Танцующий в пыли.
Стив нежно и очень медленно отодрал от барной стойки свой бумажник, прилипший к высохшей лужи пива. С недовольным и изрядно пьяным лицом заглянул внутрь него. На дне перекатывались осиротевшие две монеты.
— Тони, запиши на мой счет. Я сел на мель, — охрипшим голосом сказал Стив. Бармен в ответ кивнул головой и продолжил протирать стаканы.
В трех метрах от бармена стояли бильярдные столы, за которыми каждый день отирались местные работяги, проигрывая друг другу зарплаты и премии. В центре бара стоял шест, возле которого весь вечер танцевала местная проститутка. Да-да именно проститутка, а не стриптизерша, так как танцевала она блювотно, а вот любовь за деньги предоставляла в срок и с полной отдачей. И каждый, хоть раз, посетивший это злачное заведение, знал об этом и даже возможно пользовался её услугой. Музыка раздавалась из старенькой аудио системы, с пробитыми колонками. Но музыка была, наверное, единственным плюсом, после дешевого пива и виски. За одним из столиков парни обсуждали рабочий день, матеря начальника, и иногда переводили злобу друг на друга и несколько раз даже выходили к служебному входу, чтобы подраться. За другим столиком молодые парни играли в карты на интерес и разглядывали Молли, она же проститутка у шеста. Видимо они здесь первый раз. Ну что ж, кажется, у Молли сегодня прибавится в семейном бюджете. А за столиком, который находился вдали от барной стойки, прямо за бильярдными столами, спал бомж. Да, этот парень частенько приходит в бар, чтобы доесть, что было не доедено, допить, что было не допито, и поспать пока его не заметит бармен и не выгонит на улицу пинками.
Стив оторвал свою задницу от стула и направился к выходу. Весь вечер он пил пиво на последние деньги и молча наблюдал за всем этим безобразием. Открыв дверь на улицу, ему в лицо ударил ветер, который сквозняком пролетев по всем углам бара, вырвался через дверь служебного входа, которую открыла Молли, чтобы выйти покурить. Если сказать, что воздух, который вдохнул Стив был свежим и чистым, то это значит сказать то же самое про носки того бродяги, который носит их уже который месяц. Стив достал пачку сигарет из кармана, открыл и вынул последнюю сигарету. Подкурив от спички, он затянулся, заполнив каждый уголок своих легких дымом, который спасал его от зловоний, что витали в воздухе. Он скомкал пустую пачку, и не глядя бросил её рядом с переполненной, дымящейся урной. Осмотревшись вокруг, он вдруг осознал, что он будто и не выходил из бара. Ведь на улице были те же шлюхи, те же пьяные морды, кричащие нецензурные выражения друг другу в лицо. В его глазах всё плыло, он тонул в этом дерьме, и самое страшное, что Стив это понимал и так же он понимал, что выхода нет. Этот город умер еще тогда когда родился. Здесь нет ни чести, ни уважения к старикам, нет любящих матерей и отцов кидающих мяч со своими сыновьями по выходным на заднем дворе своего дома. Здесь нет ничего. Единственная достопримечательность этого города, большая радио вышка, давно была заброшена и заселена бомжами и наркоманами. Полиция держала за поводок всех проституток, наркодиллеров и делала вид, что в их сранном городке покой и уют. А в это время четырнадцати летние пацаны торговали наркотой на каждом углу квартала, шлюхи целыми отрядами выстраивались под тусклыми желтыми фонарями вдоль улиц, а в переулках отморозки подрезали кошельки у оставшихся честных работяг или у, в стельку пьяных, шахтеров и лесорубов. Да, это город просто кипел в собственном дерьме.
А Стив был подавлен не спроста. С сегодняшнего дня он официально безработный гражданин тухлой дыры, от которой его тошнило с первого дня, когда он переехал сюда после окончания колледжа. И вот проработав восемь гребаных лет, он заработал лишь на ржавое корыто на колесах тысяча девять сот восемьдесят пятого года.
— Стив, теперь с дипломом нашего колледжа на руках тебе открыты все двери предприятий нашей страны, — так говорил директор, когда лично в руки вручал диплом Стиву, который из-за похорон своего лучшего друга, не пришел на официальное вручение. С тех пор, Стив все восемь лет работы на гребанной лесорубке проклинал директора, его до мурашек лживую речь и себя, за то, что его бросили родители. Да, Стив был сирота и рос в детском доме. Он никогда не винил своих родителей, которые оставили его в роддоме, после рождения. Он всегда в этом винил лишь себя. Стив считал, что он просто не вовремя появился на свет, не в том месте и вообще без какой-либо цели. И всю свою сознательную молодость, он пытался найти эту самую цель, зацепиться хоть за что-то.
Окончив школу, один из колледжей предоставил ему стипендию, и поскольку Стив был сиротой он еще и получил жилье в общаге и денежные начисления раз в пол года. Ему казалось, что он плавно выбирается с обочины на дорогу. Он выбрал специальность и как-то подсознательно внушил себе, что ему это интересно и это и есть его цель. Но с каждым следующим месяцем обучения цель плавно исчезала. И однажды окончательно рассеялась как утренний туман над водой и Стиву открылась картина реальности, в которой он одинок, без цели, без друзей, а самое главное и страшное без желания жить дальше. В тот момент рядом не было никого и Стиву приходилось в одиночку бороться с суицидными желаниями. Он отправлялся на шумную вечеринку, где не знал абсолютно никого. Брал выпивку, пил и старался держаться там, где шумно и где бы он не смог с собой что-нибудь сделать. Но обратная дорога до общяги для него была еще тем испытанием. Он шел прямо по дороге, прямо по желтой осевой линии, в надежде, что от алкоголя в его крови он пошатнется и попадет под самый массивный грузовик со стальной решеткой на морде. И ударив его этой самой решеткой прямо в спину, грузовик позже переедет его, выбрасывая из-под колес рваные части тела. Но инстинкт самосохранения отрезвлял его и без того больную голову и Стив без происшествий добирался до общаги, где падал на кровать, кричал в подушку слова ненависти и в итоге засыпал.
Учеба в колледже, конечно, разбавлялась иногда и светлыми пятнами, когда совсем внезапно, прямо в вагоне метро Стив познакомился с компанией парней, которые позвали его на рок концерт. Видимо еще с тех пор он полюбил громкую и мелодичную музыку. А после того концерта, он напился с музыкантами, и они отправились на уличную тусовку всех неформалов города. Там же Стив впервые покурил травы, переспал с какой-то шлюхой, после которой позже ему пришлось пройти курс лечения и избил полицейского, который хотел арестовать его за то, что Стив справлял нужду на витрину магазина, который принадлежал мэру города. В тот день ему удалось скрыться и не попасть за решетку, а на утро он мало, что смог вспомнить и поэтому угрызения совести его не мучило.
Стив стоял у дверей бара и наблюдал за ветром, который в свою очередь поднимал пыль с дороги, будто одевал её как одежду, чтобы его было лучше видно, и кружился в танце прямо на дороге. Кружился до тех пор, пока проезжающая машина не цепляла его за одежду и не срывала её, оголяя танцора. Стив стоял как вкопанный и наблюдал этот танец. Вдруг он вспомнил слова, которые сказал ему сегодня босс:
— Парень, в этом городе не нужно думать. Просто делай свою работу. Ты приезжий и все твои коллеги об этом знают. А знаешь, что это значит? А это значит, что ты никто и влезать в чужие дела я тебе не дам. Ты спросишь меня, как я это сделаю? Отвечаю. Я тебя уволю, уволю прямо сейчас.
Для Стива это был очередной рубеж. Конечно, это не тот возраст, когда думаешь о суициде, скорее ему хотелось убить босса и тех обсосов, что приходили каждый день на лесорубку пьяными в гавно, и Стиву приходилось делать работу и за них.
Он наконец-то отвел глаза от кучки пыли на обочине дороге и шагнул в сторону машины. А ведь мысли о мести его и правда посещали на полном серьезе. Вот только все упиралось в деньги, ведь они нужны, что бы добыть оружие, а Стив только, что пропил все бабки в баре. Он знал, где живет босс, и у него даже была мысль поджечь его дом ночью, но он понимал, что у босса есть жена и две дочки, которые ни в чем не виноваты. Абсолютно так же он знал, где живут те пьяные рожи, но им уже не помочь, Стив понимал, что они и так себя убивают каждый день. Позже он успокоился и понял, что ему ничего с этим не поделать. Он вставил ключ в замок зажигания, завел машину и отъехал с парковки. В зеркале заднего вида мерцали огни с названием бара. Стив надавил на педаль газа и огни в зеркале стали медленно отдаляться. Он вдруг вспомнил своего лучшего друга, с которым познакомился на последнем курсе колледжа. Его звали Чарли. Нет, он не был сиротой, судьба не наказывала его и вообще жизнь протекала легко и светло. Огромный дом, плазма, папин Феррари, дочки маминых подружек, которые ходили за ним хороводом, все это у него было. Но со Стивом у них было одно общее чувство, они оба не знали своей цели. Чарли ненавидел своих родителей за то, что они постоянно его опекали, за вечное: «Чарли, чего ты хочешь? Мы дадим тебе все что угодно». Его выворачивало на изнанку от этой богатенькой жизни. Он даже не просил у родителей денег на карманные расходы. Ему и это было противно. Он шел на авто-мойку и зарабатывал деньги, оттирая дерьмо с фермерских пикапов. Да, это была настоящая дружба. И будучи абсолютно разными, они вместе одинаково ненавидели этот мир.
А однажды Чарли связался с наркошами, которые учились в их группе и буквально за считанные недели он сторчался до такой степени, что его было невозможно узнать. От прежнего Чарли осталась только большая серебряная цепочка на правой руке. Он больше не ненавидел мир, своих родителей и богатство. Он просто тащил все из дома ради дозы. Сначала он воровал деньги, потом вынес плазму, а однажды, он украл ключи от отцовской Феррари. Но Чарли не доехал до гаражей, где скупали ворованные машины, он погиб от пули полицейского, который гнался за ним. И когда полицейскому удалось остановить его машину, Чарли выбежал из неё, а тот выстрелил четыре раза ему в спину. Вот так Стив потерял единственного человека, который разделял с ним все мысли и ненависть к миру.
Стив, ехал прямо по дороге, его дом, который он снимал, находился прямо в конце этой улицы. В магнитоле играло радио, и диск жокей поставил какую-то местную рок группу, которая пела про этот грязный город, высмеивая полицейских, власть и всю окружающую так называемую элиту. Стив потянулся к ручке громкости и вывернул её до упора. Затем он остановил автомобиль. Он улыбался и качал головой в ритм песни.
Стив чувствовал, что песня как бы нарастает как снежный ком, который застревает у него в горле. Он резко повернул руль и надавил на педаль газа до упора, машина со свистом развернулась на сто восемьдесят градусов и понеслась прямо по улице, в конце которой виднелись огни с названием бара. Стив не убирал ногу с педали, он улыбался и подпевал припеву, а в голове он прокручивал все яркие моменты своей жизни. Он вспомнил и детский дом и школу. Он вспомнил и того драчуна, который в пятом классе избил его до крови из носа лишь за то, что Стива бросили родители. Вспомнил и колледж, и как ни странно он вспомнил, как обоссал витрину и избил полицейского. А бар тем временем приближался все быстрее и быстрее. Стив не отвел взгляда и не закрыл глаза. Машина влетела прямо в дверной проем, расширив его, и воткнулась в барную стойку, разнеся в осколки все бутылки и стаканы. Бармен в это время протирал столик, это его и спасло. Стив вышел из машины, на нем не было и царапины, он огляделся, но никто не смотрел на него. Все взгляды были направлены на каскуроченую машину. Стив направился к выходу, но, дойдя до дыры в стене, он услышал крики. Это кричала Молли, увидев труп за рулем. Стив улыбнулся и прошептал:
— Не плачь, мне уже намного лучше…
(c) Мячин Михаил