Переживая непосредственные впечатления об окружающем нас мире и целенаправленно изучая его, человек вырабатывает понятия, которые каким-то образом характеризуют этот мир. Обычно понятие, только-только рожденное, носит лишь описательный внешний характер. Постепенно, подвергаясь корректировке, понятие может далеко уйти от своего первоначального смысла. Так, Альберт Эйнштейн, корректируя понятие «время», не оставил камня на камне от его монотонного незыблемого течения, неизвестно откуда берущееся и неизвестно куда исчезающее. Координата «время» стала столь же относительной, как и координата «пространство». Безусловно, мир очень широк и не может быть вписан в те четыре координаты, которые предоставляет ему «пространство» Ньютона. А это означает, что человек сделал первый шаг к тому, чтобы обрести способность видеть время точно так же, как он видит пространство. Если «пространство» Ньютона следует определять, как чисто пространственное, то «пространство» Эйнштейна мы определяем уже, как пространство-время. Напрашивается вывод, что должно существовать «пространство» чисто временное, в котором координата «пространство» играет ту же роль, какую в «пространстве» Ньютона играет координата «время». Однако пока это «пространство» даже не имеет своего термина. Этническое поле Гумилева вполне может оказаться таким «пространством», которое характеризуется тремя координатами «время» и одной координатой «пространство», играющей роль связи этнического поля с нашим замкнутым миром.
К сожалению, теория Гумилева до сих пор не оценена в той степени, которой она заслуживает. В чем принципиальное отличие теории Гумилева от всех существующих, в той или иной степени касающихся этногенеза? Прежде всего, в том, что Гумилев не только ввел в теорию неведомое излучение, но и между этносом (коллективом людей) и этим излучением, под воздействием которого возникает этнос, встраивает этническое поле. Этническое поле есть такая же неотъемлемая часть биосферы Земли, как и атмосфера. Излучение, приходящее от Солнца, воздействует на людей не непосредственно, а через защитные структуры: в одном случае, через атмосферу, в другом, через этническое поле. Этническое поле представляющее собой природное явление, воздействует на головной мозг человека, и только в результате этого воздействия человек создает свою неповторимую идеологию, представляющую собой его мироощущение, т.е. воссоздает бескорыстное восприятие окружающей действительности, получившее определение, как религия. Но существует и иное определение идеологии.
«Идеология – совокупность общественных идей, теорий, взглядов, которые отражают и оценивают социальную действительность с точки зрения интересов определенных классов, разрабатываются, как правило, идейными представителями этих классов и направлены на утверждение либо изменение, преобразование существующих общественных отношений».
Даже в этом коротком тексте все предельно ясно и откровенно: фундаментом идеологии служат интересы, экономические интересы (корысть) определенной группы людей. Т.о. в человеческом обществе имеют хождение две формы идеологии: идеология, проповедующая любовь к другому существу, не исключая и соседа, а так же идеология, проповедующая любовь исключительно к собственной персоне. Интересно то, что согласно теории Гумилева обе эти формы имеют право на существование.
Согласно теории Гумилева, этнос, растрачивая энергию этнического поля, приходит к тому состоянию, когда на смену альтруизму приходит корысть, на смену пассионарию приходит гармоничная личность, когда корысть становится движущей силой общества. Вот только корысть, согласно теории Маркса, не должна переходить определенный предел, за которым начинается развал общественных структур, чему свидетелями мы являемся. Маркс создал теорию, которая стала фундаментом капиталистической системы. Проявляя двойственность, теория, с одной стороны, позволила эксплуатировать природные ресурсы Земли без оглядки на Бога, с другой стороны, наложила ограничение на жадность класса капиталистов. Жадность буржуа не должна переходить определенный предел, указываемый теорией. Результатом игнорирования теории Маркса явился нынешний кризис, который уже никогда не кончится. У современных буржуа от вседозволенности буквально крыша поехала. Мировая экономика, в результате патологической жадности американской правящей элиты, пошла в разнос. Когда рухнет экономика Китая, а это произойдет не позднее столетнего юбилея Великой Октябрьской революции, может наступить Конец Света, о котором говорят, которого, одни, с нетерпением, другие, с ужасом ждут без малого, вот уже две тысячи лет.
Нужно заметить, что пророчества, не исключая и пророчество о Конце Света, носят вероятностный характер. И, например, когда Вы обращаетесь к услугам гадалки, должны знать, что предсказание определенного события в Вашей жизни может быть осуществлено с определенной долей вероятности, которая характеризует талант гадалки предсказывать будущее. Опыт свидетельствует, что талант в любой области человеческой деятельности встречается не часто, но практика указывает, что гадалок во все времена было — хоть пруд пруди. В подавляющей массе гадалки – это шарлатаны, способные воздействовать на Вашу психику. В отличие от пророка, шарлатан-гадалка Ваше будущее не предсказывает, а программирует. Вколачивая в Ваше подсознание определенную информацию благодаря Вашей доверчивости, гадалка превращает Вас в зомби. Гоните от себя любые страхи и никакая гадалка Вам не будет страшна. Однако, повторимся, и любое предсказание пророка не есть предписание к обязательному исполнению.
Так, детерминистская возможность Конца Света регламентируется не законами природы, а полностью находится в компетенции безумных действий человека, наделенного неограниченной властью. Приближение Конца Света хорошо просматривается на фоне современной Америки, стремительно скатывающейся к фашиствующей диктатуре. А так как законы развития общества говорят о неизбежности краха капиталистической системы, то, вполне возможно, что апологеты американской капиталистической системы не захотят уходить в небытие в одиночестве, и прихватят с собой весь мир. Это и будет Концом Света. И чтобы это не произошло, нам нужно понять: что с нами было, почему, и что с нами будет, точнее, что с нами может быть при нормальном протекании законов природы. Начать надо с выработки понятий, и, прежде всего, с внесением существенных корректив в такие понятия, как идеология и культура.
«Надо сказать, что культура для этнолога – не предмет, а инструмент исследования, но инструмент крайне необходимый. Ведь культура – это как раз то, что мы можем изучать, это то, что лежит на поверхности. Очень сильно сказывается на культуре временной момент, момент памяти – памяти генетической, памяти традиционной – памяти прежних культур, т.е. наличие в новой культуре рудиментов, которые были для созданной заново культурной системы субстратами, исходными элементами». (Лев Н. Гумилев, «Конец и вновь начало», стр. 195).
В этом небольшом отрывке для нас ценно то, что культура какого-либо этноса содержит в себе генетическую память прошлых культур, т.е. несет в себе память о героическом прошлом этноса. Культура строится каждой цивилизацией в своем настоящем, но при этом имеет прочный фундамент, выросший из прошлого.
Известно, что на заре средневековья Византия оставалась единственной хранительницей эллинистической культуры. Античные статуи продолжали украшать улицы Константинополя. Византия чтила античность, гордилась ролью ее преемницы и никогда не уничтожала «языческих» памятников. Однако византийцы могли восхищаться, восторгаться творениями своих предков, но ни одному византийцу не могла бы прийти в голову мысль: встать на колени, например, перед статуей Афины и помолиться. Когда же византиец приходил в храм св. Софии в Константинополе, его видение окружающего резко менялось. Отношения византийца к эллинистическим богам, изваянным в виде прекрасных статуй, и к собственным святым, изображенным на иконах, были столь различны, что определять их одним и тем же термином «культура» просто недопустимо.
Опираясь на различие в мироощущении византийца, стоящего перед статуей Афины и иконой Божьей Матери, выделим из, буквально необъятного, ныне существующего, понятия «культура» в первом приближении собственно культуру и идеологию. Мироощущение византийца при соприкосновении с эллинистическими шедеврами будем определять, как обращение к культуре. Мироощущение византийца при сопричастности с иконой, будем определять, как обращение к идеологии. Идеология в мироощущении византийца предстает в качестве программы к действию, как руководство в построении его жизни. Культура же проявляется в форме ностальгии по героическому прошлому. О подобном взгляде на культуру говорит и цитата, приведенная из книги Гумилева. Правда, Гумилев из каких-то соображений не счел нужным останавливаться на вопросе явного вычленения из культуры идеологии.
Т.о. идеология предстает перед нами живым, постоянно изменяющимся, образованием. Культура же, наоборот, являя собой какие-то элементы прошлой жизни, дошедшие до данной современности, предстает перед исследователем в форме застывшего образования. Исходя из этого, культуру можно определить тем состоянием идеологии, когда она перестает быть руководством к непременному, обязательному действию, когда символы, характеризующие идеологию, застывают подобно египетским пирамидам, теряя связь с жизнью. Ведь пирамиды когда-то также являли собой живую ткань идеологии, той идеологии, которая самопроизвольно зарождается под воздействием пассионарности, вспыхивая подобно костру, какое-то время горит, отдавая тепло и свет людям, и затем гаснет, оставляя после себя пепел, который еще долго может согревать людей.
Если в образе пылающего костра представить идеологию, то образ пепла, не утратившего еще тепло жизни, в полной мере будет соответствовать понятию «культура». Чуждой идеологией пользоваться небезопасно — может и обжечь, о чем свидетельствует возникновение в различных религиях антисистем, предельно полно описанных в теории Гумилева. Культура, даже чуждая, способна только согревать. Именно поэтому так редки в истории случаи заимствования чуждой идеологии, и повсеместно используются элементы чуждой культуры.