«Нет ничего тайного, что не стало бы явным…»
Евангелие от Марка (гл. 4, ст. 22)
Глава 5
Начальнику ИНО ОГПУ СССР при СНК СССР, тов. Артузову А.Х.
Докладная записка N 294/752 (выписка).
Экз. Единств. Сов. секретно
Тема: Белая эмиграция
Регион: Западная Европа
Дата: 12.03.33 г.
«… В кругах, близких к белой эмиграции, активно обсуждается тема внезапного переезда фонда «Общества ревнителей русской истории», возглавляемого белым генералом Юденичем Н.Н. из г. Ницца, Франция, в г. Берн, Швейцария. По данным агентурной разведки, после переезда деятельность фонда резко активизировалась. В частности, фондом была подана заявка на создание полномасштабных т.н. «Русских университетов» с гимназиями при них: в г. Лион, Франция; г. Орхус, Бельгия; г. Лейден, Голландия. Особого внимания заслуживает тот факт, что при университетах предлагается создавать военно-исторические кафедры. Для преподавания в университетах и руководства лабораториями разосланы предложения ученым и профессуре, находящимся в эмиграции. В частности, предложения получили: академики В. Н. Ипатьев и А. Е. Чичибабин, химик А. А. Титова, специалист в области аэродинамики, член-корреспондент Французской Академии наук Д. П. Рябушинский, авиаконструктор И. И. Сикорский, руководитель международным бюро времени астроном Н. М. Стойко, кораблестроитель В. И. Юркевич, специалист по электронной физике В. К. Зворыкин В. К., профессор механики Тимошенко С. П., член Французской Академии наук Виноградский С. Н. и др. (полный список прилагается).
Предложение о сотрудничестве с фондом получили: Русский научный институт в Белграде, Общества инженеров, химиков и врачей в Праге, Париже, Белграде, Берлине, Софии, Харбине, Русский Дом в Лондоне.
Фондом также поданы заявки на регистрацию газеты «Росс — Информ» и «Русский историко-географический журнал» во всех странах западной, восточной Европы и США, а также на регистрацию филиалов фонда в этих странах.
По агентурным данным, фондом также подано заявление на открытие банка «Росс-Кредит» в г. Цюрих, Швейцария.
Для руководства финансовой деятельностью фонда получил предложение Леонтьев В. В., американский экономист русского происхождения.
По косвенным данным, в структуре фонда создан отдел собственной безопасности. Об этом говорят следующие факты: ряд бывших сотрудников охранного отделения (охранки), проживающих в эмиграции, посетили трое мужчин, хорошо говорящих по-русски. Личности всех троих установить не удалось, и они и не проходят по нашим картотекам, как по линии белоэмиграции, так и по линии иностранных спецслужб. После такой встречи бывшие сотрудники охранного отделения начали переезжать в г. Берн, Швейцария, где в настоящее время посещают закрытые курсы. Обучением на курсах занимаются штатные сотрудники европейского филиала бюро Пинкертона, США, а также вышеуказанные неустановленные лица. При этом европейский филиал бюро Пинкертона проводит ряд организационно-оперативных мероприятий по охране фонда, возглавляемого белым генералом Юденичем Н.Н. Все попытки получить более детальную информацию о деятельности фонда в настоящее время наталкиваются на активное контрразведывательное сопротивление…»
Начальник 5 отделения ИНО ОГПУ СССР при СНК СССР
Берман Б.Д.
THE TIMES. Лондонская биржа металлов – новости.
«… на 1 процент поднялись акции Британской Южно-Африканской компании после продажи двух нерентабельных золотых рудников у истоков Оранжевой реки в Южно-Африканском Союзе …»
14.03.33 г.
LE FIGARO. Собственный корреспондент из Боготы, Колумбия.
«… русский эмигрант из Европы выкупил у правительства Колумбии в департаменте Бойака 20.000 гектаров земли. Сумма сделки не оглашается…»
19.03.33 г.
***
В Москву из Франции я возвращался поездом через Берлин. Попросил Ною в дороге меня не беспокоить и завалился на полку. Просто захотелось немного побыть одному и спокойно еще раз проанализировать все задуманное. Целых три дня в покое и полудреме под стук колес оказались очень кстати, и вся мозаика плана предстоящих действий окончательно сложилась. План был циничен до безобразия, но иначе было нельзя.
Конец марта в Белокаменной встретил меня метелью. Выйдя из вагона поезда на перрон Белорусско-Балтийского вокзала, я сразу заметил встречающего меня Стаса. Он всегда оставался старшим по группе, пока я отсутствовал. Ноя две недели назад закончила создание нашей мобильной связи на основе местных областных радиоретрансляторов, и поэтому Стас встречал меня по моей же просьбе. Я перезвонил ему из поезда, когда проехал Смоленск.
Стас, увидев меня, радостно помахал рукой и, пробившись сквозь толпу встречающих, подошел. Сделав изумленно — радостное лицо, он начал меня оглядывать и ощупывать, при этом приговаривая:
— К нам приехал, к нам приехал наш Егорыч дорогой…
Я молча ждал конца представления. Друг детства не был бы собой, если бы не начал превращать все небольшой балаган.
Между тем цирк продолжался:
— Барин, барин из Парижу вернулся, вот радость-то какая… А поворотись—ка, барин! Экий ты смешной какой стал в этой французской шляпе. Где купил? В Париже? Я такую же хочу. Подаришь? – продолжал тараторить этот клоунопсихолог. Потом, заговорщицки подмигнув, оглянулся по сторонам, придвинулся и зашептал в ухо:
— А как девочки в Ницце? Расскажешь? Вот помню, в Гвинее мы освобождали французских заложниц — монахинь от местных людоедов. Как они нас потом отблагодарили!!! – он мечтательно вздохнул.
— Стас, заканчивай. Как у вас дела?
Он отодвинулся, удрученно закатил глаза и жалостливо проговорил:
— Замордовались бегать с новобранцами, Егорыч. Годы уже не те, по лесам скакать с автоматом. Пожалел бы нас, а?
— Бог подаст. Но, в качестве жеста доброй воли, дарю ящик настоящего французского арманьяка. Это поддержит вас всех морально?
— Гы, конечно поддержит!!
— Ну, тогда на, неси этот большой чемодан, лишенец, и вон ту здоровую коробку. Только осторожно, в ней ваш арманьяк.
— Благодетель!!
Стас подхватил мой чемодан, и мы пошли к выходу из вокзала. На привокзальной площади сели в припаркованный ЗИС и поехали в сторону дома, переданного в наше пользование Берзиным.
Поплутав по занесенным снегом московским улицам, свернули в один из тупичков Большого Знаменского переулка и остановились перед металлическими воротами в высокой стене, перегораживающей проезд. Я хотел уже выйти из машины, но в этот момент створы ворот медленно разошлись. A дальше проезда не было. Вместо этого пришлось въезжать в большое помещение сразу за воротами, в котором пол под углом уходил под землю, и было достаточно пространства для проезда автомобиля. Когда мы съехали, бетонная плита за нами поднялась, a мы очутились в большом замкнутом зале, перегороженном поперек металлической стеной. Я вопросительно взглянул на Стаса.
— Система «ниппель», все стандартно – ответил он на мой незаданный вопрос. – Обычная система для особо охраняемых объектов. Выход открывается, если закрыт вход. «Чистилище» по-простому. Выходим из машины, нас уже отсканировали. Видишь, сбоку, в стене, дверь открылась?
Действительно, из неприметной двери вышли двое. Первым был Фарид, а вторым оказался курсант из его взвода по кличке Горе.
Фарид шел впереди, его подопечный чуть сзади. Оба были в бронежилетах, с оружием и в касках.
Фарид подошел к нам со Стасом, а его курсант остановился в нескольких шагах.
— С приездом, Андрей Егорович. Как доехали?
— Спасибо. Прекрасно.
— Помощь нужна?
— Да, пожалуй. Пусть твой парень захватит вещи, а ты со Стасом пошли со мной. Сейчас будем делать общий сбор всех наших, время не терпит. Кстати, а почему вы с оружием и в полном боевом?
Стас рядом неопределенно хмыкнул.
— Учебно-тренировочные занятия, Андрей Егорович. По приказу временно исполняющего обязанности старшего группы Станислава Федоровича. — Фарид покосился на Стаса — Каждый взвод понедельно дежурит. И объект охраняем, и тренируемся заодно. Все по уставу.
Тут я услышал голос Стаса.
— Курсант Горе.
— Я!
— Отойти на десять шагов.
— Есть!
Горе четко развернулся и отошел на десять шагов.
После этого Стас придвинулся вплотную к Фариду и зашипел так, что у меня мороз по коже прошел.
— По уставу, говоришь? Ты почему при своем головорезе субординацию не соблюдешь и не доложил как положено, когда нас встретил? Мы о чем договаривались? Мы договаривались, что устав и мои методички должны выполняться до последней буквы. А ты что творишь? Ты почему своим бандитам целых десять минут отдыха дал, после марш-броска, на прошлой неделе? Ты почему троим любимчикам вместо «Тактики ведения боя в городе» уже неделю «Программирование на С» и „Теорию радиоцепей“ подкладываешь на промывке мозгов? Ты думаешь, я ничего не знаю, конспиратор хренов? Службу забыл? Инструкции нарушаешь? Тебя на спарринг в спортзал пригласить, чтобы мозги вправить? Или мне, как психоаналитику, с тобой поработатъ?
Фарид отшатнулся и побледнел.
— Лучше в спортзал.
— Ну как хочешь. Это ты выбрал.
Фарид опустил взгляд.
-Виноват, товарищ подполковник. Больше не повторится.
— Ладно, проехали. Но гляди у меня… Если еще раз что-то подобное выкинешь, то я тебя научу Родину по уставу любить.
Я решил вклиниться:
— Подожди Стас. Что это за случай с программированием, Фарид?
— Да понимаете, Андрей Егорович, после теста на дополнительную профнаправленность в моем взводе три потенциальных программиста обнаружились. И притом очень высокого класса. Ну, я, не ожидая от Станислава Федоровича инструкций, на свой страх и риск им университетские учебники по программированию и электронике подложил.
— И как результат?
Фарид вовсю разулыбался.
— Я из своей индивидуальной рации резистор «выкусил» и микросхему настройки частот обнулил. Потом дал им тактический ноутбук и предложил неисправность устранить. Так они за полчаса все восстановили. Без схемы. Резистор из грифеля карандаша сделали, а старые настройки рации из временных файлов в ноутбуке вытащили. И это сразу после второго сеанса.
— А если бы пацанам после второго сеанса мозги «выкусило», ты об этом подумал?! — начал опять заводиться Стас.
Пришлось опять встревать.
— Все, брэк, господа.
Стаса я понимал. Людей мало, каждый на счету. Тут поневоле начнешь нервничать. Тем более, что он, как психолог, отвечал за дееспособность каждого при таких нагрузках. Но то, что произошло с курсантами, было очень интересно. Тем более, что я таким специалистам в предстоящей операции отводил одну из главных ролей.
— Стас, а как остальные подопечные?
— Девяносто четыре процентa из всего состава уже «прорвало». Информацию поглощают гигабайтами. Еще полгода, и каждого можно на батальон спецназа командиром ставить. Но вопросами измучили. Мое мнение, пора им уже правду говорить. Назрело.
— Да, пожалуй ты прав. Но чуть позже. Сейчас более неотложные дела есть. Все, хватит болтать, ведите меня к себе. Я тут первый раз, в отличие от вас, старожилов.Фарид пошел вперед, указывая направление, а мы со Стасом двинулись за ним.Прошли через боковой проход, потом ряд дверей, возле каждой из которых стоял часовой, поднялись на лифте на первый этаж и вошли в большую комнату. Я с любопытством огляделся.
— Ого, да тут целый ситуационный зал. Как я, угадал?
Стас довольно рассмеялся.
— Угадал. Все твоя Ноя расстаралась. Ты еще все службы не видел и жилые помещения. Тут в осаде можно полгода жить и семечки щелкать, не отвлекаясь на нападающих. И два входа-выхода предусмотрены в соседних домах, чтобы не светится. Не дом, а мечта нелегала. Наш Олег, когда первый раз все это увидел, был готов Ною расцеловать. Но она сказала, что Ваджры не целуются.
Я хмыкнул.
Мысленно позвал:
— Ноя…
— Я здесь, Андрей, — раздался голос Ваджры. и она появилась прямо перед нами.
Потом Ваджра повернулась к Стасу и хихикнула.
— А дальше продолжить не хочешь?
— Лучше сама.
— Ну, сама, так сама. Навожу тут последний лоск, то одно добавлю, то другое уберу, параллельно с тобой, Андрей, лекарство во Франции синтезирую, а тут твой воин с таким предложением. Я ему честно сказала, что полематериальная оболочка целоваться не умеет. Но потом решила развлечь Стаса и Фарида, которые рядом были. Вот я Олегу и говорю, что передумала и буду учиться целоваться у него. Только пойду губы накрашу в соседней комнате и сразу же вернусь. A у тебя в базе данных ведь не только библиотеки, но и фильмы. И среди них очень хороший, с настоящими ракшасами, именно такими, какими они были. Кажется, «Чужие» называется. Я трансформируюсь в соседней комнате, выхожу и говорю Олегу: «Я готова». Олег — истинный кшатрий и сильный воин. Я знала немало сильных воинов, которые убегали или теряли рассудок при встрече с настоящим ракшасом. Но Олег остался на месте и стоял как скала, только одно слово произнес .
— И какое?
— Ё-моёёёё…
Когда все успокоились, я сказал:
— Так, заканчиваем лирику. Фарид, передавай командование охраной кому-то из своих курсантов и давайте перемещаться на полигон. Там собираем всех наших, обсудим мой план и я поставлю конкретные задачи. Фарид молча кивнул, открыл свой ноут, что-то на нем набрал, а потом сказал в рацию:
— Четвертый взвод, внимание! С 14.32 начальником охраны назначается курсант Горе. Заместитель — курсант Говорун. Начальник караула — курсант Молчун. Приказ передан на тактические ноутбуки. Подтвердить получение приказа передачей личного кода. Курсант Горе, прибыть в ситуационный зал.
Горе явился через несколько минут. Он постучал в дверь, получил разрешение войти, и замер на пороге. Фарид подошел к нему, они пару минут поговорили о чем-то. Потом, опять спросив разрешение, новый начальник охраны уже хотел было выйти, но был остановлен громовым голосом Стаса:
— Курсант Горе, стоять!!
Горе встал как вкопанный, поедая грозное начальство глазами.
— Ты куда, головорез, вещи поставил, которые тебе поручили нести и охранять как девственницу перед свадьбой? Особенно тот большой ящик?
— Тут, перед дверью стоят, товарищ подполковник.
— Не ронял ящик-то? Если чемодан уронил (Стас покосился на меня ), то и хрен с ним. Но если ящик…, ты у меня с полосы препятствий не слезешь.
— Никак нет, товарищ подполковник, не ронял.
— Ладно, тогда иди. Но если обманул, курсант, я это точно узнаю. И не позже, чем сегодня вечером. Все, свободен.
Когда Горе, козырнув, вышел, я повернулся к Ное:
— Ноя, давай проход.
Сразу после моих слов перед нами появилась дверь в мою старую квартиру. Я подождал, пока все войдут (Стас тащил ящик лично, а чемодан оставил мне), потом вошел сам, закрыл за собой дверь, тут же открыл, и мы вышли в жилом боксе ангара на полигоне.
Я попросил Стаса по рации дать команду на общий сбор всех «наших», предупредив, чтобы занятия продолжались по расписанию и велись лучшими из курсантов. Когда через час, взмыленные и еще не остывшие от своих учебных боев, все собрались и расселись, я попросил меня внимательно выслушать:
— Итак, господа-товарищи. Начнем с простого. Нам необходимо форсировать схему подготовки курсантов по дополнительной профнаправленности и создать из них целевые группы. Условно назовем их «программисты», «психологи» и «аналитики». К первым отнесем всех, у кого есть предрасположенность к технике и точным наукам. Ко вторым тех, кто расположен к работе с людьми. И к третьим – у кого гиперразвита интуиция и есть способность к логическим обобщениям. Все остальные сводятся в группу «силовой поддержки». В зависимости от поставленных задач, группы будут объединяться между собой или расформировываться. Опыт некоторых товарищей, – я покосился на Фарида; тот, заметив это, покраснел, а Стас, сидящий рядом с ним, глумливо ухмыльнулся и толкнул его в бок, – так вот, этот опыт показывает, что такое форсирование мы можем начать безболезненно для наших подопечных.
Теперь о сложном. Предполагаю, что первоначальный план необходимо скорректировать…
Два дня мы проспорили и выпили неимоверное количество кофе. Все успели друг с другом переругаться и снова помириться. Но в конце концов согласились, что предложенный мной окончательный вариант плана имеет место быть, хоть и с существенными дополнениями.
***
Друзья все валят за границу,
А я в союзе остаюсь.
Друзья мне пишут, как ты тут.
А я нормально - супер гуд!
(Слова из песни группы «Ленинград»)
…фальшиво, под нос напевал Горе, настраивая поисковик в базе данных на указанные Фарадой имена и фамилии.Украдкой взглянув на сидящего к нему спиной лейтенанта в другом конце комнаты, вынул из дивидишника диск и поставил на освободившееся место чашку.
— Накажу, — не оборачиваясь и быстро что-то набирая на клавиатуре, сказал Фарада. Потом, закончив набирать, развернулся на стуле, помолчал, смотря на своего подчиненного укоризненно, вздохнул и произнес:
— Вот скажи мне, Горе, почему ты, как ребенок, хочешь попробовать все, что пробовать не надо? И откуда ты узнал, что привод дисковода можно так использовать? Ведь на «промывке» вас учат только как НАДО работать, а как НЕ НАДО — этого в программе нет. Молчи, не отвечай. Я сам за тебя отвечу. Ты в очередной раз влез в запароленные лично мной папки на сервере, нагло вскрыв всю защиту. Используя метод диагонального чтения, которому вас научили на той же «промывке», быстро прочел все байки про системных администраторов, до которых смогли дотянуться твои шаловливые ручонки. Потом замел следы в логах и почистил временные файлы. Я прав? Ой, только не делай невинное лицо.Горе потупился. Между тем Фарада продолжал:
— И что ты для себя любимого еще интересного там нашел, а? Отвечай, как на духу, ракшас!
— Пиво….
— Не понял?!
— Админу там постоянно в пайке положено пиво на службе, товарищ лейтенант, а мы тут с кофе на чай перебиваемся.
Фарада несколько секунд смотрел на него шальными глазами, потом как-то странно хрюкнул и отвернулся…
Горе недоуменно пожал плечами, смотря в спину лейтенанта. В прочитанных им файлах, админы (он мысленно покатал понравившееся слово на языке) действительно хлестали пиво с утра до ночи.
И пусть Фарада не держит его за ламера ушастого, блокируя интересные каталоги. Он все равно все дочитает до конца. Подумаешь, 20-символьный пароль. Еще раз пожав плечами, Горе вернулся к прерванной работе и снова начал напевать под нос.
Эту песню он вчера нашел на сервере случайно, и она точно отвечала его теперешнему настроению. Два месяца назад Горе получил ответы на все вопросы, которые все чаще и чаще вставали перед ним с недавнего времени. Картины странной, яркой, непонятной жизни мучили во сне, и он просыпался среди ночи от чувства безнадежной потери чего-то светлого и радостного. Знания, неизвестно откуда пришедшие, выплескивались из него потоком желания Создавать. Слова и понятия, о существовании которых он раньше и не догадывался, прочно занимали место старых. Обострившееся до предела чувство справедливости искало и не находило выхода. В помещениях ангара, куда их каждый вечер заводил Фарада, он с удивлением и страхом начал давать определения окружающим его предметам и осознавать их назначение. То же самое происходило и со всеми другими, кто рядом с ним изо дня в день бегал, стрелял, сидел в классах, уставившись (теперь он знал это слово) в мониторы, на которых стремительным потоком мелькали изображения, а в наушниках слышалась скороговорка диктора, перераставшая в водопад неопределенных звуков.
Им увеличивали нагрузку изо дня в день. Он просто физически тогда ощущал, как гнется его мозг под потоком информации, когда приходилось за сеанс перелистывать сразу пять книг. И когда тяжесть вопросов и знаний придавила так, что, казалось, раздавит своим весом, их внезапно всех собрали в большом пустом зале ангара, где одиноко, прямо в самом центре стояли двое. Андрей Егорович и красивая восточная женщина. А за ними была открыта Дверь…
Они тогда долго смотрели друг на друга, все двести человек и эти двое. Потом Егоров тихо проговорил:
— Я знаю, что вас терзают вопросы, на которые вы мучительно ищете ответы. Но ответов вы не находите. Это все из-за меня. Сейчас я вам все расскажу, но перед этим мы с вами уйдем в другое место. Идите за мной.
Они выходили из Двери и оказывались на громадном песчаном пляже, на который накатывали тихие волны океана. Вечернее солнце томно клонилось к закату, и только шелест прибоя нарушал первозданную тишину.
— Садитесь, мальчики, прямо на песок, вокруг меня, и начинайте спрашивать.
Всю ночь Егоров отвечал на их вопросы и рассказывал. Ноя сидела рядом с ним и грустно смотрела на звезды.Они жгли костры, и казалось, есть только рассказ Егорова, мерный рокот океана и огонь. Егоров рассказывал, какой мир может быть и какой есть. Закончив рассказывать, он надолго замолчал. Потом невесело, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:
— И что же мне оставалось делать? Кто и как смог бы мне помочь перевернуть эту махину?
Молчун, сидевший рядом с Горе на песке, вдруг тихо ответил:
— Никто, кроме нас…
Эти негромко произнесенные слова сорвали последний камень плотины хаоса и неопределенности в их головах.
«Никто, кроме нас» — и все для Горя встало на свои места. Жизнь приобрела краски, и в ней появилась цель. Все стало просто и понятно.
С того самого момента его не покидало состояние легкой бесшабашности и способности «свернуть горы».
***
Время для Берзина после встречи с Егоровым помчалось вскачь. Но он был только рад этому. Ощущение неявной угрозы, постоянно витавшей в воздухе, исчезло. Да, «фельдъегерь» сам был угрозой, но это была угроза, которой можно было посмотреть в глаза. «Старик» понимал, что «Пришлый», как он про себя назвал Егорова, не будет с ним церемониться, если усомниться в его лояльности. Поэтому старался выполнять все поручения с наибольшей тщательностью. Тем более, что ему действительно предложили обратный билет с дороги, ведущей прямо в подвалы к Артузову. Такой подарок было сложно переоценить. Жизнь научила Берзина, что удача — девка капризная. И если ты не замечаешь ее благосклонности, то сразу меняет свою улыбку на оскал.
Работы действительно стало больше. Намного. Деньги, полученные от Егорова, позволили увеличить эффективность работы Службы на порядок и творили чудеса. На западноевропейском и дальневосточном направлениях сдвиги были особенно впечатляющими.
У заместителя начальника Гехаймештатсполицай Пруссии, имеющего прямой выход на Геринга, оказалась больна дочь. Для лечения необходимо было сделать несколько операций в Швейцарии. А денег на них не было. Девочка была обречена. Через сеть подставных лиц, якобы от имени американского мецената, деньги были заместителю предложены под расписку. Долг перед семьей победил. Дальше все пошло по отработанной схеме.
К начальнику Отдела D4 МИ5, отвечающего за контрразведку в отношении СССР, подбирали ключи еще с 1929 года, но все было безрезультатно. Помогли вездесущие «желтые» журналисты, которым пообещали премию в размере двух годовых окладов и каждому по дому в подарок за достоверную компрометирующую информацию. Через две недели на столе Берзина лежали фотографии из лондонского притона в Саутвэре, неподалеку от Лондона, свидетельствующие о том, что «разрабатываемый» — «пассивный» гомосексуалист и постоянно участвует в оргиях. «Старик» дал санкцию на вербовку. Чиновника взяли в борделе на горячем, когда он, переодетый в женскую одежду, вовсю развлекался с двумя портовыми грузчиками. Три сотрудника нелегальной резидентуры вскрыли дверь номера отмычкой и хладнокровно зарезали обоих любовников. Сластолюбца в неглиже, обмазав кровью, сфотографировали над трупами, скрутили и увезли на конспиративную квартиру. Там ему, предъявив удостоверения итальянской разведки СИСМИ, показали фотографии со всеми его похождениями, после чего поставили перед выбором: или огласка, или работа на «итальянцев». Рыдая и размазывая тушь на глазах, последний подписал документ о сотрудничестве. Теперь на стол Берзина регулярно ложились сводки обо всех текущих и планируемых операциях британской контрразведки.
Жену первого помощника начальника 2-го отделения политической полиции Японии в настоящее время тайно лечили от опиумной зависимости, спасая честь древнего самурайского рода от позора. Паломник из Бурятии, за разрешение отпустить монастырского травника, передал одному из монастырей в Тибете несколько килограммов золота и свитки эпохи Ниммё, купленные за баснословные деньги. Травник тайно был переправлен в страну Восходящего солнца. После недели лечения травами жена чиновника самостоятельно встала, привела себя в порядок и попросила служанку позвать к ней детей, с которыми не разговаривала два года. Увидев вошедших не без боязни, недоверчиво глядящих на нее мальчика и девочку, заплакала и прижала их к себе. Муж, наблюдавший за ней через ширму, молча вышел из дома и отправился к Храму Тосёгу. Войдя в храм, попросил проводить его в келью к скромному старому монаху, нашедшему целителя. Стоя в келье на коленях, помощник начальника 2-го отделения политической полиции Японии разрезал себе руку. После этого, взяв кисть для письма, написал кровью в свитке вассальную клятву и с поклоном передал свиток монаху. Старый монах, проходящий в картотеках Службы под псевдонимом «Дайго», был резидентом разведки РККА в стране Ямато.
Ручей информации, ранее равномерно и плавно текший в картотеки Службы, начал превращаться в бурный поток, требующий постоянного внимания и отдачи всех сил работе.
Очередной рабочий день грозил затянуться за полночь, когда один из телефонов на столе начальника 4 управления РККА зазвонил. Вначале он тренькнул вопросительно, а потом начал звонить весело и настойчиво. Берзин снял трубку и устало сказал:
— Да, слушаю.
— Добрый вечер, Ян Карлович, – услышал он на другом конце провода жизнерадостный голос. – Узнали?
— Конечно, узнал, Андрей Егорович.
— Это хорошо. Ну, будем считать, что процедуру вежливости мы соблюли. Теперь по существу. Нам необходимо встретиться, господин Берзин. И немедленно. Значит так…
— Погодите, не надо по телефону…
— Не волнуйтесь, Ян Карлович, эта линия сейчас не прослушивается. Так что все в порядке. Поэтому слушайте дальше. Где-то минут через двадцать заканчивайте дела и вызывайте свою машину. Водителю скажете, чтобы он вас отвез к тому дому, который вы мне передали. Остановитесь перед воротами, там вас встретят. Машину и охранника отпустите. Дежурному помощнику скажите, что у вас встреча с засылаемой загранагентурой и совещаться вы будете всю ночь.
— Что-то срочное?
— У нас теперь все будет срочное, господин Берзин.
— Понял, Андрей Егорович. До встречи.
— До встречи, Ян Карлович.
Положив трубку, «Старик» несколько минут задумчиво смотрел на телефонный аппарат, барабаня пальцами по столу. Потом открыв стол, достал табельный КС, но усмехнувшись каким-то своим мыслям, вернул оружие обратно и вызвал дежурного помощника.
***
Я сидел в ситуационном зале, в последний раз просматривая документы перед приходом Берзина, которые подготовили совместно группы «аналитиков» и «программистов». Факты в документах были просто убийственны. Особый интерес вызывал прогноз, в котором говорилось, что если прямо сейчас не начать действовать, то события пойдут даже по худшему сценарию, чем они пошли в той истории, которую я знал. Предсказываемые события ввергали страну в хаос, по сравнению с которым будущие чистки и война являлись не более чем эпизодом. К чести подготовивших прогноз, они сразу указывали на узловые точки воздействия, способные если не повернуть, то хотя бы приостановить нежелательное развитие ситуации. Более того, «аналитики» предлагали несколько вариантов решения проблемы с проработанными схемами. Было видно, что мои архивы, перенесенные на новые носители Ноей из «квартиры» на нашу базу в Большом Знаменском, использовались на сто процентов. Откровенно говоря, я и сам не вполне догадывался, что они такое содержат. Необычный интерес вызывала так называемая «красная папка», о которой я когда-то слышал краем уха. Ее нашли в той части архивов, к которой я обращался всего пару раз. Для успешного воздействия на события, к этой реально существовавшей кода-то «папке», был приложен набор высокопрофессионально сделанных фальшивых документов подготовленных «программистами». Документы были идеальны. Они учитывали все: начиная от специфических оборотов, заканчивая потрепанностью бумаги и смазаностью шрифта печатной машинки. Сделали даже фильм, якобы подтверждающий правдивость фальшивки. Тут уже чувствовалась рука Фарида, который из «программистов» формировал настоящий техотдел, требуя от Нои все нового и нового оборудования: от медийного, до подслушивающего. Это с его подачи «аналитики» получили настоящий вычислительный прогнозцентр.
Я уже листал последнюю папку, когда Вася Лупандин привел ко мне Берзина. «Старик» вначале с любопытством оглядел зал, потом поздоровался.
— Однако, Андрей Егорович, разместились вы с размахом и основательно, – проговорил он, устраиваясь в предложенное кресло — похоже, что у вас здесь настоящий укрепрайон.
— Это обычные меры безопасности, Ян Карлович. Но давайте не отвлекаться на китайские церемонии, сразу перейдем к делу. Располагайтесь удобнее. Работать мы будем долго. Для начала решим организационные вопросы. Вам удалось освободиться от двойного подчинения ОСНАЗ вам и ОГПУ?
— Да, но только для частей, расположенных в московском округе. В приграничных округах осталось двойное подчинение. Мне не удалось переубедить Менжинского. Впрочем, его контраргументы выглядят вполне здраво и обоснованно. В приграничных округах действительно неспокойно, и ОСНАЗ-у приходится часто помогать частям ОДОН.
— Меня пока это устраивает. Есть какая-то часть, расположенная именно в Москве?
— Есть. Это 19 полк ОСНАЗ, проходящий подготовку по программе «активная разведка». Командир полка – моя креатура. Прямым приказом наркома обороны он подчиняется только начальнику военной разведки. Даже начальник генштаба может ему отдавать приказания только через меня.
— Очень хорошо. Завтра же дадите команду командиру полка, чтобы его подчиненные освободили часть казарм, боксов и складов. В них переместятся мои люди и техника. Срок – три дня.
— Принято.
— Теперь ознакомьтесь вот с этим.
Я протянул Берзину две папки. Едва взглянув в первую и перелистав в ней несколько страниц, «Старик» изменился в лице.
— Откуда ЭТО у вас? И еще с такими печатями и резолюциями? Вы понимаете, что даже у меня вот к ЭТОМУ нет допуска? ЭТО стоит гораздо выше, чем те списки агентуры, которые вы мне показывали.
— Понимаю, все понимаю, Ян Карлович. Теперь ознакомьтесь со второй папкой. В ней много фактов, которые можно толковать двояко, и нет главного – стенограмм. Но все косвенно указывает на людей, список которых в конце. Читайте.
Берзин читал долго и внимательно, возвращался к прочитанным страницам и начинал читать все сначала. Где-то часа через три он отложил папку, устало протерев глаза, задумчиво уставился в потолок. Посидев так несколько минут, повернулся ко мне и сказал:
— Того, что здесь написано, хватит для расстрела без стенограмм. Их даже допросят без пристрастия. Просто уточнят кой-какие детали, а потом поставят к стенке. Они перешли грань. Можно понять измену идее. Но ЭТО — уже предательство страны. Вы хотите, что бы я ЭТОМУ — он показал на папки — дал ход через свои каналы?
— Нет, не хочу. Мы поступим по-другому. Вот, держите еще этот портфель. Сразу предупреждаю, что документы в нем, в отличие от тех, что вы сейчас видели высокопрофессионально подготовленная деза. Мы ее отдадим фигурантам в нужный момент. Когда и как — сейчас объясню. Только перед этим ответьте, когда у вас в наркомате обороны ближайшее плановое совещание с присутствием командующих западных округов?
— Через две недели.
— Прекрасно. Вот что мы с вами сделаем…
***
Жилой дом в Столовом переулке спал. Шел уже второй час ночи, и в нем светились только несколько окон. ЗИС с выключенными фарами, в котором я и Берзин сидели на заднем сиденье, тихо подкатил к подъезду и остановился. Несколько минут ничего не происходило, потом рядом с машиной, как будто из воздуха, возник «Касатка». Он знаком показал, чтобы Фарид, сидящий на месте водителя, приоткрыл окно:
— Все готово, — сказал Лупандин, заглянув в салон машины, — можно выходить.
Я повернулся к Берзину:
— Пойдемте, Ян Карлович.
Мы вышли из машины и прошли через входную дверь дома, возле которой уже стояли два курсанта в форме офицеров ОГПУ. На месте консьержа тоже сидел наш человек. В доме было тихо, как в склепе. Крепко спали дети и горничные, верные и неверные супруги, спали кошки и собаки, спали даже крысы в подвале. Газ, поданный через вентиляцию, сделав свое дело, уже развеялся, но оставил в подарок им всем безмятежный, глубокий и здоровый сон.
Быстро поднявшись по лестнице, мы со «Стариком» вошли в нужную квартиру. Внутри нас встретил Стас со своими курсантами.
— Они там, — небрежно махнув рукой сторону гостиной, громко сказал он. — Можете полюбоваться.
В большой комнате, обставленной с претензией на роскошь, в живописных позах спали за столом пятеро военных в форме высшего командного состава РККА. Было заметно, что сон свалил их всех внезапно и быстро. Я повернулся к Стасу:
— В каком они состоянии?
Он в ответ ухмыльнулся:
— В прекрасном. Хочешь, каждому возле уха выстрелю?
— Лучше не надо.
— Ну, не надо, так не надо. Тогда я забираю товар на транспортировку, как запланировано.
— Валяй, командуй.
По приказу Стаса, его подопечные аккуратно положили военных на носилки, прикрыли простынями и вынесли через черный вход во двор, где погрузили в поджидающую большую карету «Скорой помощи» с затемненными окнами. Спустя некоторое время их уже заносили в мою квартиру, дверь в которую я открыл прямо из гаража нашей базы в Большом Знаменском. Всех привезенных усадили на стулья, за каждым из которых встал охранник. Они мирно похрапывали и, похоже, просыпаться не собирались.Здесь были все, кто сегодня был в Кремле на плановом совещании в наркомате: Уборевич, Корк, Тухачевский, Якир и Егоров
Мы с Берзиным сели напротив них в кресла. Надо было начинать. Свои роли со «Стариком» мы обговорили заранее.
— Давай антидот – сказал я Стасу
Стас, не церемонясь, прямо через одежду ввел в руку каждому из шприц-тюбика лекарство. После укола товарищи командиры зашевелились. Первым в себя пришел Якир. Он встряхнул головой, огляделся непонимающе. Потом, несколько раз моргнув, уставился на «Старика» исподлобья и прорычал:
— В чем дело, товарищ Берзин? Где мы и что здесь происходит?
Берзин ответил ему долгим, брезгливым взглядом. Потом встал, отвернулся, отошел к окну и, не оборачиваясь, проговорил:
— Объясните ему, товарищ Егоров.
Я кивнул головой охране.
— Начинайте.
Лупандин, стоявший за стулом, рванул Якира за шиворот, и резко, без замаха, ударил его по почкам. Тот было вскинулся, но «Касатка», не давая опомнится, заломил ему правую руку вверх за голову и снова ударил, теперь по нервному узлу в подмышку. Командующий Украинским военным округом захрипел, повалился на пол и засучил от боли ногами. С другими поступили не лучше. Их избивали, стараясь причинить максимум боли, но не наносить видимых повреждений. Через несколько минут все пятеро корчились на полу. Избитых подняли и, как мешки с картошкой, бросили на место. Выглядели товарищи командиры не лучшим образом. Когда они немного пришли в себя, я спокойно и тихо сказал:
— Отвечать только на вопросы. Коротко и по существу. Своих не задавать. Понятно или повторить процедуру? В ответ было молчание и настороженные взгляды.
— Очень хорошо, что мы начали понимать друг-друга.
Я положил перед ними на стол папку с планом оперативного развертывания РККА в Украинском, Московском, Ленинградском и Белорусском округах на случай войны.
— Почему ЭТО находилось в архиве с особо важными документами в генштабе Рейхсвера? Почему здесь стоят визы начальника немецкого генштаба и министра обороны, что они ознакомлены с этим документом? Почему особо охраняемый секрет страны, к которому вы имеете прямое отношение и отвечаете за его сохранность, оказался в чужом генштабе?
Никто не проронил ни слова.
— Молчим? Ну, тогда вы не оставляете мне выбора…
Я указал на Тухачевского.
— Этого первого.
Тот рванулся с кресла, но его повалили, заломили назад руки и сковали с лодыжками ног наручниками. Стас резко отдернул голову замнаркома назад за волосы, подержал несколько секунд, а потом сделал укол в надувшуюся шейную артерию. Несколько секунд Тухачевский пытался вырваться, но потом обмяк и завалился на бок.
— Все, готов, – проверив его пульс, сказал Стас. – Это хорошее средство, на порядок лучше пентонал-натрия. Практически безвредное. Можете снимать с него наручники и задавать вопросы. Он в полном сознании, осознает все, что с ним происходит, но врать не сможет. Гарантирую. У нас есть пять часов, потом он начнет сопротивляться. С Тухачевского сняли наручники и посадили на стул. Я повернулся к Берзину, все еще стоявшему возле окна:
— Ваша очередь, Ян Карлович. Вы у нас специалист по постановке правильных вопросов.
Через минуту Тухачевский заговорил. Мы его снимали и записывали на пленку. Он говорил и не мог остановиться. Берзин не зря ел свой хлеб в разведке. Своими вопросами «Старик» выпотрошил замнаркома, как хорошая хозяйка курицу. Когда закончил с Тухачевским, принялся за других, приведенных уже в нужное состояние. После допроса дал каждому ручку с бумагой и приказал письменно изложить все рассказанное.
Заговор в самом деле был. К этому времени заговорщики существенно продвинулись в своей подготовке к перевороту и находились в состоянии «сбора сил». В общем, план переворота заключался в следующем: предполагалось убедить Сталина собрать высшую конференцию по военным проблемам, касающуюся Украины, Московского, Ленинградского, Белорусского военных округов. Тухачевский, Егоров и командующие округами должны были явиться на конференцию со своими помощниками. В определенный час, по сигналу, два отборных армейских полка при поддержке танков перекрывают главные улицы, ведущие к Кремлю, чтобы заблокировать вероятное продвижение войск ОГПУ. В тот же самый момент заговорщики арестовывают Сталина. Они были убеждены, что переворот мог быть проведен в Кремле без беспорядков в Москве. Фактически в руках Тухачевского был весь Московский гарнизон. Сам переворот предполагалось провести 30 апреля 1934 года. Выбор дня переворота был обусловлен тем, что проведение подготовки к первомайскому военному парад позволяло ввести военные части в Москву, не вызвав подозрений.
Передача плана оперативного развертывания РККА в генштаб Рейхсвера являлась определенного рода гарантией серьезности намерений заговорщиков. В ответ руководство вооруженных сил Германии обещало всяческое содействие в признании нового правительства своей страной.
К концу пятого часа наши гости начали высказывать признаки сопротивления, но дело было уже сделано. Тухачевский отшатнулся от стола, на котором только что написал признание, и рванулся было выхватить исписанные листы y Берзина, но был остановлен Олегом, который без церемоний, тычком в солнечное сплетение, отправил его обратно на стул. Тяжело дыша, Тухачевский прохрипел:
— Ну, ты и сука, Ян Карлович.
Берзин усмехнулся и почти ласково ответил:
— А ты дурак и хреновый конспиратор, Миша. Ты даже не удосужился создать собственную службу безопасности, в которой тебе объяснили бы азы нашей работы. Интересно, на что ты рассчитывал? Что ты будешь играть в заговорщика, шепчась на приемах в немецком посольстве с их помощником военного атташе, публично посылать своего наркома обороны, и на тебя никто не обратит внимания?
— И ты дурак, Иона Эммануилович, – Берзин повернулся к Якиру, который пришел в себя немного раньше, сидел молча, только бросал на нас недобрые взгляды, — потому что высмеиваешь Усача в постели своей секретарши. Нашел, балбес, чем в постели заниматься. Видишь, я и это про тебя знаю, хотя у меня фронт работ другой. А что о тебе знает твой начальник особого отдела, догадываешься?
— И вы совсем не Сократы, – «Старик» ткнул пальцем в оставшихся троих. – Вы встречаетесь вместе чаще, чем вам положено по службе, вот как сегодня. И даже не скрываете свои встречи. А из этого делаются вполне определенные выводы людьми Менжинского.
«Старик» несколько секунд помолчал, потом хищно проговорил:
— Xотите, я вас удивлю, соколы ощипанные?
Он открыл портфель, который я ему передал, достал папки и швырнул их прямо под ноги сидящей на стульях пятерке.
— Нате, читайте. Только не обмочитесь от страха. Заговорщики, мля…
***
Председателю ОГПУ СССР при СНК СССР тов. Менжинскому В.Р.
Докладная записка N 111/34 (выписка).
Экз. Единств. Сов. секретно
Тема: «Седой»
Дата: 29.05.33 г.
«… от лица, заслуживающего доверие, стало известно, что:
участились случаи посещения «Седым» объекта «Тупик». Посещения коррелируются со звонками на правительственный телефонный номер «Седого» невыясненного абонента. Службе прослушивания не удается ни идентифицировать номер исходящего звонка, ни прослушать сами разговоры. По заключению технической службы, в разговорах с «Седым» абонентом используется неизвестная нам технология криптирования человеческой речи, а также оборудование по отсечению прослушивания. Аналитическим отделом выявлена вероятность в 73 процента присутствия указанного оборудования на территории объекта «Тупик»…
…в свете вышеизложенного, с целью негласного осмотра объекта и получения дополнительной информации о «Седом», прошу вашего разрешения на «акцию» в отношении «Тупика».
Начальник Секретно-политического отдела ОГПУ СССР при СНК СССР
Молчанов Г.А.
Резолюция. Акцию разрешаю, с задействованием легенды «Вор».
Менжинский В.Р.
***
С недавнего времени крыса облюбовала этот тупичок напротив больших железных ворот. Тут было тепло днем, потому что сюда заглядывало солнце, и было так приятно полежать под его лучами на куче отбросов. Крыса и сейчас лежала на них, провожая взглядом отъехавший от ворот автомобиль. Но внезапно она подняла голову, поводила носом в воздухе, как будто принюхиваясь к чему-то, потом попятилась назад и исчезла среди куч мусора.