НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ДНИ

Евпатория, Евпатория… Ты вошла в моё сердце и осталась там навсегда своими узкими улочками- тупичками, одноколейкой, песчаными пляжами, заполненными телами разного размера и веса… Ты — моя молодость, моя память — светлая и радостная…

-«Сойка», «Сойка»,вам пора отойти от причала! – взывало радио к переполненному народом катеру, уступите место: « Лабрадор» на подходе…

НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ДНИ

В начале каждой осени, после очередного посещения Крыма, тётя категорически заявляла:
— Всё, Веру больше никогда собой не возьму. И без комментариев…
Старшую племянницу — пожалуйста!

Мама не спорила. До следующего лета было далеко, и она надеялась уломать своенравную свою сестру, соглашаясь с тем, что старшей дочери отдых не противопоказан, и убедить в том, что для младшей из дочерей море — это продление жизни.

Зимой начинались осторожные переговоры, «торговля» с тётей, но та оставалась непреклонной. Её «нет» возмущало меня до слёз. И я, горячась, наговаривала ей такое, что не делало наши отношения лучшими.
Как и всякий подросток, считала, что она ко мне несправедлива, всё время необоснованно придирается.

У неё существовало иное мнение. А причина была в том, что я отстаивала ущемлённые права двоюродных братьев, тёткиных сыновей.
Ох, если бы я могла заглянуть в будущее! Наверное, во многих случая прикусила бы свой острый язычок перед тем, как во что-нибудь в очередной раз вмешаться!

С мамой отдыхалось хорошо. Всё делалось быстро, но без нервов. И не нужно было вставать рано утром и бежать на пристань, чтобы успеть на первый катер, отплывавший на Новый пляж. Прилагать столько усилий лишь для того, чтобы занять лучшее место около воды. Можно было наесться маленькими, с пылу-жару кексами, запивая их вкуснейшим кефиром, на который я бы дома даже и не взглянула. И ещё много всякого позволяюсь – не идти в воду, когда не хочется, читать до изнеможения, разговаривать и дружить с теми, кто нравился.

Но ездить на море с матерью нам удавалось редко. Отпускные деньги уходили на заготовку дров, угля, подготовку к школе. Вряд ли бы и на это хватало бы тех мизерных сумм, которые она получала за свой тяжкий труд нянечки в детской городской больнице. Без помощи дяди, маминого младшего брата, мы бы пропали: наш с сестрой отец не платил алиментов. Мама же и слышать о нём не желала. Ни о нём, ни о его деньгах….

На море я старалась тётю не злить. Помогала, чем могла. Но угодить бывало трудно. Не знала, не понимала, что придираются обычно к тем, кого не любят.

Её раздражало всё: и то, что я бегаю с братьями по пляжу, и что учу их плавать (а вдруг рядом с берегом утонут!), и рассказываю им бесконечные истории. Бесило и моё умение поддержать любой разговор.

Наступил такой день, когда я по собственной инициативе отказалась ехать с тётиной семьёй на море. Для всех это стало неожиданностью. Но не для мамы.

Она давно меня убеждала забыть незаслуженное поведение тёти, и, особенно случай, потрясший меня до глубины детского сердца:
В один из прошлых приездов в Евпаторию тётя сняла квартиру, в которой оказалось невероятное количество книг, в большинстве — подписные издания. Хозяйка разрешила их читать, но не выносить за пределы квартиры.
Это была удача, счастье невероятное, ведь в те времена «достать» интересную книгу практически невозможно было…

Тётю злило моё нежелание идти на море. Конечно же, была права, потому что впереди ожидала нас слякотная осень и затяжная холодная зима. Солнце, море – тут, рядом, необходимо лишь правильно ими распорядиться…
А я её и не слышала. Очередное погружение в книгу — и вокруг уже ничего не существовало.

Мой двоюродный брат тоже обижался: ему нужна была сумасбродная подружка для игр.
А кто из нас не любил шалить, хохотать до одури, бросаться подушками, сталкивать друг друга со стула, дивана?!
А баловство, как любила повторять наша общая бабушка, «до хорошего не доводит!»

Однажды, отдыхая после жаркого дня, проведенного на берегу моря, мы с братом старались вытеснить друг друга с металлической кровати. В возне и смехе я ногой случайно задела его нос. И замерла — всё вокруг нас мгновенно стало красным.
Уже и врачи уехали, и брат остался жив, а я, словно в столбняке, сидела и никого не видела.
Впервые в жизни смерть была рядом. Она отступила, но мне легче не стало…

Всё-таки я поддалась на уговоры матери и отправилась в Евпаторию. Мы любили этот город. Да и поездка была удобной. Сел в поезд, а летняя ночь пробегает как одно мгновение, и вот оно – долгожданное море…

Почти всю ночь я проводила у окна. Мимо пролетали большие станции, полустанки, дома. А я жалела, что никогда не узнаю, какие люди там живут. И придумывала себе разные истории. А на остановках выходила на полупустой перрон. Продавцы не отчаивались, ждали покупателей. Иной раз мы ими и становились – выбирали малосольные огурцы, мочёные яблоки, к которым у меня сохранилось особое отношение и по сей день.

Курортный город встречал непривычной жарой. Заснёшь в тени – проснёшься на солнце. Обгорели плечи. Но лечиться некогда:
-Вперёд, — командует тётя, — в море. За всё уплачено…

Вечерами нарядные отдыхающие дефилировали по набережной. Часто встречались пышнотелые армянские женщины с кучей ребятишек и нянями в придачу. И почему-то без мужей.

Почему-то мне стал попадаться, куда бы я ни пошла, смуглый черноволосый мальчик с огромными, в пол-лица тёмными глазами.
Стройный, гибкий, высокий, напористый и упрямый, он преследовал меня. С тревогой я выходила на улицу, ожидая очередного его появления из-за ближайшего угла.
И действительно, сверкая глазищами, он всегда выскакивал неожиданно.

Избавиться от нежелательного ухажёра помогла случайная встреча тёти со своими старыми знакомыми — миловидной Надей и её сыном Костей.

Женщина заведовала парикмахерской в городской бане. Помылся, попарился, сходил в парикмахерскую, затем выпил пивка и домой, до следующей субботы.

Надя, как гласила молва, была женщиной состоятельной, а сын – баловником.

Костя, Костя… Молодой, ранний… Мне такие, бесшабашные, раньше не встречались. По пути к морю, он мог взять с любого лежака то, чего ему в тот момент не хватало – солнцезащитные очки, резиновую шапочку.
На моё недоумение, улыбаясь, отвечал:
— Беру у знакомых и на время.

Я верила, что тут, там – везде друзья – товарищи. Как оказалось позже, он обманывал, но всегда возвращал всё на свои законные места и ни разу не был пойман.

Лёгкой удачи и характера – такие люди всегда ходят по краешку, часто переходя черту дозволенного…

Рядом с ним находиться было весело. И жизнь виделась именно такой, о которой читала в иных книжках — радостной, солнечной, светлой, где всё доступно и каждый желает другому счастья…

Мы купались, загорали, болтали, бегали в кино, в парк-курзал с его неповторимым уголком сказок, где Кот Учёный всё ходил и ходил по кругу, а Русалка – красавица нежилась в ветвях старого дерева…

Армянский влюблённый мальчик исчез так же внезапно, как и появился. О нём никто не горевал…

…Память…Наша память… Как без неё?! Пусть иные воспоминания огорчают, но есть и такие, которые позволяют нам в который раз прочувствовать и пережить самые замечательные мгновения из прошлого…

Всё имеет своё начало, своё продолжение и конец:

Начало – то, что когда-то с нами происходило.

Продолжение – вся последующая жизнь.

А конец? Для него ещё не наступило время…

18.08.09