Галина Петрова стала всемирно известной звездой, не имея об этом ни малейшего представления. Дело в том, что вот уже двадцать лет Галя находится в состоянии летаргического сна. Казалось бы, ее должны были давно забыть, но происходило обратное. С каждым годом ее популярность только возрастала. То ли журналистам более не о чем было поведать миру, то ли действительно ученые, наблюдавшие Галину, ухватили за хвостик тайну сна и сновидений, но, повторюсь, интерес публики к ее судьбе только возрастал.
И вдруг в одно прекрасное осеннее утро, когда мелкий моросящий дождь, добрую неделю мутной пеленой опускавшийся с небес, наконец, прекратился, Галина Петрова открыла глаза и попыталась сесть на своем больничном персональном ложе.
Медсестра, дежурившая у ее постели, тщетно, как всегда, боролась с дремотой, сидя даже на очень неудобном, специально изготовленном, стуле. Впрочем, общеизвестно, что йоги умудряются спать и на гвоздях. Опыт многолетнего дежурства у неподвижного тела приучил воспринимать Петрову не более, чем манекен, помещенный в больничную палату. И вдруг этот манекен самопроизвольно зашевелился. Медсестра в ужасе таращила глаза, считая, что она спит. Она очень хорошо знала, что последует, если ее застанут спящей во время дежурства. Медсестра прилагала все силы, чтобы проснуться, но все ее усилия были тщетны. Петрова по-прежнему перед ее глазами продолжала копошиться, пытаясь сесть в постели. Наконец, медсестра осознала, что она не спит, что все происходит наяву, и волна радости, напрочь вытеснив страх, захлестнула все ее существо: она первая, кто стал свидетелем происходящего чуда – возвращения звезды из летаргии. Медсестра сумела справиться со своим волнением и, взяв, наконец, себя в руки, подскочила к звездной пациентке, что было очень кстати, так как еще мгновение и Петрова свалилась бы на пол. Медсестра в полной мере осознала тот факт, что она стала свидетелем потрясающей сенсации, только она может рассказать, как просыпалась знаменитая на весь мир Галина Петрова, а уж рассказать она сумеет.
Тут же, не мешкая, боясь, как бы у нее не отняли ее будущую звездность, медсестра позвонила, Виктору Анатольевичу Потапову, затем, подчеркнуто без спешки, — журналисту, подкармливавшему ее, и только после этого главному врачу клиники.
Через минуту-другую в палату влетел полноватенький, но очень подвижный мужчина неопределенных лет, как это стало модным в среде людей обоего пола с определенным достатком. Лишь кивнув сестре, вероятно, в знак благодарности, он тут же выставил ее за дверь. Несмотря на страстное желание медсестры остаться, ей пришлось ретироваться. Выходя, она с удовлетворением отметила, что дверь в палату взята под охрану, вероятно, пришедшим вместе с Потаповым, охранником, габаритами с хороший, викторианской эпохи, шкаф. Минуя его, в палату пытался протиснуться ее знакомый журналист, но безуспешно. Теперь он вынужден будет обращаться к ней за информацией. Теперь, когда журналист не смог прорваться в палату, только она может рассказать не только о первых секундах бодрствования Петровой, но даже о первых минутах, а может быть речь пойдет и о десятках минут. Однако на этом мы распрощаемся с медсестрой. Судьба ее нам не может быть интересной. Будущее ее ничем не будет отличаться от тысяч таких же звезд-однодневок, заполонивших телевидение, эстраду, книжные полки магазинов.
Вернемся в палату, где Галина Петрова таращила глаза на все, что попадало в ее поле зрение. Она пыталась поймать какую-то мысль, но та постоянно ускользала.
Виктор Анатольевич несколько секунд рассматривал Галину, оценивая ситуацию, хотел присесть на краешек постели, но передумал, взял неудобный стул и сел рядом с кроватью, чтобы все время видеть Галину, чтобы ничто не ускользнуло от его внимательного взгляда.
Виктор Анатольевич не был родственником Галины, но он принимал самое деятельное участие в ее судьбе. Вскорости, как Галина уснула, он посоветовал родителям через суд оформить опекунство над дочерью. Это не составило труда, так как та была совершенно в беспомощном состоянии. Позднее он выкупил у родителей опекунство, переоформив его на себя. Вы спросите: зачем ему это было нужно? О, Виктор Анатольевич был бизнесменом до корней волос. Поговаривали, что он родился в рубашке. Если это было так, то рубашка у него, без сомнений, была соткана из купюр. Виктор Анатольевич мог делать деньги из чего угодно и даже из ничего. Стоило ему прикоснуться к чему-либо, как очень быстро от этого чего-либо, даже от вакуума, начинали буквально отшелушиваться купюры. В значительной степени благодаря его усилиям не пропадал в мире интерес к судьбе Галины Петровой.
Виктор Анатольевич дождался, когда осмысленный взгляд Галины остановился на нем, аккуратно коснулся ее руки и сказал:
-Я твой друг.
Помедлив добавил:
-Ты меня понимаешь?
Галя хотела ответить: «Да», — но язык почему-то не ворочался и из горла выдулась лишь струйка воздуха с хрипотцой. Она было начала пугаться, но не успела. Виктор Анатольевич снова заговорил, успокаивая ее.
-Не волнуйся, все будет хорошо. Ты находишься в больнице, но ничего страшного. Сейчас придет врач и пропишет тебе лекарство и мы с тобой отправимся на бал.
Галя представила себе большую залу, много огней, много, красочно одетых, людей, кружащихся в танце, и слабо улыбнулась.
-Вот и хорошо, теперь уж точно пойдем на поправку и непременно попадем на бал.
С этого дня Виктор Анатольевич почти что не выходил из палаты, четко и жестко управляя потоком людей, жаждущих получить интервью или просто взглянуть на столь необычную женщину. Он ждал момента, терпеливо ждал, когда сможет Галину вывести в свет. Мысленно он уже видел, заполненные под завязку стадионы и потоки купюр, устремленные на его счета. Ему не нужна была слава, ему нужны были деньги. Виктор Анатольевич был глубоко убежден, что слава без денег – это всего лишь мечта шизофреника. Если хочешь прославиться, создай свою собственную денежную империю. Только деньги дают человеку независимость и, как следствие, свободу. А свобода – это и есть слава, слава, независящая ни от настроения толпы, ни от, что значительно важнее, прихоти властьимущих.
Благодаря достижениям медицины и медицинскому обслуживанию, организованному Виктором Анатольевичем в рамках отдельной палаты, Галина быстро шла на поправку. Мысли ее все чаще обращались не в прошлое, усиленно поддерживаемое лечащим экспериментатором, а в будущее. Чем же она займется, выйдя из больницы? Ведь ей без малого уже сорок пять, а за плечами всего лишь несколько лет преподавания в школе. Правда, она выглядит двадцатилетней, но разве это может каким-то образом повлиять на ее профессиональную пригодность. Интересно, какими стали ее первые ученики. Она всех их помнит так, словно они только вчера расстались. Хорошие были ребята, талантливые, каждый обладал какой-то своей устремленностью. Надо бы спросить Виктора Анатольевича об их судьбе.
На следующий день после обращения к Виктору Анатольевичу она узнала, что все они были призваны в армию, почему-то так и не окончив школу, все были направлены в Чечню и там, попав в засаду, все, до единого, погибли. Так Галина узнала о Чечне. Ей предстояло еще очень о многом узнать.
Погоревав по погибшим ребятам, Галина вновь вернулась к мыслям о школе, о преподавании, и обратилась с этим вопросом к Виктору Анатольевичу.
-Что? Преподавание? Какая школа? О чем ты говоришь? У тебя круглая сумма на счете, которой хватит и твоим потомкам даже в том случае, если ты снова уснешь. Пойми, ты – звезда. Тебя жаждут увидеть тысячи, миллионы людей. Тебя ждет рампа, аплодирующие, орущие стадионы, а ты говоришь, школа.
-Но ведь я ничего не умею. У меня нет никакого таланта.
-А тебе ничего и не надо уметь.
-И что же, я выйду на сцену, встану как столб и буду стоять, а люди будут мной восхищаться?
-Зачем стоять? Ты будешь петь, плясать, бегать, и всячески вдохновлять публику.
-Но я не умею петь!
-Я тебе еще раз повторяю, тебе ничего не надо уметь.
-И как же я буду петь, не умея это делать? – в голосе Галины почувствовалось раздражение.
Виктор Анатольевич подошел к телевизору и, пощелкав переключателем, вышел на музыкальный канал. Незнакомый Галине певец исполнял незнакомую песню.
-Я хорошо знаю этого певца. Как тебе его исполнение?
-В общем-то ничего, нравится.
-Так вот, к Вашему сведению, — Виктор Анатольевич перешел даже на «Вы», — у него не только голоса нет, у него слуха нет.
-И как же он поет? – в недоумении спросила Галина.
-А он не поет, он рот разевает.
-И зачем ему это нужно?
-Глупенькая. Ничего-то ты не знаешь про нашу жизнь современную. Тут действует простой закон капиталистического предпринимательства: деньги приносят известность, а известность родит деньги. У того, кто рот разевает, есть деньги, но он хочет иметь еще больше, а у того, кто поет, денег нет, но он хочет, по крайней мере, не умереть с голоду. Так вот они и обмениваются. Спрос рождает предложение – второй закон капитализма. И тот, кто рот разевает, очень много делает, чтобы предложение подобного рода не иссякало, чтобы тем, кто имеет талант, жилось плохо или очень плохо. Закон этот продиктован самой жизнью. Все знают простую истину: волк кушает барашка, а барашек скушать волка не может. Я предпочитаю быть волком, а не барашком.
-Виктор Анатольевич, — после некоторого раздумья сказала Галина, — Вы сказали, что предпочитаете быть волком, но ведь вы все: и Вы, и тот, кто рот разевает, рядитесь под барашков, ни один из вас не скажет, что он волк.
-Это – правда. Но, с другой стороны, не будь олухом и лохом.
-Нет, Виктор Анатольевич, — твердо заявила Галина, — Вы как хотите, но рот разевать я не буду, я пойду учительствовать.
* * *
На другой день Виктор Анатольевич пришел в сопровождении человека в милицейской форме.
-Хорошо, ты хочешь преподавать, — обратился он к Галине, — пусть будет по-твоему, но прежде послушай этого человека.
Милиционер сказал, что в школе № 8, расположенной на Парковой улице дом 36, произошел случай, который Виктор Анатольевич и попросил его (следователя), ведущего это дело, довести до сведения Галины Петровой. Сопровождая свою речь выдержками из протоколов допроса, показаний потерпевшей и признаний преступников, следователь поведал следующую историю.
По семейным обстоятельствам из школы уволилась преподаватель английского языка. Вся школа ее любила, но мальчишки 6-го «Б» класса буквально боготворили. О, как она рассказывала, сначала на английском языке, но потом всегда в переводе на русский о приключениях Тома Сойера и похождениях Робин Гуда. Тишина в классе стояла исключительная, муха пролетит – слышно.
Итак, еще не видя в глаза новую учительницу, они ее уже ненавидели всеми фибрами юного организма так, словно она была виновницей ухода их кумира. Но если в старые добрые советские времена мальчишки подсунули бы ненавистной англичанке куда не надо кнопки, прилепили бы мокрую тряпку над столом учителя, ну, в конце концов, среди урока вдруг хором отвратительными голосами исполнили какой-нибудь модный шлягер, то сейчас, в наше продвинутое время благодаря телевидению, они устроили отвратительный своим цинизмом спектакль.
Мальчишки на пути преподавателя от двери к столу натянули над полом леску. Увидеть леску не было никакой возможности. И как только учительница активным, чисто американским шагом вошла в класс и двинулась к столу, она зацепилась за леску и во весь свой, слава богу, не очень большой рост грохнулась на пол. Мальчишки же, не теряя времени, точно свора голодных муравьев, набросились на свою жертву. Они действовали быстро и строго по обдуманному плану. Пока учительница приходила в себя после падения, они успели задрать ей юбку-макси и крепко завязать над головой, после чего, так как руки ее вместе с головой оказались внутри подола, им не составило никакого труда стянуть с учительницы трусики. Бедная учительница полуголая каталась по полу, не в силах подняться на ноги, выставляя во всевозможных ракурсах свои прелести, а девочки, как более компетентная половина класса, фотографировали на свои мобильники эти ракурсы. Другая же половина класса, т.е. мальчики, в это время, улюлюкая, бегала вокруг, создавая невероятный хаос, выкорчевывая невероятный скрежет из своих мобильников.
К сожалению, — закончил милиционер, — оказалось, что учительница очень боится замкнутого пространства. С ней случилась истерика и она потеряла сознание. Видя, что учительница не шевелится, дети похватали свои ранцы и разбежались. Хорошо одному из них пришло в голову вызвать скорую. Могло бы кончиться гораздо трагичнее.
Галина смотрела на милиционера расширенными глазами. На лице застыла маска ужаса. И вдруг до нее донеслись какие-то всхлипы. Она повернулась на эти звуки и увидела, как Виктор Анатольевич, не в силах более сдерживать, душивший его смех, захохотал во все горло.
-Ну мерзавцы, — изредка бросал он, давясь хохотом, утирая слезы.
Наткнувшись на Галин взгляд, Виктор Анатольевич попытался взять себя в руки.
-Ну прости, Галочка, вот видишь насколько ты оторвалась от нашей современной жизни.
* * *
Через пару месяцев Галина Петрова, как заправская звезда, пела и плясала на эстраде в центре стотысячного стадиона, заполненного публикой, жаждущей узреть новоиспеченное эстрадное чудо, под завязку.