Уж ноябрь в права вступает,
И деревья готовы ко сну,
А оставшуюся листву
Ветер рьяно с ветвей срывает,
Быстро кружит, швыряет вдаль,
Раскидав по земле небрежно…
Очень скоро покровом снежным
Запорошит лесную даль.
А в деревне тоска и тишь,
Хмурый вечер, гуляя, студит…
В своих избах укрылись люди,
А ты всё у окна стоишь.
Серебро в твоих волосах…
Тебе платье идёт простое,
А лицо совсем молодое.
Лишь бездонная скорбь в глазах
Прибавляет на вид лет десять.
Но тебе всё равно теперь.
Ты закроешь входную дверь,
Не забудешь бельё повесить,
Печь затопишь. Присев к огню,
Чаю с мёдом себе нальёшь.
Ты давно никого не ждёшь,
Рада лишь уходящему дню.
Нудный дождик в окно стучит —
Одиночество, грусть и горе.
Боже, как тяжела твоя доля —
Жить и помнить, что сын убит.
И ты снова откроешь альбом,
Он затёрт, но не счётом лет.
И оттуда польётся свет.
Он согреет тебя теплом.
Твой сынишка, ему лет пять,
Он одет по последней моде,
А вот он босой в огороде,
Но изгваздался весь опять.
На качелях — смешное фото,
Вот — в песочнице во дворе
Строит рожицы детворе,
Вот — встречает тебя с работы,
Это — в городе, Луна-парк:
Карусели, колёса, лестницы…
И Алёшке, как видно, верится,
Что всегда будет в жизни так.
Вот на море он лет двенадцати
С тобой вместе в волнах плывёт,
Кормит чаек, бежит, идёт
И тебя рассмешить старается.
Вновь деревня. Алёшка — с удочкой.
Тянет рыбу, как увлечён!
Это — в школе, за партой он,
С симпатичной соседкой Людочкой.
Выпускной. Класс застыл, прощаясь,
У Алёши взрослее взгляд,
И на лицах у всех ребят
Грусть и радость перемешались.
Вот в походе, в кругу друзей,
У костра он сидит с гитарой,
И не сводит он глаз с Тамары,
И все песни поёт о ней.
Михаил, закадычный друг,
Наливает вино, смеётся,
Освещает их с неба солнце…
Но альбом кончается вдруг.
И отдельным конвертом вложены
Пара снимков, где пять солдат
(А за ними — система “Град”) —
Все друзья по Чечне Алёшины.
Сзади надпись на фотографии:
“Воевать нам велела Русь…
Мам, ты жди! Я домой вернусь” —
Эпилог к его биографии.
По щекам твоим слёзы катятся:
“Мне б отнять тебя у могилы,
Мой сынок, мой сыночек милый!
Знать судьба моя — век свой маяться”.
И в груди слева вновь болит,
И виски вспыхнут, как огнём,
Дождь по стёклам, как дробь стучит,
Словно хочет пробраться в дом.
Как же так? Сына больше нет.
Завывает и вторит ветер,
Но никто тебе не ответит.
Так и встретишь без сна рассвет.
— — — — —