Ты меня пугаешь. Ты мне рассказываешь страшные сны и почти никогда – добрые. Ты рассказывала, что твои сны имеют обыкновение сбываться. Почему я не могу управлять твоими снами?! Я хочу, чтобы все твои сны заканчивались хорошо. А ты опять говоришь…
«Мне снилось, что я стою на платформе метро, мне обязательно нужно ехать, а электрички все нет и нет. Прибывает народ, угловатые люди сжали меня, не дают вздохнуть. Я сама становлюсь угловатой. Электрички нет. И вдруг на путях появляется женщина, она высока. И хотя стоит ниже всех – она выше всех. Она полупрозрачна. Это смерть».
Ты замолкаешь, и, наверное, думаешь, мол, понимай так: поезда жизни не будет – на путях стоит смерть, отныне будет только она. Но я не хочу так понимать! Я зажмуриваюсь. Сон так не закончится. Твои сны сбываются, мои нет. Но я не сплю. Я просто представляю, как из черного туннеля ветер выставляет упругую ладонь, затем возникает поезд, сверкает ярким лучом его диадема. Смерть разлетается от удара искрящейся пылью. Оседает на лицах людей, их угловатость исчезает. Поезд останавливается, открываются двери, народ заходит в вагоны и вагоны остаются просторными – никто никому не мешает. Жизни хватит на всех.
Я придвигаюсь к тебе ближе и открываю глаза, пусть с моих ресниц упадут частички моих чаяний. Провожу по плечу, втирая их тебе в кожу. Тебе будут сниться хорошие сны.