PROZAru.com — портал русской литературы

ТеатрА ТарантинЫ. Часть II.

ТеатрА ТарантинЫ. Часть I.

Часть II

(Явление «христа» народу)

— Так! Давайте считать голоса, — объявил ТарантинА.

— Раз! – С ходу объявил он, указав на, как обычно, трясущуюся где-то в районе уха, заднюю правую АртеМорона. Тот даже взвизгнуть не успел…

А потом забил косяк, затянулся пару раз и махнул лапой:

— А мне по барабану!….

Выборы были бурными и неоднозначными, но провалили их кот и лиса с треском.Куклы в кои-то веки проявили характер и принципиальность.

Карабас-Барабас обиделся окончательно, сел в углу, распушил волосы на бороде и, прикинувшись палестинской пальмой, взял обет молчания.

— Не переживай, — сказала Черепаха Таньтилла «Во-Во» и поправила ему на голове корону, весьма искусно склеенную из арбузных корочек Сентября, — королевич, ты, мой. Будет когда-нибудь и на твоей улице праздник …когда-нибудь …потом…

— Ой, да, никому ты не ндравишься, — выдохнула Zauмный Сверчок, — поначалу ты мне вроде, как глянулся, но тута слухи просочилися, что будто ТарантинА сказал, что меня грохнет, ежели я буду базарить не по делу. Я не знаю, конечно, точно, что он подразумевал под словом «грохнет», — она на пару секунд кокетливо закатила глазки, но тут же опять приняла свой серьёзный менторский вид, — но мне это совсем не ндравится. Да! Совсем-совсем не ндравится, — добавила она, — так что, извиняй, пущай он тебя лучше… хм-м… грохает.

— А мне так нравится, как ТарантинА грохает, — раздалось со стороны двери.

В дверном проёме, словно с далёкой звезды на лыжах, выткался неразборчивый образ мужчины с маузером.

— Только что вернулся трактором с Владивостока, — небрежно бросил он. — Будем считать, что вы меня уболтали и я теперь буду работать с вами. Писать и какать, так сказать.

И сразу же, не давая никому опомниться, и не снимая фамильного пальто, направился поближе к ТарантинЕ:

-Я Вас люблю любовью безусловной.

Ваш интеллект мне близок и знаком,

А я, пусть и с дворовой родословной,

Но всё же честь имею и щенком

Я не был никогда. И шестерёнкой

Быть не хочу в конструкторе таком…

Честь имею представиться. Джузеппе СиЗАХАРий. Общепризнанный борец с педерастией, педофилией и наркоманией. И сподружницу Вашу, Карину Водостойкую, тоже обожаю. И «сынулю» вашего, Орлекиндо, уважаю. По чину, так сказать.

— А ты не Васёк, часом, — повертел он маузером под носом у крутящегося возле Карабаса ДJ Во, — а то я тебя вмиг шлёпну …шлепок майонезный! Шагов на пятьдесят так отпущу и шлёпну.

Несостоявшийся «Медведь» предпочёл на всякий случай ретироваться и прибиться поближе к АртеМорону.

— Ура! Наши в городе, — обрадовалась Zauмный Сверчок, — я Вас уже больше года жду с надеждой. Мало нас, благородных кровей, осталось, — и затянула «Боже царя храни»

— «Активные», «пассивные»… развели тут, понимаете ли, «гомосятину»…Le dieu charitable! Вас послушать, так окажется, что самые активные – это геи на параде. Оценивать художественные произведения, значит, так или иначе, влиять на судьбы людей. Понимая эту ответственность, изъявляю готовность честно исполнять свой долг на новом для меня поприще суд-перкуклейства, любя всех налево и направо. На лицо приятным быть не обещаю. Впрочем, как и на другие части души и тела. И помните: мы должны как можно больше писать и какать! Какать и писать! – СиЗАХАРия явно несло.

— Припадаю к ногам Вашим за такие слова! Я долго терпела, но сил моих больше нет, — заявила, поднимаясь, Черепаха Таньтилла, — я чувствую запах тухлятины.

И с этими словами она поползла в сторону туалета.

— Мы должны писать и какать! Какать и писать! Всегда и везде! – шумел Джузеппе СиЗАХАРий, пытаясь забраться на движущуюся в сторону туалета Черепаху Таньтиллу. — La merde! Une merde!

— А всех, кто нашей родимой водочке предпочитает траву заморскую, мочить будем. Прямо в сортирах! – доносилось со стороны туалета.

— А я курил её, курю и курить буду, – забивая очередной косяк, пробурчал пудель.

— Мальчики, мальчики, не ссорьтесь! Давайте лучше споём.

«Как бы мне рябине к дубу перебраться

Я б особо не стала гнуться и ломаться…»

Затянула «вечномиролюбивая» ZAUмный Сверчок.

— Ах, какой мужчина, — томно протянула Света Коломбина и на пару с БурытинОЙ врезала:

«К нам приехал, к нам приехал

СиЗАХАРий дорогой…»

А тот, выполнив свой долг по писанию и каканию, выдал очередную тираду:

— Да, поймите же, наконец! Жизнь устроена очень просто и в ней существует всего два мнения – моё и ничьё!

Куклы в недоумении переглянулись. Такой борзой куклы им ещё видеть не приходилось. Даже вечно возникающий ПЬЕРсеверинг по сравнению с ним выглядел более беззлобным, родным и близким…

(продолжение следует)

ТеатрА ТарантинЫ. Часть III.
ТеатрА ТарантинЫ. Часть IV.

Exit mobile version