Все описанные события, явления, лица и тексты суть интеллектуальная собственность больной авторской фантазии и не имеют под собой никаких конкретных реальных оснований, являясь художественным обобщением.
1
Миша Дьяфобов решил зайти на сайт со свободной публикацией произведений «Dose_of_(f*)king_prose.com». Открыл самое рейтинговое на текущий момент произведение; погрузился в мир местного шедевра, вышедшего из-под чьих-то мудрых и заботливых пальцев:
«БэУ»
Вообщем, так. Помню, послал раз меня, шеф, в магазин. Не, ну послал так и, послал. Чего уж… Как, обычно, пишут все авторы тут — какие же все вокруг козлы! Также думол и я втот момент, типо идя, по–тратуару.
— Зайди, — это шеф мне говорил, помню, сначала, до того, — туда, там увидишь сам. Бери мне каких я сказал пива и сегарет, а на баб чтобы не смотрел, ежели там такие, будут! — и пальчиком погрозил.
Я эту его науку запомнил и с уверенным выражением на лице головы вошёл в синие створки входного отверстия магазина, эротично хлопнувшие за моей спиной.
А наш-то-Дамус был, прав, чертяка! В магазине и правда была баба. Женщена высшего света; поэма в прозе; Ахматова, положенная на музыку Prodigy! Я просто прифигел в первый момент от сущиства, стоявшего, справа от впустивших меня внутрь, голубых створок.
Наша дама, однако тем не менее стояла и смотрела какойто журнал, отнюдь не литературный — само собой в супермаркете рядом с фостфудом для желутка мог быть только фостфуд для мозга…
Журнал, впрочем, выражал не субстрат души милой грошданки, но всего лишь, являлся мемалётным объектом, схваченным в приступе истерии — некой самотерапией: подобием палки, вставляемой в зубы эпилептику штоб ни дай бох неаткусил сибе язык. Дама рыдала; она, заламывала бы себе руки, не будь в них, журнала. А так она просто, смачивала глянец своими слёзками. Так бы все слезал! Сотрясались локти рук на её руках… Неспешно и культурно, никого не раздражая.
— Чего плачите? — спрашеваю заботливо я.
— В лес отправляют! — почему-то она мне ответила, хотя я, признаюсь честно, страшный на вид, и, вообще я, не, понял, о чём она…
— А там волков давно нет!
— С моим приходом ещё как будут.
С тех пор у меня всегда болит сердце за всех хароших людей в мире — и с тех пор я пакупаю свитыры сибе в магазинах б/у…
Красота, поразился Михаил. Это вновь Слава Петрович Понтовский расстарался, низкий ему за это по-клон. Миша сменил сарказм на прямое осуждение: выругался в сердцах, затем пробежался ещё по творчеству новых и старых графанов… Пара затерявшихся на общем коричневом фоне достойных авторов не только не скрашивала картину, но и, казалось, лишь усугубляла печаль ситуации в целом. Скучно… Одни блоггеры! Что за суббота выдалась? «Блохеры чешут языками не там, где надо», — подумал Дьяфобов, охваченный страстным желанием наказывать и карать, однако тут же азарт суетной сиюминутной борьбы испарился: Миша придумал, как ему скоротать этот вечер с пользой для себя и литературы…
2
Не стоит изобретать велосипед, но стоит изобрести самокатализатор и байкотравитель. Для превращения каждого велосипедиста от сетевой литературы в чемпиона нужно средство, повышающее среднеблохерский уровень хотя бы до уровня Шолохова; в идеале — до уровня Достоевского с Толстым вместе взятых.
Что это за средство? Надо было намешать в реторте останки великих навеки почивших прозаиков. И влить полученный таким путём настой в жерло графомана. Самого недалёкого — потому что если прошибёт его, то Мише-то уж достаточно будет одного запаха… Подопытную тварь Дьяфобов вычислил по IP — именно того бЛОХера рейтингового, что о секонд хенде пишет. Дьяфобов приехал, по-раскольниковски убил мать Славы топором, привязал графомана к креслу. Влил в пасть жертвы ложку раствора, состоящего из кости Толстого (первая 214-ая УК РФ Дьяфобова, заработал он её в Ясной Поляне), микроскопических остатков крови Маяковского (Новодевичье, ещё одна 214-ая), плоти Булычёва (аж на Миусское пришлось ехать за третьей 214-ой) и Мишиной гордости — отрезанного куска уха живого Бориса Стругацкого, за каким-то фигом отрезанного заранее сестрой (вроде бы на сувенир). Он не еб*л мозг — он действовал наверняка. Поэтому Дьяфобов заставил выблевавшего было отвар Понтовского сожрать всё снова. Специально для этих целей помог ему, держа ладонями прикрытым рот во время трапезы.
…Когда клиент пришёл в себя, он получил от Дьяфобова два листка бумаги и розовый карандаш… Миша уселся на кресло тут же в комнате и стал ждать.
Он дождался следующего текста:
«Годы»
Годы жизни сверяй, чтобы верить:
За тебя их досверит другой.
Свои сорок, сто пять, двадцать девять
Продержись — и уйди на покой.
Сроку жизни в чужих биографьях
Ты внимаешь божественно-горькому,
Восторгаясь тех цифр эпитафьям
И завидуя бело, по-доброму!
Кто-то раньше уйдёт, кто-то позже.
Не спеша каждый выберет путь.
Если б всплыли все мёртвые — Боже!
Затопило бы всех нас по грудь!..
Так не нужно жалеть об эпохе —
Суть одна под фатою времён.
Просчитай свои цифры да вздохи —
Хватит столько, чтоб список имён
Незабвенных пополнен тобою
Был бы раньше, пусть следом другой
Ждёт, и новые люди змеёю
Уползут вдаль смертей чередой…
«Уползут вдаль смертей чередой… — повторил мысленно Михаил. — Как эротично!..»