— Да замолчи ты, паршивая дворняга, отойди от меня, — недовольно воскликнула молодая женщина, — когда большой пёс, радостно виляя хвостом, подбежал к ней.
Марина отошла подальше, куда собаку уже не пускала цепь, и посмотрела вокруг. Как всё это уже надоело! И эта никчёмная собака, и старый, убогий дом, с такими же негодными надворными постройками, и тёмный лес, видневшийся совсем недалеко от дома. А на туалет, сколоченный из необработанных досок, даже смотреть противно. Никаких удобств! Нет, совсем не о том она мечтала, когда несколько месяцев назад согласилась поселиться в этом доме, который достался Андрею после смерти бабушки. А ведь сначала она даже была довольна, что ей удалось вырваться из маленькой двухкомнатной квартиры, где приходилось ютиться вместе с родителями, младшей сестрой и престарелой бабушкой. Но теперь, пожив в таких допотопных условиях, она снова мечтала о нормальном, цивилизованном уюте, хотя и возвращаться к родителям, конечно, не собиралась.
Заскрипела входная дверь, и на крыльце появился её гражданский муж Андрей, с несколько помятым лицом. Собака разразилась новым приступом громкого лая.
— Хороший пёс, хороший, — успокаивал Андрей прыгающего Тузика, гладя его по голове.
— Ну, такой уж хороший, что дальше некуда, — презрительно сказала Марина, — одинаково ласкается и к своим, и к чужим.
— Но он ведь от бабушки остался, куда теперь его денешь? Да, кстати, сегодня родители придут. Мама хочет, чтобы ты помогла ей в огороде, а мне отцу придётся помогать строить…
— Сейчас, разбежалась. Я им не батрачка, итак на неделе помогала. Все ногти обломала, и руки в мозолях. На вот, посмотри, — возмущённо выговорила Марина, показывая свои ухоженные руки.
Андрей посмотрел на подругу. Да, действительно, она явно не приспособлена для садоводческих работ. Раньше они трудились в одном цехе, но затем физическая работа «доконала» Марину, и она ушла с завода. Она окончила курсы товароведов, и сейчас искала хорошее место. А выглядела Марина классно! Андрей гордился внешностью своей подруги. Характер, правда, у неё капризный, особенно в последнее время, но что тут поделаешь? Немного подумав, Андрей предложил:
— Может ты и права, мне и самому не очень-то хочется с похмелья в огороде корячиться. Давай сделаем так. Уйдём прямо сейчас, пока они не пришли, и оставим записку, что нас куда-нибудь вызвали, что-нибудь придумаем. Только куда идти?
— Вот это как раз не проблема, пойдём на центральную площадь.
— На митинг что ли, про который Широков говорил?
— Да что я дура, по-твоему, полная, чтобы ходить на митинги? – обиженно проговорила Марина. – Мы пойдём на презентацию нового торгового центра «Виктория». Во-первых, сегодня обещают огромные скидки. А во-вторых, на центральной площади целый день будут увеселительные мероприятия в честь открытия, и даже выступят настоящие поп звёзды из Москвы. Сейчас ещё рано, но надо уходить, пока твои родичи не застукали.
Молодые заторопились, но раздался звонок, и вскоре во дворе появился Сергей Николаевич Широков, сосед, живущий через дом от них.
— Если у вас к нам какое-то дело, то зайдите в другой раз, а сейчас мы торопимся, — недовольно сказала Марина.
— Да, Сергей Николаевич, лучше потом, — подтвердил Андрей.
Хотя соседу было уже почти пятьдесят, а Андрею на двадцать лет меньше, они были в довольно дружеских отношениях. Сергей Николаевич часто заходил поговорить на социальные темы. Он ведь до недавнего времени работал в оппозиционной газете, критикующей действия городского руководства. Но хотя теперь газету закрыли, а её хозяин уехал за границу, Широков свою правозащитную деятельность не прекратил. Вот и сейчас он спросил подозрительно:
— А куда вы собрались?
— Мы не обязаны отчитываться перед вами, — ответила Марина.
— Решили пойти на центральную площадь, — объяснил Андрей.
— Так ведь это замечательно, — обрадовался Сергей Николаевич, — поддержите нас…
— Ну, уж нет,- прервала его Марина, — мы идём на презентацию торгового центра, — а не на ваш митинг.
— Э, зря вы так девушка, — обиделся сосед, — важнее сейчас дела просто нет…
— Понимаете, я не собираюсь с вами спорить, мне некогда, ёщё надо собираться: нанести макияж, одеться.
— Ладно, пусть так, приходите на презентацию, — согласился сосед. – Главное не забывайте и нас, мы будем там, рядом, обязательно подходите и поставьте свою подпись…
Новый торговый центр решено было открыть в двенадцать часов. Перерезать ленточку у входа в магазин должен был сам губернатор, специально для этого приехавший в их город.
Новое торговое здание было построено рядом с центральной площадью, и тут же установили большую сцену, на которой вечером должны выступать популярные певцы из Москвы.
Андрей и Марина, а также две её подруги, Ольга и Елена пришли на площадь к половине двенадцатого. Народа было уже достаточно. С раннего утра организаторы праздника разместили здесь множество увеселительных мероприятий. Аттракционы, конкурсы, караоке, мини кафе, местные артисты, — всё это пело, плясало, раздавало бесплатно призы, лишь бы только удержать людей у нового магазина.
И только в начале площади, около здания старого музыкального театра собрался народ, не одобрявший этого веселья. Здесь собрались активисты природоохранного движения. Они призывали людей выступить в защиту Южного леса, через который планировалось проложить участок новой междугородней автомагистрали. Активисты подходили к людям и предлагали поставить подписи под обращением к губернатору. Но желающих сделать это было мало.
Сергей Николаевич заметил в толпе Андрея и позвал его к себе.
— Не вздумай ходить к этим придуркам, — предупредила Марина.
Но Андрей, обиженный пренебрежительным отношением к себе со стороны её подруг, ответил:
— Я что, не могу поговорить с соседом?
Сказав это, он направился к Сергею Николаевичу. Марина не стала задерживать его. Сказать по правде, ей хотелось пообщаться с подругами наедине, походить по магазину, хотелось ощутить себя человеком, а Андрей в последнее время её всё больше напрягал.
— Это мой сосед, — представил Широков Андрея пожилой даме со строгим лицом – Знакомься, Андрей, это Анна Григорьевна, наш самый активный работник по защите леса. Андрей ведь тоже, как и я, живёт около Южного леса. Ну что, Андрюша, защитим природу?
Андрей натянуто улыбнулся и что-то пролепетал под строгим взглядом Анны Григорьевны.
По площади пробежало оживление. По направлению к центру шла свита гостей, окружённая милицией. Активисты также направились туда.
На трибуну поднялись хозяин нового торгового центра, мэр города и губернатор области.
— Дорогие друзья, — начал хозяин центра и несколько минут говорил о преимуществах, о низких ценах своего магазина, о содружестве с властями, без которого строительство нового центра, вообще, могло не состояться.
Затем слово взял мэр и в свою очередь выразил признательность за организацию такого нужного заведения. А закончил свою речь так:
— Но ничего бы не получилось, если бы не помощь нашего уважаемого губернатора Петра Владимировича, и потому честь перерезать входную ленточку в магазин по праву принадлежит ему.
Губернатор взял в руки микрофон:
— Я, конечно, польщён, что именно мне выпала честь открыть филиал столь известной по всей России торговой фирмы. Отрадно знать, что прогресс неуклонно набирает обороты, изобретаются всё новые удобные вещи, делающие наш быт более цивилизованным. А вы служите как бы проводниками этих новшеств в жизнь. Честь и хвала вам за это. И ещё добавлю, мы все очень ценим вашу организацию праздника. Тут и самодеятельность, и профессиональные артисты, и культурный досуг разнообразный, и даже звёзды из Москвы. Молодцы, одним словом! Вот граждане, мы можем отметить, что жизнь в вашем городе налаживается, и центр суперсовременный вам построили, и вероятно скоро будет строиться новая автотрасса по окраинам вашего города, и это принесёт деньги в бюджет. Ну, что же, не будут вас задерживать, поспешите в магазин, господа, там, по словам организаторов, будут хорошие скидки.
Пётр Владимирович уже собирался спуститься со сцены, с ножницами в руке, услужливо протянутые мэром, но вдруг из толпы раздался голос Сергея Николаевича.
— Подождите, подождите, мне обязательно нужно сказать.
Губернатор остановился и недовольно посмотрел вниз, но быстро спохватился, и на лице его снова засверкала улыбка.
— У вас какой-то вопрос? – спросил он.
— Да, у меня есть сообщение, наиважнейшее, — кричал Широков.
— Человек хочет говорить, дайте ему слово, — поддержала Анна Григорьевна и другие активисты.
Губернатор обвёл взглядом толпу и опять лучезарно улыбнувшись, разрешил:
— Хорошо, если гражданин хочет выступить, то всегда, пожалуйста, мы только приветствуем. Надеюсь, вы тоже похвалите наших организаторов.
Охранники пропустили, и Широков быстро поднялся на сцену, взял микрофон, но сначала из-за волнения его голос сорвался, и прозвучало очень смешно. В толпе рассмеялись.
Сергей Николаевич разозлился и начал говорить громко и резко:
— Вот тут сказано было, что это хорошо, когда появляются новые удобства, и, значит, спасибо прогрессу. А я так считаю, что не прогресс это, а наоборот упадок. А как иначе? Мы будем, значит, вдоволь всего потреблять для своего удовольствия, загрязняя для этого атмосферу, а потомкам чего достанется, как они будут жить в полностью погубленной природе?
— Перестаньте разводить демагогию, — вмешался мэр, испуганно глядя на губернатора. – Мы здесь собрались не на лекцию.
— Не буду читать лекцию, — возвышая голос, продолжал Широков,- я скажу вам прямо. Вот губернатор говорил о строительстве новой автомагистрали. Ну и пусть строят её подальше от леса. А Южный лес мы не дадим трогать.
— Не дадим, не дадим, — зазвучали редкие голоса активистов.
— Вы поймите, — продолжал увлечённо Сергей Николаевич, смотря прямо на губернатора, — если мы вырубим этот лес, то в нашем промышленном городе совсем нечем будет дышать. А подумали ли вы о животных, которые живут в этом лесу? Они же умрут без среды обитания! Ведите дорогу вокруг леса, а природу обижать не позволим.
— Правильно, — раздавалось с группы поддержки.
Мэр подал знак, и оратору отключили микрофон. Но Широков продолжал кричать:
— Мы написали вам петицию, господин губернатор. Вы должны издать указ, чтобы не планировали строить через лес, а если не сделаете этого, то мы напишем президенту России, соберём подписи, и пошлём жалобу по интернету на его сайт.
На сцену поднялись дюжие охранники, и стали оттеснять Широкова со сцены. А мэр заявил в микрофон:
— Тут некоторые люди хотят испортить нам праздник. Они занимают сцену, чтобы проталкивать свои неблаговидные планы. Но мы не позволим им этого. Всё: начинаем праздник.
На сцену побежали музыканты, отталкивая Сергея Николаевича, ожесточённо спорившего с милиционерами.
Заиграла музыка, и губернатор открыл торговый центр. Толпа заполонила здание, и Андрей не сразу отыскал свою подругу, а когда нашёл, то долгое толкался вместе с ней по этажам магазина. Марина не только купила по дешёвке нужные вещи, но и завела нужные знакомства. Администратор одного отдела пообещал устроить её на работу в центр.
После магазина направились к Марининой подруге, где собралась шумная компания, а вечером пошли снова на центральную площадь, смотреть выступление поп знаменитостей.
Домой возвращались уже в полночь. Было холодно, накрапывал мелкий дождь, но Марина шла радостная, наполненная радужными перспективами, Андрей же шагал злой, отягчённый пивом и ревностью. Когда подходили к своему переулку, то увидели на перекрёстке большую чёрную «Тойоту» с затемнёнными стёклами, а затем, уже в переулке, заметили, как из дома Широкова вышли трое мужчин. Поравнявшись с ними, Андрей узнал в одном из них своего одноклассника. В школе они были приятелями, но потом виделись очень редко. Андрей слышал, что Вадим связался с «крутыми» ребятами, и даже был в окружении уголовного авторитета. В последний раз, когда они встретились, Вадим сделал вид, что не узнал бывшего одноклассника. Вот и сейчас, он прошёл мимо с каменным лицом, но зато другой парень бросил на Андрея злобный взгляд. В доме Сергея Николаевича горел свет, калитка была прикрыта. Уже у своей калитки молодые люди услышали шум отъезжающей машины.
Андрей рассказал Марине о своём однокласснике.
— Ну что же, — ответила подруга, — ничего странного. Если принять во внимание, как этот идиот вёл себя на площади, то ничего удивительного нет, что он связался с подобными людьми. По их рожам видно, что они уголовники. Как говорится, два сапога пара.
Андрей, достаточно натерпевшийся от Марины за день, вскипел и наговорил грубостей. Девушка очень обиделась, и сказала, что завтра же уйдёт от него. Андрей сначала выразил удовольствие по этому поводу, но затем, через некоторое время пришёл извиниться, долго просил, и вымолил всё-таки прощение. Он даже открыл в честь этого недавно подаренную ему бутылку коньяка, которую хотел использовать при торжественном случае.
На следующее утро опять встал Андрей с больной головой и, допив оставшийся коньяк, снова лёг спать. Марина также проснулась поздно, посмотрела телевизор, не торопясь накрасилась, и собралась уже одна идти в торговый центр, чтобы без присмотра похлопотать насчёт будущей работы, но неожиданные посетители помешали этому.
К ним во двор зашли два милиционера, соседка старуха, а также Анна Григорьевна с ещё одним стариком, природоохранным активистом.
— Не видели ли чего-нибудь подозрительного ночью или сегодня утром? – спросил старший милиционер.
— А в каком плане? – поинтересовалась Марина.
— Вашего соседа, что живёт через дом, Широкова Сергея Николаевича, нашли избитым около крыльца своего дома вот эти люди, — милиционер показал рукой на активистов. — Похоже, что там пролежал он всю ночь.
— Неужели всю ночь? – воскликнул Андрей. – Но ведь ночью был дождь!
— И дождь, и холод, — добавил лейтенант. – Так что вы знаете?
— Мы ничего не видели и не слышали, — безапелляционным тоном объявила Марина.
— Но ведь там стояла машина, — срывающим голосом произнёс Андрей, — и ещё там…
— Какая машина? – резко перебила его подруга. – Ты хоть помнишь, как домой дошёл? Он вчера такой пьяный был, что всё перепутал. Машина стояла в первом переулке от трамвайной линии, а нам то ещё сколько идти от него… Машина та тронулась и нас обрызгала. Вот он и запомнил.
— Не затыкайте молодому человеку рот! — потребовала Анна Григорьевна. – Говорите, что знаете!
Андрей подумал и произнёс тихо:
— Пожалуй, да, я всё перепутал, ничего я не видел и не слышал. А за что его избили? — Вы же были вчера на митинге. Помните, Сергей ещё знакомил нас? Неужели вам еще не понятно, за что так зверски избили столь замечательного человека? Не слушайте девушку, скажите правду! — настаивала пожилая женщина, но притихший Андрей ничего не рассказал.
Когда они остались одни, Марина злобно высказала своему другу:
— Ты совсем дурак, что ли? Захотел в храбреца поиграть? Если не думаешь о себе, то обо мне хотя бы подумай!
Утром следующего дня, по дороге к трамвайной остановке, Андрея остановили трое незнакомых парней, с угрюмыми лицами, и спросили, не заметил ли он чего-нибудь интересного в субботу ночью? Андрей испугался и сказал, что ничего особенного не видел. Парни похвалили за это и намекнули, что так он должен говорить всем, кто бы ни поинтересовался. А иначе могут быть большие проблемы со здоровьем.
На работе Андрей нервничал, был невнимателен, поругался с начальством и коллегами. Этому способствовал и телефонный звонок Марины, в котором она рассказала, что и с ней провели беседу «серьёзные» парни по поводу недавних событий в их переулке. Девушка сказала, что она боится, и переезжает на время к своим родителям, и, вдобавок ко всему, у неё ещё телефон мобильный сломался, так что пока на звонки не будет отвечать.
Андрей, чтобы снять стресс, выпил после работы, затем добавил, и хотел уже найти Анну Григорьевну или обратиться в милицию и дать правдивые показания, но потом решил повременить и снова купил спиртное.
Пришёл на следующий день с похмелья, выпил уже на работе, что было замечено начальством. Но мало это трогало Андрея, он даже ушёл с работы раньше времени. Направился он к дому Марины, но её там не застал, погулял по городу, зайдя раза два в рюмочные. Потом вернулся к дому подруги, и, узнав, что она ещё не приходила, решил подождать во дворе.
Марину привезли на машине, и за рулём сидел никто иной, как администратор нового торгового центра. Этот немолодой уже мужчина проводил Марину до подъезда и собирался поцеловать на прощание, но в это время подбежал Андрей и оттолкнул его. Началась разборка, в результате которой Марина сказала Андрею, что между ними всё кончено.
На следующий день Андрей, вообще, не пошел на работу. С утра он стал искать деньги на выпивку, и к обеду уже сильно набрался с местными алкашами, которые потом расположились спать у него в доме. Но вечером пришли родители и, разогнав непрошенных гостей, остались ночевать с непутёвым сыном.
Рано утром родители выслушали рассказ Андрея о последних событиях, и решили, пока не поздно, помочь сыну. Отец пошёл с ним на завод, чтобы уладить там возникшие проблемы, а мать поговорила с Мариной о том, что если отношения с Андреем прекратились, то пусть это будет точно, и никаких перемен уже не нужно.
Буквально через неделю Андрей уволился с завода по собственному желанию, а ещё через неделю уехал в другой город, где у матери жил брат, который занимал неплохую должность на процветающем предприятии и обещал устроить племянника к себе. А с жильём так, вообще, проблем не возникло. Решено было, что Андрей поселится у своего дедушки.
Хотел Андрей перед отъездом сходить в больницу к Сергею Николаевичу, но родители посоветовали этого не делать, так как сосед в тяжёлом состоянии, и потому вряд ли допустят свидание. Думал Андрей и о том, что надо бы поговорить с Анной Григорьевной и рассказать ей правду, но и это родители запретили. По их мнению, не следовало играть с огнём, а нужно начинать абсолютно новую жизнь.
Прошло два года. Андрей приехал навестить родителей во время отпуска. Он неплохо обосновался на новом месте: нормально зарабатывал, бросил пить, женился на хорошей девушке. А приехал один, потому что жена была беременная. Срок, конечно, ещё был небольшой, и осталась жена не одна, а со своими родителями, но, всё равно, задерживаться не следовало.
И Андрей, и родители не любили писать письма, за эти два года они только перезванивались друг с другом, и потому сейчас жадно обменивались новостями. Родители подробно рассказали о родственниках, о знакомых, сообщили, что Марина вместе с подругами уехала искать своё счастье в Москву, и, наконец, сообщили главную новость. Оказывается, совсем недавно было окончательно утверждено решение о строительстве новой скоростной автомагистрали, а для этого собирались сносить не только часть леса, но и деревянный микрорайон, где находился дом бабушки. И, соответственно жильцы этих старых деревяшек получат взамен новое комфортабельное жильё. Родители решили сделать сыну подарок, то есть подарить ему квартиру, когда её получат. Если захотят молодые, то пусть приезжают жить сюда, но если не захотят (что наиболее вероятно), то, пожалуйста, пусть продают квартиру и покупают там.
Андрей очень обрадовался. Появилась реальная надежда жить самостоятельно со своей семьёй, без требовательной тёщи и тестя.
Как всё удачно складывается, — сказал он. – Люди, наверное, там радуются, у некоторых дома ведь совсем разваливаются. Я же всех соседей там знаю. А как, кстати, Широков поживает, Сергей Николаевич? Как его здоровье после больницы?
— Э, а вот с Сергеем то, как раз беда, — ответил отец. – Совсем мужик с катушек слетел. И здоровье плохое, он ведь потерял ногу, и …
— Ничего себе! – перебил Андрей. – Но почему так получилось?
— Его ведь сильно избили тогда, — ответила мать, — и пролежал долго на голоде. Короче, не знаю почему, но началась у него гангрена, и не смогли врачи ногу спасти, отрезали выше колена.
— Ну, и как он теперь?
— Так я и говорю, — продолжил отец, — то, что ногу он потерял, это ещё полбеды. Он ведь сначала, когда только из больницы вышел, был бодрым, энергичным, проповедовал, как и прежде. И женщина с ним была, тоже активистка…
— Анна Григорьевна, наверное, — вставил Андрей.
— Вот, вот, наверное. Мы думали сначала, что они поженятся, но вдруг Сергей стал дурить. Он начал пить, связался с алкоголиками, чей дом последний в переулке.
— Я их знаю, — заметил сын.
— Сначала просто с ними пил, а теперь и совсем к ним поселился.
— А как же его дом?
— Дом он продал, а деньги все пропил с новыми друзьями!
— Как так?
— А вот так. И подругу себе нашёл там такую же. Обидно то, что воспользовались люди его дуростью, и купили за бесценок. Вот теперь получат нормальную квартиру, а может не одну, а Серёга чего? Он же живёт у алкоголиков так, из милости, без всяких прав. В любой момент могут турнуть, и куда он денется? Будет одиноким, одноногим бомжем. Впрочем, он и сейчас таким является. Начнут скоро сносить дома, и всё: останется на улице. Те алкоголики, свой дом не продают, да им и не дадут дети, которые ждут, не дождутся, начала сноса, и тогда Серёга полетит, как фанера над Парижем.
— Что же это, — недоумевал Андрей, — неужели никого не нашлось, чтобы его удержать?
— А кто удержит, если крыша съехала? Родных у него нет, вернее нашлись, кое-какие родственники, как узнали про перспективу, но, во-первых, поздно спохватились, а во-вторых, он сам себя так повёл… Советовали, конечно. Я, например, говорил ему. Я ведь давно его знаю. Но бесполезно…
На следующий день после этого разговора родители попросили Андрея, поработать вместе с ними в бабушкином саду. Они старались выжать из огорода максимум, пока он ещё находился в их собственности. А из дома всё ценное уже было вывезено раньше. В этот день никто из бывших соседей им не повстречался, да и сам Андрей сказал родителям, что не хочет никого видеть.
Но в понедельник, когда родители ушли на работу, Андрей пошёл на место своего бывшего проживания. Он подошел к тому дому, где жил теперь Широков и остановился у калитки. Вместо звонка торчали оголённые провода, гнилой забор накренился, и сквозь большие щели был виден грязный двор. Оттуда доносились голоса ругающихся людей. «Ну, зачем я сюда припёрся? — сказал мысленно себе Андрей, посматривая на грязные, треснутые стёкла в окнах. – Пойду лучше отсюда». И он уже хотел уйти, но из калитки выскочила женщина, на вид лет сорока, в коротком грязном платье, в галошах на босу ногу и, обернувшись, крикнула во двор:
— Да пропади ты пропадом, козёл одноногий!
Потом, заметив пришельца, спросила:
— А вам кого здесь надо?
— Да мне, собственно, и не очень нужно, — начал смущённо Андрей, — я так просто, пришёл навестить бывшего соседа, Широкова Сергея Николаевича.
— А-а, понятно, — на опухшем лице женщины появилось неодобрение. – Здесь он, вон идёт урод, полюбуйтесь.
Андрей посмотрел во двор, и увидел Сергея Николаевича. Изменение во внешности было ужасным: лицо прорезали глубокие морщины, волосы поседели и лоснились от грязи, на тёмном лице с перебитым носом под обоими глазами красовались синяки. Одет он был в потёртую спецодежду зеленоватого цвета. На месте отсутствующей ноги штанина была отрезана, а остаток перекручен проволокой. Опирался Широков на металлические костыли.
— Здравствуйте, Сергей Николаевич, — робко сказал Андрей, сделав несколько шагов вперёд.
Широков хмуро посмотрел на него, прокашлялся и спросил:
— Каким ветром тебя занесло?
— Вот, решил навестить вас, я ведь теперь в другом городе живу, я же уехал тогда. Вы в больнице ещё лежали. Как они сильно вас избили, Сергей Никол…
— Ладно, меньше текста, — перебил его бывший сосед, — у тебя деньги есть?
— Ну, немного есть, — Андрей полез в карман, — Вот столько могу отдать.
Сергей Николаевич, энергично перебирая костылями, подошёл к Андрею, взял деньги, пересчитал и положил часть в карман пиджака, а оставшиеся протянул женщине.
— А ну, Света, давай-ка, возьми деньги и купи выпить.
— Тебе надо, ты и покупай, — огрызнулась женщина, и отошла ещё немного от Широкова.
— Смотри, дура, я ведь и сам схожу, но тогда тебе ничего не достанется.
Из дома вышел, потирая плешивую голову, тщедушный мужик в драном пиджаке, а за ним коренастая баба со злым лицом, которая, окинув Андрея недовольным взглядом, спросила:
— Чего разорались, сколько можно лаяться? А это ещё кто?
— Это, Люба, мой гость. — Не помнишь, что ли, его? Он жил некоторое время здесь. Это внук Матвеевны. Помнишь Матвеевну? Да ладно, хватит разглагольствовать. Парень даёт деньги на бухло. Что, Витя, сбегаешь? – обратился Широков уже к хозяину.
— Не надо, я сама схожу, — вмешалась Света. – Давай бабки.
Сергей Николаевич посмотрел на неё, немного подумал и достал из кармана ещё деньги:
— На вот ещё, купи на всё. Вообще-то, наказать тебя надо, но так уж и быть, прощаю.
Светлана презрительно фыркнула, но ничего не сказала. Она взяла деньги и быстро ушла со двора.
— Зря ты ей дал, — заметила Люба. – Она теперь на тебя обижена, и потому может не вернуться. Купит выпить и пойдёт к Фролу.
— А пусть только попробует так сделать, — вскричал Широков, потрясая костылём, — я ей тогда устрою.
— Ну-ка, Витя, сходи, проследи за ней, — приказала хозяйка мужу, и тот безропотно вышел со двора.
— Это, конечно, нелишне, — согласился Сергей Николаевич, — но на самом деле, это я должен на неё обижаться. Погляди, какие мне синяки Фрол наставил. И всё из-за кого? Из-за этой потаскухи. Тоже мне, нашла приятеля. А ты, Андрей не робей, — присаживайся тут, вон на лавочку. А ты бы, Люба, подготовила закуску, чего стоять без дела? Надо же гостя угостить. И принеси всё сюда, выпьем на свежем воздухе.
— Ты не командуй, начальник тоже мне нашёлся. Я тебе не кухарка, и деликатесов не имею, что найду то и принесу, мне наплевать, гость, не гость, много вас тут развелось, надоели уже, — грубо заворчала баба, но пошла в дом.
— Слышишь, как со мной разговаривает? – спросил Широков.- А ведь недавно было совсем по другому, недавно у меня было много денег, и моё слово было законом. А сейчас деньги закончились, и меня готовы прогнать со двора. А я, знаешь ли, не в обиде. Это всё в порядке вещей, так люди устроены, такова натура человека.
— Я слышал, вы дом продали. Но зачем, Сергей Николаевич? Ведь скоро будут сносить всё здесь, и можно было получить благоустроенную квартиру.
— А мне не нужна благоустроенная квартира, понимаешь? Я боролся за сохранение леса, а теперь должен за уничтожение этого же леса получать подачку? Не желаю!
— Но где же вы будете жить, Сергей Николаевич? Вы пока живёте у этих, а потом когда их дом снесут, куда пойдёте?
— Не знаю, Андрей, совсем не знаю. И даже не хочу думать об этом.
— Но вы изменились, Сергей Николаевич, очень изменились. Вы же раньше были такой правильный, такой примерный.
— Я просто был дурак.
— Но вы же так здорово выступали на митинге.
Во дворе появились Светлана и Виктор с двумя бутылками спиртосодержащей жидкости для протирки стёкол, и тут же вышла хозяйка с большим блюдом, на котором лежала солёная капуста и помидоры. Виктор разлил технический спирт по грязным стаканам. Все выпили, в том числе и Андрей, который постеснялся отказаться и залпом выпил жидкость с ярко выраженным химическим вкусом. Он попробовал заглушить этот вкус капустой, но она оказалась, чуть ли не противнее спирта. Хорошо, что нашлась кружка с водой и кусок слегка позеленевшего хлеба. Между тем уже было разлито по второй. Андрей энергично замахал рукой, показывая, что пропускает.
Зато Сергей Николаевич заметно развеселился от выпитого. Он уселся на крыльцо, закурил и начал говорить:
— Да было дело, выступал я за лес, за природу, критиковал власти за несправедливость. Уважал себя за это. А теперь я плюю на те свои взгляды.
— Но почему, Сергей Николаевич? – спросил Андрей.
— Я когда вышел из больницы, то сначала настраивал себя на прежний лад, агитировал как раньше, сошёлся даже со старухой этой, Анной Григорьевной. Вот ведь, настоящая дубовая баба…
Сергей Николаевич вдруг замолчал и насупился. Виктор протянул ему налитую чашку:
— На вот, Николаевич, выпей.
— А что же дальше с вами произошло? — продолжал любопытствовать Андрей, после того как Широков жадно осушил содержимое чашки.
— А дальше я стал слепнуть на левый глаз. Он, кстати, сейчас почти не видит. Протез для ноги захотел, лечение мне требовалось восстановительное. А мне сказали, что всё дадут, но если я перестану бороться за лес. Но это ладно. Я к тому времени уже привык считать, что наши руководители – подлецы, и меня нисколько это не удивило. Потом мне опять угрожали расправой. Обещали добить. Ведь меня лупили битами, знаешь ты это?
— Да, знаю. То есть, так говорили милиционеры, когда снимали с меня показания, — поправился Андрей.
— Так вот: всё это неприятно, но главное было в другом. Я случайно услышал разговор, которые вели обо мне хорошие знакомые, единомышленники мои, как я тогда считал. Их было несколько человек, мужчины и женщины, и они не видели меня. Суть их беседы состояла в том, что я дурак. Да настоящий дурак, потому что не будет же умный человек лезть на рожон, не будет лишаться здоровья из-за ерунды. Нет, они не отрицали, что теоретически я прав, а вот практически они бы сами ни за что не стали рисковать своей жизнью, спасая какие-то деревья, ведь у них есть семьи, обязанности перед родственниками и так далее.
— И правильно говорили, — сказала хозяйка Люба. – Что ты о себе возомнил?
Широков продолжил, не отвечая на замечание.
— И понял я тогда, что главный принцип нашего мира, всей природы, так сказать, — это равнодушие. В том смысле, что наплевать на все посторонние вопросы, а заботиться нужно лишь о себе и своих близких. Получение пользы для себя – вот должен быть смысл жизни, а забота о чём-то стороннем, о потомках или о животных – это просто аномалия, которая должна быть пресечена. Я пошёл против закона, и был потому раздавлен.
— Любишь болтать, да? — презрительно спросила Люба, — Деньги лучше давай, не видишь, спирт закончился.
— А где я возьму? Все отдал! – возмущённо развёл руками Широков.
— Не ври, — сказала Света, — я же видела, что парень больше дал.
— Вот она, благодарность! – желчно рассмеялся Сергей Николаевич. – Когда я продал дом, пускай хоть по дешёвке, но деньги всё равно появились, так вот все они передо мной на цыпочках ходили.
— Да кто перед тобой ходил? Что ты болтаешь? – возмутилась хозяйка.
— Ты, Серёжа, это, не сочиняй, — заметил хозяин.
— Все юлили передо мной, — продолжал оратор, — и эта шлюха тоже, но когда кончились деньги, вернее половину стащили…
— Это кто шлюха? — закричала Света, — да ты на себя посмотри. Одноногий, полуслепой урод. Жид. Деньги жалеет.
— Не ругайтесь, я дам, — сказал Андрей, и достал последние деньги, что были у него с собой.
Виктор взял их и направился за очередной порцией пойла.
— А я, между прочим, совсем не сержусь на них, — умиротворённо развивал свою мысль Широков. – Всё согласно природе, так оно и должно быть. Эти люди, как и все другие, заботятся только о собственном благополучии. Раньше они хотели на халяву выпить, и потому я им был нужен, а теперь, когда у меня уже ничего нет, я их стесняю, и они, естественно, избавиться от меня хотят.
— Да, да, надоел ты уже сверх меры, — подтвердила Люба. Давно мои дети требуют, чтобы выгнала этого похабника, а я дура жалею, но скоро придёт конец моему терпению.
— Правильно, Люба, гнать его…
— Ах ты, дрянь, — разозлился Сергей Николаевич и замахнулся на Свету костылём.
Пришлось Андрею успокаивать его, успокаивать женщин до той поры пока не вернулся Витя со спиртным. Сразу все выпили, и на время воцарился мир. Андрей воспользовался этим и спросил:
— Но если вы считаете, что главная сила в мире – эгоизм и равнодушие к другим, то почему вы не потратили деньги от проданного дома только на себя? А лучше бы подождали получения благоустроенной квартиры и продали её дороже. Ведь сами же говорите, что разочаровались в своих идеалах.
— В том то и парадокс, — ответил бывший сосед, и на пьяном лице его появились слёзы, — мне было обидно за наше мироздание, и я решил не быть таким, как все, я решил не иметь ни какой пользы в столь мерзком деле, а спустил за бесценок дом, и пропил…
— Но что будет с вами потом?
— Я не знаю, даже не хочу думать, я уже конченый человек, — говорил Сергей Николаевич, уже не стыдясь слёз. – Одно меня радует, что скоро люди своей жадностью доведут планету до глобальной экологической катастрофы, и этот порочный мир исчезнет. А, вообще, я рад, что ты пришёл, Андрей, повидать меня. Я теперь так мало слышу приветливых слов. Выпей со мной, ну, пожалуйста, прошу тебя. Не обижай хоть ты. И если честно, то не верь мне. Я всё это болтаю от безысходности. Моя жизнь превратилась в хаос, я больше не знаю, где ложь, а где истина, я боюсь…
Андрею пришлось выпить с расчувствовавшимся инвалидом. Химический вкус перехватил дыхания. Не найдя под рукой ни закуски, ни воды, он забежал за угол дома, где его сразу же обильно вырвало. Во дворе слышался новый спор. Идти обратно совсем не хотелось. Андрей обогнул дом и перелез через забор.
Всё дорогу до остановки Андрей, скривив страдальчески лицо, повторял: «И какого чёрта меня туда понесло? Зачем мне знать и видеть такое? У меня прекрасная семья — есть жена, скоро будет ребенок, у меня хорошие родители. У меня всё хорошо на работе, есть перспективы. Всё замечательно. Какой дурак, что пошёл. Зачем мне это? У меня всё хорошо, хорошо…».
