Мы рвемся в космос: на Луну, на Марс, на Венеру, только бы подальше от Земли, предполагая, что творим будущее человечества. И в то же время не понимаем и не желаем понять процессы, происходящие на Земле, и даже в нашей общественной жизни. Яркий пример тому – диспут «Имя Россия» на российском канале телевидения, цель которого была дать России знамя в лице одного из героев прошлых эпох. Особую остроту, на мой взгляд, диспуту придали доклады, сделанные С. Михалковым и А. Зюгановым. Как же они противоположны друг другу. У меня сложилось ощущение, что в поединке сошлись два непримиримых идеологических врага, точно я оказался на митинге времен революции. И не удивительно, что телезрители поддержали, предложенного церковью, Александра Невского, которого православие вполне справедливо считает одним из своих сподвижников. Иными словами, Александр Невский, в отличие от Столыпина и Ленина, является частью православной идеологии, как бы представителем духовной части нашего общества. Думается, каждый согласится, что Столыпина и Ленина следует отнести к представителям светской части нашего общества. Своим голосованием в пользу представителя духовной части общества наши люди показали, что не верят в возможность светской общественности в лице сторонников, как Михалкова, так и Зюганова дать нам идею, способную объединить все наше общество. Только вдумайтесь, люди отдают предпочтение идеологии, родившейся более двух тысяч лет назад. За столь значительный отрезок времени, по мнению наших современников, не было создано ничего лучшего. Впрочем, необходимо заметить, что оппонентом православию мог выступить лишь Зюганов, опирающийся на марксизм. Михалков же, олицетворяя столыпинские реформы и, как бы, за кадром, идею всего белого движения, просто не мог встать в оппозицию православию.
Вероятно, следует подчеркнуть, что любая религия (идеология) создана человеком, без какой-либо подсказки со стороны божественных сил, и в Библии текстов, напрямую надиктованных Богом, не более, чем, например, в квантовой механике. Православие такое же творение ума и рук человека, опирающееся на определенные законы, существующие в нашем мире, как тот же марксизм. Так почему же люди отдают предпочтение идеологии православия, созданной более двух тысяч лет назад, при сравнении ее с идеологией марксизма, не натягивающей и двух сотен лет?
Повторимся, и та, и другая идеология опирается на определенные законы развития общества. И та, и другая идеология есть творение ума и рук человека. Так почему же люди выбирают православие? Можно конечно сказать, и представители церкви, вероятно, так и скажут, что православие несет на себе печать божьей воли, божьих дел. Но тут же всплывает контрвопрос. А разве в начале прошлого века на православии не лежала печать божьей воли? Почему же столыпинские реформы, одобренные православным царем, потерпели неудачу? Почему Ленин, совершенно неизвестный широким массам населения, победил всех в то время, как Столыпин, поддержанный как «верхами», так и «низами», потерпел поражение?
Ответы на эти и многие другие вопросы не получены потому, что, во-первых, в обоих докладах отсутствует желание их авторов понять своего оппонента, встать на его точку зрения. Во-вторых, что несравненно важнее, в докладах нет даже намека на деятельность нашего гениального ученого, Льва Николаевича Гумилева. Но, не учитывая законы, открытые Гумилевым, понять направленность течения общественной жизни невозможно. Возьму на себя смелость дополнить оба доклада недостающими звеньями.
Итак, факты говорят, что с трагической гибелью Столыпина реформы его прекратили свое существование. Однако со смертью Ленина, еще в большей степени трагичной (согласитесь, умереть от пули куда предпочтительнее, чем от разрыва сосуда в головном мозге, превращающего человека в идиота), преобразование российской действительности продолжилось. Следовательно, именно Ленин тащил Россию в том направлении, которое на тот момент указывали законы развития общества. Вполне допустимо отметить, что Столыпин, как личность, для нас выглядит привлекательнее, чем Ленин, но в законах природы отсутствуют понятия «лучшего» и «худшего»; и только встав на эту точку зрения, можно понять законы, управляющие обществом. Почему же преобразования Столыпина, с нашей точки зрения, так необходимые России, никак не вписывались в законы развития общества? Потому, что Столыпин, обладая не меньшей волей и энергией к осуществлению своих замыслов, чем Ленин, создавал государство, которое в рамках того конкретного исторического периода было ничем иным, как утопией.
Прежде всего, необходимо отметить, что российский суперэтнос, берущий свое начало с Киевской Руси, точнее, с момента введения на Руси христианства, на тысячу лет моложе христианского суперэтноса, как называет Гумилев Западную Европу. И всю последующую тысячу лет Россия, в отличие от Азии, пыталась догнать, далеко ушедшую в социальном развитии, Европу. Именно поэтому судьба России столь трагична. Наши предки своей деятельностью стремительно сокращали время, отделявшее Россию от Европы. Нам всем (и прошлым, и настоящим поколениям) всегда недоставало времени на себя лично, мы, все вместе и каждый в отдельности, всегда были, очень часто насильственно, втянуты в ускоряющийся водоворот общественной жизни. Впрочем, Европа, несмотря на гладь размеренно текущей общественной жизни (по сравнению с Россией), не избежала и не могла избежать внутриусобной кровавой бойни. Европа, следуя законам этногенеза, ужасы, выпавшие на долю России аж в XX–м веке, пережила их значительно раньше.
Согласно теории Гумилева в России фаза надлома пала на XIX век. Опять-таки, опираясь на теорию Гумилева, можно утверждать, что в фазе надлома еще ни одному этносу не удалось избежать кровопролитной междоусобицы, нацеленной буквально на самоуничтожение. Причиной междоусобных войн и всевозможных революций является вовсе не социальный фактор, как утверждают марксисты, а этнический. Междоусобицами движет этногенез. Единый этнос вдруг начинает делиться на отдельные партии, и каждая из партий развязывает кровавую круговерть в стремлении одержать победу над всеми остальными. Единое идеологическое пространство этноса раскалывается на части. Так, в Европе в процессе кровавых ужасов Реформации, явившейся индикатором фазы надлома, начало которой пришлось на XIV век, из католицизма выделился протестантизм. В России в результате Октябрьской революции, казалось бы, единый, достаточно монолитный этнос в одночасье раскололся на красных и белых, и до сих пор остается разделенным, о чем свидетельствует полярность участников проекта «Имя Россия» в своих, скорее, идеологических, чем научных пристрастиях. Ну, почему люди не читают Гумилева? Только теория Гумилева способна объяснить: что с нами произошло и что происходит, и вследствие этого, наконец-то, примирить различно мыслящие ветви этноса. Только теория Гумилева способна объяснить, что реформы Столыпина вели не к единению России, а наоборот, к ее распаду. Человек, знакомый с теорией Гумилева, не смог бы высказать мысль, всплывшую в процессе дискуссии, что если бы не война 1914 года, то реформы Столыпина были бы доведены до победного з%