— А мой папа самый сильный! Он ваших двоих с одного удара размажет!- с хвастливой гордостью выкрикнул толстопузый Колька с метр ростом.
— Зато мой папа самый богатый! Он может целый танк купить!- наперевес выпалил зеленоглазый Юрка.
— А мой… А мой…- светловолосый Серёжка махнул рукой и пошёл прочь от дворовых ребят.
Он и рад соврать что-нибудь про своего папу, да что-то ему мешало. Не было у него папы. Вообще. Он его не помнил даже отдалённо.
Мама говорила, что Серёжкин папа был сбитым лётчиком. И хоть Серёжка и знал, что недавно закончилась война, всё равно он не верил. Был бы папа и правда лётчиком, дома на самом видном месте обязательно висела бы его фотография на фоне самолёта или внутри него, ну или просто хоть где-нибудь! Если бы только он был, если бы мама его любила! Не может же человек исчезнуть, ничего после себя не оставив. Серёжка с трудом себе представлял, как его папа лезет в самолёт с огромным чемоданом, в котором собраны все его вещи.
Хоть Серёжке и было девять, дураком он не был. Он понимал, что люди не уходят бесследно. Они остаются в вещах, на фотографиях, но больше всего в других людях. Эти люди рассказывают о них истории, забавные случаи и просто о том, какие они были. А Серёжкина мама никогда о папе не рассказывала и даже не оброняла фраз вроде «ты так похож на своего отца» или «ты должен стать лётчиком, как твой отец». Ни разу.
Иногда Серёжку посещали мысли, что его отец был Небесным Ангелом. Что он, Серёжка, второй Иисус Христос. И что он родился для того, чтобы творить чудеса и спасать людей.
Но это только иногда. Когда у него было хорошее настроение. А сейчас оно было пакостное. Он опозорился перед дворовыми мальчишками, и они наверняка над ним смеются. Да ещё и растреплют всем остальным, что у него нет отца.
Серёжка открыл ключом дверь и пнул её, что было силы. Разбросал в прихожей сандалии и ранец и угрюмо прошагал в гостиную.
Мама, красивая стройная молодая женщина, актриса малобюджетного театра, кружилась перед зеркалом. На ней был цветастый сарафан с многослойной юбкой и красная лента в тёмных волосах. Серёжка автоматически уже в который раз отметил, насколько они с ней разные, и запустил пятерню в свои светлые кудри, но они как всегда спутались.
Она наконец-таки его заметила.
— Бонжур, монами, как прошли занятия в школе?- прочирикала она соловьиным голоском.
— Как обычно.
Он помолчал, она больше ничего не спрашивала.
— Мам, а ты уверена, что мой папа вообще существовал?- в Серёжкином голосе прозвучала почти отчаянная грусть, будто он искал его долгие годы, искал из последних сил… но так и не нашёл.
— Сержуля, ну что за глупые вопросы ты задаёшь? Я же тебе говорила!- она на него даже не взглянула.
Ну как она может считать самый главный вопрос его жизни глупым? Серёжку это так задело, что он решился сказать ей то, чего никогда раньше не произносил. Он вздохнул и опустился на диван.
— Ты говоришь неправду.
Она перестала кружиться и посмотрела на него распахнутыми синими глазами.
— Сержи, как ты смеешь так говорить о своей матери?
Серёжка промолчал.
— Твоя мама никогда не врёт, и не говори так больше! Иначе я на тебя обижусь, и перестану брать тебя с собой в театр.
Серёжка угрюмо кивнул. Она снова закружилась.
— Да и что с того, что у тебя нет папы? Главное, что у тебя есть я.
Серёжка хотел было сказать, что и она у него есть только очень-очень редко, но передумал.
— Он мне нужен, чтобы понять, кто я.
— Сержуля, ты ещё совсем ребёнок, и нечего тебе задаваться такими вопросами,- она выпорхнула в прихожую и обула туфли.- Обед на столе. И сделай уроки! Оревуар, монами!- взмахнув многослойной юбкой, она исчезла за дверью.
— Пока,- буркнул Серёжка.
Он терпеть не мог, когда мама называла его ребёнком. Это был всего лишь способ от него отделаться. Он вдруг осознанное возненавидел её враньё, её чирикающий голос, разноцветные платья и тесное закулисье её театра, где Серёжку постоянно тискают полуодетые дамочки. Такого с ним никогда раньше не случалось, на самом деле он любил маму, даже со всеми её странностями. А сейчас вдруг возненавидел.
Серёжка подошёл к полке с пластинками и достал свою любимую. Поставил её на патефон и долго с по-детски задумчивым взглядом слушал песню «В бананово-лимонном Сингапуре…». Когда дозвучала последняя нота, он вдруг сорвался с места, обулся и выбежал на улицу. Колька и Юрка сидели на том же месте и продолжали хвастаться друг перед другом. Серёжка подбежал к ним и громко с интонацией произнёс:
— А у моего папы есть крылья!
И весь переполненный гордостью до кончиков курчавых волос Серёжка потопал обратно домой, даже не слыша, что кричат ему вслед дворовые мальчишки.