С трудом отдышавшись, Игорёк Бормотухин надавил грязным пальцем на кнопку звонка. За дверью послышалось движение, замок, щёлкнув, предоставил несмазанным петлям возможность спеть свою нудную песню. Из щели, ограниченной длиной дверной цепочки, раздался булькающий голос:
— Чего надо?
— Баб Варь! Дай в долг бутылку, с получки отдам, а то сдохну сейчас!
Тихо ворча, старуха зашаркала негнущимися ногами и через пару минут просунула поллитровку.
— Ты мне уже за три должен, не забудь! А это — моя новая разработка, генно-модифицированная, из сои выгнала! Кроет в два раза сильнее! Пей на здоровье!
— Спасибо, добрая душа, всё отдам на днях! — Мужчина, засунув пузырь во внутренний карман пиджака, покинул сердобольную старушку.
Смахнув с грязного стола пустые консервные банки и хлебные крошки, Бормотухин налил спасительное зелье в мутный, давно не мытый стакан и, выдохнув, выпил. Самогон был, действительно, ядреный. После второй стопки, его отпустило. Расслабившись, сладко потянулся.
— Надо закусить! — сказал он сам себе, вытаскивая из хлебницы огурец.
Жёлтые зубы с хрустом надкусили изумрудный овощ, и жизнь стала приобретать смысл. Взяв в руки бутылку, он внимательно проанализировал содержимое на запах, цвет и воспламенение.
Жидкость соответствовала всем нормам ГОСТа, установленного самим Бормотухиным. Одно не давало ему покоя: что такое генно-модифицированная самогонка, и каким будет похмелье?
Упав на скрипучую кровать, Игорёк, закрыл глаза. «Что день грядущий нам готовит? Беду ли, радость или смерть?» — мысль, пробежавшая по выпрямляющейся извилине, растворилась в лабиринтах мозга, погрузив Бормотухина в кошмарный сон.
Снились тараканы, которые пытаются проникнуть в череп и приспособить его под элитное жилище. Они заползали в ноздри, уши, а самые наглые пытались проникнуть через рот. Ползая по языку, вызывая рвотный рефлекс и сухость во рту, мерзкие насекомые забирались в мозг и, стуча маленькими молоточками, обустраивались на новом месте. Когда стук в голове стал невыносимым, Бормотухин проснулся. Опустив ноги на пол, к своему удивлению обнаружил, что ступни превратились в копыта. Цокая, забежал в ванную. Из зеркала на него глянула вытянутая лошадиная морда, очень похожая на фотографию в паспорте.
«Господи! Что это?» — подумал Бормотухин и громко заржал. Окна квартиры задребезжали, пытаясь лопнуть от восторга. В стену застучали, требуя прекратить безобразие.
Прядя ушами, Игорек, махнув хвостом, выскочил на лестничную площадку. Спускавшийся с пятого этажа постоянный собутыльник, Ванька Прыщ, удивлённо посмотрел на Бормотухина.
— А ну, пошла отсюда! Это ж надо, лошадь в подъезд затащить! Пошла, говорю! — он намахнулся и ударил Игорька по крупу.
Не ожидая такого от товарища, Бормотухин его укусил, пытаясь лягнуть.
«Ты чего руки распускаешь?» — хотел он задать вопрос, но опять громко заржал и стал неловко спускаться по ступенькам. Прыщ помогал ему пинками.
Выскочив на улицу, Игорёк встал на дыбы, до смерти испугав обидчика.
— Граждане, вызовите милицию, на меня бешеная лошадь напала! — испуганно кричал Ванька. Вскоре, подъехавшие блюстители порядка загнали Бормотухина в рефрижератор и увезли в неизвестном направлении.
Чтобы снять стресс, Ванька Прыщ вернулся в подъезд. Взбежав по лестнице, надавил на звонок. За дверью послышался шорох, щёлкнул замок, предоставив возможность несмазанным петлям спеть грустную песню. Из щели, ограниченной длиной дверной цепочки, раздался сиплый, старческий голос:
— Чего надо?
— Баб Варь! Дай в долг бутылку, с получки отдам, трясёт всего! Меня лошадь укусила!
Тихо ворча, старуха зашаркала больными ногами и через пару минут просунула поллитровку.
— Ты мне ещё за прошлую не вернул! Вот, моя новая разработка, генно-модифицированная, из сои выгнала! Кроет гораздо сильнее! Пей на здоровье!
— Спасибо, баб Варь, всё отдам, с получки! — Мужчина, засунув пузырь во внутренний карман засаленной ветровки, покинул сердобольную старушку.