Лена не выполнила своего обещания приехать пораньше — ее привезли, когда вся группа спускалась к автобусу, поэтому Дима смог оценить ее наряд только в гардеробной Дворца съездов. Когда он снял с нее дубленку, то даже зажмурился.
В бледно-голубом искрящемся платье Лена была похожа на Снежную королеву. Оно струилось вдоль ее тонкой фигурки, вспыхивая то синими, то красными, то белыми искорками, и удивительно сочеталось с ее переливчатыми синими глазами. От нее просто невозможно было оторвать глаз. Рядом с этой сказочной красавицей Дима почувствовал себя жалким пигмеем, недостойным даже прикоснуться к ней. Страх ее потерять был так велик, что он чуть снова не надел на нее дубленку. Чтобы больше уже никто не видел эту красоту.
— Лена, зачем ты его надела? — Его голос даже охрип от волнения. — Тебе проходу не дадут! Я же не могу драться со всей этой толпой. Не смей отходить от меня ни на шаг!
— Даже в туалет? — засмеялась Лена.
— Даже туда. Буду тебя провожать и стоять возле двери. Ждать, пока ты не выйдешь. Иначе тебя точно украдут. Тут сынки всяких начальников шастают — захотят и увезут.
— Дима, не говори глупости. Времена Берии давно прошли. Никто меня не увезет. Погоди, не сдавай дубленку — у меня там в кармане платок и расческа.
Лена подошла к зеркалу и стала расчесываться. На нее оглядывались. Дима с несчастным видом стоял рядом.
Но когда они поднялись в зал, ему стало немного легче. Там было полно красивых девушек в роскошных нарядах. И хотя, по его мнению, ни одна из них не могла сравниться с Леной, она все же не очень выделялась из этого цветника. Тем не менее, он решил не спускать с нее глаз.
И надо сказать — его опасения были небеспочвенными. Едва зазвучала музыка, как возле Лены вырос щеголеватый суворовец и, галантно поклонившись, протянул ей руку.
— Извините, — сказала Лена. — Этот танец я уже обещала моему другу.
— А следующий? — спросил наглый суворовец, явно не собираясь отступать.
— Моя невеста сегодня танцует только со мной! — отрубил Дима и взял Лену под руку. — Пойдем, дорогая!
— А я слышал, что сегодня здесь только школьники и школьницы, — не отставал суворовец. — Разве может школьница быть чьей-нибудь невестой? Вы, правда, его невеста? Или этот юноша − самозванец и выдает желаемое за действительное?
— Я его будущая невеста, — улыбнулась девушка. — Но сегодня я обещала танцевать только с ним. Так что — извините.
— А может, освободить вас от вашего обещания? — преградил им дорогу суворовец. — Это мы быстро.
— Слушай, ты! — Дима начал закипать. — Не понимаешь русского языка? Так я тебе объясню жестами.
— Дима, Дима! — остановила его Лена. — Извините, но я буду танцевать только с моим другом, — твердо сказала она. — Это мое желание, а не только его.
— Что ж, желание женщины — закон, — с сожалением протянул суворовец. — Хотя очень жаль.
И, смерив Диму взглядом, не сулившим ничего хорошего, он ретировался.
— Ну, что я говорил? — сердито сказал ей Дима во время танца. — Ты посмотри, на тебя все глазеют. Чует мое сердце — этот щегол еще себя покажет. Мне что, со всей их сворой драться? Вон их сколько.
— Дима, успокойся. — Лена погладила его по плечу. — Пока мы здесь, никто тебя не тронет. А уходить будем всей группой. За мной машина придет, а ты поедешь со всеми на автобусе. Расслабься и получай удовольствие. Ты только подумай, где мы танцуем! В самом Кремле! Под самой главной елкой страны! Давай сфотографируемся на память. Всю жизнь потом будем вспоминать.
— А как мы фотографии получим? Кто нас сюда за ними потом пустит?
— Сейчас узнаем.
Фотограф объяснил им, что снимки вышлют по адресу, который они укажут, и выдадут квитанции. Они сфотографировались под сначала вдвоем, потом всей группой, потом их щелкнули еще раз во время танца.
— Пойдем, посмотрим, что в других залах, — предложила Лена.
В одном зале играли в викторину, в другом водили хоровод, в третьем дружно хохотали над шутками Деда Мороза — и везде было весело. Но несчастное выражение не сходило с Диминого лица.
— Дима, ты чего такой кислый? — не выдержала, наконец, Лена. — Выбрось все мрачные мысли из головы. Я с тобой — так чего тебе еще надо?
— Надо, — надул губы Дима. — И еще как!
— Иди, я здесь подожду.
— Как не стыдно предлагать любимому человеку такие глупости!
— Какие ж это глупости? — засмеялась Лена. — Что естественно, то не безобразно. Так чего тебе не хватает для счастья?
— Хочу, чтобы они все исчезли и мы остались вдвоем.
— Да уж! Желания у тебя. Что мы будем делать вдвоем в таком огромном Дворце?
— Я хочу тебя поцеловать. А они все на тебя глазеют. Я сейчас кусаться начну.
— Ну поцелуй потихоньку. Может, тебе легче станет. Только не как в купе!
Продолжая танцевать, он тихо поцеловал ее в губы и оглянулся. Нет, все в порядке, никто не показывает на них пальцем. Тогда он снова поцеловал ее и собрался было еще − но она приложила ладошку к его губам и покачала головой.
— Хватит, Димочка. А то ты не сможешь остановиться.
И он подчинился. Они пошли в другой зал, сыграли там в викторину и выиграли по большой шоколадке. Потом Диме дали гитару, и он спел их щенячий гимн, за что получил приз — большого плюшевого щенка. Счастливый, он вручил щенка Лене, и она поцеловала его в щеку − от этого ему самому захотелось радостно заскулить по-щенячьи.
В общем, бал удался. Но все заканчивается, рано или поздно. Бал закончился поздно. Без происшествий они разъехались — Лена к себе на Тверскую, а Дима с остальными ребятами — в гостиницу. Там они еще немножко попели под гитару, пока горничная не призвала их к порядку. И хотя у Димы руки чесались позвонить Лене, он себе этого не позволил. Дима вдруг почувствовал, что ему следует хорошенько обмозговать свое дальнейшее поведение. Что-то в их отношениях стало его беспокоить — что-то было не так.
Дима сел в кресло и задумался. Она, конечно, любит его — она сама ему в этом призналась. Но, когда они остаются вдвоем, в ее глазах появляется какая-то настороженность, словно она чего-то опасается. Наверно, он действует слишком напористо. Набросился на нее в купе, как кот на мышонка. И это его постоянное стремление сдавить ее в своих объятиях и целовать без остановки. Она ведь девочка — ей всего шестнадцать. Это ему через две недели восемнадцать, а шестнадцать и восемнадцать — это, как говорят в народе, две большие разницы.
Нет, надо притормозить, надо приучать ее к себе постепенно. Торопливостью можно все испортить. Она, в конце концов, замкнется, и ее потом трудно будет растормошить. Поцелуй при встрече, поцелуй при расставании — остальное время можно наслаждаться созерцанием ее личика и общением. Удовольствие не меньшее. Она прекрасная собеседница, начитана, на все имеет свое мнение.
Узнать ее поглубже, разговаривать с ней обо всем, наслаждаться шафраном ее души — разве это не счастье? Подождать, пока она совсем проникнется доверием к нему и начнет делать шаги навстречу. Вот же — поцеловала она его сегодня на балу. Правда, только в щеку, но что-то же толкнуло ее на это. Понятно, что — его пение, аплодисменты слушателей, плюшевый щенок. Вот и надо поступать так, чтобы почаще вызывать в ней одобрение и восхищение.
Она права: им нельзя спешить. Впереди последнее полугодие, выпускные и вступительные экзамены. Все это заботит ее, не дает полностью раскрыться навстречу любви. Ведь у нее такое ужасное чувство ответственности! И потом — на нее так влияет ее мама. Они же подружки, и Лена, наверняка, ей обо всем рассказывает.
Нет, все! Впредь он будет осмотрительнее. Никаких резких движений — сдержанность и еще раз сдержанность. И постоянное внимание к ее настроению. Иначе можно все испортить.