глава 4
Мёртвые травы, торчащие тут и там из-под багровой изломанной земли, как-то вдруг оплелись слизистой жидкостью, испускающей спокойное изжелта-кроваво-синее мерцание, которое, бесспорно, несколько оживило их вид. Пустоты старого могильника, на которых кроме усыпальниц, надгробных плит да редких чёрных деревьев ничего нельзя было разглядеть, вдруг оживились. Тут и там, словно из-под самой земли, ссохшейся кровавыми комками, точно грибы вырастали тонкие силуэты нежити. Всего мгновение назад, глядя на унылый кладбищенский пейзаж, простирающийся от этих ужасающих своею мертвенностью пределов, кажется, до самой бесконечности, можно было бы заключить, что проклятые эти земли абсолютно не обитаемы. Однако теперь, как только травы облачились мерцающей слюною, живые мертвецы оставили свои укрытия, заполонив тощими своими телами всё пространство могильника. Их появилось так много, что земля, на которой расположен был могильник, помрачнела от их теней. Чуть сотрясаясь и дрожа почти невесомыми оболочками своих тел, нежить (все как один) стремились к мраморной усыпальнице, где покоились кости последнего из шептунов.
Весть о Топити
Едва покинув холод мраморной гробницы, Азоран тут же неизбежно соприкоснулась с себе подобными. Великое множество мертвецов стояли перед нею, словно преграждая путь. Их пустые очи жадно поглощали её естество, впрочем, никто из нежити не делал попыток прикоснуться к ней. Великая тишина ещё более сгущалась над проклятыми бурыми клубами, удерживая каждого на том месте, где каждый из них находился…
Помедлив какое-то время, Азоран собралась с силами и сделала первый шаг на встречу к себе подобным. Ближе всего к ней находились те из нежити, кому, вероятно, не долго ещё оставалось носить в тонких своих косточках мертвенность жизни, ибо они были весьма древние — мерзкие старушонки и старики, чей вид пугал даже Азоран, хотя она понимала, что не многим лучше каждого из них…
Та же тонкая кожа, местами рваная… Те же тонкие (почти прозрачные) косточки, из-за хрупкости которых нельзя выпрямиться во весь рост, подобно смертным… Всё те же впалые глаза и щёки, разве что не совсем ввалившиеся внутрь по причине юных лет… И та же пустота затуманенного взора, созерцая которую никак нельзя понять что на уме у нежити — жажда смерти или безразличие мертвенного прозябания?..
Едва молодая нежить шагнула в толпу мертвецов, как они тут же отпрянули от неё так, как тень бежит от упавшего сверху солнечного луча. Этот шаг, совершённый мёртвой девой великим усилием её воли, о многом сказал ей. Интуитивно она поняла, что все эти мертвецы, сколь сильны бы они ни были, страшатся её или того, что у неё есть. Как бы проверяя свою мысль, Азоран сделала ещё один шаг, а потом ещё и ещё…
Толпа нежити расступалась, не смея преграждать ей путь. Пройдя немного, мёртвая дева остановилась в некоторой нерешительности. Своим прозрачным взглядом она устремилась в толпу, пытаясь найти в ней того, кто сможет объяснить происходящее. Ей очень нужно было понять настоящий момент, чтобы двигаться дальше. Не без интереса Азоран изучала лица живых мертвецов, внедряясь пустым своим взором вглубь толпы. Нежить, всего мгновение назад казавшиеся ей одним старческим лицом, вводящим в ужас, теперь виделись один отлично от другого. Разный оттенок тонкой кожи и разная замутнённость пустых взоров более всего поразили Азоран, а уже после — одеяние и позы, в которых мертвецы стояли как изваяния, не смея шелохнуться:
-Чего вы ждёте от меня? — властным голосом вдруг нарушила мёртвоя дева тишину.
Некоторые из мертвецов, явно не ожидавшие ничего подобного, даже упали на землю, словно подкошенные. Другие же как-то сжались…
-Мир…- прошипела старуха у ног молодой нежити, схватив костлявой своей рукой её израненную ногу, — рухнет… За что ты гневаешься на нас?..
-Почему ты думаешь что мир рухнет? — уже едва слышным шёпотом спросила Азоран старуху, склонившись к ней.
-Потому что ты поразила шептуна, обратив его в прах, а сама рождаешь гром, которого не может снести наше обиталище. Сказано было древними, что придёт час, когда звук пронзит тишину, шёпот развеется ветром, а пустота уйдёт в небытие, сделавшись полнотою времён…
-Кто такой шептун? — ещё тише спросила старуху-нежить мёртвая дева, сев подле неё.
-Было время, — содрогаясь всем своим существом, тихо-тихо отвечала старуха Азоран, вкладывая свои слова в самые её уши, — когда было в нашей земле много шептунов… Их властью держался наш мир… Они в тайных комнатах шептали свои заклинания, так что и нас, проклятых, посещал благой ветер… Ветер сверху… Ветер, пропитанный влагой… Но шло время и шептунов становилось всё меньше и меньше, потому что один враждовал с другим, полагая, что он превосходнее другого… Злой шёпот шёл по проклятой земле, покуда свет не померк и великое безмолвие не поселилось меж нами. Все шептуны изжили один другого, кроме одного. Вот он-то, превосходящий всех, много времени оставался меж нами и удерживал наш мир от гибели. Из его уст мы знаем, что всякий звук — есть смерть нашему миру, как и всякое движение — зло нашему телу, суть которого — бездействие. Но вот ты пришла к нам великим рёвом, который поколебал наши гробницы и вот ты, которая, не страшась быть низвергнутой в недра проклятой земли, идёшь между нами так уверенно, как никто из нас ходить не смеет… Ты идёшь и нарушаешь законы мёртвых, попирая их звуком, движением и самой своею сутью… Мы думали, что ты — шептунья, но ты ведёшь себя не так, как ведут себя шептуны… В тебе нет шёпота, но гром… Скажи же теперь, кто ты и почему губишь место это?
-А ты кто? — так же тихо-тихо спросила старуху молодая нежить.
-Я — молчальница… Нас тоже не так уж много осталось…
-Молчальница? — как-то протяжно повторила Азоран, пытаясь понять значение произнесённого.
-Да, молчальница, — кивнула старуха дрожащей своей головою и тихонько продолжила, — Мы-молчальники храним историю нашей земли, собирая её по крупицам с тех давних времён, как она начала быть…
-А я… — сказала Азоран, глядя на старуху с нескрываемым любопытством, — Я не знаю кто я, откуда пришла и куда иду… И шептуна вашего обращать я в груду костей не желала… До сих пор не пойму, как с ним такое могло статься…
-Никто не может свергнуть сильного, если сам слаб, — чуть прищурившись, ответила молодой нежити старуха, — а то, что ты не знаешь себя, так это от того только, что ты юна ещё… Очень юна… Чтобы познать себя, — поднимаясь, шипела старуха, — тебе надобно спуститься к Тапити…
-Кто такая Тапити? — поднялась и Азоран, следуя за старухой и не обращая внимание на толпящуюся вокруг них нежить.
-Тапити — он просто Тапити… — едва влача тонкие свои ноги, отвечала старуха, — Он вроде как один из нас да иной… Где он скрывается никто не знает… Знаем только, что он близко от тех мест, где гротовый зев обнажён так, что дна его достигает огненный шар… Тапити… Он как ты — смолоду ходил почти прямо и звуком колебал наши земли, покуда его не изгнали, потому что он нарушал своею сущностью законы мёртвых…
Старуха шептала что-то ещё, но Азоран уже не слышала её, потому что остановилась, размышляя о чём-то своём. Нежить, теснившие её, мало-помалу стали расходится, убедившись вполне, что молодая мёртвая вполне подобна каждому из них.
Очень скоро Азоран и вовсе осталась одна, не далеко от почти засыпанной красной землёю могилы. Её мысли текли столь же вяло, как вяло проявляло тут себя время…