Лёня ездил на работу одним и тем же маршрутом. Дожидался автобуса на остановке, садился у окна и утыкался в книгу. Книги были разные, разными были люди, но одно было неизменным: когда они проезжали цветочный ларек на углу Луначарского и Энгельса автобус обычно сильно накренялся, Лёня отвлекался от текста и во все глаза смотрел на это строение.
Три стены ларька расписаны цветами, не конкретными, а так – намёком, возможно, на ирисы… или лилии. Из конкретного была только надпись «Цветы».
То ли легкие тона росписи сочетались с тонами радости, то ли линии гармонировали со счастьем.
Он в тысячный раз прочитывал «Цветы» и все цветы планеты представали перед внутренним взором. Яркие, свежие, прекрасные. Даже задняя нерасписанная серая стена ларька не портила этого настроения. Даже если погода была мрачной… Это было похоже на первый поцелуй любимой женщины.
А какие еще радости в жизни? Этот цветочный ларек, да его Леночка. Но с Леночкой они иногда ругались, а с ларьком – никогда.
И вот однажды, Лёня оторвался от текста и увидел вместо ларька обгорелый остов.
Боль прошлась по внутренностям, будто мерзкое чудище оттяпало больший кусок души. Будто бы все цветы в мире одновременно завяли.
Домой он вернулся мрачным.
— Что случилось? – спросила Леночка.
— Ничего… — грустно проговорил Лёня, ему стало теплее от участливого внимания, и он принялся раздевать любимую.
— Что ты? Что ты? – спрашивала она, отвечая на ласки.
— Хочу тебя, — шептал он. – Очень тебя хочу.
Когда он снимал с нее трусы, он увидел надпись на лобке, сбоку от невыбритой узкой полоски было вытатуировано «Лена».
Лена улыбнулась:
— Нравится?
— Очень, — и Лёня приник губами к этому слову.
Ему представились все Лены Мира, каждая была прекрасна, и они тут же превратились в цветы. Бесконечное море цветов.