Юля, здравствуй.
У меня дела суперплохо. Короче, всё по порядку. В пятницу 10.09 вечером позвонил Юрка и сказал, что хочет встретиться в 10 вечера. Я ответила, что могу, но позже. Договорились на 12 часов ночи. Забыла сказать, Юрка с Андреем Журовым на пару купили по мобильному телефону. Крутыми стали. Когда Юра говорил по телефону, то мне показалось, что он то ли взволнован, то ли бежал куда-то, и я спросила, почему он так тяжело дышит, а он:»Просто я иду сейчас. Я ведь с мобильного». А, ну ясно!
А вечером дядя Коля пригласил меня посидеть в баре. Ну это маринкин сосед с шестого этажа, живущий прямо над ней. Друзей у него нет, детей тоже, с женой живёт, как с чужим человеком. Роста он был невысокого, широтой плеч тоже не отличался. Много курил, ну и соответственно, много кашлял. Про такого ещё Гоголь писал в своей «Шинели». К своим 50 годам в жизни так ничего и не совершил. Скукота!
Мы посидели, а в 23.45 пошли домой. На этот раз он пошёл проверять подъезд, а мне приказал проверить лестничную клетку. А я почему-то (сама не знаю почему) не пошла. И шмыгнула следом за дядей Колей в подъезд. Там было «чисто». Мы поднялись в лифте на мой этаж. Дверь, ведущая на лестницу, была открыта. Я попросила его проверить площадку. Он для вида нехотя заглянул и быстро вернулся. Сказал. Что всё чисто. Якобы. Но у меня было чувство, что нет. Пошли вдвоём, а когда вышли, то я почувствовала запах сигарет. «Здесь кто-то есть!» — сказала я ему шёпотом. Он молчит и в непонятках пожимает плечами.
— Слышишь?
— Нет. Ничего.
— Ты чувствуешь запах курева?
— Это могут быть соседи с шестого этажа.
— Да ладно! Запах идет с четвёртого!
— Ну тогда не знаю… Да никого там нет.
— Да неужели ты не чувствуешь?!!
— Нет. Ничего.
ЯКОБЫ! И вдруг кто-то начал подниматься к нам шаркающей походкой. Я поняла, что это Костик, и сразу пошла домой, а Коля тоже быстрее за мной. Струсил. Защитничек!
— Ну что, слышал? Теперь хоть убедился?
— Ничего не слышал.
Это уже СУПЕР!
— Да нет. Я уверена, там – он!
— Ну пусть тогда выходит. Почему же он там стоит?
— Он поднимался, просто мы убежали…
— Ну не знаю…
Это просто отпад!
Мы где-то с минуту стояли молча. И вдруг на лестнице кто-то (знаю, что он) издал громкий звук, похожий на крик или мяуканье, или что-то среднее, а затем его идиотский смешок. Я попросила дядю Колю закрыть дверь. Он послушно закрыл. Удивительно! И сказал громко, но зато шёпотом:»А завтра…» «Тихо ты, всё же слышно!» — я была вне себя. «А завтра я позвоню как обычно: два звонка и потом опять». Он прошептал это так «тихо», что и на первом этаже было слышно. Вне всяких сомнений. Я была в бешенстве. Попрощались.
Я зашла домой, электронные часы показывали 00.07. «Юра ждёт», — подумала я. Ну как я теперь пойду? Чтобы он меня тут же и сцапал?
Но перед этим, когда Юрка звонил договариваться о встрече, пробормотал что-то невнятное, что у него проблемы.
— В школе?
— Да нет.
— А что, с друзьями?
— Нет.
— А что тогда? Что случилось?
— Вот придёшь в 12 на 12-ый этаж и узнаешь!
Я переживала. Как мне попасть к Юрчику? Думала, у него проблемы, ему плохо, он нуждается в собеседнике (в слушателе, скорее). Мне аж самой плохо стало. А тут этот придурок. Ну как чувствовал. Как всегда! Я пошла на кухню поесть. Ничего не лезет. Пошла к зеркалу, болтающемуся в коридоре. Мама и Рома спали. Надо смывать штукатурку с лица и ложиться спать. Смотрю на часы, уже 00.15:»Юра, наверное, сидит сейчас разочарованно на лестнице и смотрит на огни в порту». А может, не смывать пока? И вдруг слышу, как дверь на лестницу открылась и кто-то подошёл к двери. Дёрнул ручку – закрыто. Вызвал лифт. Кто-то сел в него и уехал. Я полетела смотреть с балкона, но никто из подъезда так и не вышел. Затем снова приехал лифт, остановился у нас на этаже. Кто-то вышел, прошёлся опять до лестницы, потом обратно и остановился у дверей. Может, это Юрка не решается звонить так поздно, но представила, почему-то, его, как он стоит. Нерешительно подносит палец к звонку и… в этот момент (я аж дрогнула) – раздался звонок. Мне аж жарко стало. Сердце забилось сильно (аж до боли в грудной клетке) и медленно. Я быстрее отключила звонок. Мама, конечно же, проснулась, ворча:»Вечно ты шлындаешь по ночам, а днём спишь до обеда». Я помчалась накухню, вылезла через окно прямиком на балкон. Смотрю, выходит. Сука! Прикинь, падло! Это был Костя.
А прикинь, в четверг, 09.09. мы с Колей сидели во «Фламинго». В простонародьи именуемом «Хламинго». Видели Диму-дебила. Он как увидел меня, сразу расплылся в улыбке. Ну как всегда. Потом допил пиво и ушёл. А день, то есть вечер был вообще какой-то дурацкий. Я так дяде Коле и сказала, что сегодня явно «не мой день». Когда же мы в этот же вечер грелись на остановке у дома Иеговы, собрались пацаны. И прикинь, мы сидим, разговариваем, и вдруг грохот, сильный удар. Оказалось, кто-то из этих придурков кинул булыжником в будку остановки. А если бы стекло разбили? Мы повернулись. Всё здорово – все мирно сидят на траве у машины и матерятся. Мы решили уйти (по его инициативе). А когда проходили, мимо нас снова полетел здоровенный камень. Парни заржали. Прикинь? Прогнали, как собак бездомных. Но в принципе, вечер был и без этого дурацкий. В баре я сказала своему защитнику:» Вот увидишь, раз день таким дурацким задался, то просто так он не закончится. Что-нибудь обязательно случится и такое…» Он ответил как всегда в своём репертуаре:»Да ничего не будет. Не думаю», — его любимая фраза. Посмотришь, как «ничего не было».
Музыка орёт вовсю, аж барабанные перепонки лопаются; настроения никакого; молчим. Взяли по чашечке чаю. Смотрю на часы – 23.00. И вдруг заваливает Костя! Ты представляешь? Уж где-где, но в баре я не ожидала этой встречи. Он прошёл мимо нас с самодовольно-ехидной полу-улыбочкой и сел к каким-то мужикам в конце зала, рядом с «грузия-фильмами». Это лица кавказской национальности. И о чём-то мило стал беседовать. Прикинь? Как только он прошёл мимо (наверняка меня запилинговал ещё у дверей), я дяде Коле сказала, что он прошёл мимо нас.
— Кто? Где?
Закашлялся. Ну как всегда!
— Да вон, Костя.
— Да? Ну и что?
Придурок, самый настоящий.
— Посмотри хоть!
— Думаю, нам надо уходить.
— Пойдём.
И Дима (как назло) ушёл. Хотя что этот тюфяк сделать-то может? Костя всяко давно его уже «раскусил». Мы ушли.