Возвращение царя

1. Москва. Зоопарк.

«Львы не едят бутербродов». Так говорил когда-то мой предок, царь зверей и просто очень страшное животное; так было написано на манускрипте, единственном документе, оставшимся от нашего некогда славного рода, рода царей. Там ещё многое было сказано, но самое главное — это: «Львы едят мясо» и «Никогда не отступай от своих жизненных принципов».
— Ты о чём там опять задумался?, — голос крокодила из соседнего вольера вывел африканского льва из задумчивости. Он тихо рыкнул и ничего не ответил. Ему никогда не нравилась эта глупая и грубая зелёная ходячая челюсть, но ничего не поделаешь — соседей выбирать не приходится. Самодовольнй урод валялся в зелёной луже и грел своё пупырчатое тело на жарком июньском солнце Московского зоопарка имени Первой Кепки Юрия Михайловича.
— Чё молчишь-то, — не унимался крокодил, — слишком гордый чтоли?
Захотелось встать, взломать клетку, подойти к нему и откусить все его зелёные пупырышки, один за одним, чтобы неповадно было фамильярничать с царём зверей.
«Как я оказался здесь? Как случилось такое, что мой дед, великий и ужасный, заставляющий одним своим рыком падать в обморок тушканчиков на другом конце саванны, вдруг попался какому-то жалкому биологишке, который выстрелил в него ампулой со снотворным? Почему он после этого не кончил жизнь самоубийством, разбившись головой о прутья клетки, или отказавшись от пищи, или перестав дышать наконец? Нет, я — это другое дело, я рождён в зоопарке, я привык к этому, но он… как он мог? Какое он имел право обрекать на вечные муки меня и всех своих потомков? Мне даже львицу подсовывают по расписанию, чтобы я размножался по графику!
— С тех пор все львы обижены, наполовину стрижены, — донёсся из соседнего вольера голос крокодила. Одновременно с этим в лоб льву угодил бутерброт с колбасой, брошенный продавцом сахарной ваты, человеком в полосатой майке и кепке с гербом. От сочетания этих двух факторов лев пришёл в бешенство.
— ЛЬВЫ НЕ ЕДЯТ БУТЕРБРОДОВ!!! — зарычал он и бросился на прутья вольера. Прохожие в ужасе разбежались, роняя пуки сахарной ваты и мороженое в стаканчиках
— Я ТЕБЯ УРОЮ, ТУПОЕ ЗЕЛЁНОЕ ПРЕСМЫКАЮЩЕЕСЯ!!! — это уже в сторону крокодила. Крокодил, хоть и знал, что ограждение льву не осилить, на всякий случай забрался поглубже в свою вонючую лужицу. Невесть откуда взявшийся санитар выстрелил в разъярённого льва ампулой со снотворным.
— Я тебя запомню, — слабо прорычал лев, уже засыпая, в сторону продавца сахарной ваты, но этого никто не понял.
— С Вас пятьдесят рублей, мадам, — произнёс продавец сахарной ваты, улыбаясь всеми своими двадцатью тремя гнилыми зубами, протягивая сахарную вату полной даме с собачкой. Кто знает, много ли раз придётся ему ещё улыбаться в этой жизни?..

Обнаглевшая золотистая навозная муха заползла в нос. Лев чихнул. Больше муха никогда не увидит своих личинок.

рекомендовать