С Валентиной Михайловной я познакомилась в городской библиотеке, где работала тогда библиотекарем.
К кафедре подошла маленькая, опрятная старушка и назвала свою фамилию: Уланова. И в самом деле, она чем-то, несмотря на возраст, неуловимо напоминала великую балерину. Тоненькая, прямая, даже статная, с красивыми, глубокими, ясными глазами. И еще я увидела в ней свою маму, которая живет далеко. Она почти такого же возраста.
Есть, наверное, нечто, что объединяет то уникальное поколение, заставляет этих людей быть чуть похожими друг на друга. И есть в них какое-то особое достоинство и простота, несгибаемость перед ударами судьбы, пронесенная через годы и десятилетия.
С тех пор, Валентина Михайловна стала частым гостем в библиотеке, и вскоре, я уже не могла относиться к ней просто как к читательнице. Обе мы почувствовали особую нужду друг в друге, прониклись доверием. И естественным образом подружились.
Я узнала о ней столько, что поняла, что история ее жизни, как история страны. История настоящая, невыдуманная и достойная того, чтобы о ней узнали миллионы.
Я записала ее рассказ и попросила разрешения опубликовать ее воспоминания. Будучи, человеком очень скромным, она долго не соглашалась. Но все-таки, мне удалось убедить её, что ее история больше нужна уже не ей, а тем, кто жить только начинает.
Работая над очерком, я оставила почти все так, как услышала от своей собеседницы. Просто потому, что по-другому, считаю, и не надо.
* * * *
Когда-то Шуйское, что на Вологодчине, было поместьем одного из многочисленных представителей знаменитого боярского рода. А в начале 20-х годов прошлого века представляло собой большой райцентр с почтой, школой, милицией и даже тюрьмой. Здесь, 13 февраля 1924 года родилась девочка, которую назвали Валентиной. Она была уже третьим ребенком в семье, кроме старшей сестры Кати и брата Бориса. А еще через два года родился последний ребенок Улановых, Варвара.
Семья жила в большом двухэтажном доме. Скорее всего, он достался отцу Михаилу Кельсеевичу, по наследству. Отец имел хорошее образование, служил морским офицером, судомехаником. Из-за этого часто отлучался из дома. Хозяйство вела мать, которая, в отличие от отца, образования не получила, была из деревенских, и умела только читать и писать. Не смотря на это, семья жила дружно, но светским воспитанием и образованием детей занимался отец.
Говорить о прошлом отцовской родни было не принято, если не под запретом. Лишь последнее время, стали вспоминать о том, что братья отца служили в царской армии, участвовали в белом движении. И это не смотря на то, что все жили в Шуйском под одной крышей.
При доме было свое хозяйство, которое кормило, помогая выживать в революционную разруху. Держали коз. Была и корова. Но в 1930 году семью «раскулачили», отобрав всю скотину.
Там же, в Шуйском, Валя пошла в первый класс. А читать она научилась еще до школы, самостоятельно. Причем, не по букварю, а по газете «Правда», которую выписывал отец. Подходила, спрашивала, что за буквы в заголовке. А потом научилась составлять из слогов слова.
Зимой, в первый школьный год, случилось несчастье: катаясь на санках , она сильно повредила палец. И фалангу пришлось отнять. А весной того же года новая беда – Валя едва не утонула в речке во время ледохода. Изо всех сил цеплялась за льдины, которые переворачивались. Маленький братишка ничем не мог ей помочь. Слава Богу, детей увидел сосед-рыбак и спас девочку.
Сильно простудившись, больше в этот год Валя в школу не ходила. А несчастья продолжали валиться на голову семьи. Из очередной поездки, отец вернулся, разбитый параличом. Ему требовалось серьезное лечение, и жена повезла его в Ленинград. Следом перевезли и детей. Так было проще выживать.
Дети ходили в школу, и Валя в том числе. Она была отличницей. Каждый год неизменно получала похвальную грамоту.
С одобрения отца, занималась танцами, проявив себя способной ученицей. В третьем классе поступила в балетный класс Дома художественного воспитания детей, а потом и в класс художественного движения Театральной студии Айседоры Дункан. Основана она была еще в 1921 году. Располагалась на Пречистенке, в бывшем владении чайного плантатора Ушкова и его жены, балерины Балашовой.
Годы спустя, уже работая в Калининградской области, Валентина Михайловна нашла в местной библиотеке Школы искусств книгу, по которой обучалась сама в то незабвенное время. Ею пользовалась ее педагог Дубенская, преподававшая художественное движение. Аккомпанировал им знаменитый питерский пианист Евгений Ямпольский. Воспитанницы студии выступали в самых престижных местах: Академии художеств, театрах, филармонии…
Так прошло четыре года. С восьмого класса обучение было уже платным. Но, Валя продолжила учебу бесплатно, поскольку, отец был инвалидом.
Окончание восьмого класса пришлось на 1941-й год. Старшая сестра Катя уже вышла замуж за летчика, родила дочь и жила под Петергофом. Муж ей попался очень хороший. Он заботился не только о своих, но и проявлял большое внимание к семье жены.
Именно он первым предупредил их о надвигающейся войне и настоятельно рекомендовал устроиться на работу.
Нас уверяют, что война свалилась неожиданно, но эту «неожиданность» ждали. Многие догадывались, что война неизбежна, но по-настоящему власти к ней не готовились. А простых людей могли обвинить в паникерстве и провокации. Чем это грозило, понятно.
Семья получила предупреждение примерно за полтора месяца до начала грозных событий, и Валя сразу, отложив мысль о дальнейшем образовании, начала искать работу. Отец к тому времени уже умер. Надо было рассчитывать только на себя.
Ей повезло, удалось устроиться на завод механических игрушек. Собирали прыгающих лягушек, заводных слонов и другие подобные игрушки.
Старший брат Борис уже служил в Армии. Когда началась война, он сразу попал на фронт. Провоевал всю войну, артиллеристом дошел до Чехословакии. Был ранен. После войны еще три года служил в Армии, в Ленинград вернулся в 48-м. Счастливо прожил с женой Галиной до самой ее кончины в 2008 году. Доныне живет в Санкт-Петербурге. Сейчас ему 95-ть лет.
Проработала Валя недолго. Как только началась война, почти всех уволили.
Остались только опытные старые кадры, а завод вместо игрушек начал выпускать военную продукцию.
Валину школу почти сразу переоборудовали под госпиталь, а всех гражданских, в том числе и их с сестрой Галей, мобилизовали рыть окопы, противотанковые рвы под Старой Руссой, потом под Питером, в Царском Селе. Все делали вручную, из «техники» — лопата. Однажды, с проверкой заезжал Ворошилов.
Немцы быстро двигались к Ленинграду. Мобилизованных вернули по домам. Вражеская авиация бомбила постоянно. Стало по-настоящему страшно.
Осенью 1941-го ввели карточную систему. Валентина Михайловна вспоминает, что мама работала на витаминной фабрике до тех пор, пока не кончилось сырье. Потом работы не было никакой, а значит, и рабочей карточки.
К этому времени Ленинград уже голодал. Полностью сгорели бадаевские склады. Валина семья жила тогда на Васильевском острове. Собственно, семьи уже не было. Она осталась вдвоем с мамой. А становилось все хуже, очень экономно заваривали дрожжи с лавровым листом. Но и эти «продукты» быстро закончились. В декабре 41-го норма хлеба составляла 125 граммов. Очередь занимали с ночи. Холод стоял нестерпимый. От голода и холода шатало из стороны в сторону.
Перед Новым, 1942-м годом, к ним в гости заехал муж Кати, Леонид. Тот самый, что предупреждал о войне. В.М.Уланова вспоминает:
— В доме не было совсем ничего из продуктов. Он взял меня и повез на аэродром под Петергофом, где базировалась его эскадрилья.
Отдал мне свой паек, мешочек муки. Леонид подкармливал нас до тех пор, пока их эскадрилью не перевели.
Он сказал, что, когда полетит на фронт, сделает круг над нашим двором. Назвал число, и мы ждали этого прощания. И он этот круг сделал, попрощавшись с нами навсегда…
Дядя Леня улетел летом 42-го, а время спустя, пришла незнакомая женщина из госпиталя и сказала, что нас разыскивает родственник. Это оказался его бортстрелок. Он рассказал, что, когда их самолет подбили, все спрыгнули с парашютом. Их командира расстреляли прямо в воздухе…
Однажды случилась настоящая беда. Валя так устала от невзгод, что, проходя мимо кинотеатра, не удержалась и зашла. До начала сеанса играл духовой оркестр. Немного странно для блокадного города. Но так власти «отвлекали» от ужасов войны население, а музыканты зарабатывали свой паек. Люди сидели в холодном фойе и слушали Штрауса. Многие дремали. Валя заслушалась и не заметила, как у нее вытащили продуктовые карточки. А еще документы и паспорт. Но главным все равно были карточки.
Как они пережили эту потерю, страшно вспоминать до сих пор. Чтобы выжить, надо было вырваться из города. Найти работу. Как? Где? Ей уже исполнилось 16 лет, и под эвакуацию она не попадала. И работы тоже не было.
Отчаявшись, Валя пошла в райисполком, где работала знакомая девушка. А незадолго до этого, в свой день рождения, 13 февраля, загадала: если не умрет в эту ночь, то будет жить долго. Днем они с мамой сидели перед совершенно пустым столом…
Ей повезло. Знакомая помогла устроиться в ЖЭК. Накануне от голода умерла женщина-счетовод. Кроме этого, Валя работала еще и курьером, разносила «жировки».
Наступил март. Но весна не принесла долгожданного облегчения. Люди продолжали умирать от голода. При их доме, во дворе, была прачечная. Очень скоро она превратилась в покойницкую. Туда сносили трупы со всего дома. Зимой у людей не было сил и возможности похоронить умерших. Ждали, когда станет теплее.
Умер и управдом, который за этим присматривал. Оставшись одна, его жена решила переселиться к сестре, которая жила неподалеку. Но дойти она не смогла, умерла по дороге. Когда вернулся с фронта их сын, в квартире уже жили чужие люди. Некоторое время парень пожил у Вали с мамой. А потом просто ушел. Никому ничего не стал доказывать. И так тяжело было.
В жилконторе Валя проработала месяца полтора. Паек был очень маленький. Голод одолевал постоянно. Совсем доходяга стала.
Однажды увидела объявление, что идет набор на курсы трактористов для работы на торфоразработках. Главным и решающим была приписка – с КОТЛОВЫМ ПИТАНИЕМ! В указанное место зашла сразу и попросилась на эти курсы. Но ей сказали, что набор уже окончен. Она заплакала, стала умолять взять ее тоже. Толи сердце сжалось, глядя на на нее, толи отчаянные мольбы подействовали, но ей просто сказали, что отъезд записавшихся уже завтра. Если кто-то не придет, возьмут ее.
Рано утром, прихватив с собой теплую шапку и рукавицы, она пришла к месту сбора курсисток. Подошло только трое. Почему не пришли остальные, догадаться не трудно. А потом девушки долго шли пешком от 14-ой Линии к Финляндскому вокзалу. Пришел товарный порожняк, сели на солому и поехали. Ночью поезд пришел на станцию Рахья.
Привели в барак, где стояли две пустые кровати. Темно. Холодно. Тлела лишь маленькая свечка. Сразу набросились клопы. Подняли их очень рано. И тут выяснилось, что попали они не туда. В этот барак должны были поселить рабочих на торфоразработки.
Что делать? Сил уже не было никаких. Слава Богу, что им выдали талоны. Поменяли их на хлеб и побрели обратно на станцию. Чемодан, казалось, весил целую тонну. Валя, выбиваясь из сил, тянула его волоком на веревке.
Обратились в отдел кадров. Встретили их хорошо, дали общежитие. Валя оказалась самой маленькой и худой. Но трактор освоила, все экзамены сдала на «отлично».
К работе ее допустили и дали самый легкий трактор «У-2».
И все равно было очень тяжело. Перед ней большой трактор резал торф. А она тянула прицеп, который его разрыхлял. Случалось, трактор с прицепом затягивало в торф. Из торфа делали брикеты и этим отапливали город вместо дров и угля. Отправляли его вагонами.
Добыча продолжалась до осени. Пошли туманы, разработка торфа остановилась. Работниц с больших тракторов определили на завод. А Валя осталась не у дел. Но с довольствия еще не сняли, и она пошла в отдел кадров за талонами. Шла осень 1942-го года.
В коридоре увидела военных. Оказалось, они занимались вербовкой людей на работу на Ладогу. Увидев девушек, поговорили немного и стали звать работать на склады.
Валя оказалась самой решительной. Получив талоны, она забрала паспорт и поехала в неизвестную ей Борисову Гриву. Боялась, что другого может и не быть. Впереди снова маячил голод. А она осталась совсем одна — осенью удалось эвакуировать маму через Ладогу. Уезжая, мама оставила ей единственную ценную вещь, свое теплое пальто.
В этом пальто и с видавшим виды чемоданом Валя поехала на новое место работы. Оказалось, что такая она не одна. Народу на берегу озера была тьма-тьмущая. Сплошь – одни доходяги с торфоразработок. Выкликали по списку. Еле удалось протиснуться.
Баржа по Ладоге довезла до Кобоны. Но конечным пунктом стало Лаврово, где в местной школе разместили прибывших. Там Валя провела зиму 1942 года. Спали на полу, буквально вповалку. Потом сделали нары. Но это не избавило ее от «окопной» болезни. Выдали ватники. У Вали каким-то чудом оказались валенки. Они стали настоящим спасением.
Хрупкую, но грамотную девушку отправили работать в канцелярию, выписывать накладные. Часто, на ледяном ветру, стояла на отгрузке продуктов. Считала, принимала. Работа была ответственная, рассчитанная на честных и добросовестных. У Вали, несмотря на большую и постоянную нужду, недоедание, даже мысли никогда не возникло воспользоваться своим «положением», что-то утаить, указать неправильно.
Бомбили все время, но даже налеты не были для нее причиной бросить работу, уйти в укрытие. Однажды ее силой загнали в убежище, когда начался сильный обстрел. А шестерых работавших рядом женщин, убило. Они несли мешки с продуктами и не могли их просто так бросить.
Но, как ни странно, страха не было. Как-то раз Валя стояла в очереди за продуктами и начался обстрел. Она уже почти достоялась и уходить не хотела . Отошла, дождалась, пока снаряд пролетит, и вернулась. Голод давно стал страшнее смерти.
На складах с военными Валя проработала до прорыва фронта. Потом надобность в этих складах отпала, а значит, и в ней тоже. Вернулась в Кобону. Узнала, что неподалеку стоял строительный батальон, туда нужен был курьер носить депеши на радиостанцию. Валю взяли.
Находилась она в лесу. Для передвижения, ей дали лошадь. Но управлять ею Валя не умела, поэтому на немалые расстояния стала ходить пешком.
В Ленинград, в свою совершенно пустую квартиру, Валя вернулась осенью 43-го. Из одежды не было, практически, ничего. Перед увольнением ей дали тяжелые солдатские башмаки, брюки и немецкую шинель из зеленого сукна.
Снова встал вопрос, что делать, как жить. Надо было учиться, никакой профессии, кроме трактористки, не было. Но прежде необходимо отметиться в бюро по трудоустройству. Там узнала, что можно пойти учиться в энергетический техникум.
Поступила. Будущие студенты мыли, убирали здание, а потом начались занятия. Студентов было мало, но учились старательно.
Валя окончила только первый курс, сказались лишения, сильно заболела, едва не умерла. Хорошо, сумела достучаться до соседки за стенкой. Она и помогла немного оправиться.
В 1944 году Валя вышла замуж. С будущим мужем она познакомилась еще на Ладоге. Однажды, когда была в Кобоне у зубного врача , пришвартовалось судно. Одному из моряков понадобилась медицинская помощь. Так и познакомились случайно в лазарете. Сергей еще в финскую воевал. Разговорились, понравились друг другу. Валя оставила свой ленинградский адрес. И разошлись. Больше тогда не встречались.
А в 1944 году Сергея послали в Питер на курсы минеров. Адрес Вали он сохранил, вспомнил их встречу, и зашел в гости. Постепенно сложились отношения , молодые подали заявление в ЗАГС. У Вали было все по-настоящему. Даже свадебное платье она сама себе сшила. Но, почти сразу, мужа отправили служить в Клайпеду, вылавливать мины, а Валя осталась. Вскоре поняла, что ждет ребенка.
Несмотря на это, решила продолжить учебу в техникуме. Пошла на второй курс. Но неожиданно пришла разнарядка на отправку студентов на лесозаготовки. В это трудно поверить, но беременную Валю отправили со всеми остальными. Так она оказалась на лесоповале.
Привезли в деревню, выгрузили. На ногах все те же солдатские ботинки. Взятые из дома валенки, украли. Работала месяца два, лес валила до тех пор, пока ребенок не зашевелился. Особенно тяжело было зимой, в снегу. Кормили очень плохо. Кипяток да картошка. Однажды, Вале стало так плохо, что не смогла выйти на работу. Разбираться пришел генерал, но как увидел в чем дело, отправил к врачу, дали талоны на дополнительное питание.
Только на пятом месяце беременности ее перевели на «легкую» работу. Но, чтобы ее получить, надо было добраться до управления, а это 25 километров пешком через лес. Но Валя все равно пошла. Деваться было некуда. Вышла рано утром, к ночи добралась. И тут выяснилось, что ей еще надо разрешение судьи, которого не было на месте. И снова 25 километров лесом, обратно, в таком положении. Сил уже не было никаких. Увидела какой-то дом. Хозяева разрешили переночевать на полу.
Как дошла, помнит смутно. Два дня не вставала с печи. Ноги не держали. Стала ждать звонка о возвращении судьи. И снова тем же маршрутом.
Суд разрешил вернуться в Ленинград, продолжить учебу в техникуме.
11 июля 1945 года родился первенец, сын Александр. Только-только окончилась война. Из «детского» — одеяльце, в которое заворачивали когда-то её саму и всех остальных детей. Теперь оно снова пригодилось.
Сейчас Александр живет в Латвии, но хотел бы вернуться в Россию, куда приезжает иногда навестить маму.
С сыном Валентина сидела недолго: уже в ноябре 1946 года устроилась ученицей на ткацкую фабрику, а в сентябре следующего вместе с сыном уехала к мужу в Клайпеду.
Семья росла. Там, в Клайпеде родилось еще двое детей – дочь Надежда и сын Михаил. Стали думать о переезде в другое место, в Россию.
* * *
… Валентина Михайловна Уланова прожила трудную, полную испытаний жизнь. Испытаний, на грани человеческих возможностей. Её «мирная» жизнь тоже потребовала от нее немало мужества и стойкости. Но это уже другая история.
А заканчивая «блокадную» страницу её биографии, с высоты сегодняшнего времени я не могу не поразиться нравственному подвигу простого человека, сохранившего, не смотря ни на что, себя , своё лицо, свою душу.
При всех обстоятельствах, она осталась ЧЕЛОВЕКОМ!
И я уверена,что настоящую историю страны, народа делают такие, как эта маленькая, несгибаемая женщина…