Павел Васильевич накрывал праздничный стол. Любаши уже третий год не было, но он по-прежнему старался держать марку: в доме всегда было чисто прибрано, да и погреб не пустовал. На окруженном со всех сторон лесами и болотами хуторке лесничего гости бывали не так уж и часто. Здесь тепло и радушно принимали каждого, пришедшего с миром, будь то одинокий охотник, случайно заглянувший на огонек, или группа незадачливых туристов, сбившихся с пути. Любой здесь мог найти стол и ночлег, никто не знал отказа в помощи. Взамен требовалось только одно: Уважение к лесу, его законам и всем его обитателям.
На этот раз Василич ждал особенного гостя. На днях позвонил сын и пообещал приехать на рождественские праздники. Последняя встреча около года назад оставила в душе старика горький осадок: еще совсем недавно здоровый, сильный, успешный парень теперь выглядел бледным и истощенным. Веселые чертики, жившие в его глазах и всегда готовые начать свою огненную пляску, спрятались за плотными шторами тоски и безразличия. Широкая открытая улыбка, по которой с детства сохли все местные девчонки, и удивительная стать, передававшаяся в их роду по наследству, – исчезли под тяжелым прессом безысходности.…
И все из-за этой стервы. И чего Витька, дурак непутевый, в ней нашел?! Василич не мог это понять. «Тьфу, без слез не взглянешь! – иногда ворчал он, — рожа размалеванная, сама худющая, долговязая – жердь-жердью». Но, видать, любовь зла….
Сначала у Виктора все складывалось удачно: головой и руками Бог не обидел. Окончив институт, парень начал свое дело с маленькой мастерской, а через несколько лет имел прибыльный автосалон, хорошую квартиру, счет в банке. И тут явилась, чтоб ее, звезда пленительного счастья! Окрутила Витеньку, тот даже глазом не успел моргнуть. Женился. Души в ней не чаял, в рот смотрел. Год нормально прожили, дочку родили. А потом сучку эту в какой-то американский журнал сомнительной репутации пригласили моделью. Уехала. Месяца через два явилась с негром, представила его своим новым мужем, отсудила денег кругленько и забрала ребенка. А Витюшка чуть не спился тогда. Бизнес забросил, нигде не бывал, ни с кем не общался, с утра до вечера сидел в опустевшей квартире, горькую заливал…. Хорошо друзья помогли: и по работе выручили, и самого в чувство привели. Сейчас он начал понемногу оправляться, занялся делом. В душе старика будто теплая волна пробежала, когда он услышал вновь такие знакомые веселые нотки в голосе единственного сына.
Как хорошо и душевно они посидят вместе за праздничным столом, выпьют по маленькой, неторопливо покуривая, обсудят все дела и события, происшедшие с момента их последней встречи. А утром вместе отправятся на обход обширного лесного хозяйства. Только бы успел проехать, пока поднимающаяся метель не занесла дорогу.
— Эх, Любашенька, как же пирогов твоих не хватает! — старик суетливо расстелил на столе белоснежную скатерть, нарезал тонкими ломтиками домашний окорок, вытащил из печи только что зажаренного гуся с яблоками, достал из больших дубовых бочек соленые огурцы, грибы, квашеную капусту. Внимательно оглядев стол, Василич вопросительно взглянул на стоящую в красном углу фотографию жены.
– Конечно, ты права! Вот я, пень старый, чуть про рыбку-то не забыл! Витюшка ж с детства ее любит! И чтоб я без тебя делал-то? Эх…
Стол ломился от угощений. Старик был доволен, да и Любаша с фотографии взирала на него с явным одобрением. Теперь можно бы и отдохнуть, старость все-таки давала о себе знать. Доверху наполнив душистым крепким чаем стакан в старинном подстаканнике, Василич присел в любимый уголок возле печки, открыл заслонку и подкинул последнее полено в топку. Огонь весело потрескивал, наполняя душа старика теплыми воспоминаниями.
«… Бать, возьми меня завтра в лес с собой, а? Ну, пожалуйста, ты же обещал! Ты же говорил, как снег ляжет – следы звериные мне покажешь.… И дупло, где белка поселилась.… Ну, пожалуйста! Я мамке не проболтаюсь, чесслово! Она от тети Гали приедет – а мы уже дома сидим, обедаем.… У меня же уже нет температуры, и горло не болит! Оденусь потеплее.… Ну, пожалуйста, возьми…»
«…Я сессию сдал! Теперь – к вам на все лето. Слушай, а давай баньку новую построим? Как раз успеем. И комнату в ней, с большим столом и лавками. Буду с друзьями каждые каникулы к тебе приезжать: днем по хозяйству помогать, на рыбалку, или в лес ходить, а вечером попаримся с пивком…»
«… Отец, я движок тебе перебрал – езди пока, А вообще, мой тебе совет: выкинь ты это корыто! У меня сейчас дело пошло – я тебе через пару месяцев «Паджеру» подгоню или «Лэндровер». По болотине как по асфальту ездить будешь….»
Блаженно улыбаясь, Василич отхлебнул чай и прикрыл глаза.
***
В клубе было шумно и накурено. Официантки, покачивая бедрами, ловко и бесшумно двигались вокруг столиков. Тощий, подозрительно жеманный юнец на сцене плаксиво ныл в микрофон о несчастной любви и бесполезно сгоревшем в ее пламени разбитом сердце.
— Юль, за чем мы сюда пришли? Тебе здесь нравится? – Виктор нетерпеливо поглядывал на часы. – Может, поедем?
Юля томно перевела взгляд со сцены на Виктора, и, нежно улыбаясь, закусила соломинку из стакана с коктейлем.
— Ну что ты, котик, как мне может это нравиться? Потерпи еще немного. А потом я вознагражу тебя. – Ресницы ее задрожали, и в глазах появился озорной огонек. Чуть заметно приподнялась грудь в глубоком декольте, развеселив маленькие искорки красивого ожерелья. – Хотя ты можешь идти. Для твоего бизнеса, конечно, было бы полезно познакомиться кое с кем, но не так важно, как для меня. Ты же не хочешь, чтобы я превратилась в занудную наседку? Продюсер мне сказал, что у меня есть все данные. Он вот-вот появится. Так что иди, милый, если тебе совсем скучно. Я приеду, как только освобожусь.
Виктор огляделся. За соседним столиком красномордый «браток» с обритой головой, плавно переходящей в широкие плечи без какого-либо подобия шеи, откровенно пялился на Юлию. Его жевательный механизм застопорился, оставив жирный рот в приоткрытом положении. На узком гладком лбу выступили блестящие капельки пота. Сверкнув золотыми перстнями на толстых пальцах, мордастый без слов подозвал официантку и, переведя взгляд с декольте на высокий разрез Юлиного вечернего платья, сделал заказ. Официантка мигом исчезла и появилась перед столиком, где сидел Виктор, с бутылкой дорогого французского коньяка. Юля слегка покосилась на соседний столик, потом смущенно опустила глаза. На ее словно фарфоровом нежном личике появился легкий румянец.
— Юля, пойдем. Я настаиваю.
— Что такое, котик? Неужели, ты испугался?! Иди, я тебя не держу. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. – Красиво подкрашенные чувственные губки презрительно искривились. Закурив тонкую сигарету, она глубоко затянулась и медленно с наслаждением выпустила дым.
— Ты же знаешь, я обещал отцу…. А тебя одну я здесь не оставлю! – в голосе Виктора звучала железная настойчивость.
— А что, ты забыл взять с собой мобильник? Позвони отцу с моего, и скажи, что приедешь завтра. Я сейчас никуда не пойду! А ты – как хочешь. Впрочем, если ты останешься еще хотя бы на часок, я позволю тебе меня похитить и утащить как добычу в свою лесную чащу. – Юля в шутку оскалила белоснежные зубки, игриво прорычала, и, лукаво взглянув на Виктора, грациозным движением закинула ногу на ногу, освободив ее из черных складок шелка.
Мордастый за соседним столиком громко отодвинул стул.
***
Разогнавшийся порывами резкого ветра встречный снег залеплял стекла и фары. Дороги почти не было видно. Но Витька мог проехать по ней хоть с закрытыми глазами. Рыча как рассерженный зверь, машина вгрызалась в отступавшие перед ее мощным натиском толстые снежные заносы. Уже совсем скоро за черными стволами столетних елей должен был замелькать теплый свет родного окошка.
Старый шелковый абажур над праздничным столом мягко освещал уютную горницу. Любаша ласково смотрела на мужа. Он улыбался с закрытыми глазами, прислонившись к печке. Елочные огни ярко отражались на ледяной поверхности полупустого стакана. Сквозь завывание февральской вьюги за окном прорывался, приближаясь, рев Витькиного джипа.