Ночь вскрывает страшные тайны.
Росло как-то дерево.
Обычное дерево.
А осенью на нем
Созревали плоды.
Плоды необычные.
Вишнево-черничные.
Формой неприличные.
И вкусом странны.
А в каждом том плодике.
На тоненьком хвостике.
На маленькой веточке
Созревала беда.
Не рви эти фруктики.
Не ешь эти фруктики.
И думать о них
Не смей никогда.
Тает мягкая кожица. Розовая мякоть напоминает жвачку, жеваную много раз.
Приторный фрукт. Похоть.
Девочке ну никак не было больше шестнадцати. Но усталые глаза и вызывающая одежда говорили мне, что она не первый раз встает на панель. И кажется, ей это занятие по душе. Так почему не помочь девочке заработать? Думаю, она будет рада нескольким сотням долларов.
С другой стороны, давно хотел сделать это с малолеткой. К тому же она была вполне сформировавшейся женщиной.
Ночь дарила мне шанс на это.
Расползается склизкая поверхность. Желто-зеленая мякоть источает очень неприятный запах. Гнилой фрукт. Невежество
Я не первый раз выхожу на панель. Из школы меня турнули. За неуспеваемость. А чтобы поступить в колледж, нужны немалые деньги. Но меня это не привлекает. Родители выгнали меня, пришлось снимать квартиру на пару с подругой. Она и предложила этот выход. Так что я нашла для себя быстрый и стабильный заработок. И плевать что мне всего пятнадцать. Фигура у меня как у фотомодели.
Это ночь. В ней все дозволено…
Трескается янтарная кожица. Вытекает белесая мякоть, подобно гною… и нет его. Испарился.
Неожиданный фрукт. Глупость.
Я его увидела сразу, как только он подъехал. Ничто не предвещало беды, а выглядел клиент весьма платежеспособным. И спокойным. А то иногда попадаются психи.
Он подъехал ко мне опустил окошко:
— Как тебя зовут, девочка? Меня Кайл. – он улыбнулся так откровенно. Что мне захотелось влюбиться.
— Лиза. – Моя улыбка гасла на фоне его, но что ж… — Я могу доставить вам удовольствие?
— Сколько мне будет стоить такая прелесть?
— Двести час. Но если на всю ночь – то семьсот.
— Согласен на ночь. Тебя дома-то не потеряют? – ухмылка была так же обольстительна. — Садись.
И ночь скрыла красный Понтиак, который вскоре станет символом смерти.
Разбивается зеркальная оболочка. Сиреневая мякоть похожа на вату. Семечки, словно жемчуг на пуховке.
Привлекательный фрукт. Гордыня.
— Никогда! – этот гад… он привез меня в отель и приказал приковать себя наручниками к кровати. Я никогда бы не подумала, что такие красивые мужчины – извращенцы. – Это не входило в оплату!
— Я заплачу, не сомневайся… — Он подходил все ближе, в руках блестели наручники.
— Нет! Я ухожу. – Я стала отходить к двери. Не думаю, что он пойдет за мной. Вон, Мишель практикует такие развлечения, но не я!
— Никуда ты не пойдешь, девочка. – он бросил на кровать пачку стодолларовых купюр. Но даже это меня не остановило. Хлопнув дверью, я ушла.
Но ночь никого не отпускает. Она в душе.
Обжигает пальцы шкурка. Мякоть, как лава сжигает плоть.
Опасный фрукт. Гнев.
Она не хочет делать то, что я хочу. Даже за те деньги, что я предложил. Она пятилась к двери. В глазах было возмущение и паника. Это возбуждало… Лиза сказала, что уходит.
Да никогда! Она заплатит за это!
— Иди! Я тебя найду!
Ночь приняла в себя точеную фигурку малолетней проститутки.
Лопнула тонкая кожа. Течет ярко-красный сок. Кроваво-красная мякоть проглядывает наружу.
Страшный фрукт. Убийство.
Я ее догнал в переулке недалеко от отеля. Девушка стала вырываться, звать на помощь.
Я достал нож, случайно взял с собой эту бабочку. Лезвие танцевало в моей руке.
Нож дрожал. Но все равно нашел путь к сердцу девушки. В глазах ее стоял испуг и удивление. Кровь заливала ее блузку и мои руки. Тело Лизы медленно осело на асфальт. Я вытер оружие об юбку жертвы. Кровь оставила вдохновенные разводы.
Не знаю, что на меня нашло… Я не хотел…
Ночь скроет все следы.
Треснула толстая кожура. Серая мякоть сыпется сквозь пальцы.
Противный фрукт. Равнодушие.
Меня зовут Дарен. Я видел их вместе. Девочку одетую, как проститутку, и парня, который ее убивал. Я видел, как девушка падает, как кровь алым пятном расплывается по блузке. Как металл блестит в свете фонаря, бросая багровые отсветы на лицо убийцы. Он не видел меня. Потом, вытерев нож о юбку проститутки, он сел в красный Понтиак. Я мимоходом глянул на номер. Автоматически запомнил.
Может, надо было вмешаться? Или вызвать полицию?
Но я прошел мимо. Это не мое дело.
Это все ночь… Она равнодушна ко всему.
Жирная кожура пачкает руки. Желтая мякоть, как масло намазывается на хлеб.
Бесконечный фрукт. Обжорство.
Я нервничал. А когда я нервничаю – я ем. Много ем. Зрелище, которое я наблюдал прошлой ночью, просто выводило меня из равновесия. Во снах я видел девушку, она молила о помощи. А мужчина грозил ножом и приказывал молчать.
Прошло две недели. Я нервничал — ел. Поправился на семнадцать килограмм. Смотрел новости. Видел тела убитых девушек и не мог никому рассказать свой страшный секрет.
Вдруг копы подумают, что это я? И я молчал. Молчал и ел.
Ночь скрашивает недостатки фигуры. А недостатки души?
Золотая оправа хранила в себе бриллиант. Только почему-то все это отдавало фальшью.
Драгоценный фрукт. Жадность.
Деньги – это власть. Много денег – большая власть. Но, к сожалению, эта аксиома не для меня.
Что у меня есть? Только тело, за которое согласны платить похотливые козлы. Так много денег не заработаешь. Приходиться покупать самую сексуальную одежду. Самую дорогую косметику, чтобы казаться красивее. Чтобы снимали меня, а не других. И плевать на их презрительные взгляды – они ничуть не лучше. Они так же стоят на низшей ступени жизни.
Ночь смотрела в лицо проститутки и улыбалась.
Шкурка стягивается, как презерватив с… Голубая мякоть ничем не лучше, так же тянется.
Резиновый фрукт. Лень
Мне было плевать на то, что я проститутка, и что зарабатываю деньги собственным телом. Это, с одной стороны, тоже искусство, даже японцы это знали. А с другой стороны, я уже не могла перестать этого делать. Ведь для того чтобы вырваться из плена — надо учиться. А я не могла. Другой дороги для себя я не видела. И плевать, что дочь никогда не узнает своего отца. И плевать, что сутенер Ален был скотиной. Это вон Лизе повезло – она у него самый дорогой товар. Пока.
Ночь любит бабочек летящих на свет.
Ядовито-зеленый плод. Червивая мякоть вызывает отвращение.
Испорченный фрукт. Зависть.
— Вот ведь тварь. Все прибыльные клиенты к ней идут. Покупаются на молодость. Женщина была стройна. Но возраст уже начал оставлять на теле свои следы. Скоро перестанет помогать дорогая штукатурка. — И что это она сегодня не вышла? Зажралась?
— Да ладно тебе. – напарница Мишели по панели была моложе и казалась совсем свежей. Но и для нее скоро станут проблемой мешки под глазами, дряблая кожа и серая поволока в глазах, но пока она пользовалась своей красотой. — Мишель, если ты не заметила — ее только на один раз и берут. А потом возвращаются к нам.
— Ну и что? Она дороже. А почему? Потому что совсем молокососка. Вот.
— Тише. Улыбайся. Вон ее вчерашний клиент едет. – Женщины с приклеенными дежурными улыбками стали зазывать мужчин в сладкую топку опытных рук.
И вновь в ночи засверкали фары подъезжающих машин.
Бесцветная оболочка испаряется от прикосновения. А внутри ничего. Только освободившийся воздух издает печальный вздох сожаления.
Пустой фрукт. Ложь.
— Вам не понравилась Лиза? – в глазах проститутки сверкало торжество. Никто не любил эту молодку. Она всем девочкам жизнь отравляла. Хотя с другой стороны, из-за своей неопытности перенаправляла к ним всех своих клиентов. Но все-таки, она у всех была первой…
— Нет. Она оказалась слишком стеснительной. – клиент криво усмехнулся. В глазах блеснул зловещий огонек. — А что, она сегодня не вышла? Странно…
— Нет. На нее это не похоже. Может, вы ее вчера напугали? – Карина улыбнулась металлокерамикой зубов.
— Да вроде нет. Она меня отшила. – Смешок. Даже не обиженный, скорей смущенный. А вы практикуете садо-мазо?
— Тогда понятно. Для Лизы это необследованная область. Девочка, наверное, сидит дома, истерит… – улыбка ослепила бы даже луну. Если бы ей имело дело смотреть в лицо каждой швали. – Это вам не ко мне. Это к Мишель. Она у нас по этой части. – и уже товарке – Мишель, твой клиент!
Ночь снова провожала Понтиак в путь.
Алая кожица покрыта мелкими иголочками. Они вызывают раздражение. Твердое ядро невозможно расколоть. Оно даже не горит, а тихо тлеет.
Фрукт, рождающий огонь. Ненависть
Они все только товар. Не люди. Нет. Вещь. Они недостойны жить. Это грязь на пиджаке человечества. Что им мешало найти нормальную работу? Лень! Порочность их!
И каждую ждет судьба Лизы. Этой девочки, открывшей мне глаза на этих тварей. Моей первой случайной жертвы.
А ночь ответила ему гомеричным смехом.
Горит шелуха. Разливается мякоть синим пламенем. Яд. Но принятый во всем мире.
Зеленый змий. Пьянство.
Я обычный полисмен… Глоток… Ну почему именно мне поручили раскрытие дела об убийце проституток?.. Глоток… Ведь были же замечательные дела об ограблении магазина. Или там о жестоком обращении с детьми… Нет… Глоток… Я должен ковыряться в этом мусоре. Допрашивать шалав. А они хихикают. Говорят, что не такие… Дуры… Они что, должны каждого клиента в лицо запоминать… Глоток… Они больше другое запоминают… Глоток…
Ночь смотрела в стеклянные глаза полисмена и думала, а не открыть ли ему тайну…
Шелуха осыпается золой. Черная мякоть горчит на губах, словно яд, отравляя сознание.
Вот такой фрукт. Отчаяние.
Я больше так не могу. Это сведет меня с ума. Я нажрался, как последняя свинья и пошел в тот переулок. Не знаю, что меня туда привело, может желание убедиться, что все это кошмар. Дурной сон. И на самом деле я не видел удивленно-испуганного лица девушки, в которую вошел нож. И крови, которая теперь каждую ночь преследует меня во снах. И того человека, который этот нож держал.
Но лента ограждения показала, что все по-настоящему. Что это не мой горячечный бред.
Я вернулся в дом и включил горячую воду в ванной. Когда она набралась, я окунулся в обжигающую жидкость. Листок с номером Понтиака лежал на раковине.
Я больше не мог. Это выше моих сил.
А ночь смотрела в окно на остывающее тело в горячей ванной.
Холодит пальцы металл оболочки. Ртутной массой падает мякоть, растекаясь маленькими шариками.
Неправильный фрукт. Самоубийство
Я устал. Что же я творю? Я же маньяк… Убийца с кодовым именем «Бабочка». Как же это произошло? Или эта маленькая дрянь сломала во мне что-то? Пробудила дремлющую во мне тягу к насилию?
Нож, до этого принимавший на себя плоть несчастных девушек вошел в тело Кайла. Но не так, как в тело Лизы. А просто пробив легкое. Было больно. Сосущее чувство в груди…
Он не мог вызвать скорую. Болевой шок связал тело по рукам и ногам. Недавняя гроза проституток мог только истекать кровью на полу своей однокомнатной квартиры и задыхаться собственной кровью.
Ночь забирала его в царство вечной тьмы, где не было места звездам.
Отражение собственной сущности, таящее в себе много пороков, но упорно их обходящее. Что ты видишь в зеркале? Все самое хорошее. А плохое где? Там, за зеркальной пленкой.
Обманчивый фрукт. Себялюбие.
Я умен. Я очень умен. Ведь я смог выйти на Кайла «Бабочку». А это уже повышение по службе. И плевать, что убийца покончил с собой. И что свидетель тоже скончался в своей ванной… Интересно, почему Дарен и Кайл покончили с собой в одну ночь?..
Главное, что Дарен оставил записку с номером Понтиака Кайла. А если его еще приплести, как соучастника, так вообще хорошо. Медаль. Я теперь герой.
А ночь готовила полисмену новые сюрпризы. Ведь только она знала все.