Широких штанин у Нины не было. Так уж вышло.
А заодно вышло и то, что она получала свой первый «дубликат бесценного груза» в давние времена ещё до нашей, капиталистической, эры.
В эпоху развитого социализма. Такого развитого, что аж дальше некуда. А, таки, некуда и было.
Но паспорт был. О чём, собственно, и речь.
Нина готовилась к моменту фотографирования на паспорт с торжественной серьёзностью и критическим взглядом на себя.
Её взгляд разнёс в пух и прах собственное чахлое «я», как сомнительную не доросшую личность с дурацким детским хвостиком на затылке и короткой пионерской юбкой из запасников скромного гардероба.
Время такое было, знаете ли.
И Нина, решив усовершенствоваться подручными средствами, активно принялась осуществлять свой план.
Ведь когда тебе шестнадцать лет – это совсем дело не шуточное. С выходом в большую светлую жизнь. Отовсюду. И даже из шкафа.
А что? Он ничем не хуже других мест.
Из закромов советского шифоньера раздавался настойчивый шорох, скрежетание, треск рвущейся ткани, периодическое глухое бумканье локтей и шлейф антимольного аромата «Нафталин №5».
Довольная Нина выудила оттуда старые, хорошо забытые вещи, хранившиеся на всякий случай со времён царя с фамилией Горох (или именем?) на случай «мало ли что»: папину белую капроновую рубашку, помятый полосатый галстук-селёдку, мамины красные трикотажные брюки-клёш и туфли вкусного вишнёвого цвета, с причудливой объёмной ажурной строчкой вокруг носка лодочки. Отчего туфли напоминали Нине бесподобный торт неземной фруктовой красоты, и вообще, вечный праздник.
Умелыми руками Нина подогнала рубашку по своему размеру, а брюки переделала в, модные тогда, чуть зауженные книзу.
Оставалось только перекраситься в блондинку и накрутить кудри этой самой блондинке. По всему свежеокрашенному периметру.
Однако, не очень удачно поэкспериментировав с таблетками перекиси водорода, Нина свернула покраску. Всего лишь отделавшись рваным жёлто-рыжим следом на макушке. Среди плотного тёмно-каштанового цвета.
Ну.. почти не заметно, — подумала Нина.
Бигуди на резинке есть. Так что практически всё готово к знаменательному моменту изготовления фото 6х4 и, как следствие, началом почти что взрослой жизни с паспортом.
За исключением маленьких мелочей. Но очень вредных.
К примеру, Нина была уверена, что глаза должны быть большими и круглыми, а не как у неё, миндалевидными. Нос должен быть утончённым, а не как у неё… Губы должны быть узкими, а не как у неё, пухлыми. И ещё они обязаны быть покрашены исключительно розовой перламутровой польской помадой имени одного «поллена». Ни жить, ни быть, хоть тресни.
Сказано, сделано.
***
В положенное время Нина, с трепещущим сердцем, явилась за долгожданным чудом в фотоателье. Она предвкушала увидеть на фото неотразимую красотку. Ещё бы, такими стараниями!
Получила заветный конверт с фото и, замирая от волнения, открыла его.
Оттуда на неё смотрело, нет… пялилось и сверлило глазами то самое чудо… чудище заморское в девчоночьем образе.
Образ смутно угадывался. Шесть раз.
Неотразимо.
Чудище запасливо имело сверху нестройную копну полураспрямившихся локонов, очевидно символизируя высокий хвост и маскируя рыжую макушку. Дальше: длинную завитую чёлку, разметавшуюся вокруг ужасающей мины, страшно выпученные глаза, втянутый нос, как на глубоком вдохе, а также плотно сжатые сплющенные губы с перламутровым блеском, который будто размывал границы губ и их, казалось, почти и не было.
Этакий уродец без признаков рта. Причём, уродец, явно страдающий всеми болезнями живота и их последствиями.
Непосредственно во время съёмки.
Неведомое чудище нагло таращилось округлёнными глазищами на Нину, как бы намекая ей, что это именно она.
Но Нина, в полнейшем потрясении, отказалась верить. С горькими рыданиями отчаяния и острыми осколками разбитой мечты о себе — красавице, она вернулась домой.
Родители, вопреки ожиданиям страдалицы, совсем не расстроились и не оценили степень её горя. Глянув на шестисерийное чудище, зашлись в дружном хохоте, держась за животы и вытирая смешливые слёзы.
А, между прочим, красные брюки и шикарные праздничные туфли так никто и не оценил. Вот ведь…
Паспорт, называется.
Никакой объективности к личности.
Анна Орлович© — /псевдоним/