Корпоративы…
Корпоративы меня бесили больше всего. Мы бухали. Причём, как и полагается настоящим строителям, бухали по-настоящему. А когда я пью — мне всегда становится грустно. Поэтому я стараюсь сделать что-то весёлое, что-то вычудить, чтобы было не так тоскливо. Или наоборот, сделать какую-то глупость, до того мне становится наплевать на себя, свою честь и даже свою жизнь. Жаль только, что в коллективе, где работаешь, такое нельзя себе позволить. Даже когда напьёшься.
Поэтому я и поехала с главным инженером Олегом Игоревичем к нему домой.
До этого мы пили коньяк с шампанским (пофиг, что я не строитель, а секретарь), потом курили на балконе, потом там же обнимались.
“Ирочка, — говорил он мне, — Ирочка… Я хочу только одного — чтобы ты была счастлива”.
Я не выдержала и расплакалась. Меня очень тронула забота почти чужого человека. Мне было его жаль, а он говорил — чтобы я была счастлива.
Олегу Игоревичу тридцать шесть лет. Я — на пятнадцать лет младше. Семьи у него не было, он потихоньку спивался. Последнее время вообще вёл себя странно — постоянно что-то писал. На офисных листах А4 карандашом. Если рабочие документы, то почему карандашом? Если чертежи, то почему на А4? Сначала никто не обращал на это внимания, но когда Олег Игоревич стал уделять своему занятию всё больше и больше времени, его начали обсуждать в офисе. Шутили, делали предположения, потом вообще начали говорить, что он свихнулся, или подсел на наркотики. А может быть и то, и другое. Директор всё чаще вызывал главного инженера к себе в кабинет и орал так, что слышал весь офис.
Один раз я не выдержала и заглянула Олегу Игоревичу через плечо, когда он что-то писал во время обеденного перерыва. Увидела только ровные строчки текста. Почерк был настолько мелкий, что я ничего не разобрала. К тому же Олег Игоревич сразу спрятал листок.
— Что вы пишете, Олег Игоревич?
— Не могу сказать, Ирочка. И я же просил говорить мне “ты”, и “Олег”.
Но после коньяка с шампанским меня эти его странности только ещё больше заинтриговали.
“Вдруг он маньяк, и убьёт меня? Разрежет живот, вынет внутренности, развесит их под потолком и на шторах… До чего же будет красиво..! Да… Но перед этим пусть изнасилует”, — думала я в такси по дороге к нему домой.
А Олег Игоревич действительно стал похож на психа. Он горячо дышал мне в ухо:
— Я покажу тебе… Ты всё узнаешь… Всё… Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты единственная достойна знать это.
— Что “это”?
— Мою тайну.
“Точно убьёт”, — подумала я.
Дома у Олега Игоревича было неубрано. Шторы плотно задёрнуты, на столе — несколько папок, заполненных бумагой, на полу тоже валялись листы бумаги, исписанные ровными строчками, рисунки, пустые бутылки из-под дешевого коньяка и окурки.
— Садись в кресло, — сказал Олег Игоревич и ушёл.
Вернулся с двумя банками тёмного пива, одну протянул мне.
“Хочет, чтобы я напилась и вырубилась”.
Я стала послушно пить пиво.
Он сел на полу возле кресла и тоже пил пиво, глядя на меня. Видно, он так и не решил, с чего начать, поэтому просто подошёл к столу, взял несколько листов и отдал их мне.
Читать было трудно, всё кружилось, но мне было очень интересно, что же такое Олег Игоревич писал всё это время.
В тексте речь шла о каком-то неведомом мире. Очень красочно описывалась его природа, климат, обитатели. Разумных существ там не было. На рисунках были карты, неведомые звери, пейзажи: реки с водопадами, леса, горы, заходящее солнце… Мир был выписан и нарисован очень подробно, создавалось впечатление, что Олег Игоревич был там лично. Неужели он это только придумал?
— Фэнтэзи? — спросила я. Хотела спросить что-то другое, но слово потерялось и не желало находиться.
— Дура!
Он забрал у меня листы бумаги.
— Я его САМ придумал! САМ! Сегодня днём дорисовал последнюю карту. Разве это не рай? Скажи мне!
— Очень красивый мир вы создали.
— Да! Я его создал. Я — Создатель.
Не могу вспомнить, когда я видела Олега Игоревича таким счастливым.
— Пойдём со мной!
— Куда?
— В этот мир.
— Но он же нарисован!
“На куске старого холста”, — чуть не добавила я, но побоялась разозлить Олега Игоревича.
— Дурочка, он настоящий. Я его создал, значит — он есть.
Логично. И не поспоришь.
— Как же мы туда попадём?
— Уснём. А проснёмся уже там.
Ну вот. Всё понятно. Уснуть надо вместе. Конечно. Как я раньше не догадалась?
— Ты мне не веришь, — Олег Игоревич закурил, — а я хочу, чтобы ты была счастлива.
Мне нравилось сидеть в тёмной комнате в удобном кресле и наблюдать за дымом его сигареты. Тело было тёплым и расслабленным. Голова кружилась уже меньше. Кажется, я была счастлива.
— Чем тебе не нравится этот мир, Олег? Зачем ты хочешь уйти?
— У меня нифига здесь нет. Ни семьи, ни работы…
— Нет работы?
— Нет. Две недели я ещё работаю, потом — нах*й.
— А что случилось?
— Да, б***ь, там в Капитановке эти козлы… Не важно! Это уже по**й. Мне тридцать шесть лет, а жизнь, б***ь, сложилась совсем не так, как я хотел. Даже и хорошо, что меня уволили. Еб***я работа!
— Зачем же ты тогда на неё ходил? Нашёл бы себе другую.
Он меня не слушал.
— …сначала, я думал, что мне кажется, что здесь что-то не так. Теперь я понял — не кажется. Всё совсем не так! — последние слова он выкрикнул, делая между ними большие паузы. Олег швырнул окурок в угол.
— Ты же слушаешь эти свои песни… Как там? Хочешь изменить мир или принять как есть?
— Нет, там “можешь ли ты принять как есть?”.
— Вот! Я не могу! Не могу и не хочу!!!
Он расплакался, уткнувшись лицом мне в колени. Щетина колола голые ноги. Оказалось, не только я одна плачу, когда пьяная.
— Олежка… перестань. А то я сейчас тоже буду плакать.
Он не перестал. Странно, когда мужчины плачут. Они — сильные. Слёзы им не свойственны. Но если они плачут — значит, им действительно плохо. Мне было очень жаль его. Видно, Олег понял, каким самообманом жил всё это время. Поэтому плакали вместе – мне вдруг стало горько, что я его разубедила.
— Знаешь, Олег, может быть, я не права. Может, и вправду чудеса возможны, если в них сильно-сильно верить.
— Конечно, не права!
— Давай сейчас ложись спать. Я ещё немного почитаю, поизучаю карты, чтобы лучше ориентироваться в новом мире, и тоже лягу. А проснёмся уже там. Хорошо?
— Хорошо.
Уснул Олег не сразу — ворочался, стонал. Я действительно села за стол и стала рассматривать записи. Мир и вправду получился красивый. Не сравнить с тем, в котором каждый день жил Олег.
Когда его дыхание стало ровным, я вызвала такси и поехала домой. Надо было переодеться — завтра на работу.
Утром было очень плохо. Тошнило, болела голова. Самое грустное — винить, кроме себя, было некого. Разве ещё Олега Игоревича… это с его подачи мы пили шампанское. Ему, наверное, совсем плохо. Даже не смог прийти на работу.
Я набрала его номер. Телефон не отвечал. Ах, ну да! Он же в другом мире проснулся…Конечно!
Говорила мне мама — не ходить с пьяными мужиками к ним домой. Действительно, никакого толку от них.
P.S. Олега Игоревича разбудило пение птиц и шум водопада