней, потом, постепенно, не торопясь, дело доходило до секса. На вечер у него уже был план (в обоих смыслах этого слова), поэтому долго разговаривать, и что-то планировать с Севой желания не было.

-Давай лучше пыхнем — предложил он Севе. Тот не успел ответить, как в комнату зашли друзья Михи и Севы Коломан и Голован. Они что-то весело обсуждали. Миха поздоровался с вошедшими и, глядя на Голована, повторил свое предложение:

— Как насчет, по «паровозу»-

-Мишань ты бы хоть чаем угостил, а то сразу по паровозу — Голован говорил со сдерживаемым смехом, они с Коломаном уже накурились, и скорое предложение Михи им показалось смешным.

Коломан неспешно медленно протянул:

– Забивай-

— Ну, че Миха как дела пацанячьи – растягивая слова, спросил Голован.

— Да опять для старших будем вопрос решать — ответил за Миху Сева. Он стеснялся рисоваться при Головане, но удержаться не смог.

Миха забил косячок, пацаны по очереди затягивались и передавали папиросу друг другу. Потом стали задувать друг другу «паровоза».

— Ты опять на дискотеку?- спросил Миха, видя, что Сева засобирался.

-Посмотрю, может, «сниму» кого — ответил тот и вышел из комнаты.

-Всех уже перетрахал, террорист сексуальный — засмеялся Голован.

-Его уже реально все девки знают, сам говорил, приглашает танцевать телку, а та ему «я говорит, не снимаюсь», в лицо уже знают и местные и общаговские — осуждающе поделился Миха.

— И че они так его любят? Че то тут не чисто Мишаня проверить надо — иронично с усмешкой вставил Голован.

-Так он с ними, то да се — не совсем понятно, о чем сказал Коломан. Он всегда рассказывал, какая у него была любовь в школе и насколько все окружающие девушки не дотягивают до его школьной избранницы. Сам же он трахал либо конкретных блядей, либо вламывался ночью в комнаты к незнакомым девушкам и «загружая» и запугивая их, принуждал к сексу.

— Ну а ты то Мишаня сколько к Светке ходить будешь — спросил Голован и спросил опять со смехом.

-Да, че вы все про неё я так сходил пару раз — ответил тот и друзья стали разговаривать о своих бывших и настоящих подружках, обсуждая, сравнивая их и хвалясь своими победами. Миха расслабился и совершенно забыл о предстоящей акции.

В общаге на первом этаже в фойе, звучала музыка, и студенты собирались на дискотеку.

Сева зашел ненадолго в комнату к своим сокурсникам. Поделился с ними предстоящим делом, хотя если бы об этом, узнал Сэм, он сразу бы выгнал его из команды. Сокурсники слушали его, кто-то завидовал, кто-то восхищался, кто-то посмеивался про себя.

Общение происходило примерно так. Он зашел в комнату, сел на кровать, спросил:

– Всё учитесь? — и со вздохом – мне бы ваши проблемы-

-Как жизнь бандитская- с ироничной улыбкой спросил его Паша.

— Да ну че – растягивая слова, отвечал Сева

– Старшим мы нужны, дела для них делаем. На мне от этих дел уже лет десять висит – Сева смотрел на реакцию студентов и продолжал – Жизнь лоховская конечно легче. А тут делюгу замутишь и потом подгоняешься постоянно, машина к общаге подъезжает, смотришь, не менты ли за тобой.-

— Как же тебя угораздило, так вляпаться — специально с деланным сочувствием проговорил Паша. Он был умный парень, и ему нравилось поддевать Севу.

— Да мне лоховское счастье не надо. Лучше мало пожить да по нормальному. Чтоб лавандосы были, телки, какие хочешь твои. Чтоб пацаны тебя уважали, да от наших проблем кайфуешь, ну да каждому свое. Вам не понять. Да я с такими «тяжелыми» людьми общаюсь – Сева встал с кровати, собираясь, уйти.

— Кстати как там у нас учеба? Какие преподы?- поинтересовался он напоследок.

Пока он разговаривал с сокурсниками, то действительно верил в то, что говорил, но теперь вспомнил о Сэме, о том как он спросил «Так же пацаны?!» и на душе стало тоскливо и беспокойно.

Сева по своей природе был труслив. Он был очень силен физически, постоянно занимался спортом – качкой и боксом, но от страха избавиться не мог и когда страх нападал на него, овладевая всем его существом, как огонь охватывает солому, вспыхнул, и нет её. Тогда он не контролировал свои действия и полностью попадал под действие инстинктов либо бегства, либо агрессии и то и то происходило неосознанно и не поддавалось воле и разуму.

Были случаи, когда включался инстинкт нападения и тогда враги падали и теряли сознание, даже не успев понять, что же с ними произошло. Так случилось во время боксерских спаррингов, которые происходили в чужой незнакомой секции бокса, куда их привез тренер, чтобы они набирались опыту. Сева на тот момент отзанимался с месяц, противник был перворазрядник, Сева так испугался, что перворазрядник даже не успел его ударить, как потерял сознание от удара, нанесенного Севой.

Но не раз были случаи, когда включался инстинкт бегства, в эти минуты Сева не мог остановить себя. Потом ему было стыдно за случившееся, но ничего поделать с собой он не мог.

На дискотеку Сева ходил исключительно за девушками. На первом курсе, он деревенский парень, недавно закончивший школу, был еще не опытен в амурных делах и не всегда находил способ и решимость познакомится с девушкой. Однако постепенно он понял, что девушкам он нравится, возможно, из-за своей внешности кавказского типа, возможно из-за рельефных красивых мышц, а может из-за хорошо подвешенного языка, а скорее всего из-за того, что ему девушки почти все нравились очень сильно.

«Бабы любят, когда их любят» говорил он, не помня, откуда именно он взял эту фразу. После трех лет жизни в общагах и частого общения с девушками, он мог даже сделать так, подойти к танцующей или отдыхающей понравившейся ему девушки и прямо сказать ей:

— Девушка вас можно снять?-

И толи он чувствовал к кому нужно подойти, то ли был неотразим, но редкая девушка отказывалась от его предложения.

Зайдя домой, Сэм ушел в комнату, в которой жили они с женой. Теща с Тестем и дочерью, женой Сэма смотрели телевизор в зале, дочка Лера играла на полу. Квартира была трехкомнатной. Её, работая на железной дороге, заработал отец жены Сэма Марины. Сэм, живя в чужой квартире, чувствовал себя неуютно. Конечно, после того как через некоторое время после свадьбы, он напился и в непомнящем себя состоянии выгнал с ножом в руках тещу, тестя и жену Маринку на улицу, никто несмел ему что либо говорить и указывать. Но Сэм всё равно понимал, что он не хозяин в чужом доме и его с женой в любой момент могут попросить «покинуть помещение».

У себя в комнате он стал анализировать своё положение, свои возможности. Ему надоело работать на Петровича. Петрович большую часть заработанных, вместе, денег оставлял себе, объясняя, что вкладывает их в дело и нужно потерпеть скоро денег будет «немеренно».

Все важные связи Петрович замыкал на себе, и хотя зачастую сам Петрович нужным для нужных людей становился, благодаря тому, что Сэм успешно выполнял их поручения и просьбы, для них он оставался человеком Петровича.

Теперь же у Сэма появились свои пацаны, своя команда. Кроме того после одного из успешно выполненных поручений, Петрович дал промашку и Сэм познакомился с тем для кого он и выполнял их. Это был известный местный авторитет именем, которого представлялась на стрелках вся группировка Петровича и Артема. Оказывается, он очень уважал Сэма за те дела, которые тот делал для него по команде Петровича и давно хотел с ним познакомиться лично.

– Значит, команда есть. Выход на людей есть. Работать я умею, пацанов научу. Нужны коммерсы, либо определятся на какое-то конкретное направление деятельности. Конечно, постоянно по стрелкам, да по наказаниям коммерсов неохота, да и много на этом не заработаешь. Какой-то бизнес как-то надо, а как?- размышлял Сэм.

— Команда есть ли она? Нужны еще люди, этих нужно проверять — он вспомнил о разговоре с пацанами. Миха ему нравился. С ним можно было, накурится, поприкалываться, задачи он тоже выполнял.

— Не так как хотелось бы, но научу – думал Сэм — Такой человек в команде нужен. Специалист по развлечениям, с ним душой отдыхать, да и не дурак он-

— Сева мощный, здоровый, дурмашина, как он тогда мужика на улице хлопнул с одного удара в аут — вспомнил Сэм

Сэм, для поверки пацанов, предложил им, отобрать у мужчины видеомагнитофон, прямо в центре города в многолюдном месте.

« Лох видик купил, видите, несет, радостный — сказал он пацанам — че сработаем? или место не очень?»

«Да заберем, конечно, у такого забрать просто должно, смотри гнида, какая!» Быстро откликнулся Сева, он побледнел и заметно напрягся.

Миха тоже не остался в стороне «Щас сделаем» Сказал он и решительно пошел навстречу мужику.

Они столкнулись на трамвайных путях, кругом стоял и шел народ, рядом был рынок. Миха взялся за коробку

— Отдай сюда — сказал он мужику с улыбкой.

Тот ничего, не понимая, смотрел на Миху и коробку не отпускал. Миха потянул на себя, мужик всё понял и, побледнев, заозирался по сторонам. Еще секунда и он, наверное, закричал бы.

Но тут сбоку подскочил Сева, который стоял чуть в стороне и смотрел, как реагируют окружающие люди. Сева ударил мужика боковым боксерским ударом, мужик, выпустив из рук коробку и на секунду, задержавшись на ногах, сел на землю и обхватил голову руками.

Миха с коробкой пошел в сторону машины, на которой они приехали. Сева напрямую сквозь толпу не меняя первоначального направления. Он разбил о мужика руку, и с неё текла кровь. Люди обращали на это внимание. Он же заметил это, только, когда дошел окольным путем до машины. Ему указал на разбитую руку водитель Саня.

— Такой в команде тоже нужен, но что-то мне в нем не нравиться – и Сэм стал прислушиваться к себе, пытаясь осознать, что, же конкретно насторожило его в поведении Севы.

На следующий день Сева с Михой поехали посмотреть место предстоящего дела. Место имело свои плюсы и минусы. Лифта в доме не было. Из подъезда было два выхода. Один на оживленную улицу, через дорогу какое-то ментовское учреждение. Второй во двор, перейдя двор, можно было выйти через арку на другую улицу. В подъезде, на первом этаже ютилась какая-то фирма и в подъезд, то заходили, то выходили работники фирмы и её посетители.

После осмотра, пацаны приехали в кафе. За столиком сидел Сэм с Петровичем, Сева с Михой поздоровались с ними. Сева был несколько возбужден, и хотел начать излагать свой план предстоящей «операции», но его опередил Сэм:

— Пацаны щас на стрелку поедем —

— Вы там по внимательней. Приедете ко мне разговор есть – обращаясь к Сэму, сказал Петрович.

Троица вышла из кафе, села в машину, Сева с Михой поздоровались с Саней. После некоторого молчания Сева спросил:

— А че Петрович не поехал?-

— С Коммерсом встречается, если загрузит, нам лавондосов перепадет -ответил Сэм, не очень, то веря в сказанное. Ему тоже не понравилось, что Петрович не поехал с ними. Да и не объяснил ничего. Сказал:

— Да у пацанов клубовских непонятка какая-то, с кем-то, так постоите для вида –

Сэм уже, знал, что если Петрович, под благовидным поводом посылал, его, то дело может принять дурной оборот.

– А из-за чего стрелка? с кем? – поинтересовался Миха, он почувствовал, состояние Сэма, состояние готовности к действиям. Сева забеспокоился:

– Че Петрович ни чего не объяснил? Попадем не за своё!-

Сэм намеренно зевнул, повел плечами и ответил:

— Клубовские с кем-то порамсевали —

-А с кем?- Глухо, как-то внутрь себя спросил Миха. Его тоже зацепило Севино беспокойство, но он сдерживал себя, только голос изменился, и на лице выразилось сосредоточенное внимание.

— Муть какая-то- с показным презрением на лице, сказал Сева, но было видно, что он испуган и взволнован.

Водитель Саня с улыбкой успокоил Севу:

— Тебе, то, что бояться один удар и всё —

— Кто боится? – позевывая, ответил Сева.

Машина подъезжала к стадиону, на котором была назначена стрелка и пацаны замолчали. Зайдя на стадион, на футбольное поле они увидели весьма впечатлившую их картину.

В углу возле ворот стояла, казавшаяся сейчас жалкой, группка клубовских пацанов. В этой группке выделялся своим ростом и другими размерами, взрослый мужик весьма крупный, с широкими плечами, выпуклой бочкообразной грудью, лысой головой и сломанными борцовскими ушами. Вид у него был весьма не уверенный, видимо в данный момент он хотел бы стать ниже ростом и поменьше в других габаритах своего тела. Кучка стояла, окруженная со всех сторон враждебно настроенными, конкретно незнакомыми, но вполне узнаваемыми лицами бойцов, других команд, входивших в многочисленную правобережную братву.

В сторонке стояла группа, очевидно, потому как держались, стоявшие и что-то обсуждавшие мужчины, «серьезных» пацанов.

Сэм, взглянув, на них, негромко сказал:

— Сильвестр, Стержень, Матерый. Пацаны что-то серьезное, видно Малыш накосячил. Стоим здесь –

Но пацаны и сами застыли на месте, и уйти было нельзя их уже заметили, и идти к клубовским не хотелось.

Малышом называли как раз того крупного мужчину со сломанными ушами. Это был бывший борец Греко-римского, в те времена классического стиля. Он ездил по стрелкам, с ним ездила группа спортсменов клуба. Нельзя сказать, что он был лидером этой группы, но из-за возраста, внешнего вида определенным авторитетом он обладал и мог взять на себя ответственность принять решение. По видимому, из-за принятого когда-то недавно решения он и хотел сегодня стать меньше ростом, а в идеале стать таким маленьким или невидимым, чтобы его не было видно и слышно. Миха сразу узнал Малыша, именно с ним он и попадал в пару на тренировках в клубе и тот нещадно бил и бросал Миху.

Толпа таких же, как Сэм, Миха и Сева «только рожи незнакомые», была настроена яростно и решительно. Они переговаривались между собой, и посматривая на клубовских, некоторые выкрикивали:

— Поломать их! За молодых! –

Но без команды «серьезных» на действия толпа не решалась.

«Серьезные» видимо приняли решение. От них отделился молодой мужчина с суровым лицом с мужественными чертами, он пошел к толпе, навстречу к нему, двинулись несколько человек, он что-то сказал им. Те подошли к толпе и передали услышанное другим, по толпе прокатилась волна слов, передающих решение старших. Толпа замерла в ожидании, во взглядах ожидавших читалось довольство и любопытство.

Из толпы «серьезных» вышел высокий, крупный мужчина, с красным, самодовольным лицом подвыпившего сельского тракториста, который зашел к своей подружке-доярке и подходит к ней в предвкушении будущего удовольствия.

–Это Малыга, Стерженевский приближенный – тихо сказал Сэм. В руках Малыги находилась, внушая страх и вгоняя в пот, бейсбольная бита, бейсбол в России популярным так и не стал, чего нельзя было сказать о бите, которая в бандитских, а потом и не только, кругах снискала в России огромную популярность.

Малыга подходил к толпе клубовских и взгляд его прочно зафиксировал бывшую до сегодняшнего дня мощной и огромной фигуру Малыша, которая теперь стала большой тушкой испуганного мяса. Окружавшие Малыша пацаны расступились, и он оказался один перед Малыгой, который, что-то сказав ему, стал бить его битой.

Сначала не в полную силу по рукам, по телу и ногам. Рубашка на теле Малыша лопнула и стали видны кровавые рубцы, следы от ударов. Малыш сначала закрыл руками голову, затем, когда удары посыпались по телу, стал хвататься за ударенные места. После первого удара по ноге он упал на колени, потом на бок, перевернулся на спину.

– Не жалей своего — закричала толпа и Малыга, то ли от её криков, то ли от того, что вошел в раж стал бить лежащего Малыша сильнее, несколько раз ударил по голове и наконец вошел в остервенение. Когда Малыш перестал закрывать голову, потеряв сознание.

Малыга бросил его и, подойдя к другим клубовским, ударил еще нескольких человек. Те стояли, не пытаясь убежать, и только закрывали голову и тело руками. Малыга что-то сказал клубовским и пошел к группе «серьезных».

Экзекуция завершилась. По спинам Михи и Севы тек холодный пот. Сэм стоял с отрешенным и ничего не выражающим, безразличным лицом.

Как Сэм со своей командой узнал потом, некоторое время назад, к Малышу с пацанами обратился за помощью мужчина, родственник кого-то из пацанов. Мужчина с женой шел по, вечернему пригородному поселку, домой из гостей.

В гостях мужик выпил, с ним шла жена. Они ждали ребенка, жена была беременна. Живот жены был уже заметен. Настроение было хорошим. По дороге домой мужик сделал замечание группе подростков, те разговаривали между собой с использованием русской матерной брани.

Подростки стали разговаривать с ним на непонятном для него блатном жаргоне. Он высказал им свое мнение по поводу их внешнего вида и манеры вести себя и разговаривать и оскорбил неправильным с их точки зрения словесным оборотом их чувства «правильных» пацанов.

Они стали его бить жена стала кричать на них и после мата в их отношении они ударили её, как сказали в грудь, но попали видимо в живот. У неё случился выкидыш. Мужик в милиции правды и помощи не нашел и обратился к знакомым бандитам. Те «забили» подросткам стрелку и на стрелке забили их, до больницы. А подростки обратились к своим кураторам, к «старшим» и либо, перевирая причины их избиения, либо замалчивая о них, вообще рассказали, что их избили взрослые дядьки, представившееся Стерженевскими.

В итоге в среде правобережной братвы пошла «обьява», что Стерженевские «сломали» малолеток, это вызвало волну негодования и вот к чему привело.

В кафе Сэма с пацанами ожидал Петрович. По дороге обратно Миха с Севой молчали, переваривая увиденное.

Сэм заговорил:

– У нас так пацаны я вам сразу объяснял мы много можем сделать и решить, многое можем взять, что лохи не могут, но спрос с нас по серьезному. Я лично кайфую, что у нас все по — настоящему. Чё не так пацаны?-

-Да не, всё нормально, просто интересно за что их? Косяк наверно жесткий? Так просто не стали бы, да? – спросил Миха.

— Почему Петрович не сказал ничё, да мы могли щас попасть не за своё по тяжелому! — несколько нервно сказал Сева.

— А мы тем от лохов и отличаемся, что не знаем, что через минуту произойдет. Это у них утром на работу, вечером с работы. Пацаны вы от этого кайфовать должны. Представьте, мы в гору лезем, раз камнепад мы выжили, раз Сева оборвался, Миха его удержал. Потом на краю пропасти ночевку устроили, ты спишь, а справа в полметре пропасть. Лох там даже сидеть пять минут побоится. А мы будем кайфовать, лично я так хочу жить, а вы как? – начал грузить Сэм, ему тоже не понравилось, как поступил Петрович.

Но с другой стороны он был доволен, что получилось неожиданное испытание для пацанов, а лично его такие вещи реально взбадривали, он как бы получал энергию жизни, переживая подобные ситуации.

— Всё в кайф – ответил Сева — просто знать охота, в чем косяк пацанов, чтоб самим не попасть в жир ногами –

— Нам же ориентироваться надо в понятиях, потом узнаешь, Сень объяснишь нам, как надо было делать – поддержал друга Миха.

— Пацаны да тут не важно, как и что было. Важно как ты себя поведешь в ситуации, как объяснишься. Вот я бы до такого никак не допустил — уверенно сказал Сэм.

— Я раз на стрелке реально не прав был, орал там, угрожал, матерился, еще начинали только с Петровичем, не понимал, что можно, что нельзя, так коммерса защитил, но нам еще стрелу набили – Сэм посмотрел на пацанов и продолжил:

— Так Петрович с Артемом даже не поехали со мной, я на стрелку на электричке приехал, гранату взял, а с той стороны толпа, спортсмены все, здоровые … «Это этот что ли за метлой не следит» орут «да битой ему по сраке» обступили меня. Я Ф-ку держу, кольцо вытянул и им показываю, говорю «Давайте, если сможете, я готов». Они «Да ты понты не колоти», другие «Давай достал, делай» Я уже с Маринкой и дочей попрощался….

Их «старший» говорит «всё, всё пацан верю» «красавец» говорит. Я в ответ «Что базарил не так, признаю», он мне «про это забыли, только в другой раз следи за языком». И начинает кусок подо всё это оттягивать назад «Только коммерса отдать придется». Я вкупился «Не», говорю «Мужика этого вам не отдам» Он «Ну ты паренек не борщи!» И тут я, иду ему навстречу. «Всё, что вам должен, всё отдаст, я сам лично контролировать буду», «Он» говорю «у меня сука пахать будет день и ночь пока пацаны вам долг не отдаст»…. Короче они меня домой на своей тачке привезли, смеялись, потом с Петровичем терли «Твой пацан красавец, приехал на электричке, но с гранатой» —

Петрович встретил пацанов вместе со своим компаньоном Артемом. Начинали заниматься крышеванием втроем Петрович, Артем и Сэм. Когда Петрович с Артемом нашли выход на клубовских пацанов (боксерский клуб «Двоечка»), а потом установили контакты со Стержнем, одним из авторитетов правобережных, Сэма Петрович с Артемом от себя отдалили, он стал таким специалистом по особо сложным поручениям.

Но теперь Сэм нашел себе двух пацанов, убедил Петровича в их нужности и полезности и стал подумывать о самостоятельности, по крайней мере, о повышении своего статуса. Петрович это понял, отпускать от себя Сэма он не хотел, его руками, он оказывал услуги Стержню и не видел, кто бы мог заменить его в этих вопросах.

Артем с Петровичем сидели за столиком в кафе и вели беседу, они уже знали, об итоге стрелки и думали, что и как они будут говорить Стержню при личной встрече. Артем увидев, команду Сэма поздоровался и пригласил всех за столик.

— Сэм, где ты их таких головорезов находишь, один страшней другого! – шутливо сказал он и предложил пацанам заказать себе покушать, поднялся и, попрощавшись со всеми вышел из кафе.

— Петрович, че не сказал заранее? За что Малыша так? — спросил Сэм.

— Что очканули что ли! — ответил Петрович, деланно засмеявшись, и обратившись к Сэму, сказал – Я тебе потом расскажу не здесь —

Он посмотрел на Севу с Михой и, усмехаясь, сказал:

– Будем из вас боевиков делать –

— Че за тема? – спросил Сэм.

— Всё почти официально будем вас в телохранители готовить. Спеца я нашел. Спортзал, только вы будете заниматься. На автодроме с машиной позанимаетесь. В здании там, с суром и тому подобное. В общем, Олег, потом познакомлю, программу составил, че возможно сделаем — рассказывал Петрович.

Сева заинтересовался:

– Стрелять будем? –

— Обязательно огневая будет — ответил Петрович.

— А кого охранять будем? — поинтересовался Миха.

— Не здесь, потом узнаете — обрубил Петрович.

— Петрович по мужику – начал, было, Сева и осекся, вспомнив, чему учил их Сэм.

— Потом с Сэмом обсудите – Петрович недовольно поморщился и закончил – Когда начало занятий Сэм скажет, всё пацаны. Удачи —

— Петрович, а че с коммерсом? — ухмыляясь спросил Сэм, он предполагал ответ заранее, но хотел показать пацанам ненадежность и хитрость Петровича, он понял, что Петрович забирает его Сэмовых пацанов и возвращает Сэма в прежнее положение своего подручного.

— Да пока ниче, но вы не переживайте, ваша задача сейчас тренироваться деньги на питание выделять будем — стал успокаивать тот.

— Петрович, а моя какая задача? – начиная, злится и от этого наглея начал дерзить Сэм.

— А мы с тобой в командировку поедем по бензину, там если срастётся, то готовьте, пацаны, карманы – смеясь, пообещал Петрович и, раздвинув висящие в проеме входа в кафе шторы, вышел на улицу.

Пацаны наконец то смогли сказать Сэму о принятом решении по предстоящему делу. Когда они ехали в кафе после осмотра места предстоящего действия. Сева мысленно прокручивал, как он обоснует, почему он должен исполнить, как он опишет само место, сделает акцент, что он особенно кайфанет от того, что рядом ментовка.

Теперь же после произошедшего и Сева и Миха чувствовали усталость и безразличие. Сначала виденное на стадионе испугало их, до холодного пота и ватных ног. Потом Петрович своей новостью заинтриговал и переключил их внимание. И о решении перед выходом из БМВ возле общаги вспомнил и сказал Миха:

— Короче, Сева коммерса отработает-

— Да все равно кто — Сэм анализировал сказанное Петровичем о подготовке пацанов к новой работе. Он и раньше подумывал о подобном варианте своей дальнейшей деятельности и сейчас стал обдумывать перспективы этого рода занятий.

— Удачи. Пацаны — попрощался он.

В общаге в комнате, куда зашли Сева с Михой, Коломан и Голован бухали. На кроватях сидели трое местных, общаговских «давалок» они были уже пьяны и накурены и молоденький незнакомый парень. На самодельном журнальном столике стояла бутылка Смирновки, бутылка Амаррето , трехлитровая банка с разведенным водой порошком Юппи, лежала пачка дорогих сигарет, из закуски Сникерсы, Марсы, какие-то консервы, и тарелка с тушкой копченой курицы.

Девицы слушали, как Голован играл на гитаре, импровизируя с текстами старых советских песен меняя в них слова, так что смысл получался смешным и весёлым, девицы смеялись.

Коломан вел разговор с гостем, тот послушно и скоро кивал головой, соглашаясь со сказанным. Сева с Михой сразу поняли, что пьянка происходит на средства гостя, Коломан нашел новую жертву и та еще не подозревая, что она жертва, поила и кормила новых «друзей».

В общагу часто приезжали парни к знакомым девушкам, подругам, либо с целью познакомится и весело провести время. Коломан с Голованом и другими друзьями, вычисляли богатеньких, таких успешных начинающих коммерсантов и пили и гуляли на их деньги.

В итоге, «разводя» и «загружая», коммерсов на «деньги». Обирали их. Забирая под разными поводами. На спор, за «косяки»: деньги, золотые цепочки, кольца, перстни. И сейчас Сева с Михой ожидали и собирались стать участниками спектакля.

— Слушай, а с какого ты года? – спросил Коломан, это было начало старой зековской разводки, по здравому рассуждению детской и нелепой, но когда человек находился один, в окружении незнакомых и как ему виделось серьёзных, «правильных» и опасных людей, то он вынужден был соглашаться с установленными ими правилами и законами.

— С семьдесят второго – отвечала жертва не чувствуя, что она уже занесла ногу над западней.

— Да ну, ты чё? Не поверю – заманивал Коломан добычу.

-Моложе выгляжу. Да? —

-Не, я думаю, ты врешь —

-Да отвечаю с семьдесят второго! —

— Не, че — то не верится – пожал плечами Коломан, паренек был почти в руках, сейчас главное не спугнуть его.

– Не, ну, не хочешь говорить, не говори —

— Давай поспорим! — жертва наступила на капкан.

— Голован, разбей — обратился Коломан к другу.

— А че за спор? — спросил Голован, отвлекшись от девчонок, и якобы не зная, о чем идет речь.

— Да говорит что с семьдесят второго года — ответил Коломан.

— А вы на интерес спорите? – подыгрывал Голован.

— Ну конечно — отвечал Коломан, тоном показывая, что они серьезные люди, а на щелабаны только детишки в карты играют.

— На полтора лимона — сказал коммерс, он был уверен в себе, кроме того пьян, накурен, а ещё рисовался перед девками, да и пацанам он заявил себя, живущим по понятиям.

-Давай на три — подзадоривал Коломан.

-Давай — согласился Коммерс.

— Так с какого ты года? — спросил Коломан ещё раз.

-С семьдесят второго! — уверенно повторил парень.

— Пацаны вы свидетели — обратился Коломан к Михе с Севой. Они угрюмо, и нагоняя на себя побольше грозности, кивнули головами. Голован разбил руки спорщиков. Всё капкан захлопнулся.

Гость встал, подошел к вешалке, достал из кармана своей джинсовки паспорт.

-Читайте — он протянул паспорт Коломану. Тот паспорта брать не стал.

-Сам читай вслух — сказал он. Гость развернул паспорт и, держа, так чтобы видел Коломан и вставший и подошедший Голован, прочитал:

– Тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, ну удостоверились!- Сказала попавшая в капкан, но не осознавшая этого добыча и победно и снисходительно улыбнулась.

-Да ты проспорил- сказал Голован.

-Как проспорил!? — не понял гость.

— Конечно, проспорил- подтвердил вставший, подошедший и с хрустом размявший шею и пальцы Сева, он взял паспорт в руки, посмотрел:

— Ты нас на тысячу девятьсот лет хотел обмануть-

-Да вы че пацаны!? Ну, это несерьезно! — поняв, суть подвоха, но ещё не воспринимая его всерьез, сказал парень.

— У-у! да ты братан попутал! – громко и с угрозой сказал Сева. Вид у него действительно был страшный и угрожающий. Он был одет в маечку без рукавов, мощные руки и торс вкупе с коротко стриженными (ежиком) черными волосами, мощной шеей, и взглядом черных глубоко посаженных глаз производили устрашающее впечатление. Если учесть, что перед приходом Михи и Севы Коломан говорил Головану, как бы невзначай, что они ждут приезда своих друзей настоящих бандитов, то степень испуга коммерса была очень сильной.

-Не, я проспорил, я отдам — комммерс полез в карман джинс достал оттуда бумажник, и, отсчитав три миллиона, протянул их Коломану. Пока он считал деньги, Голован успел отметить для себя, что сумма в бумажнике остается большая.

Миха стал успокаивать гостя:

– Тебя же никто за язык не тянул, ты сам вызвался-

Тот начал играть блатного:

– Да я слово своё держу, раз сказал, значит сделал-

Потом в течение вечера и ночи он еще не раз давал деньги на водку, сигареты и жратву, его еще раз развели на спор, задав вопрос «а с какого года у тебя мать?» И он, будучи уверен, что теперь он всё понял и, захмелев сильней прежнего, поспорил еще раз и проспорил, потому что не сразу сообразил, что у каждого человека мать появляется, только когда он родился на свет.

Сева с Михой накурились, поприкалывались с девками, посмеялись над шутками Голована и глупостью и поведением гостя, но до конца не остались.

Сева довольно скоро ушел в комнату к знакомым девчонкам, просто пообщаться, поприкалываться, а возможно, если срастется, то и остаться на ночь.

Миха после косяка стал пить водку и то ли от усталости, то ли от водки с «махоркой», стал срубаться и ушел спать, в свою комнату.

На следующий день Миха приехал на квартиру к Сэму. Тот удивленно открыл дверь. Он не ждал пацанов, да и не любил, когда к нему приезжали без приглашения. Они зашли, Миха поздоровался с Мариной, теща с дочкой Сэма уехала в гости к родне, а Тесть отсыпался после ночной смены.

Сэм завел Миху к себе в комнату. Он всё свое имущество ставил только в своей комнате. Она и так была мала, а от стоявших в ней огромного иностранного холодильника, (не подключенного, кстати, в розетку), дивана, большого навороченного музыкального центра (Сэм очень любил музыку), телевизора, видеомагнитофона и пылесоса места не оставалось вовсе.

Пацаны сели на диван.

–Ну, че Мишань нового? Как Светка? — сказал думая, что Миха приехал, «чисто, так пообщаться», Сэм.

-Да Светка нормально, — Миха как-то замялся, но быстро продолжил.- Сева в больнице-

-А че случилось? — Сэм знал, что в общаге бывают драки, Сева частенько кого-нибудь, бьет, и сейчас сказанное Михой связал с чем-то подобным.

— Ерунда какая-то. Сева вчера ушел к девчонкам. Я уже спал. Прибегает Ленка кричит:

– Сева нож себе в печень воткнул! –

Я к ним в комнату, он лежит бледный, бледный в животе нож торчит. Сам чуть говорит. Скорую, хорошо девчонки сразу вызвали. Врач сказал, что возможно печень задел – Спокойно с еле уловимой усмешкой рассказывал Миха.

-Так, он сейчас в больнице? Надолго? — осознавая и пытаясь понять произошедшее, и что оно значит и к чему приведёт, спросил Сэм.

— Я утром заехал в больницу вроде всё нормально. Дня три там пробудет, потом выпишут — отвечал Миха.

-Так оно срастаться долго будет. Вам же тренироваться нужно, там и движение и рукопашка и акробатика, прыжки — Сэм задумался.

— Так подожди вам же коммерса ломать на неделе! —

-Об чем и речь, не я конечно сломаю, но подстраховка по любому нужна — Миха наконец услышал в словах Сэма, то о чём думал сам.

-Стоп, рассказывай, как всё было — до Сэма дошло, что может это и неслучайно. И заработал инстинкт бывшего опера. Недоверие, проверка, перепроверка, сомнения и подозрение.

— Да, я то, там не был. Девчонки сказали, играл с выкидничком. Лежит кнопку надавит, лезвие выскочит и в живот упрётся. Прессом хвастался, он же любит, перед девками. И видно расстояние не подрассчитал, нож на польпальца воткнулся — Миха показал на своем пальце глубину, на которую вошел нож.

-Да могло печень задеть — отреагировал Сэм. – Ну, а ты как думаешь не специально? –

Вкрадчиво задал вопрос он.

— Да, нет, конечно, довыпендривался просто и всё — уверенно сказал Миха.

-То есть ты в нем уверен? — жестко, давая понять, что сказанное сейчас, важно и для Сэма и для Михи, спросил Сэм.

-Уверен — несколько затянув с ответом, сказал Миха.

Через три дня Миха, Сэм, водитель Саня и Коломан встречали Севу у входа в больницу.

— Только не давить сильно — предостерег он пацанов, когда Коломан попытался его обнять. Встречающие похлопывали его по плечам и шутили по поводу произошедшего.

Довезя, Коломана до речного вокзала пацаны поехали в кафе на разговор с Петровичем. Петрович поинтересовался здоровьем Севы, поприкалывался по поводу случившегося и начал разговор о делах.

— Тренировки через неделю начнутся, ты, как тренироваться будешь?- спросил он Севу. Тот потупил голову.

-Вы так себе бошки поотрываете! — ругался Петрович. Сева молчал, Миха с Сэмом тоже молчали.

— Когда дело сделаете?- Петрович, разгорячившись, даже нарушил им же установленное правило.

— На неделе — ответил Сэм. Петрович посмотрел на Севу, Сэм перехватил его взгляд:

– Всё будет нормально-

Сева, было видно, сильно переживал случившееся.

Петрович встал

– Лечитесь, через неделю тренировки, человек заряжен, другой, вы знаете какой, знает, что вы для него дело делать будете, а потом ему же вас как телков рекомендовать буду, так что думайте – сказал он и пошел в кабинет к Артему

Пацанам никто никогда не говорил, для кого они делают «дела», но после слов Петровича они оба поняли, что речь идет о Стержне. Пацаны вышли на улицу. Сэм похлопал Севу по плечу и сказал:

– Не гони, с каждым может, случится, если че я с Михой схожу-

— Сень, мы с Севой сделаем, я основным, а он подстрахует — сказал Миха.

-Конечно без базара — подхватил Сева.

-Только пусть Саня постоит на машине, там всё равно машину не видно будет из дома. На соседней улице – попросил Миха.

Сэм кивнул головой, ему не нравилось, что всё пошло кувырком, но показать недоверие пацанам он не мог, да и хотелось посмотреть, как пацаны выпутаются из создавшейся ситуации.

После разговора с Севой, Михой и девчонками из комнаты, где порезал себя Сева, Сэм практически не сомневался в случайности произошедшего. И прощаясь у общаг с пацанами, он пожал им руки и еще раз сказал Севе:

– Не гони, всё нормально-

Сева и Миха были не просто друзьями, они были земляками. Дружили

они со школы. В школе их, близких друзей было четверо. Когда школа была закончена, все друзья поступили в один и тот же институт. Потом один из них перевелся учиться в другой город. Миху забрали в армию.

С четвертым другом Сева, поступив в институт, стал общаться меньше, они еще оставались друзьями, но из общих интересов остался только спорт, прошлое и учеба в институте. Но учеба интересовала Севу всё меньше, прошлое забывалось, и только спорт продолжал связывать Севу со школьным другом.

После возвращения Михи из армии, они с Севой стали задумываться, как заработать денег. Пытались торговать водкой, потом заняли денег и попробовали заняться коммерцией, но попали на «бабки», и с трудом расплатившись с долгами, решили, что лучше деньги отбирать, либо воровать. Познакомились с рекетирами и были очень рады, когда стали бойцами одной из группировок города.

Пока пацаны учились в школе, их идолом был спорт. Спортом

занимались самозабвенно, увлекли всех в школе. Убедили руководство купить штангу, гантели, гири. Потом сами, съездив в город, купили боксерские перчатки, лапы, сделали боксерский мешок. По книге учились боксу, боксировали, боролись, качались

В институте учились еще двое земляков, Сева с Михой планировали и их вместе со старым другом «подтянуть» в братву, но попозже, когда они там закрепятся и им тоже понадобятся «молодые». Сэму они их показали, он немного поговорил с ними и планировал взять их в команду, через некоторое время.

Наступило утро выполнения. Делать решили утром. Коммерс рано уезжал на работу, раньше, чем большая часть жителей дома. Фирма внизу была еще закрыта, работники не бегали в подъезд на улицу, либо во двор и обратно в офис.

Возле входа в подъезд не стояли многочисленные подъезжающие и отъезжающие машины с посетителями. Обычно многолюдная улица с парадного входа была пустой.

Менты через дорогу напротив тоже находились в полусонном состоянии и возле входа в ментовку не стояли милицейские уазы с вооруженными экипажами.

Во дворе, через который парни предполагали уходить к машине, не было сидящих на лавочках бабушек наиболее опасных и внимательных помощников оперов.

Рассматривали вариант выполнения вечером, но остановились на утреннем. Вечером могло быть больше народу, менты вечером активнее работают, да и не хотелось лишаться вечера, (парясь, целый день в ожидании), на который у каждого были свои приятные планы.

Саня с машиной ожидал на соседней улице недалеко от двора, перейдя который Сева с Михой планировали сесть в БМВ и уехать.

По дороге в машине молчали. Вчера вечером Миха как всегда накурился и уже поздно ночью вспомнил, что у него нет дубинки. Он сидел, думал, где её взять, пытался приспособить в качестве дубинки ножку от табуретки, но она была слишком легкой и при ударе отдавала в руку. Тогда он пошел, разбудил Севу, они вместе пошли в соседнюю общагу разбудили там своих земляков-друзей.

У тех в комнате были чаки, но чаки Михе не понравились, хотя они и были настоящие сделанные из эбонита тяжелые с цепью соединяющей эбонитовые дубинки между собой. Миха такое экзотическое оружие не любил. Он предпочел бы обычную дубинку, но найти её, несмотря на, то, что разбудили ещё пару комнат со знакомыми, не удалось и ему пришлось взять чаки.

Потом Сева и друзья-земляки показывали Михе, как правильно бить чаками. В общем, о предстоящей операции имели представление в общих чертах уже несколько человек в общаге. Миха устал, хотел спать, и ему было уже всё равно, как он, будет выполнять задуманное, лишь бы всё быстрее закончилось. Он ушел в комнату, прилег под бочок своей Оксанки и моментально уснул. Спал, совсем, не видя снов, и проснувшись, не сразу вспомнил о ждущем его деле.

Сева чувствовал свою вину перед другом. Он много суетился, долго показывал и объяснял Михе, как правильно крутить и бить чаками. Потом лежа в постели он думал.

Его рана его сильно беспокоила. Нет физических болей уже не было, так немножко. Но появился страх, а если, произойдет, что-то непредвиденное. Миха не справится, коммерс будет вооружен, посторонний появится, менты среагируют, погонятся, начнут вязать.

Придется вмешиваться Севе. Помогать Михе ломать коммерса, бежать от Ментов. Не дай Бог отбиваться от них, а ещё коммерс, спецназовец бывший. А рана то разойдется.

— Ну, че Сэм не пошел? Он же понимает мое состояние, от меня какая помощь. Надо давно было землячков подтягивать, мы своё «отработали» по таким делам, пусть они себя покажут. Вон Костян какой здоровый раскачался, да и пробитый лишь бы драться, с него в терках и разводках толку не будет, надо его на такие дела подгружать и подтягивать – Думал Сева, он лежал и не мог заснуть. Но постепенно мысли стали путаться, перед глазами стали мелькать разные лица, Ленка в которую он недавно сильно влюбился, жена, Сэм, какая-то тренировка, речка, туман, он пьяный плывет. Потерялся, не знает где берег, силы покидают, он зовет на помощь, руки не слушаются, он из последних сил пытается делать гребки, но это получается медленней и медленней.

Проснулся Сева быстро, как будто кто-то дернул его за руку, резко рывком сел на кровати. Голову сверлила мысль о предстоящем деле, но страха как ночью не было. Пошел, умылся, почистил зубы. Оделся в старые спортивные штаны, майку и джинсовку, в принципе стояла майская теплая погода, но раньше, когда Сева с Михой делали подобные «дела», Сева прятал в рукаве джинсовки, а зимой куртки, разные тяжелые предметы: дубинки, чаки. И хотя в этот раз он ничего не брал с собой, но джинсовку на всякий случай одел.

Когда он постучал в дверь комнаты, где спал Миха со своей девушкой. Тот был почти одет, Сева молча, чтобы не разбудить Михину девушку, поздоровался и, прикрыв дверь, стал ждать Миху в коридоре, рядом с комнатой.

Уже приехав на место, где планировали оставить машину с Саней, Миха, ощупав чаки, висящие внутри джинсовки одна дубинка была всунута в рукав, а вторая висела вдоль тела, поморщившись, сказал:

– Не нравиться мне это самурайское оружие-

Водитель Саня спросил:

— Ты с чаками? —

— Дубинку не нашли, да, чаки классные, с ними отлично — заговорил Сева

— Так у меня для нужд водителя дубина лежит в багажнике, бери -Предложение Сани заинтересовало Миху

– Давай посмотрим? – попросил он.

Открыли багажник. Дубиной Саня назвал укороченный черенок штыковой лопаты, лопаты с такими черенками, продавались в хозяйственных магазинах. Черенок был, весьма толст и непонятно для каких целей, обмотан почти по всей длине розовым медицинским жгутом. Как будто укороченный черенок, превратившийся не по своей воле из мирного орудия труда, в дикое первобытное оружие. Беспокоясь о тех, кто от него пострадает, уговорил медицинский жгут работать с ним в паре, чтобы сразу после применения неразумным хозяином черенка не по своему предназначению. Друг черенка, жгут мог, хоть отчасти исправить сделанное черенком, оказав первую медицинскую помощь жертвам кровожадного хозяина

— Сань, я тогда дубинатор твой возьму – решил Миха, осмотрев импровизированную дубинку. Сева взял черенок в руку, подержал, по имитировал удары, примерил под джинсовку.

– Слишком длинный для подъезда, уличный вариант – начал строить из себя эксперта по оружию Сева – И под джинсовку плохо прятать, видишь, торчит, и петли нет, не повесить, да и из руки выскользнет без петли, жгут на хрена? –

— Другого — то ничего нет, а жгут сейчас скрутим — ответил Миха и стал убирать жгут, последнее успокоение совести черенка.

— Бери лучше чаки они и поувесистей и занесешь незаметно и с гранями и провозишься со жгутом, ты хоть в багажнике сматывай, ну, че посреди улицы, еще над головой подними и помаши приветственно, мол, мы здесь! Мы идем! – Разволновался Сева. Миха и действительно сейчас, да и почти всегда, совершенно не заботился о конспирации, то ли полагаясь на удачу, то ли, от ставшей регулярной «накурки», терял чувство опасности и осознание, того чем они занимаются.

— Нормально всё – увесисто и с появившимся, непонятно отчего, чувством иронии над ситуацией и над волнениями Севы, стал успокаивать его Миха.

– Не кипиши, не кипиши! – Повторил он нарочитым, искусственным, игривым тоном, стараясь передать другу, своё ставшее веселым и ироничным состояние, как будто они забивали косячок и Сева спешил и торопился, подгонял Миху. А тот думая о состоянии удовольствия и расслабленности, которое скоро наступит, шутя, урезонивал и успокаивал друга, как старый опытный охотник успокаивает нетерпеливого новичка, который торопится скорее пострелять, набить дичи, волнуется, чтобы было в порядке оружие, патроны, чтобы успеть вовремя, занять выгодную позицию, боится, будет ли добыча. А старый знает, что когда будет, что зачем, и что важно и зависит от них, а что от них зависит мало и где не стоит волноваться и брать на себя заботу о лишнем и не подконтрольном им и от их усилий, волнений и забот зависящем мало

— Я тогда чаки возьму – сообщил о своем решении Сева.

Сева взял чаки у Михи. И скрываясь, за поднятым вверх багажником БМВ, просунул одну из дубинок в рукав куртки изнутри. Попробовал, как они выхватываются из импровизированной кабуры, либо ножен, остался доволен.

Миха спрятал длинноватую дубинку за полой джинсовой куртки и придерживал её левой рукой, держа руку в кармане. Они зашли в арку, прошли по пустому двору, в дальнем конце двора, спиной к пацанам, что-то мел и собирал в кучу дворник. В подъезде было тихо, возле двери фирмы лежала коробка с мусором. В ней перемешались консервные банки, обрезки колбасы, обертки конфет, запачканная жиром бумага, бутылка из под спирта и бутылка из под вина. Сверху лежал, как доказательство успеха какого-то ловеласа использованный презерватив. Всё это свидетельствовало о вчерашнем бурном застолье, и Сева про себя отметил, что работники, вероятно, не скоро сегодня появятся на рабочих местах, если конечно кто-нибудь не спит прямо здесь.

Проходя второй этаж Сева, выглянул в окно и отметил, что ментовских машин, через дорогу нет. В подъезде пацаны, всё делали, молча, прошли, с промежутком между собой в этаж, от первого до последнего этажа, посмотрели дверь на чердак, послушали на этажах. Некоторые люди уже проснулись, было слышно телевизоры, кое-где разговоры, какие-то звуки. Встали на площадках. Миха выше двери в квартиру жертвы, Сева ниже.

Миха стоял, прислушиваясь к звукам, за дверью коммерса, он ощупывал дубинку и ожидал открытия двери. За дверью было тихо, иногда что-то было слышно, как будто двое перекидывались парой слов и кто-то ходил. Мысли Михи и он сам были далеко от происходящего.

Когда Миха попадал в стрессовую ситуацию, он отключался, от происходящего и действовал как бы автоматически. Сейчас он думал о своей Оксанке, они любили друг друга, но Михе не нравился её характер, её мировоззрение. Он боялся, что она изменяет ему, хотя сам регулярно изменял ей, совершенно не считая это изменами.

Среди пацанов, «трахать» всех приглянувшихся девушек, считалось правильным и почти обязательным делом, на сто процентов хорошим тоном и признаком «настоящего пацана» без гнилинки.

Это не было тем, что сейчас называется мачо, «реальный пацан» должен был, не вызывать восхищение и ублажать женщин, а завоевывать, где-то «убалтывая», где-то обманывая и увлекая, а где-то и запугивая, пользоваться женским полом. Считалось хорошим тоном «развести» девушку на минет и потом хвастаться своими победами.

Обоюдный оральный секс считался для «пацана» непростительным, неисправимым проступком, вычеркивающим его не только из рядов «братвы», но и вообще из общества нормальных мужчин, низводящий его до уровня пидора. В то же время жена, любимая «пацана» не могла, опустится до минета со своим мужчиной и уж тем более до секса с посторонним.

И между Михиным мировоззрением «правильного пацана» и мировоззрением Оксанки, зияла большая дыра. Оксанка к отношениям мужчин и женщин относилась более свободно, её мировоззрение, как и мировоззрение многих девушек и молодых женщин того времени сформировалось под влиянием таких газет как «Спид инфо» и подобных изданий.

В обществе начиналась сексуальная революция, и женская часть общества оказалась более податливой её влиянию. Миху и подобных ему от полноценного влияния ветров сексуальной революции удерживала принятая на себя идеология «братвы», выраженная в своде «понятий» уголовного мира.

Оксанка, жадно внимая проповедям «Спид инфо» и слушая рассказы подруг, уже принявших правила и живущим по заповедям, диктуемым сексуальной революцией. Считала правильным жить под диктовку той части своей личности, которая в той или иной степени присутствует в природе любой женщины со времен грехопадения, считала приемлемым закутить с богатыми мужиками, параллельно с любимым иметь любовника.

И Миха боялся измен Оксанки, её свободного поведения, её подружек, боялся, что Сэм, познакомившись с Оксанкой, изменит своё отношение к Михе.

И сейчас стоя рядом с дверью жертвы, он думал о своих отношениях с девушкой. Нельзя сказать, что он был настолько смел и бесстрашен, что его нисколько не напрягало предстоящее дело, просто, его мозг в таких ситуациях, сберегая ресурсы и силы организма и спасая от перегрузки сознание, вытеснял настоящую ситуацию из актуального осознаваемого, изменяя направление акцента его сознания.

Тем не менее, когда захрустел замок и дверь начала открываться, Миха сразу среагировал. Голова прояснилась, заработала четко, правая рука нащупала дубину. Миха держал дубину правой рукой и готовился сбежать вниз к двери и начать бить коммерса.

Сева, стоя ниже площадки перед дверью, квартиры, где жил коммерс, успокоился. Он стоял, прислушиваясь к происходящему в подъезде, сначала боясь, что кто-нибудь выйдет и увидит их с Михой. Потом стал прокручивать в голове свои действия, в случае если что-то пойдет не так. Он всегда прокручивал в голове свои предполагаемые действия.

— В принципе рана вроде не беспокоит, может и неплохо будет, если придется помогать Михе – думал он — Петрович и Сэм до конца поверят, что он случайно воткнул нож в живот –

Сева потом не раз вспоминал тот момент, пытаясь для себя понять, случайно или нет, нож проткнул живот. Он полностью уверил себя, что это произошло случайно. Он помнил, что его увлекло то, что нож, выбросившись из рукоятки, останавливается, упершись в стальные мышцы живота. Потом он увлекся разговором с девчонками, и неожиданно почувствовав, боль в районе печени, увидел, что нож торчит в животе. Сева испугался, но вспомнив, что нож нельзя вытаскивать остался, неподвижно лежать, не трогая нож. Попросил, девчонок вызвать скорую, благо они не развизжались, не расплакались и не разбежались.

Но все-таки он подозревал себя, и мучил сомнениями и подозрениями собственное самолюбие, боясь даже заподозрить себя в намеренности или даже не полной случайности произошедшего. Уверить его в собственной невиновности в произошедшем, мог или Бог или отчаянный мужественный поступок, совершенный им самим.

В будущем, после того как полностью зарастет рана, он был уверен в этом, он сделает, что-то такое отчего все пацаны и земляки и общаговские «блатные» и Миха и Сэм с Петровичем будут только рассказывать друг другу и знакомым, кому можно, о его Севиной храбрости, бесшабашности, продуманности и решительности.

Мысли Севы прервали звуки открываемой в той квартире двери, Сердце сразу забилось сильней, в ногах появилась слабость, ладони вспотели, ясность мыслей пропала. Сева стал напряженно вслушиваться.

Миха стоял, не шевелясь, так что коммерсу, открывшему дверь, с площадки у входа в квартиру не было его видно. В предыдущих случаях, когда они выполняли подобные «поручения». Нападавший в момент, когда жертва начинала закрывать замок входной двери и поворачивалась спиной к нападавшему, быстро спускался вниз и начинал избивать жертву дубинкой, либо чаками. Как правило, в подъезде было темно, если нужно, пацаны разбивали, или выкручивали заранее лампочку, в этот раз лампочки не было и, хотя на улице было солнце, в подъезде глаза вышедшего из освещенной квартиры видели плохо.

Те, кого пацаны «наказывали», всегда оказывались людьми трусливыми, слабыми и физически и морально в общем «настоящими» жертвами. Они обычно не успевали повернуться к подходившим сзади, а может, боялись повернуться лицом к ожидаемой опасности.

С ними почти всегда до проведения «акции» наказания, либо устрашения проходили встречи, беседы «старших», либо они просто понимали, что их ожидает за какие-то проступки, поступки или решения.

Когда их начинали бить, то всегда после первого же удара, жертва, издавая бабий стон или ойкая, или взвизгивая, падала или садилась на пол, закрывая голову руками. Однажды полный усатый мужик мгновенно, почти одновременно с ударом обоссался причем сразу большую лужу, так что даже в темноте, было видно и сильно пахло. Это спасло его от сильного избиения и потом, обсуждая это втроем Сэм, Сева и Миха долго смеялись и даже дали ему прозвище – скунс. И когда в дальнейшем видели его фото в газете и статью о его бизнесе, его упорстве и его мужестве в противостоянии с рекетирами, то шуткам и насмешкам пацанов не было конца и придела. Скунс развернул свой бизнес, общался с власть «предержащими», выступал по телевизору, говорил, что он никогда и никому не позволит забирать куски от его столь тяжелым трудом заработанных денег. Хотя пацаны, прекрасно, знали кто его крыша, и как они с ним обращаются.

В общем, все предыдущие «акции» прошли для пацанов без проблем и последствий.

Коммерс закрывая дверь, выронил ключи, Миха воспользовался этим моментом и пока коммерс, наклонившись, их искал, быстро спустился вниз и ударил коммерса по голове. Тот не упал и не ойкнул, несмотря на то, что Миха оценив рост, ширину плеч и информацию Петровича о спецназовском прошлом коммерса, ударил его сильно.

Желая быстрей всё закончить и торопясь, Миха ударил коротко и резко. Коммерс выпрямился и схватив Миху за джинсовку, прижимаясь к нему и наклонив голову, придавил того к стене. На секунду они замерли у стены в неподвижном положении, коммерс был, оглушен, и находился в состоянии нокдауна, Миха не сразу сообразил, что делать дальше. Бить было неудобно, он был достаточно плотно прижат к стене, голова коммерса была у груди Михи, коммерс схватился за джинсовку в районе бицепса бьющей правой руки, а правой рукой тянулся за спину Михи куда-то к поясу.

Миха начал его бить, но получалось слабо («действительно слишком длинная дубинка, неудобно, прав был Сева» — успел подумать Миха) и коммерс, то ли отойдя от первого сильного удара, то ли придя в себя от слабых ударов Михи, стал кричать. Не визжать, не охать, не ойкать, а звать подмогу. Он кричал, наверное, жене или подруге:

– Настя неси топор! ТОПОР НЕСИ!!!-

(Как потом, заехав к друзьям — операм узнал Петрович, мужик после наезда «старших» ждал нападения и держал дома топор, но он думал, что к нему придут открыто и готовился стоять до последнего)

Миху спасло то, что Настя не вышла и не вынесла топор. Не могучи, освободится от хватки мужика, и начать бить его в полную силу. Миха стал звать на помощь Севу. Он позабыл о конспирации, о придуманных для таких случаев именах и сначала не громко, затем громче и потом уже криком звал Севу:

– Сева! – Сева!! – СЕВА!! ПОМОГИ!!-

Он не помнил, освободился ли он от захвата мужчины, а может тот просто все-таки потерял сознание, либо Миха как-то все-таки изловчился и смог сильно ударить коммерса-спецназовца, настоящего мужика.

Никаких «приемов» тот не применял против Михи, наверное, сильно потерявшись от ударов, падающих на его голову, а просто боролся до конца, но не выстоял, упал. Сева не поднялся наверх, спасать друга. Миха перешагнул через лежащего мужчину, и, сжимая дубину в руках, побежал вниз к машине.

— Ты где был!!- заорал он на Севу, садясь в машину, тот сидел в БМВ весь бледный с испуганным лицом и не соображающими глазами.

— Я думал, тебя убили или повязали, там же кто-то к тебе бежал, сапоги стучали, я думал их много, чем бы я помог! – быстро, невнятно и высоко, навзрыд, повизгивая, залепетал Сева, он не отрываясь, смотрел на окровавленную дубину, с которой прибежал Миха, тот так и сидел, не выпуская её из рук.

— Ты че стоишь? Поехали!! – заорал Миха на Саню, который смотрел то на одного, то на другого и не трогался с места.

БМВ рванула и быстро удалилась на параллельную улицу.

— Вези нас в общагу – скомандовал Миха – И это Сань, мы сами со старшими поговорим –

Он посмотрел на водителя и добавил – Добро?

Тот пожал плечами, удержавшись, чтобы не посмотреть на Севу, поспешно кивнул головой, и то ли спросил, то ли подтвердил:

– Всё нормально – И добавил — Я понял —

Сева всю дорогу молчал, он не знал, как объяснить другу, что его побег был правильным решением. Когда у двери началась возня, он напряженно ждал, скоро ли Миха закончит, и они вдвоем выйдут из подъезда и сев в машину уедут подальше от этого дома. Когда он услышал крик коммерса, то было рванулся наверх на помощь Михе. Крик Михи остановил его и полностью лишил разума.

Ему показалось, он слышал топот бегущих ботинок или сапог к двери, где всё происходит, ему послышалось, будто возня наверху стала сильнее, как будто боролись несколько человек, и когда Сева услышал шум падающего тела коммерса, он рванул из подъезда с такой скоростью и силой, что ему мог бы позавидовать олимпийский чемпион. Он бежал через двор, перепрыгивая скамейки и стоящие на пути сооружения на детской площадке.

Миха выбежал из подъезда на пять- шесть секунд позже Севы. Когда коммерс упал, Миха по инерции, не от злобы и мести или желания нанести ему побольше ущерба, а от страха, боязни, что коммерс может ещё прийти в себя и опять схватить Миху несколько раз сильно ударил лежащего мужчину и только потом побежал.

Пока Миха бежал. Сева уже успел сесть в БМВ и закричать Сане что Миха «попал!» и надо «валить!», а то и их сейчас «повяжут!». Саня, не сразу поймав волну чувств и эмоций Севы, предложил немного подождать и тут они увидели подбегающего Миху.

Севе казалось, что он поступил правильно, и теперь успокоившись, он обдумывал, как объяснить Михе, а главное Сэму и Петровичу свою правоту. Он искал аргументы и доводы. Посматривая на Миху он ждал, когда тот успокоится и с ним можно будет поговорить о произошедшем. Слова Михи сказанные Сане он воспринял как их совместный сговор в отношении Сэма и Петровича с целью наилучшего преподношения случившегося.

БМВ подъезжала к общагам. Миха попросил Саню, остановить у киоска, рядом с автобусной остановкой. Пацаны вышли из машины, Миха посмотрел на Севу, и вздохнул. Сева ещё в машине угадал его желание напиться и, восприняв взгляд Михи как возможность контакта впервые после своего бегства, взглянул на Миху, и осторожно спросил его:

– Че, может Смирновки?-

Миха, уже спокойно, но не так как раньше не как на равного, посмотрел на Севу. И кивнул головой. Тот, почувствовав возможность общения и надеясь на хороший разговор, начал предлагать:

– Давай на закусь курочку с пивнушки, кайфовая, и Зуко на запивку, Ленке скажу, она супчику сварит —

— Давай — лениво и покровительственно сказал Миха.

Он чувствовал усталость и чувство избавления от того страшного, что могло произойти. Это страшное в очередной раз прошло мимо, обдав волной липкого испуга и животного ужаса. Соприкосновение с ним не делало Миху сильнее. Он просто становился задубелее, ободранная и обессиленная душа обрастала бесчувственным, толстым слоем коросты, как в детстве после падения с велосипеда, обрастали коростой ободранные руки. Усталость от такой «работы» накапливалась всё больше и больше и Миха уже давно искал избавления от усталости и напряжения в «накурке» и пьянке.

Это не давало сил и свежести, но отвлекало, позволяло забыться и развлекало. Накуриваясь. Миха, казался себе необычным неординарным человеком со своими мыслями, со своим тонким и оригинальным восприятием жизни.

Сэм учил пацанов, как правильно жить и чувствовать, живя «пацанячьей» жизнью. По его словам нужно было добиваться «окаменения» сердца, чтобы страхи, эмоции, чувства не волновали его, чтобы не возникало страха от чего-то, сочувствия к кому-то, сожаления о чем-то, чтобы сердце всегда билось спокойно без учащения пульса. Миха пытался так жить и чувствовать, но это у него получалось плохо, и постепенно он начинал, относится к словам Сэма как к чему возможному, но реально мало достижимому.

Сейчас он хотел напиться и накуриться, бегство Севы сначала разозлило, его до бешенства, он был готов избить Севу, как коммерса. Но пока ехал он успокоился и почувствовал усталость, отношение к Севе у него изменилось, пока только на эмоциональном уровне он ещё не осознал этого и не понял, каким теперь оно стало. Он предполагал, после отдыха во всем разобраться и определиться, как жить дальше.

В комнате Миха сел на кровать и стал ждать Севу. Тот притащил бутылку Смирновки, все остальное что обещал и ещё раздобыл в комнате у девчонок, которые приехали учиться из Киргизии, настоящего «плана». Одна из девчонок дружила с Голованом и по его просьбе привезла с родины «план». Привезла она его, запечатанным в грецкие орехи. И пацаны удивленно и довольно пересмеивались, раскрывая ножницами орех и доставая очередную «шишечку» прессованной пыльцы конопли.

Сева собрав всё, что нужно пытался завести разговор с Михой о случившимся. Но тот попросил его:

– Сев, давай сейчас расслабимся, отдохнем, завтра утром все обсудим –

Сева, услышав дружелюбный тон Михи, успокоился и стал развлекать его своими шутками и лестью. Пацаны быстро накурились, напились, Миха уснул, Сева ушел к своей подружке Ленке.

Вечером Миху разбудили Сева и Руслан, их земляк, он был моложе Михи и Севы и приходился братом их старому другу Костяну. Руслан был заметно возбужден, он всего второй год жил в общаге и разудалая жизнь общаговских «блатных» и перспектива стать бандитом его очень увлекала и притягивала. Миха и Сева уже были правобережными бандитами и авторитетными в общагах и в его глазах добились определенной ступени успеха.

Руслан был невысок ростом, спортивен, самолюбив. Был весь нацелен на успех и жизненную карьеру и попади он в другое место в другое время, общайся он с другими людьми, он бы и не увлекся «пацанячьей» жизнью, а стал бы в семидесятые годы ярым комсомольцем, в тридцатые НКВДшником, в революцию комиссаром.

Но в девяностые годы самым увлекательным и перспективным, самым современным, настоящим духом времени было бандитское движение и Руслана неудержимо влекло и тащило в блатной и бандитский мир. Сева сказал Михее:

– Послушай, чё Русик говорит –

Тот сбивчиво и торопливо начал рассказывать:

– Я с Коломаном зашел к Коше у них там шалман как всегда и гости земляки Коши один отсидел треху. Ну, накурились, буханули. Гости чё-то быстро срубились, мы их спать уложили, а сами пошли на лавочку у общаги посидеть. Там Голован, мы с Коломаном, Коша, Дима-химик, девчонки, сидим, прикалываемся. Тут опа землячки Коши идут, собрали всё: куртки, одежду, телик и тащут. Мы их тормозим, ну перепили пацаны, ведём их обратно и закрываем в комнате, они вроде ниче, типа ниче не понимают, легли спать. Мы на лавочку сидим, опять идут, с тем же. Мы к ним Коломан «сидевшему», давай заяснять, тот вилку выхватил, я сзади его обхватил, вилку отобрали с Коломаном, в комнату завели, побили, связали. Дима-химик предлагал обоссать. Но не стали, они говорят, что за это рассчитаются, сейчас спят, лежат, один вроде коммерс, говорит, деньги есть – Закончил Руслан.

— Ну, проспятся объяснить им «за поведение» — Подвел итог Миха.

Пацаны пошли на лавочку, ещё «забили» косяка, накурились, поприкалывались, сидели долго, Сева много шутил, Миха похохатывал, Коломан зацепил каких-то приезжих и те стали всех поить дорогим бренди.

Утром гости признали свой косяк и пообещали расплатиться деньгами и товаром, который с их слов у них, лежал у знакомых.

Где-то в обед ближе к вечеру Севу, Миху, Диму-химика, Коломана, Голована с его огромным другом Олегом и своего земляка Егора Руслан привел в соседнюю общагу в комнату, где жил он с братом.

Костян был удивлен и несколько напрягся от визита такого количества, таких гостей. Он знал их всех, как друзей Севы и Михи, но сам бывал в их компании нечасто. Они его знали как земляка и друга Севы с Михой, Костяна не до конца понимали. Побаивались как спортсмена и чувствовали его все-таки не своим. Он держался отдаленно от своих активных и гулливых земляков. Увлеченно и фанатично в ущерб учебе и развлечениям, Костян занимался спортом: качкой, карате, боксом. Сева тоже был спортсменом, но для него спорт был средством для того образа жизни, который он избрал, Костя же относился к спорту как к идолу. Спорт имел для него самоценность. Костян часто дрался, не всегда бывал прав, но неправоты своей не чувствовал и «обосновать» правильность своего поведения, при разборе не мог.

Дискотек избегал, с девками общался, но почти всегда предварительно влюбившись. Если был какой-либо конфликт или драка всегда, если просили «встревал», но мог наломать дров, начав бить того кого бить было ненужно и тогда, когда не нужно было никого бить, либо можно было обойтись без этого.

Сева с Михой его опасались и боялись привлекать для своих дел, считая его «пробитым», но и его и Русика с Егором, ещё одним земляком, с Сэмом познакомили и они понравились Сэму.

Пожимая руку Головану, Костя вспомнил их первую встречу, знакомство.

Костя с братом пошли в гости к Севе и Михе. Придя в соседнюю общагу и зайдя в комнату, где жили друзья, дома они их не застали.

Комната была полна народу, стоял коромыслом дым, судя по запаху не только табачный, и громко играла музыка. Посреди комнаты стоял самодельный журнальный столик. На столике были постелены несколько газет, стояла туалетная бумага, чтобы вытирать жирные от рыбы руки, кружки, стаканы с пивом, валялись рыбные кости, кожа с чешуёй, лежали кучки копченой и сушеной рыбы. Рядом со столиком стояли две канистры с пивом. Возле батареи отопления на полу стоял магнитофон «Вега» и две больших колонки.

Вокруг столика сидело трое или четверо парней, один был раздет по пояс, хотя похвастаться было не чем, остальные в майках. Несколько парней и девчонок, кто, лежа, кто сидя находились на кроватях, которые стояли вдоль стен комнаты. Один из парней, сидя в окружении девушек, играл на гитаре. На соседней кровати трое парней играли в какую-то незнакомую Косте карточную игру.

Перед тем как войти в комнату, Костя громко и настойчиво постучал. Кто-то громко, так что было слышно им, стоящим за дверью не смотря на громко играющую музыку, наигранно-испуганным голосом сказал

– Кипиш! Шифруемся! – и засмеялся собственной шутке, смехом, которым смеются «обкуренные» и попавшие на волну безудержного веселья люди.

Костя напрягся, но решительно открыл дверь и они с братом зашли в комнату. Несколько голов повернулись в их сторону и стали их рассматривать. Кто-то смотрел с интересом, кто-то деланно безразлично с миной превосходства и легкого презрения.

Костя спросил Севу или Миху. Смотревшие, молча, разглядывали их с братом. Наконец их узнал, приходившийся им земляком и заходивший к ним в комнату с Севой или Михой, Коша:

– Да это зёмы! А их нет, но скоро будут – Сказал он и засмеялся.

Они с Коломаном уезжали за «Махоркой» и сейчас все их ждали, поэтому Коша и другие, находясь на общей волне, и засмеялись, когда Коша сказал «скоро будут».

— Вы присаживайтесь, подождете? Или торопитесь? – предложил он. Сидеть в такой компании Косте не хотелось, но уходить было стремно и они сели на украденные из аудиторий института стулья.

Сева и Миха работали в охране института, сторожа его по ночам, потом они устроили туда Костю с Егором и Русиком и тащили оттуда, что можно было от мебели, до бланков продления сессии. От большинства кабинетов и комнат института у них были ключи или отмычки.

Косте и Руслану предложили пива они отказались, чем вызвали к себе, не то чтобы интерес или недоумение, а так легкую волну недоуменного и неприязненного внимания.

К Косте обратился, один из парней.

– По-моему, я тебя на соревнованиях, по карате видел – Он сделал паузу, и быстро продолжил – Ну, ты же был? Ты же? Да?-

Костя замялся и спросил:

– А где соревнования были? —

— Да я не помню —

— Может, и видел —

— Занимаешься да? – спросил, подсаживаясь, парень, сидевший до этого в окружении девчонок на кровати и игравший на гитаре. Внешность парня вызвала у Кости двоякое чувство, с одной стороны парень был похож на погибшего друга Колю.

Коля был легендарным в их селе и окрестных селах парнем, его знали и боялись. Один год он учился с Костей в одном классе, так как остался на второй год. Коля был прирожденным лидером. Физически был сильным, очень взрывным, резким, и хотя спортом практически не занимался, ленясь тренироваться. Но очень хорошо дрался и имел репутацию непобедимого бойца.

За время года совместной учебы парни подружились, и хотя потом их пути разошлись. Но дружеские отношения сохранились. И когда Коля погиб, разбившись в аварии, все очень переживали. Подсевший парень был похож чем-то на Колю и этим вызывал симпатию у Кости.

Но в тоже время было в нем, что подозрительно-хитрое, не отталкивающее, но настораживающее, заставляющее держаться настороже. Он улыбался, улыбкой опытного, матерого, старого кота, который не будет гоняться за мышью или долго и натужно сидеть в засаде. А выберет такое место, такой способ охоты, такую приманку, что охота не отнимет много сил, не будет опасной или скучной, а пройдет весело и легко, развлекая и насыщая кота без излишней опасности, напряжения и скуки.

Костя ответил, подсевшему:

– Да занимаюсь –

— Чё, карате? – улыбаясь и этим напрягая и заставляя следить за сказанным Костю, спросил подсевший.

— Карате, боксом с Севой и Егором вместе —

— А че как тебе кунфу, там шаолинь и всё такое? —

— Да я как-то этому не очень доверяю —

— А зря это такую энергию, такую ментальную мощь, дает. Вот я ауру чищу и поэтому других людей ауру чувствую – говорил подсевший. Он говорил так, что хотевший вначале засмеяться сказанному, как шутке Костя, видя, что никто не смеётся и, боясь, что ему начнут «выводить» за смех, в общем, не зная как себя вести, молчал, не соглашаясь и не опровергая сказанное.

Гость продолжал:

– Меня мать с восьми лет возила на занятия к экстрасенсу. Я ей благодарен, людей чувствую –

Сидящий рядом с Костей незнакомый парень, легонько толкнул его плечо локтем и сказал:

– Зря не веришь. Я тоже раньше не верил –

Еще один незнакомый тоже подтвердил:

– Да он даже карты чувствует –

И видя, что Костя не выказывает признаков согласия и заинтересованности, предложил:

– Давай он выйдет ты карты, любой коснешься. Он зайдет, угадает-

— Да я так верю – глухо, недовольный, что ему, приходится соглашаться с тем, возможное продолжение чего вызывает его опасения и протест, ответил Костя.

— Да ты не веришь, я же чувствую – дружелюбно с улыбкой сожаления о таком неверии, сказал экстрасенс.

— Покажи ты ему – вмешался ещё один парень, он обратился к Косте – Попробуй, удостоверишься –

— Пацаны, я не в форме энергии мало, я же пью, загрязняюсь – серьезно, грустно, отлично играя для уровня общаги, говорил экстрасенс, внутри наверняка едва удерживаясь от смеха.

— Выходи из комнаты – начал настаивать один из окружавших, вошедших, парней.

— Ну, ты меня выиграешь, я чувствую, у тебя воля сильная — абсолютно серьезно как по-настоящему говорил экстрасенс, он поднялся, чтобы выйти из комнаты

– Ты хочешь попробовать? – грустно и покорно, вверяя решение этого, столь трогавшего всех сидящих в комнате вопроса Косте сказал экстрасенс.

— Давайте – вздохнув и злясь на себя, что ему приходиться соглашаться против своей воли, ответил Костя.

— Не хочешь не надо, просто всех обламывает, что ты не веришь – сказал парень, сидевший рядом.

Экстрасенс вышел из комнаты, со столика убрали рыбные останки, сложив и завернув их в газету, сдвинули горки, не съеденной рыбы, поставили на пол возле «Веги» стаканы и кружки с пивом. На столике разложили карты.

— Касайся любой — предложил один из парней. Костя наугад коснулся карты.

– Запоминайте – вел шоу все тот же парень

– Зовите Голована – скомандовал он. Стоявший и куривший у двери парень, открыл её и позвал экстрасенса. Тот вошел, не торопясь, сосредоточенно подошел к столику, сел напротив Кости.

Он сначала смотрел на лежащие перед ним разложенные карты, останавливая взгляд на одной из них, конкретной карте, медленно, как бы что-то припоминая, поднимал взгляд от неё. И неспешно и сосредоточенно, как будто улавливая фантомы мысли, остаточные тени, произведенных действий и формируя, восстанавливая картину произошедшего без него, складывая мозаику утаенного обводил взглядом комнату. Проскальзывая взглядом, по лицам сидящих перед ним. Впрочем, не задерживаясь ни на одном лице больше, чем на прочих экстрасенс доводил свой взгляд до глаз Кости.

Секунд десять не больше, чем, чтобы стало смешно и неумно, смотрел напряженно в его глаза, периодически убирая взгляд вниз, наконец, опустил голову и молча, сидел, прикрыв глаза, лицо его было отрешенным.

— Не могу воля сильная. Не я не форме – он как будто стал капризничать – Давай еще –

Этот спектакль повторялся еще три раза. Наконец экстрасенс сказал:

– Давай на интерес, так у меня стимула нет, «волну» поймать не могу –

Костя ждал именно этого:

– Всё на пачку сигарет, чтоб не зря столь энергии потрачено было – начал фразу он твердо, закончил с легкой, чтобы за неё не ухватились, не «вывели» насмешку, усмешкой и еще твердо, чтобы расставить точки добавил — Всё больше не буду –

— Так тебя никто и не заставляет, ты сам захотел – внес ясность сосед слева.

Костя повернулся к брату:

– Сходи вниз пачку сигарет купи – и, обращаясь к экстрасенсу с показываемой иронией – Чувствую, энергия ушла, проиграю –

— Зря ты прикалываешься, всё это реально – сказал экстрасенс, но последний акт играл без прежнего прилежания и без желания, так лишь бы быстрей закончить.

Костя не сразу понял сам механизм «разводки», но, то, что это развод почувствовал сразу. Экстрасенс, за время напряженного перевода взгляда от карт через лица сидящих в комнате до Кости, замечал сигнал, одного из сидевших в комнате и видевших какой карты коснулся Костя.

Потом, общаясь с Михой, Костя его спрашивал «неужели кто-то ловится на такой примитив». Миха, смеясь, говорил «Да они живут на этом, знаешь сколько лохов. Приезжают в общагу к девкам с деньгами, барыги, вроде ума хватает лаве нарубить, а на это ловятся, причем все грузятся, под «блатных» хотят «проканать». И знаешь так в другом месте с ним разговариваешь, вроде, умный, два образования, а «разводится» легче колхозника»

Цель прихода гостей Костян уяснил, из разговоров и рассказов пришедших. Первую часть причины прихода гостей мы уже слышали из рассказа Руслана Михе. А продолжение истории было такой.

Пацаны в том составе, в котором пришли минус Олег, сидели в комнате Кошы, который не хотел принимать участия в наказании своих односельчан и ушел. Пацаны ожидали обещанного вчерашними «косячниками» «штрафа» за их недостойное поведение.

Дверь в комнату без стука отворилась, в комнату, заглянул вчерашний «сидевший» «косячник», тот, который обещал расплатиться. Он заглянул и сказал:

– Да вот они все здесь –

После чего в комнату резко, нагло зашли два парня, с уверенными и решительными физиономиями. Один встал на входе, второй зашел на середину комнаты и подойдя к Коломану ударил, того ладонью по лицу. Все были настолько уверены в себе («короли» общаги), да, вдобавок укурены, что не сразу поняли, что происходит.

Миха начал подниматься, говоря:

– Да ты ох..ел, что ли!? —

И тут же увидел прямо перед своим лицом пистолет, который гость мгновенно выхватил из «оперативки» (кабуры скрытого ношения, которая крепится под мышкой).

– Сел пес!! – Заорал парень с пистолетом и ткнул стволом в губы Михи. Второй зашедший стоял с пистолетом в руках у входной двери в комнату.

Дима-химик тоскливо посмотрел на дверь и вспомнил, что предлагал вчера обоссать гостей. Все сидели, стараясь, стать меньше и незаметнее, вспоминая, били ли они вчера гостей и какова их степень участия во вчерашнем инциденте. В комнату зашел земляк, вчерашний «косячник», а сейчас хозяин положения.

— Ну, кто вчера, что от тебя хотел? – Спросил, обращаясь к вошедшему, бивший Коломана и посадивший на жопу Миху. Тот подошел к Коломану

— Да вот этот больше всех крутого строил, «заяснял» мне за понятия -Скривив рожу превосходства и брезгливости, как будто глядел на мерзкую жабу, растягивая слова, проговорил земляк-«косячник».

— Че по понятиям живешь?!!- Заревел парень с пистолетом и, схватив теннисную ракетку (в общаге внизу стоял стол, и пацаны любили поиграть) стал бить ею по голове Коломана. Тот, отклоняясь назад и поднимая руки и колени, стал деловым тоном, как будто был в кабинете доктора, просить:

– По голове не бей, у меня сотрясов немеренно, могу сдохнуть –

— Да я тебя убью!- Орал парень с пистолетом, но бить стал по плечам, голени и почкам.

Миха попытался начать разговор:

– Пацаны да вы чё? Давайте разберёмся! –

И тут же получил удар ракеткой по голове. Больше разбираться никто не хотел.

Стоящий у двери начал диктовать условия:

– Вы нашего друга оскорбили, соответственно и нас. Причинили ему физический и моральный ущерб. Завтра вечером – Он посмотрел на часы – В это же время, мы придем. С вас – Он оглядел комнату и присутствующих – Двадцать лимонов, не будет включаем счетчик –

Он замолчал. Второй ударил Коломана и закричал:

– Всё ясно!! —

Он пошел к двери, последним выходил землячок, перед тем как выйти, он обернулся и, улыбнувшись, понурым пацанам, сказал:

– Я же говорил, что расплачусь –

Сидя в комнате Костяна пацаны обсуждали происшествие. Основные вопросы были.

— Кто это, такие? — В зависимости от ответа на этот вопрос, конкретный ответ имел и второй вопрос:

– Что делать? –

Если это были менты, то обратится в милицию («луканутся в мусарню») представлялось единственным возможным и приемлемым способом решения, создавшейся ситуации. А если нет, то обращаться в милицию было «западло». Олег, друг Голована горячась, утверждал:

– Да это пацаны сто пудово! Надо было с ними разговаривать! —

— Да они даже слова вставить не давали! А волыну (пистолет) как он выхватил, как будто с ним родился! – Спорил, тоже разошедшись Миха.

— Да разговор и замашки у них Мусорские – Вставил Дима-химик – Надо было их обоссать вчера –

И он как-то весь, съёжившись, как будто замерзая, засмеялся.

— Ты седня-то, без обоссывалова, чуть под кровать не залез – поддел Сева, поддел и покосился на Миху, но тот не услышал сказанного.

Голован мудро молчал, он мог спокойно пропасть из общаг, уехав на квартиру к родителям, собственно там он и жил, а в общаге полезно и, познавательно, развлекательно, проводил время. Дима-химик тоже не боялся произошедшего уйдет сейчас из общаги, а там дела, проблемы не до общаг, так интересно посмотреть, как они выкрутятся парни. Олег тоже был в общагах человек захожий, а вот остальных эта проблема касалась насущно, и избежать её было сложно.

– Они же мне колеса в машине проткнули – пожаловался Дима-химик. Его старый жигуленок стоял возле общаги и колеса жигуленка непонятно для чего и почему именно его прокололи приходившие на разборки.

Сева сказал:

– Я, когда они на выход пошли, посмотрел, пешком или на чем приехали, они, когда из общаги вышли с этим .. – Сева стал вспоминать — «Терли» чё-то. Знаете, такой скользкий землячок Коши, коммерсантик, у него сестра в общаге живет —

— Трушин — уточнил Костя.

— Ну да, я потом к нему подошел, типа потрепаться, спросил, «Кто такие?» Я говорю ему «ну они же менты» он отвечает « Я не знаю менты не менты. А что они крутые это точно!» — закончил Сева.

— Так, а он то, что тут делал? – заговорил Русик.

— Может, к сестре приезжал – предположил Егор.

— Ага, и надо так совпало – иронизировал Сева.

— Да хрен с ним нам, то, что делать? – Миха задумался

– Коломан, че делать будем? – спросил он.

— Бабки отдавать западло, мы же не лохи, ну а чё ваши «старшие» не порешают? – обратился он к Севе.

— Зачем мы по всякой шняге будем их грузить – ответил тот, обрадовавшись, что с этим вопросом Коломан обратился к нему.

— Дак, а как бандиты с ментами разводить будут? – несколько смущаясь, негромко вставил Костян.

— Да, «старшие» могут, через, своих Ментов, порешать. Это не проблема – состроив, гримасу, неудовольствия несообразительностью Кости, ответил Сева.

— С чего вы взяли, что это менты? Это пацаны, просто они решили, здесь студенты живут, «грузанем» их по беспределу – Опять стал возмущаться Олег.

— Возможно вполне – дурачясь, заговорил Голован – Но замашки у них, точно Мусорские. Ты помнишь, как за шлюх менты приезжали разводить. Дверь открываю – Голован стал рассказывать, обращаясь к Михе

– Мне дубиной на! Я упал, лежу, осматриваюсь. Думаю, ни хрена пацаны сюрприз приготовили – рассказывая Голован, улыбался.

В тот раз он был в гостях, на съемной квартире у знакомых пацанов. Те, до их прихода заказывали проституток и не расплатились, и в принципе предполагали, что крыша приедет разводить. Проституток крышевали только менты, среди братвы разводить за шалаву считалось западло.

И когда в дверь квартиры позвонили, один из хозяев попросил Голована открыть дверь, не предупредив, что может ждать его за дверью. Голована сильно избили, а тот, кто попросил открыть дверь, как-то смог избежать побоев, то ли спрятавшись за диваном, то ли еще что. Потом Голован с Олегом и пацанами выследили тех, кто их бил и даже гнались за ними, но погоня завершилась у дверей, одного из городских Ровд, за которыми скрылась крыша проституток.

Впоследствии смешанные бандитско-ментовские стрелки стали в порядке вещей. Менты стали заниматься крышеванием и стрелки и разборки вели по бандитским понятиям. И только в начале двадцать первого века менты осознав свою власть и силу и получив карт-бланш от властей на уничтожение оргпреступности, стали по беспределу ломать и уничтожать бандитов, не считаясь ни с понятиями, ни с законом, ни с нормами человеческой морали и нравственности. А в девяностых был случай, когда пацаны свели на стрелке двух ментовских майоров и полковника и те «терли» между собой, а итог остался в пользу пацанов их сведших.

— Не это точно менты – уверенно сказал Миха. Сева, Егор, Руслан и Коломан согласно закивали головами.

— Ладно, пацаны – Олег поднялся – Че Валер пойдем –

Обратился он к Головану, которого мало кто в общаге знал по имени, а уж называли его по имени совсем небольшое количество людей. Голован начал со всеми прощаться.

– Ну пацаны не переживайте, если чё Мишань мы рядом – как всегда с хитрой усмешкой говорил он. Дима-химик тоже засобирался и, попрощавшись, вышел из комнаты.

Утром Сева и Миха, встретились с Сэмом, недалеко от его квартиры, в сосновом лесу. После проведения силовых акций, Сэм назначал встречи через день, либо два. Встречи назначал, как правило, в лесу. Приходя на подобную встречу, он приучил пацанов устраивать соревнования, кто к кому незаметно подойдет, в принципе такие соревнования он устраивал при встречах всегда хоть в лесу хоть в городе, всегда же их и выигрывал. У него был какой-то, то ли талант то ли умение подойти к ожидающему его человеку, незаметно и неожиданно. Сначала пацаны не придавали этому значения и не пытались его увидеть, а затем это приобрело характер азартной и увлекательной игры, которая иногда могла тянуться до часа.

До встречи пацаны переговорили между собой о случившимся в подъезде. Миха то ли простил Севу, то ли всё как-то стало восприниматься по другому, или же навалилась проблема с земляками. А может Миха боялся, что Петрович с Сэмом забракует их обоих и если дойдет до Стержня, то тот не станет разбираться, кто плох, кто хорош из незнакомых ему парней и откажется от них и от и так навязываемых услуг Петровича. Да и может потом, когда они продвинуться дальше, их пути с Севой как-нибудь сами собой разойдутся, и они будут не в одной упряжке, а так привет-привет.

Сева тоже успокоился то, что случилось, не казалось ему бегством и предательством Михи. Он убежал, потому что помощи бы от него всё равно не было бы, поднявшись наверх к Михее, он бы подставил под удар всю команду, если бы повязали их двоих, ментам было бы легче их колоть, путая и пугая одного показаниями другого. А если бы помогая Михе, разошлась бы Севина рана или открылось бы внутреннее кровотечение и Севе стало бы плохо, то Михе пришлось бы тащить друга на себе и этим Сева только бы осложнил и без того тяжелое положение друга.

Конечно, внутри Севу жег огонь позора и стыда, но в таких случаях он уже привычно глушил его тем, что заводил отношения с новыми и новыми девушками, периодически избивал кого-нибудь в общагах, либо гостей, либо кого- нибудь из старых теперь уже не страшных и «отблатовавших» своё общаговских «авторитетов». Смесь из секса и мордобоя расслабляла, позволяла забыться не хуже «накурки» и водки, кроме того если «накурка» давала Михе чувство особенности, изысканности, избранности среди обычных людей, то секс и насилие давали Севе ощущение превосходства над лохами, ощущение своей мужественности и героизма.

Вообщем, каждый из друзей искал один в одурманивающих веществах, другой в обладании женщинами и превосходстве над мужчинами, то чего не было в них самих и с отсутствием чего они не могли смириться.

Пацаны решили просто замолчать, о случившимся, надеясь на молчание Сани.

Сэм хлопнул по плечу, стоявшего напротив Севы Миху, Сева на секунду отвел голову в сторону проходивших по лесной тропинке девушек и подход Сэма опять остался незамеченным.

— Ну, вы красавцы! – Сэм искренне и радостно, где-то даже по детски улыбался. После успешного проведения «акций» им самим или его друзьями он как бы наполнялся энергией и становился радостней, доступней и разговорчивей.

– Короче, коммерс в больнице, похоже, месяц будет валяться. Чем ты его так? – обратился он к Михе.

— Дубиной – коротко ответил Миха.

— Сожгли её? – на всякий случай спросил Сэм.

— Сожгли – ответил Сева, он забрал её из машины Сани и выбросил в мусорный бак рядом с общагой.

— Чё, Петрович пробивал как там что? – опустив голову, сосредоточенно поинтересовался Миха. После проведения подобных акций Петрович посещал своих старых товарищей оперов и почти всегда имел расклад о том, какими сведениями обладают органы о произошедшем.

— Я так с ним неплотно на эту тему говорил, парой слов перекинулись. Сказал всё нормально, а чё как прошло? – обратив внимание на вопрос и почувствовав внимание пацанов, к ожидаемому ответу, спросил Сэм.

— Да нормально вроде …… не всё же уследишь – неуютно чувствуя себя, ответил Миха. Сева молчал. Миха продолжил:

– У нас в общаге проблемы –

— А что случилось? – спросил Сэм, задумавшись, он почувствовал какое-то замешательство и зажатость в состоянии Михи и напряженность Севы.

Миха, не торопясь, рассказал произошедшую с ними историю. Сэм внимательно слушал. Задал несколько вопросов и вынес свою резолюцию:

— Это менты. Здесь либо через «старших» решать, но – Сэм замялся – Петровича подключать, скажет от вас одни проблемы, и получается, мы без него ничё сами порешать не можем, дальше выходить? Я могу напрямую, но Петровича обойдем, перед Стержнем тоже – Медленно, рассуждая вслух, говорил Сэм

–Мы сами получается, не можем, почему не через Петровича? Значит, либо я на него забил, либо у нас в команде непонятки. Давайте я встречусь – предложил он.

— Не, тебя, зачем впутывать. Может через ментовку? – предложил Миха. Сева молчал.

— А ты как думаешь? – спросил Сэм Севу.

— Ну, нам либо валить с общаг …. – Начал волнуясь, торопясь и обрадовавшись, что ушли от темы, которой он боялся, что спрашивают его мнение Сева – … на время. Либо кто-то должен с ними встретиться, но с нами они разговаривать не будут, бить их и воевать с ними нельзя. С ними должен встречаться кто-то авторитетный для них – закончил он.

«Разумно рассуждает» подумал Сэм и сказал

– Короче езжайте в шестерку знаете где? Я объясню. Там найдете. – Сэм назвал, номер кабинета и фамилию опера. Описал его

– Только это. Пусть кто-нибудь не из наших ну не из пацанов едет. Мы скоро их подтянем, и не из вас. А ты Миш съезди за компанию, проконтролируешь всё – закончил Сэм, эту тему и перешел к своим планам на будущее.

— Щас с этим разгребёмся, надо будет пацанов ваших подтягивать, встретимся, пообщаемся, мне надо разобраться, кого на что направлять. С вами пацаны нам надо, определяться, чем мы будем заниматься, Петрович нам двигаться не даст. У меня есть выход на Стержня, на Малыгу. Нужно, чтобы мы им нужны были. Чтобы они знали, что мы монолит, что на нас можно опереться и положиться. В принципе меня Стержень знает, мне он доверяет, я для него лично дела делал. За вас ему наверняка, чтоб вас телками ему поставить, Петрович скажет. Если пацаны когда мы станем со Стержнем работать, я пока не знаю, чем мы будем заниматься, но если у нас будет команда, не так привет-привет привет-рулет, то мы не пропадем. А если так сегодня вместе побухали, телок потрахали, а завтра я туда, а я туда до свиданья-пока – Сэм любил иногда для пущей образности говорить прибаутками.

Он периодически проводил с пацанами длительные, разговоры, настраивая и воодушевляя их, размышляя вслух, смотря на их реакцию.

Сэм не собирался всю жизнь быть подручным Петровича. И в настоящее время он был настроен создать команду, стратегическая цель у него была давно. Он хотел построить собственную организацию, мощную, непоколебимую. Это было его мечтой, сверхзадачей.

Тактически Сэм, понимая, что построить структуру, добыть ресурсы и всё остальное, что нужно организации, в короткий срок и собственными силами невозможно. Планировал, войти в уже готовую систему, и постепенно дойдя до верхнего звена управления и получив возможность пользоваться возможностями, ресурсами и силами организации, имея сформированную ещё до входа в неё, внутри этой организации свою организацию, занять все значимые места своими людьми и сделать её своей.

В организацию он вошел, выход на верхнее звено у него был, нужна была команда. Команду нужно было чем-то сплотить, быть уверенным, что она не распадется от «заманух» и ветров внешнего мира. Сэм боялся, что кто-нибудь, из пацанов попав в окружение Стержня, начнет вести собственную линию, что в команде не будет единомыслия, появится оппозиция, либо кто-то вообще не воспринимает «команду» как «команду» навсегда.

То, что Петрович собрался, готовить пацанов телохранителями Стержня сначала не то чтобы напугало его, а так заставило по рассуждать. С начала он решил, что Петрович оставляет его без команды, а потом до Сэма дошло, что команда скрепляется не внешними обстоятельствами и условиями, а тем, что члены команды всегда знают, что они команда и, будучи в разных местах и разных ситуациях никогда не забывают об этом.

Вопрос команды виделся Сэму на данном этапе главным и решающим. Будет ли что-то дальше, получится, ли задуманное или же всё это останется бреднями «ненормального» и планами психа. Команде нужна была объединяющая идея и люди готовые её воспринять и ей поверить, нужно была общая деятельность, какие-то свои занятия, свои развлечения, свой враг.

Сэм понимал важность каждого звена, необходимость отбора и проверки будущих членов его организации, понимал, что из пацанов, земляков Михи и Севы он тоже включал в это понятие, кто-нибудь не подойдет, не выдержит проверок, не поверит в идею, не почувствует, не увидит в нем Сэме лидера. Понимал и опасался разного расстояния в отношениях между ним и любым из пацанов, которых он «подтягивал в команду. И в отношениях пацанов между собой.

Все кандидаты были односельчанами, друзьями, все они доверяли друг другу больше, чем ему, знали друг друга дольше. И Сэм понимал, что он должен добиться, чтобы центром доверия был он, чтобы его ценности и идеалы, стали ценностями и идеалами команды.

Момент для привлечения друзей Севы и Михи созрел, считал Сэм. Его «выдвиженцы» проявили себя, доказали свою полезность перед Петровичем. Раз тот решил их готовить (тратить на них деньги) в телохранители Стержня, значит, он готов говорить за них со Стержнем рекомендовать их. Теперь можно представлять Петровичу их друзей, если Сева с Михой уйдут от своих сегодняшних «обязанностей», то кто-то должен их заменить. Кроме того, на всякий случай, если вдруг Сева с Михой, либо кто-то из них решат «плыть» самостоятельно, то их друзей он уже не выпустит из «команды», не отдаст их никому.

— Ещё пацаны пока не забыл, послезавтра к трем к кафе, к нашему, там в четыре «стрела». Клубовские поломали «синих», вроде один назвался положенцем. Причем там прикол такой один из тех, кто бухал с этим положенцем, слесарем работает. В общем, приедем заранее проверим подъезды, там, дворы соседние – говорил Сэм.

«Синими» в команде называли группировки, более ориентированные на уголовный мир, на воровские традиции.

Себя пацаны относили к «спортсменам». Так называлась, та часть группировок, во главе которых стояли бывшие, либо действующие спортсмены, внутри которых спорт был краеугольным камнем мировоззрения и идеологии. Этот тип преступных групп был «новым» словом в постсоветском уголовном мире, новая действительность вызвала к жизни новых людей, новые веяния. Этот тип группировок занимался и новым делом рекетом.

Вообще подобного слияния спорта и уголовного мира, спортивного мировоззрения и мировосприятия и уголовного мировоззрения и мировосприятия, наверное, невозможно найти больше нигде в мире в истории появления крупных организованных преступных групп.

В таких организациях сложно было понять, что, служило чему, спорт ли был средством для безбедной жизни, для зарабатывания денег или же рекет и другие подобные дела, которыми деньги зарабатывались, служил средством обеспечения возможности заниматься спортом. Естественно, «спортсмены» руководствовались в своей деятельности и жизни теми же «понятиями» и ценностями, что и «синие» группировки.

В «синих» группировках в большей чести был образ жизни «правильного пацана» и хотя внутри этих группировок тоже было много спортсменов и много времени и внимания уделялось занятиям спортом. Но внутри таких команд отношение к спорту было как к необходимому в настоящих условиях и в настоящее время занятию, но такого почитания и поклонения спорту не было.

Если «спортсменами» были зачастую люди, лишь по причине, духа времени и стечению обстоятельств, попавшие в уголовный мир. То «синие» это коренные, родимые образования уголовного мира. Не новообразования, которые примерили на себя его ценности и философию, но не хотят расставаться со своим прошлым, которое для них «хребет» и «кости». А те древние динозавры воровского мировоззрения, которые лишь на время и по необходимости надели на себя некоторые из вещей спортивного мира, чтобы прикинуться своими, а потом, когда нужность в них отпадет скинуть эти одежды, вытереть о них ноги и посмеяться над наивностью, глупостью и самонадеянностью, эти одежды им предложивших.

В городе были и те и другие группировки. Благодаря, появлению в городе сильных, неординарных и самобытных личностей, создавших «спортивное» направление рекетирского движения, оно было шире, мощнее и влиятельнее в городе, чем движение «синих».

Почему в городе сложился такой расклад сил, осуществляющих «первоначальное накопление капитала» можно только предполагать. Возможно, этот город никогда не был вотчиной воров в законе (то, что называлось «синими» группировками относилось к их ведению) и они не успели быстро сориентироваться в изменившимся мире и установить свою гегемонию в данном регионе.

Возможно молодое рекетирское, спортивное движение поддерживалось и направлялось местными спецслужбами. Возможно, сыграли свою роль сила, мощь, энергия и размах деятельности личностей лидеров нового «спортивного» движения.

А скорее всего все эти факторы, как и многие другие сыграли свою роль вместе, проявляя эффект синергии и аккумуляции.

Сэм, Сева и Миха разговаривая, дошли до железнодорожной станции. Сэм попрощался с пацанами и пошел домой, Пацаны дождались электрички и поехали до остановки, от которой было недалеко до общаг.

— Я пойду, подъезды проверю, а ты во дворах посмотри – распоряжался Сева они с Михой приехали к месту ожидаемой стрелки. Никого из пацанов ещё не было. Они зашли в кафе, поздоровались с барменом с официантками, окинули взглядом зал, надеясь увидеть кого-нибудь из знакомых. В зале сидела семейная пара с ребенком, никого знакомых не было.

Миха внутренне усмехнулся, вспомнив недавнее заискивающее поведение Севы. После встречи с Сэмом он успокоился, и опять стал знающим и опытным, серьезным мужчиной.

Пацаны разошлись, Сева пошел осматривать подъезды дома, а Миха не торопясь, гулять по соседним дворам. Миха, обходя дворы окружающие, дом, в котором находилось кафе, покурил, посидел на скамеечке, рассматривая бабушку пытавшуюся увести, домой разыгравшегося внучка.

Она его уговаривала

– Пойдем домой, там, Мама конфет принесла, машинку купила, мультик включим – перечисляла она прелести и достоинства нахождения дома.

Внучек объяснял ей:

– Баба ты же видишь, я играю. Я — Бэтмен –

— Внучек Бэтмена нет, так как он летает, так невозможно – Объясняла Бабушка.

— Возможно Баба. Ты не понимаешь – отвечал уверенный в существовании Бэтмена внук. Он бегал вокруг песочницы, стреляя из игрушечного автомата, заползал под детскую горку, пачкая свой костюмчик, наконец, спрыгнув с горки, упал и расплакался. И стал обвинить в случившемся бабушку

– Ты-ы винова-та-а-а – ревел он.

— У мен-е-я ног-а-а б-о-олит – рыдал мальчик.

Бабушка, отряхивая его от пыли, выговаривала:

– Я тебе говорила. Бэтмен. Пойдем домой —

Миха посмотрел на часы, поднялся и пошел к кафе. У кафе стоял Петрович, Сэм и Сева, пацанов ещё не было. Миха подошел, поздоровался. Сева спросил:

– Чё во дворах «чисто»?-

— Всё «чисто» — ответил Миха, испытывая чувство иронии к наигранному тону вопроса Севы.

— В подъездах тоже — обращаясь к Петровичу и Сэму, сказал Сева.

— Ты всё зажил? Не помешала? Негде? – расспрашивал Петрович Севу.

Он, общаясь с бывшими сослуживцами, узнал, что потерпевший и нападавший, во время нападения кричали, звали на помощь. Сожительница потерпевшего слышала крики своего жениха, но испугалась и не вышла и не вынесла топор, а добежала с топором до двери и, услышав, крики Михи о помощи и как ей показалось топот бегущих ног, стояла с топором у двери и слушала всё происходящее, плача и сжимая топор в руках. Имени Севы она не расслышала.

Петрович после того как узнал это, вывел на разговор Саню и тот сначала уходя от сути разговора и юля и замалчивая, потом все-таки рассказал о том, что он видел и слышал.

Теперь Петрович собирался поговорить с Сэмом. После рассказа Сани и разговора с опером он не сомневался, что Сева убежал. Из этого следовало, что Севу нельзя готовить и допускать до Стержня. Имена пацанов Петрович Стержню не называл, говорил, что есть пацаны, которых нашел, привел, готовил и проверял по его заданию Сэм. Что Сэм за них «подписался».

Теперь Петрович предполагал перевести «стрелки» на Сэма, обвинив того в недостаточном подборе кадров и пренебрежении его Петровича советами и указаниями.

Подобные случаи иногда происходили в «братве». Кандидаты или даже действующие «пацаны» теряли лицо, чаще сподличав. («скрысив» деньги или драгоценности) Реже струсив («дав заднюю») на стрелке или в драке, редко «затупив» настолько, что нельзя было исправить.

В таких случаях бывших «пацанов» переводили в коммерсы, поставив развивать, присматривать за каким-либо бизнесом, выполняя роли от действительного коммерсанта, если были способности, до соглядатая, шпиона, за подконтрольными «пацанам» коммерсами. Либо таких попавших в другую касту, делали формальными владельцами фирм, «зиц-председателями Фунт»

Либо они сами уезжали из города не желая, чувствовать себя униженными и потерявшими лицо, встречаясь с бывшими друзьями и соратниками.

Бывало, когда такое случалось с достаточно известными и имеющими вес и значение бандитами. Они не всегда могли перенести такую смену собственного значения, такое разочарование в себе и такое изменение своего статуса, и отношения к себе бывшего раньше своим окружения.

Пропадали, ударяясь в безудержный загул, увлекались наркотиками, девками, везде лезли в драки и, в конце концов, гибли либо от насильственной смерти, намеренно вызванной собственным поведением, либо от алкоголя и наркотиков и общей деградации и распада личности.

К кафе стали подъезжать машины клубовских пацанов, как-то так получалось. Что пацаны клуба были в основном богаче и обеспеченнее, чем Сэм и его команда. И если его команде это было простительно, то Сэм виноват был сам, во-первых, он доверялся Петровичу, и тот постоянно кормя его обещаниями скорого богатства, пускал, как он говорил в дело его часть заработанных вместе денег, во-вторых, когда Сэм получал действительно большие суммы денег, он тратил их бездумно. На рестораны, телок, на ненужные покупки.

Пацаны выходили из машин, подходили к стоящим, здоровались с Петровичем, Сэмом с Севой и Михой. Группа стояла, ожидая приезда оппонентов. Особого напряжения не было клубовские легко, не напрягаясь, побили «синих», потом выяснилось, что один из побитых был слесарем и после этого слова, гостя кафе, что он положенец не казались страшными и к чему-то обязывающими.

Стояли, перекидывались словами, кто-то рассказывал о стрелках и своем поведении на них, кто-то о тренировках, кто-то о девках. Севу воспринимали серьезней, чем Миху. Он был спортивней, внушительней выглядел, проявил себя на спаррингах опасным и мощным противником. Миха на тренировках, в спаррингах смотрелся ощутимо хуже друга. Он не боялся получить по лицу, но умения, подвижности и выносливости не хватало. И теперь оправившийся и ставший почти таким же весёлым и уверенным в себе Портосом Малыш, посмеиваясь, спрашивал Миху:

– Пацаны, чё на тренировки не ходите?

— Времени не хватает. Дела, то да се. А вы тренируетесь? Да?

— Так мне сейчас не с кем равного спарринг-партнера нет. Ты же не ходишь – начал зарываться Малыш.

— А давай я с тобой в паре постою, только правила поменяем. Да уберем их на хрен! Давай а?! Малыгу судьей возьмем – разозлился и начал наступать на Малыша Сэм, его вывела из себя самоуверенность и короткая память Малыша.

Сэма в клубе опасались, знали о его прошлом, службе в армии в спецназе и участии в боевых действиях, решительности, отмороженности и отчаянности (за глаза его называли Камикадзе), видели его особые отношения с Петровичем, догадывались, заметно преувеличивая в своих догадках, об услугах которые тот оказывал «старшим» «старших».

На тренировки Сэм ходил и бился хорошо, имел отличную школу старого, советского, полуподпольного карате. Отлично работал ногами, противника не боялся. Единственный недостаток маленький вес и небольшой рост компенсировал бесстрашием и агрессивным напором, соединенным с наработанной техникой и хитрой тактикой боя.

— Сэм да я шучу, ты не заводись – Малыш, сконфуженно улыбаясь, отступил и стоял с недоуменной улыбкой, не зная, как разрешить создавшуюся ситуацию.

— Кончайте, стоим рамса ждем. Они затеяли бодалово. Малыш тебе бы поскромней себя вести надо – напомнил Петрович.

— А ты че кипишь? – обратился он к Сэму.

— А я если пошучу, жестко огорчу и не замечу – не громко уже не для Малыша, а для Михи и Севы сказал Сэм.

Ситуация привлекла внимание пацанов и ещё больше добила и без того уже отсутствующую репутацию Малыша.

— Чё так долго нет никого? – спросил Петрович, обращаясь к Джону. Клубовскому пацану, который разговаривал с положенцем, и обговаривал место и время встречи. Он после того как Малыш, был наказан, занял его место среди клубовских пацанов.

— Наверно не приедут, просахатят стрелу – ответил тот, он был рад, что никто не появляется. В тот день он с тремя клубовскими пацанами сидел в кафе. В кафе постоянно находился кто-нибудь из пацанов, одновременно с ведением бесед, построением планов, проведением встреч, охранявших заведение.

В кафе сидела компания мужчин, что-то отмечавших, Джон с пацанами, общаясь между собой, и прислушиваясь, о чем говорят за соседним столиком. Сделал вывод, что это «синие» и стал, обратив внимание пацанов, присматривать за происходящим за соседним столиком и когда, те начали грубить официанткам, бить посуду и качать права. Пацаны подошли, сказали дежурные в таких случаях фразы и, услышав, оскорбление в ответ, быстренько расправились с пьяными и неподготовленными грубиянами. Один из побитых назвался положенцем и была назначена стрелка.

Пацаны прождали ещё полчаса.

Петрович, посмотрев по сторонам, стараясь не показать, избавление от присутствовавшего напряжения, сказал:

– Ну, всё пацаны стрелку они просахатили. Завтра в офис, в старый к двенадцати, там будет Стержень со своими приближенными. Будут объяснять за ваши косяки, за твои – Петрович кивнул на Малыша – За сегодня, как с кем разговаривать, можно вопросы будет позадавать – закончил он.

Часть пацанов пошли в кафе, часть, общаясь, постояли на улице, часть сев в машины разъехалась по своим делам.

Петрович отвел в сторону Сэма, Сева и Миха разговаривали с клубовскими пацанами.

— Ты знаешь, что парень убежал, во время исполнения? – спросил он Сэма. Тот едва удержался, чтобы не посмотреть на Севу и Миху, у него была выработанная привычка, разговаривая о стоящем недалеко человеке, не смотреть на него, но сейчас он едва успел поймать своё намерение повернуться и удержал себя от этого усилием воли.

— Так они же всё сделали, объект в больнице по тяжелому, ты же сам говорил – заговорил Сэм, смущенный началом и почувствовавший себя виноватым.

— В больнице, по тяжелому. Всё так, но объект звал на помощь и наш звал на помощь, от оперов узнал. А Саня сначала юлил, потом колонулся. Парень убежал. Прибежал к машине не в себе, а следом второй. В машине, чуть не подрались. Когда до дома доехали, попросили Саню молчать, мол, сами всё расскажем. Рассказали тебе?- закончив рассказывать, спросил Сэма Петрович.

— Не, ничего не сказали, я чувствовал что-то не то. Думал, за своё грузятся – размышляя и вспоминая разговор, ответил тот.

— Смотри, один убежал, второй его покрывает. Тебе не рассказал, скрыл. А ты мне писался «Мне преданы, я их чувствую». Стержню я за них говорил, что твои люди. Сейчас как разруливать будем. Надо обоих выгонять, пусть идут помидорами на рынок торговать – рассуждая, выговаривал он Сэму. Тот, потупившись, молчал.

— Давай я сам с Михой поговорю – сказал он. Хотя они не называли имен, но оба знали, кто делал, а кто должен был прийти на помощь.

Сэм и Петрович пошли к группе, разговаривавших. Петрович, взглянув на Севу с Михой, не прощаясь, зашел в кафе, ему нужно было поговорить с Артемом. Сэм, подойдя к пацанам, спросил:

– Саню не видели? Он не подъехал ещё? —

— Да вон он стоит через дорогу во дворе – указал на БМВ, Сева.

— Садитесь, пацаны, отвезем вас – предложил Сэм.

Они сели в машину, Сева и Миха поздоровались с Саней. Некоторое время молчали. Сева с Михой почувствовали отстранённость и рассеянность, задумчивость Сэма.

— Чё Петрович загрузил? – наконец не выдержал Миха.

— Да так есть проблемы – ответил Сэм, опустив глаза в пол.

— Как у вас вопрос решился? – поинтересовался он таким тоном, что было видно, что ответ его не сильно интересует.

— Собр их на передаче денег скрутил, оказались менты. Который возле двери стоял омоновец, а который Коломана бил опер, по наркотикам – рассказывал Миха.

— Я у главного мента спросил, что им будет? Он говорит «Даю слово офицера. Они вас больше не тронут» в общем, ворон ворону глаз не выклюет — закончил он, видя, что Сэм его практически не слушает.

— Вы пацанов своих соберите. Я с ними поговорю, и начнем их обкатывать по вашей схеме. Со встречи заедем на общаги. А может их сразу на встречу свозить? Пацаны надежные? Заднюю не включат? Посмотрят на «людей»? А? Взять? Нет? С утра поговорить и тут же, и их все увидят, и они всех – размышлял вслух Сэм.

Машина подъехала к общаге. Сэм обратился к Михее:

– Поехали ко мне, поможешь шкафы подвигать. Теща достала уже, Тесть больной спина застужена —

— Давай мы вместе поможем – проявил участие Сева.

— Не у тебя спина или чё там…… рана старая, тебе нельзя тяжелой работой заниматься, надорвешься или нет…… рана разойдется и дыра будет -неожиданно для всех с кривой презрительной усмешкой, намеренной злой иронией, с почти не скрываемой неприязнью и ненавистью, растягивая слова, проговорил Сэм, смотря на Севу.

Тот хотя давно ожидал чего-то подобного сейчас, растерялся и побледнел. Он хотел, что-нибудь сказать, но не знал, как среагировать и что, же нужно говорить. Вроде бы и, среагировать как-нибудь жестко, повода нет, оправдываться или что-то объяснять, так никто, ни в чем не обвиняет и вопросов не задает.

— Ты иди короче лечись – жестко закончил он.

— Так мне завтра не подъезжать в офис?- упавшим голосом спросил бледный Сева, он вышел из машины и стоял перед дверью Сэма, понурив голову.

— Да. Ты не беспокойся. Ты выздоравливай, давай – вроде спокойно, доброжелательно, только громко и как бы, не Севе, глядя мимо него, сказал Сэм и резко громко и зло как приказ закончил:

– Всё иди! –

Сэм отвернулся и захлопнул дверь.

— Поехали – Нетерпеливо так, чтобы Саня не медлил, дал он команду.

Машина отъехала от застывшего на месте и смотрящего вслед удаляющейся машины с пацанами Севы. Он повернулся и пошел в общагу.

Пока, ехали до дома Сэма, он всю дорогу шутил, поддевал Саню, предлагая Михе присоединиться. Тот, находясь под впечатлением, разговора Сэма с Севой, шутки толком поддержать, не мог. Наконец доехали и остановились у подъезда дома, где жил Сэм.

— Сань, завтра за мной к десяти, поедем с Михиными землячками плотнее знакомиться, всё Сань пока, и запомни, когда друзья от меня, что-то скрывают, я могу неправильно понять. Выводы сделай правильные – Сэм закончил и, видя, что Саня сейчас начнет оправдываться, резко рывком вышел из машины и, захлопнув дверь, не оглядываясь, пошел к двери подъезда.

У двери остановился и, обернувшись к идущему, следом Михе, сказал:

— Пойдем пивка возьмем, че-то я устал, надо нам с тобой, расслабится, чтоб откровенный, дружеский разговор получился –

— Пойдем – просто, чувствуя искренний дружелюбный настрой Сэма, ответил тот.

Они дошли до пивного ларька, купили пива, одноразовые стаканы, сушеной рыбки, сели на лавочку и, попивая пиво, начали разговаривать.

— Миш ты почему мне не сказал, что он сбежал? – спокойно спрашивал Сэм.

— Сень ты пойми ну как я вот так подойду и скажу «мой лучший друг меня бросил, испугался и убежал» — отвечал Миха.

— Какой он тебе друг, если тебя бросил, а если бы тебя там убили, тогда мне, что делать. Я тебя туда отправил, ему доверял как тебе и себе. А он, он и тебя и меня и всех нас бросил! Он с того момента как не помог тебе перестал быть твоим другом. Ну, чё не так? – говорил Сэм.

— Да так всё – соглашаясь, но чувствуя, что, что-то тут не верно, что-то неправильно отвечал Миха – Ты пойми, куда я столько лет дену, школу, деревню, общагу. Я же не робот –

— А я чё робот? Ты пойми мы люди не простые, не всякий может нами быть, таким нужно родиться, жизнь нас отбирает. А он нас обманывал, тебя, меня, себя в конечном итоге. Я к нему относился как к равному. Он хуже труса, он знал, что не такой наверняка знал, я всегда чувствовал, игру, показуху, фальшь в нем, а как ты сыграешь, там, где играть нельзя, где ты либо есть, либо тебя нет. Ты пойми. Ты даже переживать за него как за равного как за друга не можешь. Только, как к кошке, к собаке можешь, относится, или ты так не считаешь? – долго объяснял Сэм Михе.

— Я с тобой согласен. Я сразу после дела почувствовал, что он не мы, только осознать сразу не мог, а сейчас ты мне всё объяснил – согласился Миха. Согласился и вроде поверил, и почувствовал, что всё именно так, а сердце запротестовало, как-то гадливо неуютно и тоскливо стало на душе. Как в детстве, когда от отца сбежал к бабке, тот его от мачехи и не защищал никогда, и не утешал даже, не жалел, да, что там жалел, обещал убить если к мачехе не вернется. А ушел к бабке, все родственники приходят Миху жалеют, отца ругают, а Михе жалко батьку.

— Ну а че щас с ним, куда его?- спросил Миха о Севе, спросил и испугался.

— Коммерсом сделаем, Петрович поставит на направление, а пацанов твоих, подтянем, пусть они его контролируют по полной, чтоб лаве не тырил, чтоб место своё знал. Кто там самый жесткий? чтоб в руках его держал – говорил начинавший хмелеть Сэм.

— А если не пойдет в коммерсы? – спросил Миха.

— Я так с ним, поговорю, пойдет. А не пойдет пусть сам, к какому хочет кораблю пристает, нам он не нужен – ответил Сэм.

Он вспомнил о своих размышлениях после разговора с Петровичем.

— Миш нужен ещё человек, с тобой подготовку проходить, твои землячки подойдут? – спросил он.

Миша задумался.

— Ну, Костяна можно попробовать – неуверенно сказал он.

— Мы уже попробовали, пробовать больше нельзя, сейчас нужно без ошибок, если Стержню представят человека и там он обделается, то мы все, и я и ты и Петрович в дерьме будем и уже не отмоемся – говорил Сэм.

— Ну, Костян он спортсмен «пробитый», но может бить начать не в тему, мы его раньше и подтягивать боялись, чтоб не прибил кого-нибудь наглухо – начал рассказывать Миха.

— Главное, чтоб, когда нужно не сдулся – выяснял Сэм.

— Не он упертый его если правильно подгружать и контролировать, то он подойдет – объяснял Миха.

— Ты пойми не нужно никого подгружать и контролировать. Мы должны все быть сами такие, как скалы, чтоб каждый на своем месте, и все друг в друге уверенны и за спину спокойны – поправлял Сэм друга.

— Не пацаны хорошие все Костян, Егор, Русик. Ну, каждого можно направить на нужное направление – захмелевший Миха, почувствовал, такое расположение и симпатию к своим землякам. Этой внезапно ставшей сильной привязанностью к друзьям-землякам он, искупал перед собой свой отказ от лучшего, самого близкого и старого друга от Севы.

В тот вечер Сэм и Миха сильно напились, пьяные сидели на лавочке, во дворе соседнего дома. Потом Сэм пошел провожать Миху до автобусной остановки. По дороге они изливали друг другу свою преданность и дружбу.

— Пацаны да я за вас насмерть встану, только скажите, скажите, давай прыгай с девятиэтажки. Я прыгну. А он тебя бросил, да я за тебя…. – уверял друга Сэм.

— Сень мы с тобой, мы все твои, мы стоять будем друг за друга — заплетающимся языком подтверждал Миха.

Дошли до остановки Миха сел на лавочку. Сэм ловил тачку. Остановил, договорился, стал объяснять водиле

– Ты это, смотри, за пацана мне головой ответишь. Пацан наш …., его все знают. Ты понял, Да! – резко закончил он.

«Известный пацан» сел в автомобиль, его мутило, кружилась голова

– На общаги. Знаешь? –

Сэм пожал руку Михе, захлопнул дверь и, развернувшись, пошел домой.

Жигуленок повез Миху в общаги.

— У нас пацаны бывает, карманы от лаве рвутся, а бывает на похавать нет ниче. Раз на раз не приходиться – Сэм разговаривал с друзьями Михи. Они все находились в комнате Костяна. Костян, Егор и Русик сидели на кровати. Перед ними на стуле, повернув его спинкой вперед, так что она была как щит, сидел Сэм. Миха сидел на втором стуле чуть в стороне от разговаривавших и, смотря на Сэма и пацанов, думал, о вчерашнем разговоре с Сэмом.

— Зарплату нам никто не платит. Это у лохов зарплата, мы сами себя кормим. Старшие дела бывает, подкидывают. То наказать коммерса, то долг забрать. Сами че найдем, коммерса под себя поставить, разводку замутить, бывает, жесткую делюгу замутим. Типа лоха от лишних забот избавить, чтоб голову не о чем не грел – Сэм говорил и чувствовал, что выходит плохо, как-то бессвязно, не конкретно и непоследовательно. После вчерашней пьянки болела и ничего не соображала голова. Впрочем, он мог говорить всё что угодно и как угодно, пацаны слушали его, раскрыв рот и, заранее были на всё согласны.

Костян смотря на Сэма, заметил, что тот избегает смотреть в глаза, Сэм, сказав фразу и посмотрев на сидящих перед ним парней, опускал взгляд под себя куда-то на грудь и руки, скрещенные и сложенные на спинку стула.

— И пацаны к нам если попал, то уйти нельзя – продолжал Сэм.

«Вход рубль, выход два» подумал Костя.

Сэму надоело говорить, не получалось сегодня и он закончил:

— В общем, еще пообщаемся, пока пацаны общайтесь с Михой спрашивайте че как, скоро вас подтянем, готовьтесь –

— Пацаны пойдем, покурим, Сэм с Костяном потрещит – обратился Миха к Егору и Русику, хотя те и не курили. Они вышли в коридор.

Сэм и Костян остались вдвоем.

— Качаешся? Сколько жмешь?- спросил Сэм Костю и, не дожидаясь ответа, продолжил – готов «серьезного» человека охранять? —

— Так у меня же подготовки никакой нет. А кого охранять?- неуверенно и не зная как реагировать и что говорить, но успев сообразить, что вопрос «кого охранять?» точно лишний, проговорил Костян и осекся.

— Подготовку мы тебе дадим это вообще не вопрос. А охранять очень «серьезного» человека, из правобережной братвы. Главное ты должен, определиться, Миха за тебя подписывается. Заднюю дать нельзя будет — сказал Сэм.

— Я могу подумать?- спросил Костян.

— Нет, че здесь думать. Либо ты с нами, либо нет — жестко настаивал Сэм.

— Заднюю я не дам это точно, просто может, где че сразу не пойму, быстро не сориентируюсь — рассуждал Костян.

— Я всему научу. Ты решай да, нет? —

— Да я с вами-

Миха с Русиком и Егором стоял в коридоре, самодовольно, самоуверенно смотрел на пацанов и неторопливо солидно курил. Те находились под впечатлением свершившегося события, они стали бандитами и хотя момент перехода из обычных общаговских парней в бандиты представлялся им другим. Они были взволнованы и эмоционально взбудоражены, даже всегда спокойный, флегматичный Егор и тот был зацеплен волной чувств и эмоций, которую выбросил Сэм, разговаривая с ними.

— А Сэм чей Сильвестровский- спросил Русик, показывая свою осведомленность в структуре правобережной братвы.

— И он пацаны и я, и вы теперь Стерженевские. Только языком сильно не трехайте, где не надо – выпустив сигаретный дым и выдержав паузу, ответил Миха.

— А ты Стержня видел, Сэм с ним рядом – продолжал расспрашивать Русик. Он испытывал интерес ко всему связанному с братвой. Какие авторитеты, какие у них отношения, кто главней, кто с кем дружит, кто с кем враждует.

Миха опять выдержал паузу, затушил окурок, и снисходительно улыбнувшись, сказал:

-Ты меня, конечно, можешь так спрашивать, но вообще поосторожней с такими вопросами –

Молчавший Егор спросил Миху:

— А где Сева? Че его нет? –

Миха задумался, напряженно посмотрел на Егора, потом на Русика и, опустив взгляд вниз, ответил:

— А с Севой непонятка вышла, пока «старшие» разбираются –

— А-а- задумчиво протянул Егор, опустив глаза.

— А че за непонятка?- спросил Русик.

— Потом пацаны пока еще не всё ясно – неохотно и неуверенно ответил Миха.

Из комнаты вышел Сэм с Костяном. Костян выглядел озабоченным, взволнованным и вместе с тем решительным, готовым, судя по выражению лица, если не на всё, то на многое. Сэм обратился к Егору с Русиком:

— Ну, все братцы мы поехали, прощаться не будем-

И толи от сказанного, то ли от того как это было сказано, пацаны в том числе и Миха с Костяном почувствовали такое тепло на сердце, такое расположение к Сэму, что действительно ощутили себя братцами и почувствовали единение и общность между собой. Потом пацаны не раз замечали, что у Сэма была какая-то способность убеждать людей, вселять в них преданность, доверие и как-то внутренне объединять, связывать в одну команду.

Егор с Русиком пошли в комнату, а Сэм, Миха и Костян пошли по коридору общаги.

Костян разговор с Сэмом не совсем запомнил и не все понял из того что тот говорил. Но подъем душевного состояния и желание оправдать, то, что от него ждут, чувствовал огромное. Когда он сказал «я с вами», то почувствовал одновременно и тяжесть в груди, какое-то ноющее ощущение безысходности и неотвратимости, того, что теперь будет происходить с ним помимо его желаний и его воли.

Он как бы отказался от части своей личности. От той мягкой части души, которая сочувствует слабому, которая дает милостыню нищему, которая может влюбиться, испугаться, заплакать. Она и раньше казалась ему недопустимой слабостью, какой-то женской немощью, он хотел быть сильным, мужественным мужчиной и путал человеческое, то, что люди определяют как «душевный человек» со слабостью, немощью и не мужественностью.

И вместе с тем он почувствовал себя другим человеком мощным, сильным, решительным не имеющим право на трусость на слабость на жалость и сочувствие. Теперь он не мог дать себе снисхождение к своему поступку, который он оценил бы как слабый или недостаточно решительный. Он понял, что теперь он потерял право на отступление во всем, в драке, в споре и самое главное внутри себя, перед собой.

Все это четко проглядывало на его не умеющим играть и лицемерить лице, так проглядывало, что впоследствии Сева глядя на него, говорил « Такое ощущение, что ты таблеток от страха обожрался». Коломан потом во время совместных пьянок и накурок говорил, глядя на Костяна «Ты точно убьешь кого- нибудь».

Троица подошла к БМВ. Костян сел на заднее сиденье и так решительно и сильно закрыл дверь, что Сэм раздраженно ему сказал:

— Костян мы так без машины останемся. Ты по тише дверь закрывай – И представил водителя — Знакомься это Саня механик-водитель нашего БМП –

Тот протянул руку:

— Саня –

-Костян- ответил он крепко сжав руку Сани. Тот был невысоким, щупленьким парнем рукопожатие показалось ему излишне крепким и, высвободив руку, он с улыбкой сказал:

— Сэм ты их приводишь один здоровей другого, вы так скоро и без дверей и без меня останетесь-

— Че куда едем?- спросил он.

— В старый офис – ответил Сэм. И машина повезла Костяна в неизвестность, Сэма ближе к осуществлению своих планов, Миху за новыми проблемами.

Двор здания, куда зарулила БМВ, был заставлен иномарками, преимущественно япошками. Возле машин стояли клубовские пацаны и общались. Сэм, Миха и Костян подошли к ним стали здороваться, Костян пожимал руки незнакомых парней. Он ждал, что его начнут знакомить с ними. Но они, молча, здоровались и Костяном не интересовались. Как будто давно знали его, и последний раз видели его не далее как вчера.

Костян с интересом рассматривал клубовских, ему было интересно посмотреть, как выглядят «настоящие» бандиты. Обратил внимание на крупную фигуру Малыша, спросил тихонько Миху о нём, тот не успел ответить, за него ответил Сэм. Он тихонько, не глядя на Малыша и сказав Костяну, чтобы тот учился говорить о стоящем рядом человеке, не глядя на него, сказал

— Да это так куча мяса, косячник конкретный, битой по жопе получил и улыбается, ходит, ништяк ему — сказал и презрительно улыбнулся.

— Лучше вон посмотри так невзначай, незаметно. Видишь невысокий сухой. Это пацана из другого города привезли. По боксу и Кику в городе всех валит, хотя сам меньше семидесяти весит — негромко говорил Сэм.

Костян бросил взгляд на указанного парня. Тот внешне выглядел пугающе. Низкие надбровные дуги, мощный подбородок, суровый взгляд, в общем, внешность породистого бойцового пса в самом расцвете сил.

Сэм легонько толкнул Костяна локтем.

— Смотри вот мужик к нам идет это наш «старший»- Петрович — тихо пока Петрович не подошел, сказал Сэм.

Петрович подходил, не торопясь, походкой осторожного, хитрого, старого медведя. Сходство с этим хищником Петровичу придавала внешность. Он был крупный, располневший мужчина. Впрочем, под придававшим округлость жирком чувствовалась природная мощь, крупнокостность, сила сглаженных слоем жира мышц, а в движениях проглядывала настоящая медвежья ловкость и скрываемая внешней вальяжностью и неуклюжестью быстрота и расторопность.

Петрович подошел к стоящим пацанам со всеми поздоровался, задержал взгляд на Косте. Тот хотел представиться, но под пристальным, цепким взглядом прищуренных медвежьих глаз Петровича, почувствовал себя неуютно и неуверенно и назвать свое имя, не решился.

Петрович отвел в сторону Сэма и спросил:

— Это замена Севе?-

— Да пацан наш, друг и земляк Михи – начал Сэм.

— И Севы — перебил его Петрович.

— Ты опять непроверенных людей тащишь — продолжал он.

— Я его проверял, Миха за него поручился – быстро и уверенно, даже дерзко говорил Сэм.

— Сэм ты торопишься. Считаешь, он подойдет в телки Стержню?- раздумчиво и неуверенно размышлял вслух Петрович.

— Подойдет, я его чувствую, где надо доработаю, ты посмотри на него, на лицо, он на всё готов, я его так доработаю, ты охренеешь – убеждал Петровича Сэм.

— Мне он совсем не нравиться, видно бычара конкретный. Он говорить то хоть умеет? Его даже проверить то нельзя. Пошлем, кого наказать, его кто раз увидит, хрен забудет – говорил Петрович, глядя в землю перед собой.

— Я найду способы его проверить. Еще. Для тебя чисто – уперся в своё приобретение Сэм.

— Ну, смотри, проколешься, пойдешь на рынок помидорами торговать – закончил Петрович.

Они с Сэмом подошли к толпе.

— Всё пацаны пойдемте в офис – скомандовал Петрович.

Все зашли в офис, который представлял собой комнату средних размеров, со стоящим посреди столом и стульями вокруг стола и вдоль стенок. На стенах висели плакаты с изображением актеров, сыгравших героев американских боевиков: Брюса Ли, Сталлоне, Шварценнегера, Джеки чана, Ван Дама, и изображениями полуголых красоток.

Кто-то сел на стулья, стоящие вдоль стен, кто-то стоял, за стол и вокруг стола не сел никто. Петрович остался на улице ожидать гостей.

На лестнице послышались шаги, открылась входная дверь, и в комнату зашла толпа незнакомых мужчин, с ними зашел Петрович.

На стул за столом сел высокий, стройный, молодой мужчина лет тридцати. С его лица не сходила легкая, наигранно-удивленная и иронично-доброжелательная улыбка. Улыбка располагала к себе, вызывала интерес и сигнализировала об уме, чувстве юмора и заинтересованности в собеседнике её обладателя.

В тоже время на этом же лице, в этой же улыбке присутствовал ощутимый, но не фиксируемый оскал волка, способного с легким изменением улыбки, от доброжелательной до враждебной, вцепиться мертвой хваткой в горло врага или горло жертвы.

Миха понял, что этот человек и есть Стержень. Костян понял, что именно этого человека он и будет охранять. Вокруг стола сели спутники Стержня их было четверо.

Миха и клубовские, кто был на стрелке, где наказали Малыша с друзьями, узнали «главного экзекутора»- Малыгу. На его красном лице, как и тогда, была самодовольная улыбка, пьяного колхозного тракториста. Только теперь клубовские помнили, что скрывается за ней и никакой иронии или насмешки, что могло бы случится, встреть человека с таким лицом и такой улыбкой кто-нибудь из пацанов на улице, она не вызывала.

Остальные пришедшие со Стержнем, большинству присутствовавших были незнакомы. Рудена, Быкобой и Всякий приближенные Стержня. Каждый из них был сильной личностью, с трансформированным, их образом жизни и представлениями о добре и зле, о правильном и неправильном, мировоззрением и мировосприятием.

Петровичу места за столом не хватило, и он встал в сторонке, но отдельно от общей группы клубовских пацанов.

Стержень начал говорить. Он обвел всех присутствовавших, прямым, открытым и проникновенным взглядом, глядя каждому, с кем пересекся его взгляд прямо в глаза и заговорил:

— Пацаны если видите, что сами стрелу не волокете, выходите на «старших». На Петровича, на Артема, если надо на меня, Малыга всегда поможет, Рудена, да любой из нас. Не бросим, не оставим. Если сами начинаете разводить, до конца грузиться, то будьте готовы ответить по полной – объяснял он.

— В непонятки не влазьте, а то очко мимо унитаза пронесете, а убирать некому. На стрелках представляйтесь от клуба «Двоечка», от меня только Петрович или Артем могут представляться. Если не проканывает, тогда мы с пацанами подъедем – Стержень говорил еще долго, потом клубовские стали задавать вопросы.

Костян с Михой потом разговаривали меж собой, переводя все виденное в привычный для себя формат.

— Как председатель на колхозном собрании – делился впечатлениями Костя.

— Дак а че такие же люди – низводил до своего представления о мире Миха.

После того как «собрание» закончилось, Миха, улучив момент, нашел время, задать с утра мучавший его вопрос Сэму:

— Пацанам то че про Севу говорить? —

— Как есть, так и говори. Или че тяжело, не можешь, ну давай я скажу – спокойно, но решительно, показывая, что с этим решено окончательно, и другого решения быть не может, ответил Сэм.

Миха предпочел бы, чтобы пацанам о поступке Севы и его исключении из команды сказал Сэм, но после слов «тяжело, не можешь» он понял, что сказать это придется ему.

— А Севе тоже мне сказать? – разбирался до конца Миха.

— Не этому я сам все скажу. Ты ему скажи, что я с ним буду говорить, пусть ждет — расставил все по местам Сэм.

Миха с Костяном проходили подготовку. Готовили их в телохранители к одному из основных правобережных авторитетов. Пацаны знали, кого им предстоит охранять. Это было для них большой честью, удачей и возможностью. Предыдущая деятельность Михи в группировки не очень его прельщала, но он понимал, что, не пройдя этот этап невозможно двигаться дальше в той сфере, которую они выбрали.

Костяну вообще на взгляд Михи повезло, он попал в кандидаты на эту должность без всей этой предварительной работы по наказаниям.

Севу, который был кандидатом в кандидаты телохранителей Стержня, за проявленное малодушие и трусость из кандидатов и вообще из группировки с позором выгнали.

Сэм предложил ему стать коммерсом, тот гордо отказался и остался, как образно выразился Сэм в « дырявой лодке, собственного изготовления, посреди бушующего океана жизни, а мощный океанский лайнер под гордым названием «Братва» проплыл мимо»

Пацаны узнав о бегстве Севы общаться с ним стали не так как раньше он чувствовал отношение к себе и, не выдержав потери лица, сломался. Стал больше чем раньше пить, курить план, ударился в безудержный, бескрайний и нескончаемый блуд. Перестал пропускать мимо себя практически всех девушек и женщин, которые были непротив с ним переспать.

Одна из девушек общающаяся с Михой, в ответ на высказанное тем презрение к мужчинам, согласным на обоюдный оральный секс с женщиной, сказала.

«А есть мужчины, которые не знают в любви границ» И после настойчивых и длительных расспросов назвала имя Севы. После этого отношение пацанов к Севе упало ниже уровня плинтуса.

Естественно он пытался доказать свою мужественность, крутость настоящую пацанячность. Избивал гостей в общагах. Кого-то до реанимации, местного участкового, до больницы, но это уже не могло вернуть ему прежнего уважения и вызывало только насмешки и иронию бывших друзей.

Потом Сева связался с какими-то загадочными людьми, стал говорить загадками, в его поведении, словах, жестах появилась уверенность, что он сможет вернуть себе уважение и прежнюю репутацию.

Где-то через полтора года после ухода из команды, он засобирался в какую-то важную для него командировку и пропал.